С сынами островами Свободы мы расстаемся на подходах к Сент-Пи, потому как их задача — нейтрализовать противника на воде, а уж вызволять своих незадачливых че гевар из кутузки — работа исключительно наша. Высаживаемся на незачищенную территорию и пробираемся к городку. Впрочем, это лишь одно название — незачищенная. Легион тут в окрестностях регулярно мечами машет, так что даже возле ограды нашей собственной, ныне павшей, кутузки толклось больше зомбаков, нежели гуляет их в этих пустых кварталах.
— Как через стену будем перебираться? — спрашивает кто-то, на ходу разнося прогнившую черепушку особо коммуникабельной твари, рванувшейся познакомиться с нами поближе.
— Да Берта вон кулаком по ней х*якнет — и готово, ядрен батон, — оптимистично заявляю я. В этот момент до наших ушей доносится эхо громыхнувшего где-то совсем неподалеку взрыва.
— Ну-ка, двигаем копытами в ту сторону! — распоряжаюсь я. — Глянем, не начали ли самую веселую часть банкета без нас, ешки-кочережки!
Пролом в стене оказывается весьма кстати. И как-то очень он мне почерк пары любителей динамита напоминает… Ну и ладно, дед наверняка затосковал уже на берегу, да и Омен один хрен скучал в этой их школе, а тут и для пионеров, и для пенсионеров развлечение отыскалось, едрит-мадрит.
Пробираемся в дыру и нос к носу сталкиваемся со спешащими к месту взрыва легионерами. Правда, их как-то маловато — судя по запаху дыма, похоже, у них имеются проблемки и помимо этой шалости. Не успевает никто из них и вякнуть, как кулак Анестезии на двести процентов оправдывает ее прозвище. Покуда первый чувак стекает по стенке, а второй лобызает родимую землю дороги на протяжении трех метров, куда несет его непреодолимая сила инерции, я укладываю третьего до кучи в этот мини-штабелек.
— Миссис Ди, решено ж было не шуметь! — шипит мне кто-то из девок.
— Елочки трухлявые, да какой там шум от моего дробовичка! Ты послушай лучше, какой там дальше у них ор и визг стоит!
В этот самый миг музыкой победы со стороны порта ревет новый взрыв, которому аккомпанируют отличнейшие пулеметные очереди. Ядрен батон, ди-джей, вот эта композиция мне по душе! Вскинув свой дробовичок на изготовку, радостно подпеваю: «We all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine!»
— Порвем им *опы до самых ушей, Берта!
— Миссис Ди… — великанша смотрит на меня с упреком. — Ну это же личное…
— Ядрен батон, Берта, это я в переносном смысле, а впрочем, и в прямом тоже можешь! Вперед, че гевары мои семимесячные!
На улицах непривычно пустынно, даже как-то подозрительно. По плану под шумок мы должны были двигать к казенному дому и вершить свои освободительные дела в его стенах, однако что-то тут явно не так. Когда на нас с соседней улицы вылетает горожанин в разодранных панталонах, которые реют за ним, словно стяг, я решительно преграждаю ему дорогу. На меня выкатываются совершенно очумелые беременные шары.
— Эй, ядрен батон, какого лешего у вас тут творится?
— Там… на площади… казнь… была… а потом… бабах… и все стреляют… и…
Казнь? Едрит-мадрит, кажется, точно пришло время несколько скорректировать наши грандиозные замыслы. Отпускаю перепуганного туземца и поворачиваюсь к остальным:
— Слыхали, олени безрогие? Чешем на площадь!
Копыта звонко цокают по тротуарам. Шум, крики и звуки стрельбы приближаются с каждым шагом. Мы тормозим еще на подступах к этому гребаному лобному месту, потому как есть все шансы попросту оказаться затоптанными ошалевшей толпой, которая мечется под пулями. Кто в кого палит — один овощ разберет. Ну а что, я завсегда за кипиш, ежели он на пользу делу пойдет! Даю торжественный залп из дробовика:
— Погнали, и да благословит нас Фидель, олени!
Завалив кулаком свежеобращенного зомбаря, Берта вопросительно оглядывается на остальных:
— И чего, куда мы теперь?
— Исходя из того, что вакантные места на виселицах свободны, ядрен батон, предполагаем, что Нептун со своими адептами уже шевелит ягодицами в направлении тыла и ищет *опу мира, куда можно без мыла втиснуться и переждать эту дискотеку, — пытаясь переорать накрывший городишко адский шум и грохот, кричу я Анестезии в ухо (вернее, учитывая нашу разницу в росте — куда-то в район подмышки). — Разделимся на три упряжки и пробежимся по окрестностям в поисках наших висельников, встречаемся в Старой Тампе. Валим, олени!
Галопом несемся по улице и едва не сталкиваемся со взмыленным конем педальным, который почти волоком тащит за собой какую-то смазливую деваху в весьма фривольном наряде, рекламирующем все ее прелести.
— Коняга, да ты времени не теряешь, елочки трухлявые, где такие утешительные призы раздают? — бодро приветствую его я, не снижая темпа своей иноходи.
— Это моя сестра, — оскорбленно пыхтит финн, а девка цепляется за него и проклинает какого-то гребаного Джека с его вкусами, из-за которого ей сегодня приходится бежать босиком и почти в полуголом виде.
— Где моя малышка, олень безрогий? Только не говори, что сейчас ее щепки, возможно, рассекают ср*ные воды местной гавани!
— Конфетка обещала присмотреть за яхтой и кошками!
— Конфе-етка? Ядрен батон, в нее я верю. Голубая Луна нас теперь не оставит, — вопросы о том, что делает сие дитя острова толерантности среди пожара гребаной революции, я оставляю на потом, и мы рысим дальше, обшаривая взглядами закоулки — вдруг еще на кого из доморощенных повстанцев наткнемся. Например, недурно было бы еще моего антикварного сатира найти с Оменом. Я как-то не расположена оставлять их головы и драгоценный запас динамита, без которого ни один из них даже в сортир не выходит, в качестве сувенира гребаному Легату и иже с ним.
***
Яри Ярвинен
Не иначе как в миссис Ди встроен gps-навигатор, она несется впереди со своим дробовиком и с непоколебимой уверенностью сворачивает с одной улицы на другую, а грохот канонады постепенно стихает за спиной. Время от времени на нашем пути попадаются забредшие на огонек, точнее, на шумок мертвяки, ворочающие своими гнилыми головами в поисках деликатесов, но с ними расправляются выступающие в авангарде Берта и миссис Ди, на долю других почти ничего и не остается. И я почти не удивляюсь, когда нас выносит прямиком к «Валькирии», покачивающейся на волнах в глубине бухты.
— Семимесячные, проводим перекличку, все на месте? — гаркает наша полководица. Народ нестройно что-то бормочет, и только Берта дисциплинированно рявкает: «Здесь!», да так, что остальные от неожиданности аж приседают.
— Ну и где шляются прочие борцы за свободу дяди Тома? — бурчит миссис Ди, поглядывая на часы. — Вот и доверяй что этим оленям безрогим!
Я тоже смотрю на часы, но меня куда больше меня волнует, где сейчас Розита. Выбралась ли она…
— Твоего телообладателя в суматохе кокнули, что ли, ядрен батон? — вспоминает миссис Ди и о притихшей Суоме-Лайзе, которая мрачно изучает ободранные ноги.
— Не знаю… В него точно попали, но я видела, что на нем был бронежилет, — отзывается Лайза.
— Ты, поди, была бы рада, разорви заср*нца на миллион кусочков? — хмыкает рыжая бесовка.
— Да нет, — задумчиво качает растрепанной головой та. — Понимаете… он, конечно, сволочь… но иногда он бывал добр ко мне… неожиданно добр…
— Понимаю, чего не понять-то. Стокгольмский синдром, едрит-мадрит, — ворчит миссис Ди и снова поворачивается к своему воинству. — Ну и где теперь искать остальных парнокопытных, елочки трухлявые? На какой гребаной лужайке они остановились пощипать травки и скрутить косячков?
***
Время идет, а никого, кроме нас, на месте встречи так и не материализуется. Етишкины пряники, всех этих оленей гуртом следовало бы обвязать ленточкой и вернуть Санте наложенным платежом! Как, ну как, едрит-динамит, они умудряются теряться, даже не ввязавшись в более или менее приличный бой? Чем их там выкосило, мать их за ягодицы, сувенирным брелком-косой со связки ключей Танатоса от врат преисподней?
И деда моего нет. Конечно, этот старый похабник вполне может ошиваться где-нибудь в гребаном бурлеске, где не показывают мужской стриптиз, или успокаивать испуганных девочек тетушки Фло прямо на их рабочих местах, но все-таки хотелось бы некоторой определенности. А если он и Омена туда приволок? Едрит-мадрит, войдет ведь во вкус и начнет потом девочек клянчить вместо леденцов на сладкое. Короче говоря, все указывает на то, что ситуацию пора брать под личный контроль.
— Берта, я пошла искать этих блудных баранов, ядрен батон. Если не вернусь — считайте меня гребаной аболиционисткой, а если вернусь — то не надо.
— Я с вами, миссис Ди, — рокочет Анестезия. Почему-то оживляется и конь педальный и тоже вызывается в добровольцы. Ну, этот, поди, рассчитывает мексиканочку, на которую он слюнями капает, торжественно спасти. Остальных мы, связавшись с и.о. шкипера с игривыми
георгиевскими ленточками в бороде, загоняем на борт яхты. Там от них вреда меньше. И трап я бы убрала. А то и эти потеряются, ешкин-матрешкин.
