Бабуля летального действия

      Меня будит ворвавшийся в спальню Омен. Он возбужденно трясет за плечо дедулю и аж приплясывает на месте от нетерпения:       — Дедушка, дедушка! Там какого-то Фрая все ищут, говорят, его ночью волк загрыз, когда он хотел… ну это…       — Покрутить соски без спроса, — подсказывает Ирв, протирая глаза и на ощупь пытаясь отыскать на тумбочке очки.       — Ну типа того… а потом он исчез! И трупа нигде нет! Может, он зомбаком стал и где-то бродит сейчас?       — Омен… какого овоща этого соскокрута хватились в такую рань, кому он на фиг сдался, ядрен батон? — бурчу я.       — Миссис Ди, но уже два часа дня! — возражает Омен. — Я его караулил-караулил, потом он в кустах ка-ак заворочается, я его битой — хрясь!       — Эээ… как это хрясь? — Ирв аж подпрыгивает на кровати. — Где ты его хрясь, Билли?       — Да на пляже… Правда, я потом разглядел, это не зомбак был, а ваша *опа, миссис Ди…       — И что же твоя божественная *опа делала утром в кустах, моя ласточка? — вкрадчиво интересуется Ирв.       — А етишкина лягушка ее разберет, что она там без меня делала. Но уже хорошо, что там не моя тыква была, она и так встречи с битой этого дьяволова семени еще не забыла.       — Да это был этот… Шарль, что ли? Которого вы *опой бритой называете.       — А-а, ты вон про кого… *опа оправдывает свое прозвище — ни дня у него без приключений, — бурчу я, с хрустом потягиваясь. — А еще говорят — кто рано встает, тому бог подает, едрит-мадрит. Битой Омена в дыню подает, угу.       Без особого энтузиазма мы выбираемся из постели и приступаем к умыванию и позднему завтраку. Когда пару часов спустя являемся на пляж искупнуться, там в шезлонге возлежит, закинув волосатую ногу на ногу, наш трансвестит в купальнике в клубничку. Тут же на полотенчике вытянулся и безобразный лысый котяра. Возле Конфетки вертится, заламывая тощие ручонки, мутант:       — … Конфетка, я так беспокоюсь! О Секс-машине ни слуху ни духу… И этой Берты нигде не видно! Что она с ним могла сотворить, представить страшно!       — Да не мельтеши ты, — отмахивается наша клубничная чаровница, — загар неровный у меня получится! Видела я утром Секс-машину.       — И? — испуганно спрашивает остроухий.       — И ничего. Все. Потеряли мы его. Можешь венок заказывать.       Спокки ахает и заваливается в обморок, а Конфетка невозмутимо продолжает:       — Сказал, что подобной ночи у него никогда не было, но он хочет еще. И свалил обратно. Нет больше нашего эпатажного голубого Секс-машины. Теперь ряды натуралов пополнились мерзким бородатым неряхой в тесных ему похабных кожаных штанишках с вываливающимися из них голыми ягодицами…       — Вот это поворот, елочки трухлявые! — вырывается у меня. — Вот что Бертин магнетизм животворящий делает!       — Мутант в отрубе, — замечает Ирв. — Может, водичкой его полить?       Словно услыхав это, кот поднимается, задирает тонкий крысиный хвост и выдает весело искрящуюся на солнце мощную струю, от которой аж воронка в песке рядом с острым ухом нашего слабонервного дизайнера образуется. Облако ядреного аромата окутывает все в радиусе трех метров.       — Ты уверена, что это кот, а не козел, которому пластику рогов провели? — зажимая нос, спрашиваю я.       — Он просто настоящий мачо, — гордо улыбается Конфетка. Тут и Спокки от этого амбре начинает приходить в себя.       — Лучше нашатыря, — замечает мой дед, предусмотрительно отступая подальше, чтобы не вляпаться в метку.       — Надеюсь, мне все это приснилось, — бормочет мутант, открывая малость остекленевшие от такого химического оружия глазенки. — И Корк мне верен, и мы счастливы на нашем острове, и Секс-машина жив…       — А чего тебе приснилось-то? — с искренней заинтересованностью вдруг спрашивает голос позади нас, и в соседний с трансвеститной красоткой шезлонг с размаху падает нечто в коже. Однако кожаный гарнитурчик почти весь состоит из бахромы, словно юбочка туземца.       — Секс-машина! — ахает Спокки. — Что… что она с тобой сделала?       — Всё! — заявляет наш кожано*опый голубь. Или уже не голубь? — Чуваки, это было охрененно. Что она вытворяет…       — Вилфреееедо! — перекрывает шум волн нежный бас Берты, и Секс-машина моментально соскакивает:       — Если ты хочешь продолжать вчерашнее, то я уже отдохнул!       — Я принесла тебе бутерброды, — с обожанием рокочет Анестезия.       — О, это дело! — радуется ее жертва и накидывается на еду, только крошки в стороны летят. Берта с умилением взирает на эту картину.       — Стесняюсь спросить, почему — Вилфредо? — нарушает молчание, прерываемое лишь звуком энергичного чавканья, Конфетка. — Его же в миру вроде Билл всегда звали.       — Это мое настоящее имя, — зардевшись, признается Секс-машина. — Я ж родом-то из Уругвая. Маманька так меня назвала, это уж я сам тут в Штатах… сократил. Ладно, хватит здесь прохлаждаться. Берта, покажи-ка мне снова крутой байк!       — Тр-тр-тр-тр — рррррыыыыыыы! — неистово ревет Анестезия, до полусмерти пугая только очухавшегося было Спокки, приседает, и Секс-машина, оседлав ее могучую спину, покидает наше общество. Едрит-динамит! Вот это ролевые игры у них! Аж меня разобрало. С сомнением кошусь на Ирва. Нет. Не прокатит. Спасибо, что этот «харлей» еще попердывает на дорогах, а не пылится на свалке древней техники. Придется отказаться от откровенного плагиата и придумать что-то свое…

***

      Я ни на йоту не сомневалась в том, что женишок нашей докторицы Сифолю внесет здоровую долю треша в такое скучное, в общем-то, мероприятие, как церемония бракосочетания. И он меня не разочаровал.       — Едрит-мадрит, какая отличная из него вышла горилла! — восхищаюсь я, когда мимо нас шествует чудовище под ручку с мексиканочкой в гавайском прикиде. — Пару миллионов лет назад он бы взял приз на конкурсе красоты предков гомо сапиенса!       Хватаю цветочное ожерелье из какой-то корзинки и живо напяливаю его себе на шею. А Берта-то, Берта какова! Ладно гавайская юбка, под которой может укрыться взвод солдат, но где она отрыла такие гигантские кокосовые орехи, чтобы смастерить из них бюстгальтер? Или это просто облепленные волосней для натуралистичности пятилитровые кастрюли? Праздник обещает быть веселым, ядрен батон!       А там кто у нас … красиво так плывет в полосатых купальниках… маячит такой полосатый? Наши голубки в гангстеров принарядились? Хотят нанести ответный удар натуралам, отмстив таким образом за обращенного Секс-машину? Я бы на месте всяких лосяр и коней педальных надела сегодня бронированные плавки. С сейфовым замком. Против этой полосатой угрозы обычные шаровары не спасут, пальмочки трухлявые.       Когда смолкает любовная серенада гавайской гориллы, в дело вступают мои полосатые голуби. Остроухий прыгает вокруг хихикающей сестрицы коняги, старательно причесывая ее и попутно втирая что-то про мексиканские, мать их за левую ягодицу, субкультуры. Блондиночка выглядит так, словно ей лекцию по квантовой физике читают. Она нетерпеливо пристукивает ногой в такт музыке и рассеянно кивает мутанту, успевая еще и глазки строить гетеросексуальным особям, мелькающим в поле зрения.       Конь финский с истинно лошадиной печальной мордой вслед за остальными подходит поздравить мексиканку. Трансвеститища бородатая испепеляет гневным взором Секс-машину, который отплясывает вместе с нашей Анестезией. Она, кажись, уже половину своей юбки из мочалок в нервах выщипала, едрит-мадрит. Лысый кот понуро сидит рядом. Похоже, у него тоже полный провал на личном фронте.       — Конфетка, вас так зовут, правильно ведь? — вдруг оживляется сестрица моего коня. — А это ваш котик? Можно мы его для танца одолжим?       — Мистер Лапка любит Поля Мориа, — задумчиво изрекает наша дива с бородой, — он не признает иной музыки.       — А вдруг его это развеселит? Что-то он у вас совсем печальный. Спокки, может, котику тоже сделать на скору руку полосатый галстучек? И трусы бы ему… болтается ведь все.       Лысому, точно ощипанная куриная тушка, котяре гороскоп сегодня определенно не советовал посещать массовые и зрелищные мероприятия, ядрен батон. Он попал. Конкретно попал.       Блондиночка спорит с мутантом, который пытается доказать ей, что танго втроем с кошаком не получится. Будь этот экземпляр пушист, я бы предложила использовать его вместо горжетки, но он лыс, как новобранец в армии, едрит-мадрит. Очень уже хай-тековая выйдет горжетка, котову струйку им за воротник! Наконец, от инопланетной скотины отвязываются и отправляются танцевать, просто усадив котяру на уже знакомый ему вертящийся стульчик. Мы с Ирвом тоже лихо уходим в отрыв, только цветочные хреновины на шеях развеваются и мочало на моей юбке торчком стоит.       — Лайза так здорово танцует! — доносится до меня голос больничной подружки финна. Они с ним стоят в сторонке и в общем веселье не участвуют. То ли по причине унылого нрава, то ли рановато девахе еще после дырки от осколка в организме прыгать.       — Она всегда отлично танцевала, — откликается конь педальный. — У нее это как будто от рождения было, сколько я ее помню.       — А этого парня с ней как зовут? Керк? — спрашивает Рика.       — Корк, — ворчливо поправляет бейсболист, — это дружок нашего Спокки. Нашелся, представляешь, спустя полтора года.       — Повезло, — задумчиво отзывается девчонка.       — Ага, и мне тоже… повезло. А то с тех пор как мы этого острооухого нашли, никакого от него покою не было. То виснет на мне, обмороки изображая, то с придыханием бубнит, какие у меня, блин, ручечки сильные. Я уж грешным делом опасаться начал, как бы в одно не слишком прекрасное утречко не обнаружить его стриженые уши на соседней подушке. А знаешь, как он вообще нам встретился? Стоял я тихо-мирно на дежурстве, никого не трогал, а в кустах как будто слоны сношаются… Я — туда, думал, зомбаки, а там… елки-палки, и как моя психика это выдержала? Наша рыжая бесовка огромным… хм… фаллоимитатором… пригвоздила это чудо-юдо к земле. Мы потом, как чертову репку, у него из пасти эту фиговину вытягивали!..       Нас с дедом уносит в танце на другую сторону площадки и окончания этой истории я не дослушиваю. Хотя чего там дослушивать, я и так знаю, что было дальше. Про мегагорничную, интересно, тоже будет ей рассказывать, ядрен батон?       Покуда мы в перерыве между танцами потягиваем коктейли, полосатый голубь, отплясывавший с блондиночкой, с какими-то не слишком добрыми глазенками подкрадывается к мутанту. Чего это он? Хотя… не я же одна могла услышать увлекательную историю нашего знакомства с остроухим? Кажись, назревает второй акт разборок между Отеллами!       Мутант, смекнув, что успел уже наскрести на свой хребет, юлит и пытается перевести стрелки, вовлекая в разговор бородатую милашку. Но Конфетка не расположена к забавам:       — Оставь меня, гуманоид полосатый, я в печали. И кстати… ну-ка, сымай свои полосатые панталоны! Я давно заметила, что ты на мои стринги с кристаллами Сваровски глаз свой наглый положил! Признавайся, ты для своих сексуальных игрищ увел?!       О-о, да у них тут все серьезно, ядрен батон! Хоть Шерлока эксгумируй для расследования преступления века — кражи трансвеститских стрингов!       Конфеткины причитания о пропавших подштанниках заставляют меня вспомнить о припасенных для молодых подарочках.       — Ирв, подай-ка мне вон ту коробку, я вроде туда пару занятных штучек для нашего примата с мексиканочкой откладывала!       Роюсь в недрах коробки, бормоча:       — Наряд для ролевых игр… съедобное нижнее белье… надеюсь, срок годности еще не вышел? .. о, а вот эта хреновинка Кинг-Конгу точно придется по душе!.. Стоп, а это как сюда попало?       Упомянутое ЭТО тянется и тянется из коробки, точно лента из шляпы фокусника. Ирв чешет в затылке:       — Ты уверена, моя лапочка, что и эта штучка Кинг-Конгу будет по нраву?       — Не-е, едрит-мадрит, — задумчиво качаю головой я, — эти веселые шарики калибра XXXL вряд ли одобрит даже примат. Вот что значит доверить дособирать коробку *опе бритой! Ни шиша не смыслит в девайсах. Говорила ж ему с третьей полки ничего не брать… для другой клиентуры там штучки-вздрючки. Лучше бы Омена привлекла. У этого соображалка на пару гигов минимум оперативнее работает… Давай коробку, а это спрячь пока, ежки-кочережки.       — Куда ж я спрячу, моя ласточка, оно длинное и отовсюду будет непотребно свисать. Как мы с ним танцевать-то будем? — возражает Ирв. Резонно. Тут с ним не поспоришь, ядрен батон. Но я быстро нахожу выход из положения, заметив поблизости двух голубков.       — Эй, чуваки, вы выиграли в беспроигрышной лотерее, забирайте свой приз! — приветливо машу им, и содомистский девайс постукивает в ритм музыке в моих умелых ручках, точно кастаньеты.       Мутант с такой готовностью бросается ко мне, что я считаю необходимым охладить его пыл:       — Эй-эй, полегче, понимаю твое возбуждение, но не начинайте прямо здесь, угу? Мы еще есть тут вообще-то собираемся, елочки трухлявые!       — Миссис Ди, вы просто прелесть! — тараторит мутант. Похоже, стриженые уши его подводят и он едва слышит, что я ему сказала. — И подарок тоже прелесть! Отличные четки!       — Угу, просто зашибись четочки. После пятой читаешь «Отче наш», после седьмой вспоминаешь вообще все существующие молитвы, а на десятой выходишь на прямую конференц-связь с боженькой, — соглашаюсь я. Приятель Спокки таращится на нас инфернальным взглядом.       — Что-то твой хахаль, кажется, на тебя в обиде. Вкати ему слоновью дозу этой благодати, едрит-мадрит, — советую я. Бородатый трансвестит отвлекается от поисков своего пропавшего сокровища, оглядывается на чудо-шарики в клешнях у мутанта и вытаращивает глаза:       — Миссис Ди!!! А это случаем не сувенирный образец с вывески секс-шопа? Не, ну реально… Это ж размерчик для бурения артезианских скважин, как по мне!       — Мне для вас, голубочки, ничего не жалко, етишкины пряники! — заверяю я и поворачиваюсь к своему сатиру. - Ирв, у меня назрела идея едрит-мадритительного свадебного конкурса! Пойдем-ка, обмозгуем!       Мутантов дружок как-то нехорошо багровеет и, молча ухватив остроухого за руку, в которой все еще зажаты волшебные бусики, тащит в сторонку. Спокки изображает глазом то ли запущенный нервный тик, то ли морзянку. Но кто из этих оленей может знать азбуку Морзе? Все-таки, наверно, нервный тик.       — Сим-па-патичные шту-тучечки, правда, Корки? — заикается мутант.       — Весьма, — мрачно соглашается хахаль и внезапно резким движением дергает того за дьявольский девайс к себе. Спокки подлетает к нему, точно болонка на поводке. — Ты… ты…       — Что «я», Корки? — блеют наши стриженые ушки, пятясь.       — А то! — рявкает Отелло, потрясая над головой мутанта злосчастными шариками. — Да как ты…       Он не успевает закончить гневную фразу: мимо них проносится Конфетка, на ходу пытаясь откинуть со своего пути *оподробительные четки, но в итоге лишь запутывается в них, словно гигантская бородатая муха в паутине.       — Стой, стой, ворюга! Святой Иаков, я ему покажу, как грабить честных девушек! — визжит наша трансвеститина, грозя кому-то кулаком. — Своими глазами видела проблеск моих розовых кристалликов на его пролетарских яйцах! Держи вора!       Ей удается вывернуться, и она несется дальше, продолжая сыпать проклятьями и стразами с бороды, а вот наши голубки уже никуда не торопятся. Ядрен батон! Вот это номер! Скованные одной цепью… мэйд ин Содом, хех. Забыла им сказать… инструкция была без перевода. Только на японском. Но, судя по картинкам, там имеется какой-то очень хитроумный замок, защелкивающийся от резких движений и подвластный лишь японскому мозгу. Пойду-ка я дальше конкурс обдумывать, пожалуй, покуда они не вздумали меня спросить, как теперь разделиться, елочки трухлявые!