Взлёт и падение в Икебукуро

В пять часов утра на станции Синдзюку было пусто. К билетной кассе, устало сутулясь, подошел высокий светловолосый человек. — Один до Икебукуро, — хрипловато сказал он кассиру и вытащил из кармана несколько смятых купюр. Получив билетик, он вышел через турникет на платформу. Там он размял шею, оглянулся по сторонам и достал пачку сигарет. Блондин долго смотрел на неё, будто решая, закуривать или нет, и всё же аккуратно вытащил одну сигарету. Он курил необычно медленно, даже как-то тщательно, меланхолично глядя на выпускаемый им дым. Через две минуты с коротким гудком подошел электропоезд. Двери пустых вагонов синхронно открылись. Блондин вздохнул и зашел в тамбур. Повернувшись лицом к платформе, он затянулся в последний раз и выбросил сигарету в дверной проем. «Двери закрываются, будьте осторожны», — сказал автоматический женский голос. Молодой человек взглянул на дымящийся окурок и поднял светло-карие глаза. На платформе по-прежнему никого не было. Стеклянные дверцы съехались с тихим механическим шипением. Состав плавно тронулся с места. Плитка, которой была вымощена платформа, замелькала, ускоряясь перед его глазами, и через несколько секунд закончилась. Станция осталась позади. Шизуо медленно шел к дому. Дворники уже подметали улицы. Икебукуро выглядел опустевшими декорациями его старой жизни. Вот продуктовый магазин, вот серые ворота, вот забор, вечно обклеенный объявлениями о концертах. Вот ещё пустые прилавки овощного рынка. Вот целый квартал одинаковых бежевых домиков. Те же пробоины на асфальте, в тех же местах. Он не был здесь три дня, но ему казалось, будто прошла вечность, и всё это ему просто снится. Как эмигрантам снится их родина. Как космонавтам – трава у дома. Саймон любит эту песню, про траву. Раньше Хейваджима не совсем въезжал в ее смысл, хоть зазывала и передал содержание. Но теперь он понял. Сейчас он отчетливо чувствовал, что на самом деле вокруг него холод и пустота, равнодушная космическая невесомость. А весь этот мир вокруг – собаки, школьный стадион, сфетофоры, автоматы, бельё на балконах… Всё это просто сон. Ключ надо было провернуть два раза, чуть толкнув дверь плечом. Тело вспомнило рефлекторный жест. Знакомый запах собственного дома окатил лавиной воспоминаний. Не включая свет, Шизуо разулся, прошел в комнату и устало сел на незастеленный футон. Тишина оглушала. Блондин оглянулся по сторонам, будто ища взглядом какой-нибудь пробел, щель в реальности, трещинку, которую можно было бы пробить кулаком и выбраться наружу через пролом. Выбраться прямо в просторную и светлую гостиную. Блоха сейчас, наверное, спит наверху. В хлебнице наверняка лежат кексы, Намие всегда покупает их вечером. Он мог бы пройти в ванную комнату, где этим утром он сломал щеколду, и принять душ. Шизуо хотел прикрутить новую после работы, но подумывал купить цепочку, чтобы ванную можно было открыть снаружи, ничего не ломая. Ему казалось, что это очень разумная идея, но Изая бы, конечно, с этим поспорил. Однако, реальность была сплошной и нерушимой. Вокруг Хейваджимы была его старая жизнь. Такая же в точности, как и все эти годы. Старая добрая жизнь. Пыльный экран телевизора. Вид из окна на соседний дом. Приоткрытая дверца шкафа, где лежат одинаковые черно-белые стопки. Вдруг блондин резко подорвался с места, вспомнив кое-что важное. Он широкими шагами прошел в ванную и резко дернул дверцу шкафчика над раковиной. Крышечка шампуня щелкнула, и круглое отверстие с тонким свистом выдохнуло воздух. Шизуо жадно втянул носом запах и закрыл глаза. Он вспомнил черные волосы на белоснежной подушке. — Ты съел мой завтрак, это преступление, ты знаешь об этом? Мыльные пальцы на своей коже. — Пойдем домой, а то меня кусает какая-то дрянь. Горячий язык во рту. — Сколько там сахара? Три тонны? Довольный смех. — Шизу-чан! Похотливый взгляд. — Шизу-чан… Шёпот. — Хороший мальчик. Стоя один в темноте, в своей квартире в Икебукуро, в половине шестого утра, Хейваджима Шизуо ударил стенку кулаком, оперся на нее локтем, опустил голову и тихо-тихо заскулил. Заставив себя вернуться к обычной рутине (а что ему еще оставалось?) информатор пил кофе и читал новостную ленту. — Хаякаве звонила? — Он пропал, — ответила Намие, протирая свои туфли влажной салфеткой, — его три дня никто не видел. Изая чувствовал, что вот-вот он наткнется на новость о Касуке. — Ко мне рано или поздно придут, — Намие понесла смятую салфетку на кухню. — Если его убили, то я последняя видела его живым, — раздался оттуда её равнодушный голос. — Если его убили, то я зря проспал ту встречу, — рассеянно ответил Изая, продолжая читать, — видимо, у Хаякавы что-то интересное... По дороге в гостиную девушка бросила взгляд в коридор и на секунду остановилась. Изая знал, что Намие только что заметила, что в коридоре нет обуви Хейваджимы. — Не люблю, когда меня отвлекают от работы, — вздохнул брюнет, не отрываясь от монитора. — Идемицу Косан через десять минут, — равнодушно сказала брюнетка, привычно устраиваясь в кресле с журналом. Орихара, наконец, наткнулся на новое интервью Ханеджимы Юхея и прищурился. — Оя, — тихо протянул информатор, — а Майки-то не дурак. — Идемицу Косан через десять минут, — будто диктор на вокзале, равнодушно повторила девушка. Не могу не могу не могу взлететь я – Взмах, и сдаюсь не хватает сил... Совершенно не обратив внимания на её слова, Орихара с улыбкой взглянул на экран мобильного. Ему пришлось собраться с духом, чтобы снова натянуть на себя улыбочку. — Привет, Майки, как поживаешь? — Давай опустим это, — раздался сосредоточенный спокойный голос, — что ты сделал с Джеки? Изая поднял глаза на Намие, и та, отложив журнал, встала и снова вышла из гостиной. — Я приворожил его, а что? — Я так и понял, — сухо ответил мужчина, — я видел кольцо. Информатор медленно развернулся на кресле. — Из него получится такая прекрасная игрушка. Один мой друг мечтает о сексе втроем. На том конце было тихо, Майкл явно контролировал свое дыхание. — Давай договоримся. У меня есть, что предложить в обмен. — Оя? Удиви меня, — улыбнулся Орихара. Майкл взял небольшую паузу. — Когда я вернусь, я получу моего Джеки, а ты – своего Хейваджиму. Глаза Изаи похолодели. — С чего ты взял, что мне нужен этот вшивый бармен? Повисла небольшая пауза. — Рискнул предположить. — А с чего ты взял, что за твой бессмысленный и беспощадный русский бунт я не сдам тебя с потрохами? — Рискнул предположить. Орихара сделал глоток кофе и прикрыл глаза. Он не позволит глупой надежде нарушить его самообладание. — Рисковый ты парень, Майки. Русские не сдаются, да? Хейваджимы нет. Его никогда здесь не было. — Касука готов подыграть. Изая выпрямился на стуле. — Да, — продолжил Майкл, — он в курсе. И он готов отдать тебе Шизуо. Орихара почувствовал, как у него ускоряется пульс. Пришла очередь информатора контролировать дыхание. Как он смог это сделать? Майкл блефует? Держит его за дурака? — Мне не интересно твоё предложение, — медленно проговорил Орихара. — Послушай, Изая, — устало вздохнул Майкл, — я просто верну Касуку в Японию, и заберу отсюда Джеки. Ты выйдешь сухим из воды. Весь это цирк закончится раз и навсегда. Повисла долгая пауза. Орихара молчал. Майкл ждал. — Если ты врёшь мне, — почти по слогам произнес Изая, — я тебя уничтожу. На том конце облегченно вздохнули. — Значит, по рукам? Намие вошла в гостиную и показала на часы. — Да, — ответил Орихара и скинул вызов. Происходящее напоминало какой-то дурацкий сон. Изая улыбнулся, ничего не видя перед собой. Нервы звенели, натянутые до предела. Нечеловеческими усилиями он заставил себя отпустить Хейваджиму. Титанический труд. Изая был уверен, что справился. Но вот он снова надеется. Надеется горячо, сильно, страстно, отчаянно. Танцуй за рыбку, Изая-кун Орихара закрыл лицо руками, и его плечи подрагивали от беззвучного смеха. — Идемицу Косан через пять минут, — безразлично напомнила Намие.