Чернила

Саша вздыхает, закутываясь в одеяло. Способность двигаться на нуле. Мало того, что из него пили последние полторы недели, так еще и вытрахали два раза. Не отказывать же ему было, в конце концов... его губам. Его телу, вжавшему в матрас так, что он прочувствовал всю его тяжесть. Пряди, падающие на щеки, пока чернильный язык влажно скользил во рту... Артур превращает его тело в звук. Льющийся из глубины, из открытого настежь тела. И сдерживать он его не в силах. Глухо ли, громко ли — он выдыхает этот звук, и ему не стыдно. Ему ни до чего в эти моменты. Он занят жаром его тела внутри, его дыханием на коже, его ладонями. С другими был не тот резонанс: все, что он чувствовал, рождалось в других губах, и другое тело звучало под ним. А теперь он сам звук. Выдыхающий его за двоих. Артур говорил, что не привык трахать громко, что в природе иначе нельзя. Имел ли он в виду незавершенные ритуалы? Трахался он после них или нет? Сколько их у него было... Саша утыкается в матрас. "Блеск, я начинаю ревновать..." Крайняя стадия необоснованной ревности. Когда Артур сказал о засмотревшейся на него официантке, внутри заворошилось собственническое чувство. Пока он не вспомнил про его прикид: что ни говори, вкус у Артура специфический, и понятно, что на него обращают внимание. Хотя сейчас поневоле приходится носить то, что есть. И снимать... Он вспоминает его ладони, скользящие по коже, поднимающие рубашку. Вниз соскальзывает приятная тяжесть. Как можно заниматься сексом молча... как Артур сдерживает себя... Все, что он слышал от него — хриплые выдохи, звенящие, волнами прокатывающиеся в нем самом. Секс с ним какой-то бешеный. Он забывает, кто он сам, ему неважно, что он снизу, а не сверху, он просто х о ч е т его. Саша открывает глаза. Смотрит в темноту. Лежать так — одному — холодно. Без теплого мага рядом. Без его рук, в которых так уютно. Артур наполняет его. Заставляет чувствовать себя нужным. Он сам для него сделал хоть что-нибудь?.. Осознание, что ничего, кроме дачи чернил, стыдит его. Надо продумать варианты действий: куда идти, где останавливаться. Начать заботиться об этом тоже; пока что он лишь следовал за ним, не помогая, не облегчая задачи. А еще блок снять и постараться не думать ни о чем опасном. Лучше бы заснуть и притвориться, что мысли исчезли от этого. Но он не может расслабиться, пока маг не вернулся. Саша приподнимается, чувствуя, что завтра не подпустит Артура к телу. Слабость разлита в нем плотным туманом. В конце концов, ему надо отдыхать от секса. Особенно выматывающего последние силы. "Старый перечник... пожрать бы, а не трахаться..." Недоеденный пирог на кровати. До него он не доползет. Он ищет кнопку лампы в темноте. Наконец щелкает и замечает на комоде записную книгу. Сдергивает ее и, вздохнув, устраивается на боку, открывает с конца и листает до строк мага. Пытается вчитаться, но замечает, что только разглядывает почерк, думая о другом. Осознавая с пугающей ясностью всю глубину ситуации, в которую попал. Откладывает книгу, закрывая глаза. Чувствуя тянущее ощущение нервной тошноты в горле. Забытая ненадолго головная боль снова давит на мозг. "Может, выпить чер..." Он бахает блоком на мысли. "Твою ж мать!" Выдыхает. Выпить его чернил! Мелькнуло на подсознании, что это может восполнить дефицит его собственных. "Восполню, конечно... заодним начну опять ритуал, и Артур сойдет с ума от горя, когда снова придется прерывать". Не говоря уже о сведении чернил. Он представляет, что было бы после ритуала. Вечная любовь до гроба на двоих... Жуткая по силе связь. Чувство, захлестнувшее его с началом смешения чернил. Неистовое, дикое, звенящее внутри. Е г о чернилами на языке, е г о губами, е г о ладонями. Остановило только нежелание боли — жесткого секса в охотничьем доме ему хватило, чтобы воспротивиться повторению. Он все-таки не женщина, ему каждый раз требуется подготовка. Он рад, что ритуал оборвался, не только поэтому. Артур описал подробности уже после, и это "после" ему не понравилось. В особенности эта интересная оговорка: умереть следом. Объяснять т а к о е уже после попытки выполнить ритуал до конца... Плюс невозможность отменить ритуал завершенный. Когда он рисовал годовые кольца блока на Артуре, то испытывал очень странное чувство фатального. Неизбежности своей судьбы. Обязанности принадлежать лишь одному до конца жизни. Он никогда не понимал этого "буду любить вечно". Знакомые родителей разводились и снова женились или весело тратили холостяцкую свободу. А "вечная" любовь его родителей закончилась спустя одиннадцать лет брака, дав начало следующей: матери и отчима. И хотя он утешил Артура, который боялся, что он его разлюбит, самому следовало бы верить в свои слова больше. Что если постараться, все получится... пока у них ничего не получается. Даже сейчас он опять под блоком, словно вор, прячет свои мысли. Нельзя, чтобы Артур слышал такое: маг очень остро реагирует на неосторожные слова. Столько боли каждый раз выплескивается из него, что просто страшно. Саша натягивает на голову одеяло, закрывает глаза ладонью, потому что его "убей меня сейчас же!" и "я хочу сдохнуть" лезут в гудящую голову. Он и пощечину ему дал, потому что маг раскромсал этим "сдохнуть" до крови. И уже во вторую очередь — чтобы привести в чувство, отвлечь от разрушающих мыслей. За последнюю неделю он только и видел, как маг страдает. Из-за него... все время из-за него. Никогда бы не подумал, что однажды будет ненавидеть себя еще больше. Ему кажется, что он любит Артура меньше, чем тот его, поэтому у них не складывается, и от этого тошно. "Ты можешь разлюбить", "всю жизнь давиться свининой... из-за тебя!" — Давай тогда проведем ритуал, — шепчет Саша в одеяло. — Ты больше не будешь страдать, а я всего лишь буду знать, что раз в месяц ты будешь е с т ь к о г о-т о... "Может, это не так страшно... я не буду смотреть... я просто з а б у д у, что он так питается... поставлю блок. Сломается — поставлю новый. Я же... люблю его достаточно, чтобы выдержать это? Или нет..." Он сворачивается в комок, вцепляясь в волосы. "Достаточно или нет?!" Он с силой стискивает зубы, зажмуриваясь. "Я н е з н а ю!!!" Чернильный рот, пряди, обрамляющие лицо. Артур, сидящий перед ним на корточках, глядящий на него. Первый порыв нутача. — Зачем ты это сделал... — выстанывает Саша. — Зачем ты это начал... "Разве плохо нам жилось друзьями?.. Это у нас получалось". Орден-стабильность-деньги-квартира-улыбка Артура-Артур сполз с дивана перед телевизором-Артур, читающий восемь книг попеременно... где все это. Где. Все. Это? Душно. Он откидывает одеяло, и на него падает прохладный воздух. И осознание, что Артур сидит на кровати напротив. "...и давно?!я сейчас говорил?он слышал?!!блок ведь стоит?!заметил или?". Он приподнимается. "Не ври, заметит". — А где пальто? — спускается с его губ в тишину. — Окно закрыто, а мужик бухает, — "и, кажется, ревет. Надеюсь, не из-за вещей". Взгляд Артура какой-то непонятный. Почему он на кровати, а не рядом, в чем дело? Слышал или нет?! "Спокойно". Саша откидывается на спину, ломая блок. Тот крошится огромными кусками беззвучным звоном. "Иди сюда". Маг подходит, опускается на колени перед диваном. Парень пододвигается к краю — ближе к нему — изучает вблизи этот новый взгляд, пытаясь облечь его в слово. Получается "испуганный". — Артур, — он протягивает руку, гладит его шею. "Ты что?" Маг тянется к нему, обнимая, утыкаясь в плечо. Пряди укрывают шею — нежное ощущение. Губы, плотно прижатые к коже. Теплое дыхание. И ощущение, до ужаса противное ощущение, что что-то не так. — Артур, — шепчет Саша. — Что ты... Тот лишь сильнее вжимается в его плечо. Парень приобнимает его спину. — Саша... — глухо звучит под ухом. — Тебе плохо со мной? — Нет, — поспешно вырывается из горла. Сердце тревожно барабанит о грудную клетку. Он пытается чуть отстранить мага за плечо, чтобы взглянуть в лицо, но тот вцепился в него намертво. "Зачем ты спрашиваешь?" — Ты только что был под блоком. Саша леденеет. — Ты расслаблен только во время сна и занятий любовью. Последнее слово впечатывается в мозг. Про себя он все время звал это просто сексом... — Так ведь не должно быть?.. Саша, — выдавливает маг, — нам надо д о г о в о р и т ь. Парень обвивает его спину руками. "Господи". Ему страшно. До чего они договорят... — Так говори, — произносит он, изо всех сил прижимая его к себе. "Только по-тихому, ладно? Мне больно, когда тебе плохо". — Ладно. Ты же любишь меня? — умоляюще шепчут губы в его плечо. Он запускает пальцы в его пряди. Поворачивает голову, целуя в ухо: — Да. Выдыхает: — Больно, Артур, пусти, — тот сжимает его так, что чуть ли кости не хрустят. Объятия ослабляют, и он вдыхает полной грудью. — Тогда... можно мне... хотя бы раз в три месяца? "Ч т о", — округляет глаза Саша. — Есть... — прижимаются губы к коже. "Артур... это же убийство". — Это пищевая цепочка, — бормочет маг. — А ты никак не хочешь меня понять... ну раз в полгода? "Артур!" Руки выпускают парня. Маг вздыхает в его шею. Приподнимаясь, смотрит в его глаза. — Раз в год? — упавшим голосом спрашивает он. — Артур! — восклицает парень. — Я сдохну жрать свинину, Саша. Тот убирает ему пряди за уши. "Не сдохнешь. Я скажу контролем, я же говорил. Тебе понравится". — А желудку ты тоже скажешь, что ему нравится? — тихо говорит маг. — У меня потом целый день живот болит. — Я куплю тебе таблетки, — Саша гладит его щеку. "Ничего не почувствуешь". — Они помогают на пару часов, — переводит взгляд в сторону Артур. — Ангелина уже давала, — вздох. — Я очень хочу, чтобы тебя все во мне устраивало, но с этим ничего не могу поделать. Саша садится, опуская лицо в ладонь. "Артур..." — Значит, нет? — тускло звучит рядом. Парень качает головой. — А знаешь, почему? — спрашивает он. — Я буду представлять, что это меня ты сожрешь в один прекрасный день. — В тебе же знак, Саша! — Я не спросил тогда, — смотрит на него парень. — Знак защищает только меня или? — Съесть я никого не смогу, — глядит в пол маг. — А откусить? Маг кидает на него взгляд. — Нет, наверное. "Наверное?!" — Не проверял! — бросает, вздыхая, Артур. — Ты же прописывал... что ты там писал, — Саша тянется к отложенной записной книге, листает до знака, вглядывается в почерк. "Черт ногу сломит..." Артур забирает книгу, кладя на пол около себя. — В любом случае. Твое "нет" окончательное? Саша смотрит в стену. "Я не смогу с этим жить". — Но сейчас-то живешь: до Ордена я питался как положено. Фраза оглушает его. "Твою мать..." — Не думал об этом? — отстраненно интересуется маг. — Ставь блок и думай. Я подожду. — Не буду я об этом думать, — хмуро глядит на него Саша. — Так и я об этом не думал, — пожимает плечами Артур. — Это было как для тебя бутерброд. И когда она привела меня в Орден, для меня все там было — бутерброд. Такое кишащее бутербродами место... хоть каждое утро жуй. А она не давала. Не давала... — вздыхает он. — Прямо как ты сейчас. Ты тоже лишаешь меня трудностей добычи пропитания. И ты лишаешь меня трудностей, связанных с поисками симбиота, потому что теперь не имеет смысла этим заниматься, пока я люблю тебя. Это "пока" бьет под дых с размаху. "Пока ты... пока мы..." Что с ними будет, если это "люблю" превратится в "разлюбил"?! — Саша, — зовет маг. Парень поворачивается к нему. — Если ты меня разлюбишь, ничего страшного. Просто вернусь к своим истокам, буду пить и есть вволю, — "нажрусь пепла. Хоть бы только не долго крючило", — найду себе симбиота... — Заткнись, — цедит парень, сжимая кулаки и еле удерживаясь, чтобы не врезать ему. Режет по живому! — А ты найдешь себе девушку... женишься, и будет у тебя нормальная семья! — повышает тон маг. — ДА ПОШЁ-ОЛ ТЫ!!! — выдыхает ему в лицо Саша, рывком выбираясь с кровати, дергано натягивая штаны, застегивая ремень так, что тот впивается в живот. — Поговорили! Мать! Твою! Поговорили! Иди ты с такими заявлениями знаешь куда?! — А ты разве не хочешь семью? — поднимается ему навстречу маг. — Всю жизнь хотел орущего ребенка и садистку-жену! — пихает его со всей силы в грудь парень. — Это же охренеть, как круто! Как у всех! Ипотека на двадцать лет, высокая должность не пойми за что! Куча бабла, которое не знаешь, куда девать, потому что мозгов нет! Я ТАК НИКОГДА НЕ ХОТЕЛ, БОЛВАН!!! — Чего же ты тогда хотел, — смотрит на него печально маг. — Я хотел, чтоб!.. чтоб... — задумывается он, — просто человека рядом, — смотрит на него зло. — Я не виноват, что мы не можем провести ритуал! Ты же просто... попираешь все законы, питаясь людьми! — Для меня это к у с к и м я с а, С а ш а. И, к сожалению, ты один из них! Саша разворачивается и с размаху впечатывает кулак в стену. Обои всмятку, сквозь них змеятся трещины. Бетонная крошка сыплется на пол. Он выдыхает. Броня крошится. Он стряхивает ее остатки с руки. "Как нас умудрило влюбиться друг в друга!.." Он рвано дышит, приваливаясь к стене боком. Закрывая глаза. — Знаешь, о чем я думал, — произносит он, машинально вытаскивая кусочки бетона из вмятины в стене. Игнорируя внутреннее "не говори!" — Я думал, что друзьями мы нормально жили. Он не оглядывается на Артура. Тишина. Бетон крошится под пальцами. Он ковыряет его. — Сам вспомни. Когда мы последний раз ругались друзьями. — Когда ты семь раз проиграл в бильярд, — негромко отвечает маг. "Охрененный повод, правда? Вот я дебил..." — А теперь что? Артур, — стукается он лбом о стену. — У нас же ни хрена не выходит... — Ты опять меня бросаешь?.. — голос настолько бледный, что Саша оборачивается. — Ничего я не... Артур! Тот садится на пол, хватает записную книгу, судорожно листает до чистых страниц, чертит треугольник. Перо застывает. Маг сжимает его. "Что ты..." — Не бросаю я тебя, — подходит к нему Саша, — я имел в виду... — А ты и не можешь, — нервно смеется маг. — Пока не нарисую отмену! "Что?.." Маг чертит знаки поверх треугольника. Быстро накладывая штрихи. Ошибаясь в линии и бросая перо об пол. Утыкаясь в колени. Зачесывая волосы со лба и сгребая их на затылке. Саша опускает его колени ладонью. Садится на него, обнимая. Прижимая голову к груди. — Зачем ты это рисуешь. Я не брошу тебя, — "Артур", — не брошу, — целует его в светлый висок. — Я тебя не понимаю, Саша, — качает головой маг. — Ты сам себе противоречишь... "Мы вместе сплошное противоречие". — Ты хочешь меня бросить или нет? — в отчаянии стонет маг. — Не хочу! — сильнее сжимает объятия Саша. — Я имел в виду, нам надо нормально общаться, как раньше. Понимать друг друга. — Так разреши мне есть! — Нет! — отпихивает его парень. — Каким образом, а? Полиции вообще не боишься? — хватается он за последний довод. — В горах нет полиции, — произносит маг, выпрямляясь. — В каких, к чертям, горах? — возмущенно недоумевает он. — В м о и х, Саша! — Че... го? Они смотрят друг на друга. — Моих, — повторяет Артур. — Я хочу вернуться домой в горы. "Приехали..." — Как мы туда доберемся? — вздыхает Саша. Маг неверяще глядит на него. — Ты согласен?.. Парень теребит воротник его рубашки. "Куда я денусь..." — Саша! — хватает его за руки Артур. — Мне не надо твоих одолжений! Я не заставляю тебя! — Если хочешь — поехали, — негромко произносит парень. — Поехали, — поднимает на него взгляд. "Ничто не держит". — А твоя семья? — негромко спрашивает Артур. Саша возводит глаза к небу. "Мать звонила четыре месяца назад. Е г о я не интересую. Дядя сам больше не звонит. А в детстве и звонил, и заходил... когда отец был с мамой. Наверно, из-за н е г о перестал приходить. Тупизм..." Как было обидно. Сначала бросил отец, а потом дядя — его старший брат. — Хоть в степь, Артур. Лишь бы книги были. Маг закусывает губу. — Книги есть в городе у склона, — "немного, правда. По дороге набрать надо..." — Ты реально хочешь в горы? — А где еще мы можем жить, Саша? Там я хотя бы все знаю. — Мы как доедем, объясни. Ты паспорт свой?.. — Дома, — опускает взгляд Артур. — Класс, — барабанит по полу пальцами Саша. — Чтобы пройти через портал, мне паспорт не нужен. — К а к о й п о р т а л?! — таращится на него парень. — Только ингредиенты надо достать. "Портал... ты умеешь..." Саша пододвигается, устраивая голову у него на груди. "Блин, башка опять разболелась..." — Давай, — отстраняет его маг, — давай нарисую. Парень закрывает глаза, чувствуя влажный палец на лбу. "Что бы я без тебя делал..." — Чудесно бы жил, Саша. И голова бы у тебя не болела. — Помолчал бы ты, честное слово, — придвигается он обратно. "Обними... холодно". Чуть расслабляется в теплых ладонях. — Пойдем ляжем. Ты правда очень холодный. Он поднимается с его бедер. Маг вытаскивает из чемодана рубашку, бросает ему: — Надевай, — ждет, пока тот застегнет пуговицы, и накидывает на него вторую. Саша продевает руки в рукава, и Артур обнимает его сзади. — Я рад, что ты не против гор, — шепчет он. Саша поднимает руку, гладя его щеку. "Пошли". Укладывается к нему спиной, ерзая, устраивая голову на его плече. Прижимая его руку к груди и грея стопы о его ноги. — Согрелся? Мягкий шепот греет своим звучанием. — Угу. "Горы..." — Тебе понравится, — тихо уверяет Артур. — Никаких машин, на равнинах шумит ветер... ковыльные поля, укрывающие холм до самого горизонта, — такие мягкие островки на колючей грубой земле... кроме клекота беркута подчас ни единого громкого звука, только шепот земли, трав, листьев, дождя... волны запахов, у земли пряный цветочный, а выше — холодный поток, идущий с гор, морозно вдыхающийся в легкие... Никто нас не найдет, будем одни... будем рыбачить и стрелять дичь, а вечером читать вдвоем книги и под треск огня заниматься любовью... — он чуть крепче прижимает парня к груди. — Саша, я т а к л ю б л ю т е б я... Тот поворачивается к нему. Убирает пряди с его щеки. Приподнимается. Артур разворачивается на спину. Саша улыбается глазами. "Нет, я только..." Наклоняется, целует одним долгим касанием. Смотрит в золотистые глаза. — Я не умею рыбачить. — Я тоже, — негромко смеется маг. — Будем учиться вместе. Ты удочкой, а я сетью. "Читер. И стрелок из меня хреновый". — Пару раз ты в яблочко попадал. "Ай, не напоминай", — вздыхает Саша, убирая ему ладонью волосы со лба назад. Артур тянет его к себе: — Научишься... — целует, наслаждаясь его губами. Парень чувствует ладони, скользящие под нижнюю рубашку. "Завтра на руках понесешь, потому что с места не сдвинусь". Маг с трудом отлепляется от его губ, смотрит на него темным золотистым взглядом, облизывая губу, и Саша чуть не теряет остатки здравого смысла. "Господи, Артур... я правда на нуле..." — Тогда ляг, не заводи меня, — отворачивается тот. Саша заворачивается в одеяло, приникая к нему. Кладя ладонь на грудь. Слушая его успокаивающееся дыхание. — Какие тебе нужны ингредиенты для портала? — немного погодя спрашивает он. — Сокольник, настойка аконита, резедовый корень и порошок полыни. —...из этого можно сделать портал?.. — устало шепчет парень. — Я хренею. — Связывающий в портал ингредиент — сокольник, и не последний — чернила. Конечно, если просто смешать, ничего не получится. Мне нужна будет мерная колба и хотя бы мензурка, хотя лучше бы бюретка*. — Портал чернилами... — бормочет Саша. "Эти чертовы чернила везде". — А чего ты хочешь, если они в тебе самом. С твоей инициации ты пропитан ими с ног до головы. Как и твоя жизнь. "Да-да..." Маг умолкает. Тоскливо думает о мясе. Придется втихую, видимо. Блок не сработает, если это будет не Саша. Ликвидность низводит знак до защиты его одного. "Буду упираться, что лучше голодать, чем есть свинину..." Он морщится. Нечернильное мясо он больше в рот не возьмет. Придется выкидывать даваемую свинину (хотя в горах будет скорее козлятина) и врать Саше. Не впервой... Хотя если парню вздумается помогать ему есть контролем... Артур смотрит на него. Парень спит. "...друзьями нормально жили". Естественно. У них были мелкие размолвки типа "давай футбол — хочу BBC" (когда на Новый год они, наконец, скинулись на телевизор), "Артур, ты со своими резинками!.." или "я тоже хочу это почитать, давай реще". Проблем "я хочу есть людей" и "как врать любимому человеку" у них не возникало. Как и вопроса "бросит он меня, если узнает, ч т о я ем?.." "Так, зайду с другого конца: пускай Саша никогда об этом не узнает... если... — садится он, взволнованный вспыхнувшей догадкой, — я сделаю так, что он не будет знать об этом в о о б щ е. Забудет, что я нутач... а как из него пить тогда". Артур оглядывается. "Найду носителя, буду питаться как обычно... И Саша не будет ни о чем волноваться! И знак сводить не надо... а раз он не будет знать... — Артур открывает рот от изумления, — значит, он и на ритуал согласится!!!" Только надо придумать, как объяснить обмен чернилами. Стать для него простым носителем из редкой народности, которая выполняет эту традицию много столетий. Горняки так же молчаливы, как и Саша. Никто не объяснит ему, что на самом деле это не так и он живет с чудовищем из сказаний. Надо тщательно все обдумать, нельзя ничего упускать. Он целует спящего в макушку, осторожно вылезает из-под него. Укрывает, слушает тихое дыхание. Наклоняется, касаясь лба губами. Аккуратно спускает лампу на пол, чтобы не разбудить парня, устраивается на ковре с книгой. Саша узнал, что он нутач... когда Ангелина отправила его делать доклад. Но еще до того... маг пил из него. Несколько раз. Как заставить Сашу забыть опасное, но оставить его воспоминания о нем? Надо правильно сформулировать контролирующий приказ. Иначе он рискует оставить его вовсе без совместных воспоминаний. Но тогда... тот день, который Саша просил выключить... похоже, вправду выключится. И парень больше не будет мучаться. "Забудет, кто я", — улыбается Артур, начиная список воспоминаний, которые требуется стереть. "Забудет..." Он з а б у д е т! Маг должен будет врать и прятаться каждый месяц, чтобы есть. Но это малая цена за возвращение к с в о е й жизни. Они проведут ритуал, и тогда н и ч е г о не будет иметь значения. "Так будет лучше нам обоим", — смотрит на диван маг. Больше никаких ссор! Ритуал... "ритуал" — слово сладко оседает в нем, превращая в блаженные мечты. Он ни разу его не завершал, так хочется ощутить, что будет после! Он вскакивает, улыбаясь, неслышно ходит по ковру пружинящим шагом, чувствуя, как внутри поднимается волна ликования. Мечта сбудется! Горы, Саша — его симбиот, да можно ли представить, что жизнь будет н а с т о л ь к о прекрасна! Артур подхватывает книгу и, улегшись на пол, быстро пишет все события, относящиеся к сашиному знанию, что он — нутач. Укус после поцелуя. Каждодневное питье чернил. Книга про яды. Ужасная ночь, мучающая Сашу до такой степени, что он запер ее в своей голове. Пепел... так много всего. Он хочет уничтожить необъятное. У парня появятся целые пустоши в памяти. Чем их заполнять? И как объяснить, почему они в бегах... Маг со вздохом откладывает перо в сторону, зачесывает волосы назад, смотрит в стекло балконной двери. В темные силуэты леса, подступающего к отелю. ...не выходит. Не получается. Он с силой трет лоб. Как обойти... как не трогать память, но чтобы Саша больше... не протестовал против его питания? Чтобы понял, что в нем ничего страшного... Э т о — выход. Этот приказ гораздо проще. И вранья меньше. По сути, даже н и к а к о г о вранья. Что есть человек? То же животное, разве чуть более умное. А в большинстве случаев поразительно неразумное. Человеческий род не вымрет, потеряв немного сородичей. Ежедневно люди убивают друга друга: дома ли, на улице, умышленно или в результате стечения обстоятельств. Так не смешно ли е м у запрещать есть раз в месяц? Такую малость... Его род и так скоро вымрет. Он сам... не продолжит свою линию. Это не имеет значения. Саша сказал, что не хотел никогда семью... он говорил так, потому что слишком молод? Будь он старше, наверняка поменял бы свою точку зрения. И "орущий ребенок" стал бы любимым, а "садистка-жена" — милой сердцу женщиной. Маг стискивает зубы. Они вдвоем будут друг для друга семьей. Одни. Надо верно установить контроль. И... Саша должен будет пить его чернила еженедельно, чтобы тот не спадал. Ладно хоть защитный знак подновлять не надо... з н а к. Можно ли прописать приказ в знаке? Он стучит пером по странице. Не выйдет. Это игра с головой, а не телом, он не сможет прописать в знаках т а к о е. В тот раз, когда Саша должен был соврать Ангелине, что он не против кормить его, маг нарисовал на его пояснице успокаивающий знак — очень простой и не содержащий конкретики. А здесь ему нужно, чтобы Саша у с л ы ш а л его. Рита его приказ не слышала: "Почему я не двигаю-усь?!" Но когда он контролем спросил, хочет ли Саша ритуал, тот понял, о чем он. Выходит, ментальные приказы телу воспринимает только тело, но если заставить говорить, мозг воспринимает смысл, чтобы ответить... Еженедельное подновление контроля. Но в Саше есть его чернила, циркулирующие в защитном знаке. И парень выпил недавно несколько глотков, нечаянно начав ритуал... пока чернила не требуются. Сводить их нечем. Если они доберутся порталом, он раздобудет книг и положит их в компостную кучу — пусть гниют... но этот процесс небыстрый. А парень не сможет есть с его чернилами на языке. Если за время, пока приказ держится, он не уломает Сашу на ритуал... тот возненавидит его. Как маг сам ненавидит его контроль. "Саша, сколько мороки! Что бы ты чувствовал, если б я попрекал тебя твоей едой?" Им очень нужен ритуал. Саша будет настолько сильно его любить, что ему будет все равно, чем он питается. Он надеется на это. Потому что в симбиозе контроль невозможен. И защитный, и блокирующий знак растворятся в симбиотических чернилах. Маг, наконец, станет свободен... полностью. Как будет звучать приказ? "В моем питании ничего страшного"? Он опускается перед диваном. Смотрит на спящего возлюбленного. Утром. Он скажет ему утром. И их проблема будет р е ш е н а. * * * — Дёма, — пальцы сжимают щеку. — Дёма, проснись! Дёма! Легкие шлепки по щеке. Он с трудом открывает глаза, преодолевая неимоверную тяжесть век. Моргает с усилием и мгновенно погружается в реальность, обнаруживая себя в машине с ногами Антона на коленях. "Заснул!!!" Он сует руки под одеяло, находя холодные ладони парня, захватывая оба запястья и с ужасом ожидая артериальное молчание. — Дёма? Он не отвечает. Пульс аритмичный, наполнение слабое, но Антон еще ж и в! Демьен вылетает из машины, оббегая взволнованную Снежану и распахивая заднюю дверцу с другой стороны. В слабом отсвете настенных фонарей, висящих над парадным входом, лицо парня отсвечивает мертвенно-фиолетовыми пятнами на щеках. Демьен открывает ему рот и аккуратно кладет подготовленный знак на язык. "Чуть-чуть, дай мне еще чуть-чуть времени!" Он быстро обходит машину, смотрит в распахнутую переднюю дверцу: — Где Рита? — Только что унесли тени. Дём... — прикосновение к руке. — Не сейчас, н е с е й ч а с! — оборачивается он ко входу. Тени подбегают и, сгрудившись у дверцы, вытягивают лапы, тихо поднимая недвижное тело. — В операционную, — кидает Демьен, оборачиваясь к Снежане. — Сделай мне самый крепкий кофе, умоляю! Она убегает вперед, а он, чеканя шаг, быстро следует за семенящими под грузом тенями. Операционный зал бьет в глаза светом после сумрака коридоров. — У нас осталось три пакета огненных чернил, один — Антона, — Яда лепит ему на лоб знак и помогает переодеться в операционный халат. — Не хватит. Спроси Ангелину Евген... — Она выпила настойку, ее кровь не годится, — Яда завязывает ему сзади тесемки халата. — Демьен, ты в состоянии вести операцию? Он смахивает пустой лист со лба. — Снежана принесет кофе. Сейчас необходимо только введение физраствора и переливание, все остальное я уже сделал. Ян! — зовет он парня, снимающего куртку с Антона. — Поставь ему капельницу с физраствором. Яда, — поворачивается он к ней, — общий анализ крови Риты. Сделаем прямое переливание. Инициаций огненных магов не было? Близнец качает головой. — Дёма! Он оборачивается. Выходит за стеклянную дверь. Снежана подносит чашку к его губам, и он осторожными глотками прихлебывает горячий кофе. — Быстро ты, — бормочет он, принимая из ее рук чашку и допивая. Она отирает его губы пальцами. — В термосе был. Близнецы разбудили час назад. Демьен утомленно смотрит в воспаленные глаза. — Пожалуйста, иди спать, — отдает он ей чашку. — Спасибо за кофе. — Дёма! Он оглядывается на растерянную девушку. — Снежа. У нас нет проблем, ты поняла? Все у нас хорошо. Дверь плавно закрывается за ним. — Можешь лечь во второй палате, я тебя толкну, — подходит к ней Яда и с удивлением следит, как слеза капает с острого подбородка. — Он вернулся, больше не о чем плакать. Она лепит знак на лоб и ей, убрав кудри в сторону. — Вторая палата, я разбужу, когда мы закончим. — Рита, — наклоняется к ней Демьен. — Двигаться так и не можешь? — Нет. — У нас не хватает чернил для переливания, одолжишь немного? — Конечно, — встревоженно смотрит она на него. — Четыреста миллилитров. Это немного. Болеешь чем-нибудь? — Нет, — с заминкой: попыталась качнуть головой, но не вышло. — Меня беспокоит твоя недвижимость. Как бы она не перешла на Антона... — Пусть лучше так, чем!.. — она осекается. — Вот и я так думаю. Он убирает пустые листы с ее лба и сгибов локтей. — В туалет хочется? Она беспомощно смотрит на него. — Рита! Хочется или нет? Глядит в сторону. Тихое "угу". — Яда, помоги ей. — При них, что ли? — слышит он за спиной. — Яд, нет, ты двинута на всю голову! Дребезжание каталки, откатываемой в противошоковую палату рядом. Шорох шторки. Невозмутимый голос: — Все, никого нет. Тишина. — Я очень много грешила, раз докатилась до такого. Яд, уйди, ради бога. — Ухожу, Ваше Величество. Стук в стеклянную дверь. "Снежа?" — Ян, спроси, что там, — Демьен осматривает Антона. Вынимает знак изо рта. — Яда, три стабилизирующих, пожалуйста, — знаки вкладывают в ладонь, и он размещает их последовательно на сгибах локтей и груди. Ему протягивают маленькую склянку. — Что это? — смотрит он в радужный песок. — Порошок камня Гоа, — спокойно произносит Ян. — Ч т о?! — неверяще вперивается в него Демьен. — Ангелина Евгеньевна передала. Он сжимает склянку двумя пальцами, бегло рассматривая переливы. — Она сказала, как его готовить? — Десять грамм на пятьдесят миллилитров воды. В физраствор нежелательно — я спросил. — А к?.. — К чернилам при переливании нельзя. Лучше пить. Демьен встряхивает склянку. Порошок искрится. — Хорошо, готовь зонд. И наведи Рите, — "может, и ей поможет?" "К а м е н ь Г о а" — ошеломленно бьется в мозгу. Мечта медика. Мечта самого захудалого фармацевта. Легенда, недоступная обычным людям. С запредельной стоимостью одного грамма... а в склянке около пятидесяти. Он осторожно вливает раствор порошка в воронку. Вода окрашивается цветными переливами, завихрениями устремляясь по трубке в горло. Демьен оборачивается к Рите, которой помогает выпить Яда, чуть приподняв ей голову. — Рита, не вскакивай, если почувствуешь, что можешь двигаться. — Вот этого не обещаю, — тихо бормочет та. — Яда, тест-полоска готова? Та подходит к лабораторному столику, проверяя. — Чернила в норме. Демьен засекает время. Минута. Рита неподвижно ждет чуда. — Рита, без изменений? — Как видишь, — с досадой шепчет она. — Ладно, больше не ждем. Близнецы разворачивают каталки параллельно валетом**. Укладывают левые руки огненных магов на столик между ними. Яда отворачивает Рите голову в другую сторону. — Эй, я хочу видеть! — возмущается та. — Рита, — подходит к ней Демьен. — Не кричи: ты перенервничаешь, а Антону нужно, чтобы ты лежала спокойно. Никаких дерганий: у тебя будет игла в вене. Если почувствуешь, что можешь двигаться, н е ш е в е л и левой рукой, поняла? — Поняла, — тихо произносит она. — Я хочу его видеть... я больше нервничаю, когда не вижу его! — Ладно. Он бережно поворачивает ее лицо. — Все, я ввожу иглу, не дергайся. — Как видишь, у меня хорошо выходит, — шепчет девушка, наблюдая, как Демьен подает Яде шприц с забранными чернилами и та вводит его в резиновую трубку, ведущую в иглу в вене Антона. Шмыгает, глядя на бескровное лицо парня. — Тох, — негромко зовет она: не может лежать молча. — Тоха... Я те яйца спалю, если не очнешься. Демьен в шоке смотрит на нее, но удерживается от комментария, принимая пустой шприц от Яды и наполняя его снова. — Ян, пульс и температуру у обоих, пожалуйста. Рита, шевелиться можешь? — Нет, — опустошенно падает ответ. — Подстава этот ваш Гоа... "Не сказал бы, — смотрит медик на розовеющий цвет лица Антона. — Ее обездвижили не знаком, а прямой подачей чернил. Как о н этот провернул?.. Чернила не в знаке не могут влиять на способность двигаться... а если могут, то каким образом?" — Тох, — зовет Рита спустя полчаса. — Давай уже. Я от скуки сдохну с этими ботанами. — В туалет пойдешь без шторки, — невозмутимо комментирует Яда, подавая очередной шприц. — Удар ниже пояса, — Демьен медленно вводит чернила в трубку. — Все, Ян, смени капельницу на чернильную. Считает пульс Антона. Выровнялся. Дыхание спокойное. Цвет кожи вполне нормальный, хоть и бледноват. — Думаю, жить будет, — с облегчением выдыхает медик. "Все же камень Гоа... потрясающая вещь. Хотел бы я знать, из чего делают его "яблочко"..." Он поворачивается к Рите и видит беззвучные слезы, бегущие из-под закрытых век. — Рита, — он подает ей платок, но она не тянется за ним. — Так и не можешь двинуться? — он высчитывает ее пульс с запястья. — Нет, — сердито сопит девушка. — На меня не действует. — Главное, на Антона подействовало. А тебя пусть Ангелина Евгеньевна осматривает, — он промокает ей глаза и вытирает, сжав, нос. — Ну что, поешь каши? — Опять эту гадость? — ворчит Рита, но тут же улыбается блеснувшими от слез глазами. — Оладушек хочу... Тох! Оладушек, слышал? — Не кричи, Рит, — Демьен позволяет себе расслабиться и тут же чувствует невыносимую сонливость. — Яда, на кухне осталось что-нибудь? — Могу принести рагу, — нараспев отвечает та. — Могла бы, — поправляется она. — Если бы не была б о т а н к о й. — Бро-ось, вот выйду, будем с Тохой вам устраивать фаер-шоу каждый день! Забесплатно, — заискивающе ласкается Рита, чувствуя острый голод. — Каждый день — надоедает, — вставляет Ян. — В выходные! — И будешь готовить шашлыки. За свой счет, — добавляет Яда. — Да вы оборзели, ребят, — косится на близнецов Рита. — Без шторки, — напоминает Ядвига. — Ладно, ладно, шашлыки, поняла уже! Может, зефирок вам еще нажарить?! — саркастически интересуется девушка. — Зефир это вкусно, — тянет Яда. — Аж слюнки потекли... — Так, я хочу есть, — Демьен проверяет капельницу и медленно тащится к выходу. — Если что — я в столовой. — Снежана во второй палате, — неторопливо сообщает Ядвига, останавливая его словами у двери. Он вздыхает, снимая халат. — И она очень беспокоилась все три дня, — добавляют ему в спину. Он стоит в задумчивости несколько секунд и выходит. Тень, замершая у двери, отделяется, булькнув, от стены и берет его за рукав. — Мне нужно к Снежане, — говорит он, но его упрямо тянут в другую сторону. — Ох, да что с тобой говорить... иду я, иду. — Здравствуйте, — устало приваливается он к косяку, посчитав неразумным садиться: сейчас он может запросто уснуть и сидя. Ангелина поворачивается к нему, стоя у открытого шкафа с колбами. — Гоа помог? — без предисловий спрашивает она. — Антону, — медик позволяет себе зевнуть и трет переносицу, пытаясь вернуть бодрое состояние. Но надобность в собранном состоянии отпала, и его неуклонно тянет в сон. Спать он хочет даже больше, чем есть. — Я не понимаю, что с Ритой. Раствор порошка ей тоже дали, но она по-прежнему обездвижена. Пожалуйста, узнайте от нее все сами, я не в состоянии больше бодрствовать... — Иди, — махает ладонью ректор. — Дальше без тебя справимся. Демьен! Он оборачивается. — Спасибо, — с чувством говорит Ангелина. — Снежа, — шепчет он, наклоняясь к свернувшейся на кушетке девушке. — Подвинься чуток. Та не отвечает. Он, вздохнув, подлезает под одеяло, обнимая ее, и мгновенно падает в сон, успокоенный ее близостью. * * * Теплая ладонь, повернувшая за щеку. Мягкий поцелуй в губы. Он с трудом просыпается. Находит ладонью шею на ощупь, обнимает ее и сонно отвечает. "Артур..." Губы, скользящие по его губам, впивающиеся долгим поцелуем. Отпускающие и снова возвращающиеся. Пряди, струящиеся по щекам. Его разворачивают на спину, потянув за плечо. "Артур, мне... — поцелуй, — надо отдохнуть после вчерашнего..." Пальцы, скользнувшие по шее, приподнявшие подбородок, поцелуй. "Правда... я не шучу..." — Не надо, — выдыхает он, отлепляясь от его губ. "Давай лучше я..." Он протягивает руку, прижимая ладонь к паху мага. Поднимая взгляд навстречу золотистому, просыпаясь от возбуждения, плещущего прерывистым дыханием из губ напротив. Артур выпрямляется, вставая на колени. — Я не против, — произносит он. Саша садится, зачесывая челку назад. Ероша волосы, чтобы окончательно проснуться. — Может, хотя бы дашь мне поесть сначала? Рука тянется, обнимая его щеку ладонью. Короткий поцелуй. Пальцы, расстегивающие его ремень. Проникающие в ширинку. — Дам, — шепчет Артур, обхватывая его член. — Дам тебе все что угодно, С а ш а... "Боже..." Парень закрывает глаза, подаваясь в его руку. Артур кладет его ладонь себе на пах, наклоняется, целуя. Саша быстро расстегивает его ширинку, вынимая член. Ведя по нему пальцами, сжимая. Останавливаясь от прокатывающей во всем теле волне дрожи от чернильного языка. — Отвлекаешь, — хрипло говорит он, отстраняясь. Думая, как лучше наклониться к его паху. "Черт, неудобно..." Он слезает с дивана, вставая перед ним. "Двигайся". Артур усаживается ближе, спуская ноги на пол. Притягивая его к себе. Целуя. Ладони по голой коже боков, поднимающие обе его рубашки вверх — маг снимает их, бросая на пол. Тянется, обнимая его тело ладонями. Притягивая его к губам. Касаясь ключиц. Груди. Живота. Чувствуя губами вздрагивающее от прикосновений полуобнаженное тело. Возвращаясь к его губам, наклоняя его к своим, выдыхая: — Я люблю т в о й р о т, — отклоняясь, так и не поцеловав. Мягко улыбаясь его сбившемуся дыханию. "Кто бы спорил..." Он раздвигает Артуру колени, опускается меж них, оперевшись на его бедра. Облизывая губы. "Только... не кончай мне в рот, я не уверен, что..." Ладони обнимают его лицо, приподнимая. — Хорошо. Не волнуйся... Саша облизывает снова пересохшие губы. "Черт, каждый раз я не уверен..." — Просто о т к р о й р о т, — низкий от возбуждения голос. Артур смотрит на нервно вдыхающего воздух парня. — Если не хочешь — не надо... Тот закрывает глаза, подаваясь вперед, обхватывая губами головку, выпуская и глотая. Слыша долгий выдох. Сосет, помогая ладонью. Желая взять глубже, но одновременно боясь этого. — Помоги, — негромко просит он, водя ладонью по его члену. "Хочу глубоко". — Саша, — еле выговаривает Артур. — Не заставляй себя... — Я хочу его в е с ь. Маг смотрит в его невозможно-зовущий взгляд. Саша сглатывает, облизывая, кусая пересохшие губы. Открывает рот, опуская взгляд. Чувствуя ладонь на макушке. "Боже..." Вцепляется в его левую руку, нагибаясь. Чувствуя себя уверенней с его теплой рукой под пальцами. "Помогай..." Ладонь давит на затылок, и он глотает полностью. — С а ш а... — выдыхает Артур, чувствуя сокращения глотки. Парень медленно выпускает член, облизываясь. "Нормально... не страшно". Выдыхает, скользя по члену ладонью. Наклоняется, сосет, сжимая его руку. Ощущая, как она ускользает, но тут же чувствуя пальцы, крепко стискивающие его ладонь. "Давай..." Ему давят на макушку, и он берет полностью. — Саша, в ы п у с к а й, — еле проговаривает маг и изливается себе в руку, сжимая его ладонь. Хрипло выдыхая. Парень утыкается лбом в его бедро. "Черт возьми... я смог..." Его целуют в макушку. — Я сейчас, — шепчет Артур, и Саша отодвигается, выпуская его. Слыша плеск воды в ванной. "До конца... я смог. Очуметь..." Он утыкается в матрас, сжимая его. Выравнивая дыхание. "Я... отсосал. Боже". Он закрывает глаза ладонью. Слыша сквозь стук сердца тишину. Артур опускается позади него, обнимая. Целуя в плечо. Опуская ладонь в его штаны. — М о я о ч е р е д ь. — Может, не надо? — тихо говорит Саша. — Не хочешь? — поцелуй в шею, под линией волос. Горячая ладонь, сомкнувшая пальцы на его члене. "Х о ч у". Саша отталкивается от матраса, выпрямляясь и оборачиваясь. Чувствуя движение пальцев внизу и непроизвольно толкаясь навстречу. "Не хочу снова терять голову: опять тебя до слез доведу..." — Не бойся, т е р я й, — низкий шепот, поцелуй в ухо. Пальцы скользят по члену, наращивая темп. Жмут пальцем на головку, отчего Саша дергается с хриплым выдохом. Артур прижимает его к себе, крепче двигая рукой. Парень сползает по его груди, останавливаемый лишь ладонью на животе. Расставляет шире колени, подаваясь ему в руку. Сильнее двигая бедрами, ощущая подкатывающее напряжение и слыша свой стон. Выдыхая его до конца и прерывно дыша. — Д о б р о е у т р о, — звучит у уха, и Саша слабо хмыкает, улыбнувшись. Оборачивается. — Ты так каждый день будешь будить? — Теперь да. "Теперь? — разворачивается к нему парень и встречает сосредоточенный взгляд. — В смысле?" — В этом смысле, — прижимает ладонь к его щеке Артур. "В м о е м п и т а н и и н е т н и ч е г о с т р а ш н о г о". Он видит, как брови парня удивленно приподнимаются. Наклоняется к его губам, касается их и радостно чувствует ответ. "Зачем ты это говоришь, я и так это знаю". Ладонь охватывает шею. Долгий поцелуй. Н е п е р е н о с и м о нежный. У него п о л у ч и л о с ь.