Чернила

"Пепел сожженных книг". Она смотрит на четкий рубленый почерк, заполняющий листы сданного Александром конспекта по ядам: со странным упорством мазохиста тот вернулся тогда из больничного крыла и дописал, что она просила, присовокупив лилину часть. Beaueris nuthatch. Искусный имитатор песни птицы-поползня. С о л о в е й. Какое трогательное имя для того, кто смертельной трелью заманивает в сеть. Ей не нравилось слово "поползень". Тот, кто подстерегает. Тих и незаметен. И когда ты его обнаруживаешь, ты уже в его челюсти. Она потирает шею. Под воротничком — шрамовые дуги его зубов, навсегда въевшиеся в кожу. Напоминание, кем он является. Он назвался ей Артуром, но звать т а к о е человеческим именем она не смогла. Поэтому — Соловей. Ночная птичка. Распевающая чарующие песни. Весело прыгающая по ветке. Совсем безобидная маленькая птичка. Подконтрольная. Неопасная. Птичка, напомнившая, что у нее полно зубов и что она не может жить в клетке. Ангелина пролистывает конспект. Пепел... Неужели другие яды не подойдут? У нее до сих пор хранится настой безвременника, собранного на е г о горных лугах. И ядовит он смертельно. Маги не отвечают третий день. Просила сообщать о передвижениях, а они исчезли. Демьен отзвонился один раз, сказал, что они будут прочесывать лес. И в с ё. Ни один мобильный не отвечает. Можно было бы дать им порталы — быстрее доставить Соловья. Но тогда пришлось бы дать им выпить свои чернила, причем каждому: портал впускает только того, чьими чернилами он настоен. Или того, кто эти чернила содержит — выяснилось по теням. И по Соловью, которого она выводила через портал на ночные прогулки. Остальных портал не пускал. Дать своих чернил... она не могла допустить раскрытия секрета прохождения портала. Это непатентованная формула, отличающаяся от обычных порталов. Она убила на нее год, добиваясь непоколебимой точности места прибытия. Мешая, титруя* дозы ингредиентов, пока не установила оптимальные. А своеобразный чернильный блокиратор не позволял посторонним проникать следом, что в любопытном человеческом мире было хорошим подспорьем. Она не сообщила Кругу, что ее порталы отличаются от обычных: ни к чему, чтобы ее персоной заинтересовались еще больше. Хоть она и жаждала известности, но не такими путями. Когда надзор пристально облепляет объект вниманием, пока не докапывается до изначальной идеи. До болотных огней. О своих чернилах в них она умолчала. На вопрос, как она ими управляет, ответила "травами". Проверять бы никто не стал: организовывать повторную экспедицию, только чтобы поймать болотника и проверить ее метод — слишком дорого. О точном числе теней в замке тоже никто не знает; в молодости она много их наловила. Мысли, что огни могут иметь что-то против, у нее не возникали. Летучие огни с зубами — о чем их спрашивать? Соловья она тоже не спрашивала. Еще бы — такая уникальная возможность для исследования. И как же удобно, когда предмет всегда под рукой. Она расспрашивала его, а он играл в молчанку. Или — когда ему надоедало выслушивать ее монотонный монолог — велел убираться. Что ее тогда удивляло — в его речи не было ни намека на акцент. Хотя при таком уединенном образе жизни и вообще нечастом "столкновении" с людьми он должен был хоть немного ошибаться, коверкать слова. Потому что, с его слов, он был все равно что Маугли, живущий в лесу. Она подозревала его во лжи. Хотя все данные исправно заносила на бумагу и делала подшивки для книги, которую так никогда и не решилась издать — Круг обременял необходимостью быть осторожной. Она писала и писала, слушая его льющийся голос. И впервые ясно поняла, что он лжет, когда однажды застала его зачитавшимся книгой. Вопрос "откуда же ты знаешь человеческое письмо, если все время жил в лесу?" заставил его только усмехнуться, поставить книгу обратно на стеллаж и сообщить, что "было бы что знать". С того момента его рассказы она воспринимала как байку. Но, помня про долю правды, все же без устали фиксировала его "откровения". А после, при свете лампы, пыталась выудить зерно истины из той громадной кучи шелухи, которой он, без сомнения, щедро снабжал свои опусы. Когда она осознала, что его богатая фантазия сродни фантазии носителя чернил, то не могла спать два дня подряд, с восторгом и ужасом представляя, что это нечто, так прекрасно мимикрирующее под человека, может принести пользу Ордену. А учитывая его способности — весьма немалую. Заставить его она не могла: он все же не был тенью, которой достаточно коротких приказов. Ей надо было уговорить его. Иначе, даже подконтрольный, он мог наделать множество гадостей, и она никак не смогла бы это предотвратить, следуя правилу одного вкладываемого при подаче чернил приказа. Ходить за ним как приклеенная, чтобы в любой момент остановить, — было бы наихудшим решением в первую очередь для нее: с костылем за шагающим циркулем под два метра — увольте. И он согласился. Не мог не согласиться. После года общения только с ней ему осточертел этот замкнутый круг. И она выпустила его. Следила за ним первую неделю, а потом ей надоело. Она увидела, что он вполне нормально реагирует на необычное для него окружение. Е д у, которая под ее контролем вдруг стала источником общения. Она разрешила ему взять ученика — к тому времени его багаж знаний, почерпнутый из книг подвала (и, как оказалось, ее памяти), стал напоминать океан, переплескивающийся через противоштормовые заграждения. Ему надо было дать выход, а заодним социализировать в незнакомом мире. Сделать это через ученика было проще всего. Она объяснила студентам несведущность Соловья в механизмах общества и простейших бытовых приборах его редкой народностью, живущей вдали от цивилизации, не сильно тем уйдя от правды. — Они совершенно отличаются от нас в привычках и традициях, так что не удивляйтесь, а лучше помогайте. — Всех я тебе не отдам, — понизив голос, шепнула она новоявленному магу. — Выучи сначала одного, а потом посмотрим. Она и предположить не могла, что между ними что-то возникнет. Александр больше напоминал запечатанную в броню бомбу: эмоции редко прорывались сквозь него, но уж когда это случалось, рядом лучше было не находиться. За два года общения с Соловьем он стал более-менее разговорчив, в какой-то степени уравновешен. Хотя общение со сверстниками по-прежнему сводилось к некой обязанности, которую ему приходилось выполнять. Он привык к одному человеку, а ко всем — так и не смог. Она полагала, что их общение стало полезным для обоих. И вот во что это вылилось. Один, совершенно не разбирающийся в такого рода вещах, и другой, в силу своей привязанности, очевидно, пошедший у него на поводу. Не ловить же он его пошел, верно?.. Она устало трет шею. Какое-то странное решение Соловья — любить парня, с которым он не сможет продолжить свой почти вымерший вид. Но в конце концов, кто она такая... она сама мало что понимает в этом причудливом чувстве. Она раскуривает трубку и откидывается в кресле. Одна она больше ничего не может сделать. — Хат, здравствуй. — Ангелина?.. — она слышит удивление. Конечно, последний звонок был полгода назад... — Да, это я. Рада тебя слышать. Она слушает молчание в трубке. — Хат? — Ангелина, что на этот раз тебе нужно? У меня нет пепла — я уже в курсе, что ты снова его ищешь. Зачем тебе столько, куда ты дела запасы? — Хат, это не я. Послушай, мне нужна твоя помощь. Можешь приехать? — Что ты натворила, Ангелина... — тихо спрашивают на том конце провода. — Последний раз ты просила приехать, когда огонь чуть не отожрал тебе ногу. Я уже боюсь, что случилось на этот раз. — Хат, — она собирается с духом, — ты знаешь про чернильных поползней? — Слышал краем уха, Мелк упоминал, что занимался исследованием. Ты же знакома с ним? Если хочешь что-то узнать, позвони лучше ему. Хотя, по-моему, он бросил — комиссия завернула как опасную деятельность. — Хат, Хат, Хат, — она затягивается, пытаясь унять внутреннюю дрожь. — Приезжай, умоляю. От меня сбежал поползень. — Ч т о. В трубке повисает тишина. — Ангелина... — Хат, — стискивает она трубку. Только бы он согласился. Он единственный, на кого она может положиться. — Ты выслала за ним своих магов? — Да, — кивает она, забыв, что он не может ее видеть. — Шестерых. Третий день не могу до них дозвониться. Может, он уже убил их всех. И в таком случае... к а к его ловить? — Не спеши хоронить, мобильная связь покрывает не все зоны, они просто могут быть в такой точке. Проверь еще раз, они могли выйти из этой зоны, а ты паникуешь раньше времени. — Прошло т р и д н я, Хат, и ни одного звонка! Как мне их найти? — Ангелина, — его голос становится громче. — Иди в Круг. — Что, — опешивает она. — Ты слышала. Они найдут их своими способами. "И заодним уничтожат меня как личность". — А что мне делать с поползнем? — спрашивает она, отгоняя мрачные мысли. Он молчит, задумавшись. — Не знаю. Ты мне о нем не рассказывала. Как давно он у тебя? — Хат, я не могу по телефону, приезжай, я все расскажу. —...ты все-таки боялась, что я сообщу им? Она стискивает зубы. — Хат, умоляю. Он не отвечает минуты две. Она нервно курит, слушая негромкий стук клавиш на том конце провода. — Я приеду. Экспрессом. Жди завтра, встречать не надо — я сам приеду в замок. Ангелина. — Да? — Как ты впуталась во все это, — он подавляет желание добавить "дорогая". Она ненавидела, когда он так ее называл. — Приезжай, — не отвечает она. — Помоги мне, одна я не справляюсь. Она кладет трубку на рычаг. Смотрит на теней, копошащихся по кабинету — разбирающих стеллажи в поиске хоть какого-то случайно забытого пепла. Тени... Их с Хатом совместное детище. Хотя всю работу она проделала сама, он помогал, искал, советовал. Был рядом. Заставлял делать передышки, когда она до поздней ночи сидела над огнями. До сих пор она помнит чувство, с каким принимала его заботу. Отстраненно-нежным. Почти равнодушным. Она едва отвечала на его взгляды, утыкаясь в работу. И все-таки он был подле нее, помогая и поддерживая. Не требуя ничего взамен. Столько лет прошло... а никто так и не смог дать ей то же чувство. Еле теплящееся, но не затухающее. Даже сейчас она готова свалить на него свои проблемы, хотя привыкла полагаться только на себя. Теперь она хотя бы не будет наедине с мыслью, что упустила машину для убийства и собственными руками умертвила шестерых магов. Мысль о том, что Соловей сделает с Александром, когда ее контроль спадет, она задавила. У парня есть броня. Но она имеет предел. Это всего лишь способность защищаться ограниченное количество времени. И когда оно истекает... противопоставить больше нечего. Знаки?.. Она качает головой. День, когда ее исследовательское эго было удовлетворено, стал фатальным для Александра. * * * Теплые объятия под одеялом. Головная боль слабым облаком затаилась во лбу. Ноги... кошмарно затекли. Саша приподнимает голову. Смотрит на спящего Артура. Вырубить бы весь мир, оставив только себя и его... Человека, который оборвал одиночество, воющее внутри. Смеялся, надоедал, подчас бесил, таскал к игровым автоматам, бесил и там своими выигрышами, листал ветхие фолианты — "чтобы лучше спалось" (хотя подчас торчал с ними до двух ночи) — и болтал, болтал обо всем, пока у парня уши в трубочку не сворачивались. Был сосредоточен только на заданиях и полигоне. Хотя и там его лицо неизменно расплывалось в довольной улыбке, словно мир — это килограмм дури, и он скурил ее всю. Как он изменился... Из-за чернил. Из-за спавшего с жажды контроля. Из-за него самого. Из-за любви к нему. Вывернулся наизнанку, стал совсем другим. Открылся с самой страшной своей стороны. Но полторы недели назад, пока всего этого не произошло... не нужно было много времени, чтобы откликнуться на его призыв. Почувствовать, как неудержимо тянет к единственному человеку, который стал ему близок безусловно, не требуя что-то взамен — вначале... теперь маг хочет очень многого. Е г о. Полностью. Безраздельно. Абсолютно. Навсегда. До самого конца. Надо встать, а то ноги отвалятся. Он, пятясь, вылезает из кольца рук и, спустив ноги на пол, негромко айкает, морщась от усиливающейся боли в ногах. Накидывает одеяло на мага и ходит взад-вперед, разминаясь. Растирая ноющие колени. "Надо ж было так заснуть..." И Артуру, должно быть, все отсидел. Он оглядывается на него. Золотистые глаза сонно следят за ним, щурясь от оставленной включённой лампы. — Разбудил? — падает ненужный вопрос в тишину. Маг потягивается, вытягивая ноги. Трет глаза ребром ладони. — Иди... — зевает он, — ешь. Саша осматривается. Прихрамывая, доходит до кровати и, плюхнувшись на нее, разворачивает коробку. Спешно жует давно остывший пирог. Наблюдает. Как Артур мнет задумчиво одеяло, убирает в сторону. Зачесывает пальцами волосы назад. Берет книгу с комода, садясь свободнее, шире расставляя колени, — и внутри ёкает. Маг изучает записи. Черкает что-то на полях. Убирает мешающие пряди за ухо. Поднимает взгляд, и Саша виновато опускает свой. "Блин... Да как тут подойдешь-то... что ж я за урод-то такой. Довел его до того, что он по имени звать начал..." * * * Артур, услышавший впервые его имя от Ангелины, прокомментировал: — У вас все имена такие длинные? Парень возвел глаза к небу и мрачно произнес: — Можно "Саша". Новоявленный учитель удивленно посмотрел на него: — Ты, похоже, не очень-то рад. — Да к черту ваш Орден! Какого хрена я должен тут валандаться, когда я второй курс заканчивать должен, у меня сессия скоро, вы издеваетесь, что ли?! Ангелина, поджав губы, слушала его тираду. — У тебя нет выбора. — Класс! Меня-то кто спросил, хочу ли я?! И зачем мне личный учитель, у вас что, джедайский Орден? Куратор рассматривала раскидистый тополь за его плечом, пока он разорялся, и только во время паузы обронила: — Либо инициируешься, либо дикие чернила сжирают твое тело. — Какого?!.. Маг приобнял его за плечи и повел в каменное здание. — Куда ты меня тащишь?! Пусти! — извивался он, но ладонь крепко держала его за плечо. — Не хочу, чтоб ты умер, а то придется выбирать ученика из остальных, а они все какие-то на взгляд тупые. Саша замер поневоле от этого непрямого комплимента. — Я что, правда помру? Да ну нахрен, ты шутишь, что ли?! — Никто-о не умре-от, — протянул маг, впихивая его в парадные двери. Провел по длинным коридорам и отпер неприметную дверь в тупичке. Когда парень увидел обшитую железными листами шахту, уходящую вверх, и "пыточный" стул, то умудрился вывернуться и с криком "твою ма-аать!!!" побежать по коридору. Пока его не поймали и не вернули на место. Когда Артур пристегивал ему ноги, Саша успел вмазать ему, но только один раз — кулак был пойман, и Артур произнес, потирая щеку: — Еще раз — и я отвечу. А ты прикован. Развить дальнейшие события? Он все равно дергал руками, пока их не пристегнули. — Выпей, — перед ртом возникла открытая склянка из темного стекла. — Ты че, отравить меня собрался? — Так мне будет проще обнаружить дикие чернила в твоем теле, — магу пришлось влить ему настойку, насильно раскрыв плотно сжатый рот. Когда Артур присел и прижал ладони к его лодыжкам, его прорвало: — Блин, да отвали ты, че делаешь, отстань! Тот, нахмурившись, молча переместил ладони выше, на голени. На бедра. — Хватит лапать меня, козел!!! — обеспокоенно воскликнул парень. Артур поднял голову: — Помолчи немного, я ищу биение источника. — Какого, к хренам, источника?! Силы, что ли? Вы че тут, правда джедаи все?! — Я помогаю тебе не умереть, — маг прижал ладонь к его груди, и по чуть приподнятым бровям Саша понял, что ему капец. Артур задрал его футболку и, не обращая внимания на "какого ты?!", медленно погрузил пальцы в кожу. Внутрь, болезненно глубже, так что крик рвался изо рта безостановочно от ужаса. А потом был Костяной дом, тени и льющиеся чернила. Он очнулся и испугался, что не может открыть глаза, пока через мгновение какая-то корка с негромким треском не отвалилась от них, и он почувствовал, как с кожи сбегает стягивающее ощущение закованного в гипс тела, и услышал крошащийся на пол звук. Он нервно выдохнул и осторожно раскрыл глаза, смутно видя, как к нему тянется встающий Артур. — Молодец, прошел, — его отстегнули и предложили встать, но он не смог. — Ну посиди немного. Маг присел на пол рядом со стулом. — Расслабься. Теперь не умрешь, чернила приняли тебя. Он вдыхал и не понимал, что с ним происходит. Смотрел на грудь, но там не было зияющей дыры, которая должна была быть, потому что боль от погружающейся в грудь ладони была реальная. Во всем теле перекатывалось что-то непонятно новое. — Я чуть не сдох... — еле смог выговорить он пересохшими губами. Облизнул их и почувствовал странный привкус асфальта. — Не сдох же, — радостно улыбнулся ему маг, и он осознал, что его тянут из стула. — Полезная у тебя способность. Хотя у меня все равно круче. — Да ты гонишь... — только и смог он выдавить, позволяя вытащить себя в коридор и усадить на лавочку. А потом были пары и бесконечные тренировки на полигоне. Броня неконтролируемо возникала при ударе, но сам он призвать ее не мог. Потребовался месяц с лишним, чтобы научиться вызывать броню на все тело, и еще столько же, чтобы сосредотачивать ее в определенной части. — Шур, попробуй одной ладонью, — Артур подставлял ему лицо и ловил выброшенный кулак. — В броне, а не так, Шур. — Хватит звать меня так, достал!!! — кулак опять останавливали. — Тебе ж идет. — Ща тебе слом челюсти пойдет! — броня, и Артур, охнув, хватался за щеку, а он в шоке смотрел, как маг сплевывает кровь на землю и утирает губы ладонью. — Твою мать, Артур, ты как?.. Тот только вытирал измазанные в чернилах пальцы о джинсы и улыбался ему: — Смотри, когда злишься, лучше получается. — Ниче не сломал? Маг трогал челюсть. — Кость маленько хрустнула, да. Учись бить сильнее, а то далеко не уедешь. — Тебе пофиг, сколько ни бей? — Идеально для тебя, не так ли? — подсечка, и парень летел на землю, стукаясь головой. Броня сбегала с тела спустя мгновение. — Учись задерживать ее. Если упадешь во время боя, а броня исчезнет хоть на мгновение — тебе не поздоровится, — протянутая ладонь. — Да она ж сама возникает на удар... — он вставал, держась за него. — Я все думаю, может ли она отказать. Надо выяснить. Повтори-ка, — Артур вставал перед ним. — Ну нафиг, доломаю тебе челюсть окончательно. — Залечил уже, давай, — маг пихал его в грудь. — Давай, Шур, мы тут сто лет уже стоим, а ты только сейчас смог собраться. Тебе еще силу удара надо подкорректировать, а то бьешь как девчонка... Следующий удар — уже прицельно в живот, и Артур сгибался пополам. Тяжело дыша, стоял в полусогнутом состоянии несколько секунд и разгибался, рвано выдыхая. — Не похоже, что как девчонка. Артур. Давай я лучше грушу бить буду. Это ж невозможно на тебя смотреть. — А ты не смотри, ты бей! — его снова опрокидывали на землю. — Задерживай эту чертову броню! — Артур усаживался сверху, и Саша отбивал его кулаки, но иногда не успевал и чувствовал глухие удары о броню, которая исчезала, как только кулак отделялся от кожи. В какой-то момент броня просто отказала, и ему нехило прилетело в грудь, выбив из него глухой звук. — Черт, правда отказала... прости, Шур, — маг задирал ему футболку и рисовал знак, пока он пытался вдохнуть обратно весь вышедший из легких воздух. Саша перекатывался на бок. — С меня... хватит... Артур поднимал его за локоть. — Брони хватает на полминуты максимум. Надо увеличивать время, этого очень мало. Он отпихивал его, вставая самостоятельно: — Давай увеличивать завтра, ладно?! Саша задирал в ванне футболку и удивлялся, не увидев синяка во всю грудь. Удивлялся, в какой странный мир он попал. Удивлялся, что его учитель, сидя с ним на кухне за компанию, ничего не ел. — Ты что, святым духом питаешься? — Ага, солнечным светом, — улыбался тот. Про поедание книг он узнал лишь после поцелуя. Как и про то, что Артуру всегда были нужны чернила. И Ангелина дополнила его чашу знаний заданием по ядам, в книге по которым краткие строки о питании четко дали понять, что маг не только пьет, но еще и п о е д а е т. * * * Саша смотрит на мага. Закрывает лоб ладонью. "Черт... хочу обнять тебя..." Артур не сказал, что прощает. И он сам ему навязался, обняв и сев на него, упираясь коленями в спинку дивана. Уснул в такой неудобной позе просто от тяжелой усталости. И хотя тот поцелуй в лоб кажется символом примирения, он не верит, что маг захочет сейчас обнимать его и уж тем более целовать в губы. Опять они порознь... Когда он проснулся вечером, Артур сидел на диване, а не лежал рядом с ним, хотя заснули они на одной кровати. Маг уходит от него. Не желает быть вблизи. Но с коленей же он не прогнал его. Может, пожалел... "Пожалуйста... пусть все вернется, как было, я не могу так больше!.. Я не знаю, как нам жить дальше, я не знаю, как мириться в такой ситуации, да господи, я н и ч е г о не знаю! Я бесполезный идиот... зачем он меня полюбил, я же..." — Саша. Опять голова болит? Он мотает головой, хотя боль никуда не делась, просто стала тише. И, стиснув зубы, ломает блок, готовясь опять услышать "верни его обратно". "Прости меня, Артур. Не умею я извиняться. Прости..." Он зажмуривается, запуская пальцы в волосы. "Можешь заново звать меня Шурой?.." — Мне нравится твое настоящее имя, — наполняет его негромкий голос. — Шура был моим напарником. Другом. Ты мне больше не друг. "Ч т о?.." Саша в шоке смотрит на него. — Я не могу звать тебя по-прежнему. — Что значит "не друг", ты шутишь?! — восклицает он. Боль сжирает сердце. Его тянет — туда, на диван, ближе к Артуру. Закрыть ему рот ладонью, чтобы перестал произносить все это. Он видит, как шевелятся губы мага, произнося: — Я люблю тебя. Для меня эти понятия взаимоисключаемы. Саша закусывает губу изо всех сил. — Это же не значит, что я не могу быть тебе другом одновременно! — З н а ч и т. Ты мой возлюбленный, а не друг, Саша! Артур встает, меряет шагами комнату. Останавливается посередине, смотря на парня. — Или тебе... не нравится это слово? Предпочитаешь воспринимать меня по-прежнему? — нервно расчесывает пряди пальцами, отворачиваясь, слушая мысленное "Все не так! Зачем опять препираться на эту тему..." — А мы что, с п о р и м, друзья мы или любимые? — надрывно спрашивает он. — Артур, сядь, — умоляюще просит Саша. "У тебя сейчас опять срыв будет. Снова придется..." Маг смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Только попробуй мне отключить чувства, я тебя в о з н е н а в и ж у, С а ш а. Сердце падает. Артур тяжело садится на диван, смотрит в сторону. — Сел. Ты доволен? — Артур, — поднимается парень. — Не подходи ко мне! Саша в ужасе замирает, видя хмурое от боли лицо. — Ты нарисовал мне блок, так хватит уже вертеть мной! Выключать мне чувства, когда тебе хочется! Заставлять приходить, когда я не хочу! Как же меня бесит, — пряди скрывают лицо, — что из-за тебя я е с т ь нормально не смогу... Колени подкашиваются, и Саша падает обратно на кровать. — Артур, извини. Но я же не могу... — "смотреть, как ты..." — Так не смотри, — вскидывает голову маг. — Зачем на это смотреть? Как будто мир рухнет, если я буду питаться по-прежнему! Как будто ты вегетарианец! "Это же... совсем другое..." — Твои котлетки тоже бегали по лугу, прежде чем попасть тебе на стол! Вся разница между нами, что ты ешь приготовленное, а я сырое! — Артур! "Артур, остановись, это невозможно сравнивать..." — Но мне н а д о об этом говори-ить! — нервно зачесывает волосы назад маг. — Ты же не понимаешь, что мне... в с ю ж и з н ь давиться свининой... из-за т е б я! — Артур роняет лицо в ладони. — Зачем я тебя люблю, это же кошмар какой-то... — глухо доносится из-под ладоней. — Саша, С а ш а... Я не знаю, как я это выдержу... От мертвых нот в его голосе внутри все обливается кровью. Парень подходит к нему на ватных ногах, осторожно садится рядом. Маг вскакивает. — Артур! — успевает поймать его за руку Саша, поднимаясь. — Не уходи, давай договорим! Маг глубоко дышит, пытаясь немного унять нервы. Не получается. — Отпусти... я вернусь, и договорим. "Куда ты пойдешь на ночь глядя?" — Не знаю. Отпусти. Саша протягивает ладонь, обнимая его шею, крепко держа за руку. "Не уходи". Маг отворачивается. "Мы так никогда не поймем друг друга, если будешь уходить". — Мне надо успокоиться. Сейчас я буду только ругаться с тобой, а я не хочу. — Артур, — Саша выпускает его руку, обнимая. "Ну хочешь, я выйду, только останься тут. Тебе небезопасно разгуливать у всех на виду". — Я не могу сидеть взаперти целыми днями, я хочу на воздух. Отпусти, Саша. Тот только крепче прижимается к нему, сминая в кулаках его рубашку на спине. Сцепляя пальцы, покрывая руки броней и заковывая мага в каменную цепь. — Саша... — Стряхивай меня тогда силой, — бормочет парень. — В таком состоянии ты никуда не пойдешь. Артур не делает попыток высвободиться. Молчание повисает на минуту, и Саша в ужасе понимает, что маг просто ждет, когда броня откажет. Руки уже затекли. — Почему ты не можешь дать мне побыть одному? — спрашивает наконец Артур. "Потому что ты расстроен. Я не хочу, чтобы ты уходил и расстраивался дальше". — Все равно отпустишь, ты не можешь стоять так часами. — Могу и буду, — упрямо возражает Саша, умоляя броню не исчезать. — Останься. — Я все для тебя делаю, — шепчет Артур. — А ты не можешь даже дать мне собраться с мыслями... Броня крошится спустя две минуты, и Саша вынужденно опускает руки от боли, растекшейся по мышцам от напряжения. Маг не двигается. Саша поднимает руку, пересиливая боль, приобнимая его. — Спасибо, — выдыхает он, опуская онемевшую руку, — что остался. Поднимает голову. "Пожалуйста, наклонись. Я не могу тебя пригибать — рук не чувствую". Маг не смотрит на него. "Пожалуйста". Саша прижимается к нему щекой, устав смотреть вверх. "Артур..." Маг, помедлив, склоняется, и Саша, чувствуя облегчение, убирает пряди с его лица, касается губ. Целуя на выдохе, мягко, расслабленно — "Спасибо... спасибо, что остался. Спасибо..." — пока губы не подаются ему навстречу. "Мы должны чаще это делать вместо ссор..." Он кладет ладонь под его рубашку на косточку бедра, ведет вверх, вжимаясь в его пах. Чувствуя выдох на коже. Медленно поводя бедрами, потираясь о него. "Я соскучился... по тебе". Поцелуи становятся жадными и глубокими. — М-м, — бормочет парень, когда Артур сжимает его ягодицы, сильнее прижимая к паху. Саша отлепляется от его губ, только чтобы хрипло выдавить: — Х о ч у т е б я. Встречая темный возбужденный взгляд. Расстегивая, тяня его ремень слабыми пальцами, бросая на пол. Чувствуя невыносимое напряжение от ладоней, ритмично вжимающих его в пах. Теряя голову от чернильного языка во рту. — Да возьми меня уже, — выстанывает он в его губы. "Не могу больше!.." Артур дергает, ослабляя, его ремень, расстегивает ширинку следом, разворачивая к себе спиной. Вкладывает ему в ладонь открытую плоскую баночку, захватывая пальцами полупрозрачную мазь. Неторопливо приспуская его штаны, сжимая ягодицу и проникая внутрь. — А-аа... Баночку закрывают и швыряют на диван. Саша хватается за его бедро, выгибаясь, подаваясь навстречу. Маг кладет ему подбородок на плечо, тянет его за живот назад, и Саша сдавленно выдыхает, принимая глубже второй палец. — Артур, я... не могу!.. — Не стони, а то получишь раньше времени, и будет больно, — льется глубокий голос, и в паху остро ноет от его тона. — Осто... — вдох, — ...рожнее. А то. Отражатель. Бахнет... — слабая улыбка мелькает на губах и тут же стирается стоном: пальцы разводят в стороны и ускоряют движения. "Хвати-ит... или я без тебя кончу..." Пальцы исчезают, и сквозь пелену он слышит звук молнии. "Ты что... хочешь стоя?.. Я же упаду, Артур... меня ноги не держат, когда ты трахаешь..." Губы целуют его ухо, и шепот льется в него: — Диван... Он еле доходит до него, хотя тот всего в двух шагах. Залезает, становясь на колени, утыкаясь носом в спинку, вцепляясь в нее пальцами. Ладони скользят по его бокам, задирая рубашку, и он чувствует влажный поцелуй на пояснице. — Н о г и ш и р е, С а ш а. — Мы что... на полигоне? — еле ворочая языком, проговаривает он. Рука раздвигает его бедра, и он прогибается. Штаны спускают до коленей. — Д а в а й, — выдыхает он, сглатывая, и вскидывает голову, чтобы застонать в голос, когда член входит полностью. Ладонь закрывает ему рот, и он вжимается нее губами, целуя. Горячее дыхание опаляет ухо: — Будь тише, вокруг... — выдох, — люди. "Вчера... тоже! А-а... были!.." — Вчера ты не был так громок. Рубашка липнет к вспотевшей спине. "И в... квар... м-мм... тире... тебя... это мало волновало..." — Квартира... — толчок, — это квартира... А здесь... мы не у себя дома... С а ш а. И парень сдавленно стонет ему в ладонь под частые толчки. Судорожно втягивает воздух носом. Подается навстречу, принимая горячий член глубже. Насаживаясь. Замирая, не в силах больше попадать в быстрый ритм. Откидывая голову, зажмуриваясь, шире раскрывая рот, не контролируя себя, — но ладонь зажимает его еще крепче, заглушая последний, полный наслаждения стон, и Саша прерывисто дышит. Пальцы скользят по губам, освобождая рот. Член покидает тело, и он выдыхает, утыкаясь лбом в диван. Артур мягко отцепляет его пальцы от обивки, переплетая со своими, прислоняя к груди расслабленное тело. Кладя подбородок на плечо. — Саша... ты в порядке. Частое дыхание высушило губы. Парень облизывает их, сглатывая. "Валькирии забрали мою душу". — М-мм... — он наклоняет голову набок, открывая шею, и Артур касается ее горячими губами. Саша оборачивается, запрокидывая голову: — Поцелуй меня... Губы нежно касаются его губ. Еще. И еще... — Я люблю тебя, — слова зарождаются в легких, и Саша выдыхает их. Легко. Без напряжения. Поцелуй в щеку. Артур прислоняется к ней своей. — Я тоже люблю тебя, Саша, — замыкая их слова в них самих. И внутри больше ничто не сопротивляется этому имени, которое он не слышал от него два года. "Давай разложим диван". — А он раскладывается?.. Пальцы Артура отпускают его ладони. Нежно ложатся на живот, тяня назад. — Спускайся, разложу. Саша делает шаг назад, встает на нетвердые ноги, хватаясь за его бедра. — Не падай, — шепот, поцелуй возле уха. Руки отпускают его, и маг вынимает каркас. — Ложись, принесу одеяло. Парень вышагивает из спавших штанов, падает ничком. Рубашка задирается, но он улыбается, не одергивая ее. Чувствует, как маг садится рядом. Губы мягко целуют ягодицы. Крестец. Пряди невесомо скользят по коже. Рубашку поднимают, и теплые губы целуют позвонки. Лопатки. Шею. — Провоцируешь, — шепчет, целуя в ухо, Артур. Саша переворачивается. Протягивает руку, нежно пропускает сквозь ладонь пряди. Долго смотрит в глаза. — Обними меня, — тихо просит он. Артур опускается рядом, прижимает его к себе, закидывая ногу на бедро. Ощущая яркое тепло прильнувшего к нему тела. Лишь бы это мгновение длилось немного дольше... Сашино дыхание, стелющееся по груди. Его рука, крепко стиснувшая в объятии. Его обнаженное бедро под ногой. Теплый. Мягкий. Только после секса. Расслабленный на несколько длинных мгновений. Саша... Маг перемещает ладонь на его макушку. Легонько треплет волосы пальцами. — Ты манипулятор, — негромко говорит он. Саша ерзает, сильнее прижимаясь к нему. "Холодно..." Артур поворачивается, захватывая одеяло, натягивает на него. Приподнимается, тщательно укрывая его. — Сам-то укройся, — шепчет Саша. Наблюдает, как Артур стягивает через голову влажную от пота рубашку, бросает на пол. Маг откидывает одеяло, присев рядом: — Давай тоже сниму. Он поднимает руки, и Артур вытряхивает его из рубашки. Ложится рядом, под протянутую к нему руку. Подтаскивает на себя одеяло и, наконец, обнимает дрожащего Сашу. Тот жмется щекой к его груди. Проталкивает колено меж его ног, и маг кладет ногу ему на бедро. "Почему мне так холодно..." — Я слишком часто пил твои чернила. Похоже, у тебя анемия. Тебе надо пить горячее и побольше есть, чтобы восстановиться. "Блин... раскиснуть не хватало еще..." Голова, наверное, от этого же болит. Хоть и слабо, но — надоедает. Может, поэтому и знак не вылечил — восполнить потерю крови он не в состоянии. — Поешь еще, а потом спи дальше. — Я не хочу от тебя отходить. Волна нежности захлестывает мага. Он наклоняется, мягко касается его губ, целуя. Чувствуя слабый ответ. "Извини... устал". Артур прижимается к его губам в последний раз и затихает, обняв. Понимает, что очень сильно хочет рассказать про порталы. Но глупо давать надежду, не имея ингредиентов. — Саш, — зовет он. — М? — бормочет парень, ведя ладонью по изгибу его спины. — Я хочу уйти отсюда завтра. "Что?" — поднимает Саша голову. — Мне не нравится, что мы так долго на одном месте. — Артур... — маг чувствует прикосновение губ к груди. "Бронь на три дня... расслабься..." — Мы зависимы от человека. Он может вспомнить. Нас видел администратор. И та официантка не дает мне покоя. Так смотрела... "Перестань... заревную сейчас". Артур слабо улыбается, гладя встрепанную макушку. — Саш... я серьезно. "Сандалии с шелковой рубашкой — конечно, она обалдела. Ты хоть смотри иногда, в чем выходишь". — Тебе не нравится? — шепчет маг. Саша смотрит ему в глаза. — Мне чихать на твою моду, это другие к ней не привыкли, — протягивает ладонь, убирая упавшие ему на щеку пряди за ухо. Прижимается к нему. — Я устал идти... давай отдохнем еще немного. — До утра. "Черт... — Саша трется лбом о его грудь, пытаясь унять всколыхнувшуюся головную боль. — Свитер не отстирывается... в чем ты пойдешь?" — Заберу что-нибудь у пьянчуги. "Как? А, блин, — Саша вспоминает сеть. — Думаешь, он бухает еще?" — Какая разница. Схожу ночью. — Будь осторожнее. Мне не нравится, что ты ходишь везде один. — Са-аш... — тихо смеется маг. — Глупо волноваться обо м н е, не находишь? — улыбка сходит с его лица, когда он слышит мысленное "Я как без тебя жить должен? Не заставляй беспокоиться о тебе". Саша гладит его шею, захватывая пряди пальцами. Целует его. Маг тянет момент, наслаждаясь его теплом. Не выдержав, раскрывает ему губы языком. Глотает тихий сашин стон. И порывисто подминает парня под себя, целуя. Вжимаясь бедрами в его пах. Прерывается, только чтобы поймать серый взгляд, спросить глазами "не против?". Распростертый под ним Саша, разгоряченный, придавленный его телом, протягивает руки, ведя пальцами по его щекам. "Неугомонный..." Маг приспускается, целует его живот, обхватив бедра ладонями. Саша кладет ногу ему на плечо. Смотрит в глаза поднявшему голову Артуру, и внутри вскипает горячее напряжение, когда тот целует внутреннюю сторону бедра, не отрывая от парня взгляда. Когда выпрямляется, расстегивая ширинку, усаживаясь вплотную к его паху. — Саша. Маг смотрит на парня, беззащитно открытого ему. Человека, которому он подконтролен. Возлюбленного, который может его убить. Нагибается, и Саша вцепляется ему в плечи: — Что ты тянешь? — и чувствует пальцы, добавляющие смазку. "Да не растягивай ты — только что трахались!" — Я не хочу делать тебе больно, Саша. Тот фыркает, улыбаясь: — Ты что, отражателя боишься? Артур молча подхватывает его под колени и входит до конца, с наслаждением слушая его стон. Останавливается, давая ему отдышаться. Немного расслабиться. Наклоняется, впивается в губы, и следующие стоны поглощаются его ртом. * * * Она смотрит на полукруг света, бегущий из фар во тьму трассы. Хорошо, что она не может двигаться. Смотреть назад. На Антона, лежащего на заднем сиденье. Ее саму бережно усадил Лука, пристегнул и, молча сжав ее плечо, захлопнул дверцу. — Не понесет он меня на руках!!! Дем, Дем! Пусть тот мужик!.. — Рита. Тихий голос заставляет ее умолкнуть. — У него спина больная. — Мало тут что ли желающих?! Как я потом ему в глаза смотреть буду?! — Я тут вообще-то, — подает голос Лука, только зашедший в дом и слушающий ее вопли. — Не хочу!.. — беспомощно говорит она и затихает, видя подходящего Луку. — Сожгу нафиг... — Дура ты, — откидывает он одеяло и аккуратно подхватывает на руки. — Дем!.. — смотрит она на медика, когда ее проносят мимо. — Не кричи, Рита. Все спят уже давно. Мужчина поглядывает в зеркало заднего вида: — Я даже не знаю, где это — Гиляровского, 11Б. — Я объясню, как заедем в город, — негромко отвечает Демьен. Дотрагивается до ладони Антона, сунув руку под слой одеяла, в которое того укутали. Холодная... Трет переносицу, закрывая глаза. И тут же распахивая их, боясь заснуть. Как ни хочет он загнать этот вопрос внутрь, но "сколько часов до города?" срывается с языка. — А часов пять, наверно. Мужчина кидает взгляд на Риту. — Припадочная, что ли? — Я вам не!.. — Да, да, — быстро вставляет Демьен, прерывая ее скакнувшее возмущение. — Рита, тебе сидеть удобно? Та поджимает губы, косясь на водителя. Угукает негромко. Молчит, пытаясь не думать об Антоне. Антон. Антон. Антон!.. Она слышит негромкий шорох отрываемой страницы. — Дем? — Что, Рита, — она почти не слышит его голоса. — Зачем еще знак? — Поддерживающий. — Вы чего там делаете, доктор? — интересуется водитель. — Специальные медицинские листы. Содержат необходимые питательные вещества. — Чего только не удумают... — бормочет мужчина. — Док, он там не помер еще? Демьен не отвечает, считая пульс с запястья. Слишком учащенный... нехорошо. — Дем? — обеспокоенно зовет Рита. — Дем, что случилось? — Ничего, — он пишет еще знак. Бесполезно... все бесполезно. Без переливания все эти знаки как... Он вздыхает, приподнимая Антону куртку и подсовывая знак под футболку. Ждет, пока знак впитается, и вытаскивает пустой лист. Укрывает парня как следует. Кладет ладони на его ноги, лежащие на коленях. Тьма окутывает салон. Мужчина зевает. — Ребят, поговорите со мной, а то усну. Радио ж не включить, так я понимаю? — Да, радио не надо, — Демьен чувствует неприятный холод от одной-единственной мысли: если Антон умрет, он будет ехать с трупом всю оставшуюся дорогу. Антон часто дышит. Он давно уже не в сознании, несмотря на все знаки, что Демьен мог измыслить для такой ситуации. — Эй, милая, может, ты поговоришь? Док что-то совсем неразговорчив. — Я вам не милая, — шипит Рита. — О чем мне с вами разговаривать? — А хотя бы, как вас занесло-то в глушь таку. — В... походе были, — выдавливает она. А ведь она не хотела идти! Антон как всегда решил порисоваться, какой он крутой... перед ней-то, видевшей все его тренировки. Ему определенно есть куда расти. Только бы он не... — А какое у вас блюдо любимое, — быстро говорит она, подавляя навязчивое "не умер". — Какое, — хмыкает мужчина, бросая на нее взгляд. — Любое, что жена приготовит! Она у меня мастер. По мне так пусть лучше страшной женщина будет, нежели не умеющей готовить. Смотрю на тебя и понимаю: ты-то к этому делу точно не привыкша. Рита сердито насупливается от такого комплимента. Готовка... это точно не ее. Она вспоминает оладьи с джемом. Разнообразием завтраки у Антона не отличались. Зато всегда было вкусно. И есть приходилось быстро, иначе присоединялся Лука и съедал всю большую тарелку в один присест. Лука... этот засранец теперь всю жизнь припоминать ей будет "как таскал на руках, как заботился, а ты!" Дали же такого придурка в друзья. Она стискивает зубы. А если Антон умрет... — Так все-таки какое самое любимое блюдо, — нервно говорит она, перебивая словами свои мысли. — Мясо в горшке из печки, — охотно отвечает водитель. — Пожалуй, это. Хоть и долго лосятина готовится, а все ж лучше, чем супы эти вечные. — Лосятина? — округляет она глаза. — Лосятина, — утвердительно кивает он. — Подстрелю одного — на месяц хватает. Соседям раздам, сами варим, да еще навялю... хорошо живем, лес-то богатый. Мясо... Рита сглатывает слюну. Поесть она совсем не против. Демьен покормил только остывшей кашей, чтобы она не особо напрягалась, жуя. Ей хочется себя стукнуть. Антон вообще не ел... со вчерашнего дня. Антон... Антон... Она погружается в горький водоворот мыслей. Мужчина спрашивает о ее пристрастиях в еде, она вяло отвечает, а в мозгу пульсирует непрерывно "АнтонАнтонАнтон". Скорей бы доехать!.. Демьен вылечит его, он же всегда всех... всегда же... вроде?.. Она хочет спросить медика, но не знает, как задать вопрос. "У тебя же никто не умирал?" "Давно квалификацию подтверждал?" "А других специалистов если подключить?" Демьен вылечит. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только дотяни до замка!.. * * * Саша устало спит, навалившись ему на грудь. Не стоило трахать его второй раз: парень и так без сил. Не сдержался. Хотелось стереть все из памяти его телом. Его теплыми руками, холодным кольцом удержавшими в номере. Он, закованный, равнодушно считал время. Броня начала сыпаться на исходе третьей минуты. Обычно пассивного окаменения хватало максимум на полторы. Он решил, что дело в мотивации, и сдался его напору. Они опять ничего не решили. Ни проблему контроля, ни то, что он хочет нормально питаться. Не говоря уже о том, что неплохо бы определиться, куда идти дальше. Надо рассказать про порталы, может, Саша подскажет, где достать ингредиенты... Надо поделиться всем, о чем он думает. О еде он уже сказал... Так долго вынашиваемое страдание вырвалось всплеском. И Саша был против возвращения к прежней пище... как будто могло быть иначе. Артур опускает глаза, смотрит на тихо спящего. "Раньше я бы тебя съел. Понятно, что ты против". Если бы несколько лет назад кто-нибудь предрек ему такое будущее — с человеком под боком — он бы рассмеялся. А теперь несмешно. Он чуть крепче обнимает его на миг. Смотрит на встрепанную голову у себя на груди. — Я умру без тебя, — еле слышно произносит он. Пусть даже это чувство разрывает его на "не хочу так" и "как иначе". Оно неистребимо вгрызается глубже, течет внутри сашиными чернилами. И его ничем не вывести: ни свалившимися проблемами, ни сашиным отказом от ритуала. Чертов ритуал. Связывающий воедино. Дающий полностью прочувствовать симбиота. Саша бы понял его стремление к обычной пище, согласись он на ритуал. Он вообще многое бы понял... просто потому, что начал бы чувствовать гораздо больше. Тоньше. Многогранней. И не было бы у них ссор... А теперь их связывают только знаки и болезненное чувство. Саша не бросит его. Дело даже не в ликвидных знаках. Ему просто некуда идти. Вернуться он не может. Если раньше он еще мог это сделать без особых последствий... то после тяжелого ранения Антона вход в Орден ему заказан. Умерла эта парочка или нет? Рита молчит уже очень давно... Меньше проблем в таком случае. Хорошо, что Саша сломал блок. Проще будет узнать, что он подумает о варианте с горами. Обычная жизнь, пряча чернильную способность. Без погонь за персонажами. Без особых денег. Без карьеры, без семьи. Сможет ли парень так жить? Кем будет работать? В горах живут натуральным хозяйством и охотничьими промыслами. Работы там нет. Ближайший город в километре вниз по склону. Артур зажмуривается. Рано еще думать об этом всем, надо сначала решить задачу с ингредиентами. Может, эти травы можно нарвать самому? А где искать, как сушить? Он знает только аконит — видел на горных лугах. Остальные растения... он даже не в курсе, как они выглядят. — Засада... — бормочет он. Надо действительно спросить Сашу. Хотел уйти утром, а ничего так и не решено. И в чем идти — действительно проблема. Свитер не надеть: он мокрый валяется в ванне и просохнуть все равно бы не успел. В чемодане теплые вещи не подходят для такой погоды. А у него только ноги никогда не мерзли. Идти к пьянице?.. Дверь ломать безрассудно. А окно... заперто? Они не закрыли его, когда влезли. Надо проверить. Теплый Саша у него на груди расслабляет его. Подавляя желание что-то делать. Хочется просто лежать и спать с ним под боком, наслаждаясь его близостью. Но свалившиеся задачи надо решать. До утра он ждать не может. Артур гладит темную макушку, едва касаясь пальцами. Улыбается нежности, исподволь заполняющей до краев. Надо все-таки разбудить его, сказать, куда идет, не то опять будет волноваться. — Саша, — тихо зовет он, легонько сжимая его ладонь, лежащую у него на груди. — Саша, проснись. Гладит его плечо. — Саш, мне нужно встать. Саш... — М... — парень только сильнее прижимается к нему. — Саша, я пойду пальто заберу. — Чего?.. — сонно бормочет тот, приподнимаясь и глядя на него. — Куда?.. — Я к пьянчуге за одеждой. Бужу, чтоб ты не волновался. — Угу... а так, типа, не буду... Саша усаживается, с силой ерошит волосы, пытаясь проснуться. Оборачивается к нему, спрыгивающему с дивана и копошащемуся в чемодане в поисках не раздражающей рубашки. — Артур... Маг поворачивается к нему, застегивая пуговицы. Подходит к сонному парню, наклоняется и целует в губы. Ладонь соскальзывает с его шеи, когда он выпрямляется. — Я быстро, — оглядывается он у двери. — Давай резче... — откидывается Саша на диван, и он слышит мысленное "я люблю тебя". Улыбается, выходя из номера. * * * Звенит. Она пытается найти источник спящим мозгом. Ее мобильный. Она усилием выдирается из сна. Звук приближается. Тень, подсвечиваемая экраном, подает ей телефон. Ангелина усаживается к спинке кровати, смотрит на незнакомый номер. Кто?.. — Ангелина Евгеньевна, это Лука. — Лука, где вы? — отрывисто спрашивает она, растирая занывшее колено. — Метлики. Деревня возле Карчатского леса. Ангелина Евгеньевна, Демьен везет вам Риту с Антоном, просил передать, чтобы Яда готовила операционную и чернила для переливания. Холодный пот выступает на лбу. — Что с остальными? — Зоя с Георгием должны быть где-то в районе деревни, мы не можем до них дозвониться — связи вообще нет. — Что значит "должны быть где-то", вы не вместе?! — Мы разделились, чтобы быстрее прочесать лес. Уговор был созвониться и, собравшись, ловить. Связи нет по всему лесу, в деревне тоже. Я звоню с почты. Рита с Антоном нашли Соловья и, не дозвонившись до нас, решили ловить вдвоем. — И д и о т ы, — скрежещет сквозь зубы Ангелина. Огненная придурь... — Демьену нужно еще что-то? Мне поднимать Яна? — Он не знает, сколько ассистентов ему понадобится. У Антона внутреннее кровотечение, — он смотрит на свою куртку в подсохших чернильных пятнах. — С Ритой что? — Почти в порядке, но она не может двигаться. Слова въедаются в нее, растравливая внутренности. Колено ноет все сильнее, и она уже безостановочно трет его. — Соловей был с Александром? — Да. З а о д н о. — Кто атаковал? — Соловей. Д р я н ь. — Но Антона вырубил Саша. И судя по словам Риты, он сошел с ума, потому что перед уходом подлечил их знаками. Она вцепляется в трубку. Откуда?! Александр боевой маг, в медицине ничего не смыслящий! — Ангелина Евгеньевна. Я хочу найти Зою с Жером и продолжить. Втроем... против двоих. Один с броней, второй почти неуязвим. — Нет. Возвращайтесь. — Но Анге!.. — Н е т, я сказала. Вас слишком мало, умереть захотели? Мало вам двух раненых? Возвращайтесь как можно скорее. Лука остолбенело слушает гудки. Со злостью — сонная почтальонша вздрагивает — кидает трубку на рычаг. Какого черта?! — Спасибо, — цедит он женщине и стремглав выходит из крохотного домика во тьму. Она вышагивает из замка и дымит в ночь, тяжело опираясь на трость. Тень подпирает ее бок. Она кладет ей ладонь на голову, и та приседает, образуя кресло. Ангелина усаживается, отставляя трость в сторону. Поправляет шаль на плечах. Курит. Вот и первые жертвы самоуверенности. И своей, и ее. Близнецы готовят операционную. Хат едет экспрессом. Лишь бы к его приезду у нее не было трупа на руках, иначе он точно поставит Круг в известность, и тогда конец ее не только как ректора, но и как личности. Ее умертвят, запрут в хранилище смутной тенью, и никто не узнает, что с ней случилось. "Внутреннее кровотечение"... Она поднимается, пошатнувшись. Выходит из портала в кабинет. Тень сопровождает ее до стола, из которого она выдвигает ящик, отперев тот ключом, и забирает склянку с порошком. Что теперь беречь... может, это хоть как-то загладит ее вину, что послала их Соловью. Если еще не слишком поздно.