Колдовская четверка

Это была какая-то ерунда, очередная шутка Судьбы, решившей, что она ещё не слишком настрадалась в своё время. Или просто в этой жизни ей не суждено было быть счастливой, и её участь лишь страдать и причинять боль другим. Гермиона не могла ответить на эти вопросы, ведь сама искала на них ответы, сидя на небольшой кушетке в коридоре больницы Святого Мунго и часто кидая взгляд на невзрачную дверь, в самом конце коридора. Рядом всхлипывала Лаванда Браун, чьи глаза уже были настолько красными, что, казалось, они были такими всегда. Джинни, сидевшая рядом с Лавандой и державшая её за руку, на удивление не проронила и слезинки, хотя весь её вид просто кричал о том, что девушка с большим трудом могла сохранить спокойствие. — Лаванда, — тихо произнесла Грейнджер, но тут же замолкла, стоило лишь увидеть взгляд Браун, которым она впилась в когтевранку. — Лучше молчи, Гермиона, — с лютой ненавистью прошептала гриффиндорка и выдернула свою руку из ладоней Джинни. — Ты виновата в том, что с ним произошло, ты и только ты! Всё это началось после твоего прихода в школу! Теперь ты довольна, Грейнджер? Он там страдает! Он умирает, а ты сидишь тут, целая и невредимая! Голос Лаванды сошёл на нет, и девушка опустила голову, скрываясь за рыжими прядками волос. Её руки, вцепившиеся в волосы, ходили ходуном. Она тихо поскуливала, словно раненое животное, после стычки с более крупным и опасным хищником. Джинни тяжело вздохнула, глядя на гриффиндорку и перевела взгляд на Гермиону. От одного этого взгляда Грейнджер захотелось просто взвыть и исчезнуть с лица Земли. Взгляд младшей Уизли кричал намного громче всех тех слов, что мгновение назад вырвались из уст Лаванды. — Джинни, я… — вновь начала говорить Грейнджер, но её прервал взмах руки подруги. — Нет, Гермиона, — тихо ответила Джинни и пересела чуть ближе к подруге, — ты не должна ничего говорить. Я понимаю… — гриффиндорка замолкла, сжимая ладони в кулаки и прикрывая глаза. В самом углу возникла маленькая прозрачная слезинка, скользнувшая по щеке. Распахнув глаза, Джинни взглянула на подругу горящим взглядом. — Хотя, знаешь, я ничего не понимаю. Я знаю, как он поступил с тобой, знаю, какую боль принёс, но ведь это был не он, Гермиона. Пойми же! Это. Был. Не. Он. Так почему ты не можешь понять его и простить? Он ведь умирает, понимаешь? Голос девушки дрожал, глаза наполнились слезами, казалось, что ещё секунда, и девушка разрыдается почище Браун, но Джинни лишь судорожно вздохнула, утирая глаза рукавом мантии, и отвела взгляд в сторону. Гермиона опустила глаза в пол, не в силах смотреть на подругу, не в силах больше выносить эту боль и чувство стыда, что поселились внутри. Встав, когтевранка подошла к окну, выглядывая на обычную маггловскую улочку, на которой был расположен госпиталь. Магглы, конечно же, не могли ничего видеть, но зато ей было отлично видно серую и унылую улицу Лондона. Дождя не было, но плотный туман окутывал всё вокруг, и складывалось впечатление, что это туман был не только на улице, но и внутри неё. Она кожей чувствовала, как серая липкая масса окутывала, создавая вакуум, в котором приходилось вариться наедине со своими мыслями. Прислонившись лбом к стеклу, девушка выдохнула на стекло, и оно отчего-то сразу запотело. Губы скривились в каком-то жалком подобии улыбки. Гермиона вспомнила, как в детстве точно таким же образом рисовала на стеклах, оставляя там всякие забавные послания родителям, а те потом их находили и разгадывали. Это было словно в прошлой жизни. Там, где не было волшебства, интриг, смертей и боли, которая стала уже верным спутником. Ведь куда бы не следовала она, за ней по пятам следовала боль, не важно, её ли или чья-то ещё, она уже стала неотъемлемой частью её жизни. Сзади послышались тихие шаги, Гермиона дёрнулась, оборачиваясь и встречаясь с голубыми глазами Лаванды. — Грейнджер, — хрипло прошептала гриффиндорка,замирая в нескольких сантиметрах от девушки. — Я знаю, что наши отношения нельзя назвать дружескими или даже приятельскими, но я прошу тебя, умоляю, найди в себе силы закончить это. Вы оба слишком долго страдали. Ты можешь прекратить это, Гермиона, только найди в себе силы. Закончив, гриффиндорка развернулась, отходя обратно к диванчику и усаживаясь, закрыла ладонями лицо. Гермиона перевела взгляд на Джинни, но та лишь грустно улыбнулась и отвернулась в сторону палаты. Гермиона тяжело выдохнула, запуская руку в волосы и закусывая губу. Если бы всё так было просто. Когда они отправлялись в больницу, ей казалось, что она уже давно простила Рона, ещё после того, как Дамблдор рассказал ей о чарах и том медальоне, что сотворил это с ними. Но сейчас, стоя в этом ослепительно белом коридоре, когтевранка понимала, что в глубине души чёрная злоба всё ещё душила. Осознание того, что её жестоко изнасиловали, совсем не укладывалось в голове. Девушка пыталась гнать от себя эти мысли, но всё чаще понимала, что какая-то часть её, самая отвратительная, сейчас злорадствовала, считая, что Рональд получает по заслугам. Спина покрылась липким потом, при мысли, что Рон всё же может умереть, и в его смерти будет виновна лишь она и никто другой. Громкий хлопок, раздавшийся совсем рядом, заставил девушку вздрогнуть и вцепиться в подоконник. Оглянувшись, она увидела, как из палаты, где лежал Рон, вышел директор и стремительной походкой направился в их сторону. — Профессор? — раздался взволнованный голос Джинни, но директор лишь взмахнул рукой, заставляя девушку замолчать. Пронзительные льдинисто-голубые глаза Альбуса Дамблдора, поочередно оглядели каждую из студенток, вот только на Гермионе его взгляд задержался чуть дольше, отчего девушка сразу же ощутила чувство дискомфорта. — С мистером Уизли пока всё в порядке, колдомедики смогли стабилизировать его состояние, но это временно, — делая акцент на последних словах, произнёс директор. — Мисс Грейнджер, как бы это не было прискорбно, но колдомедики сделали всё, что было в их силах. Остальное зависит только от Вас. Гермионе захотелось спрятаться куда-то от глаз директора, от его понимающего взгляда, который словно сканировал насквозь. Слов не было, отчего девушка лишь кивнула, потупляя взгляд. — Что же, думаю, нам уже нужно возвращаться, эта ночь слишком затянулась, вам нужно отдохнуть, — кивнув колдосестре, Профессор Дамблдор направился к выходу, а трое студенток последовали за ним.

***

Гостиная слизерина была погружена в тишину, все студенты давно спали, лишь пятеро студентов сидели в самом углу, склонившись над каким-то пергаментом и что-то тихонько обсуждая. — От девочек ничего не слышно? — поинтересовался Гарри, протирая очки кончиком мантии. Пэнси отрицательно покачала головой, сонно зевая и откидываясь на спинку кресла, в котором сидела, забравшись с ногами. Поттер, тяжело вздохнув, пододвигая к себе один из пергаментов и вновь принимаясь за чтение. — Не переживай, они с Дамболдором, — хлопнув друга по плечу, произнес Тео. Поттер лишь кивнул на слова Нотта, но буквально через секунду отбросил пергамент прочь, сжимая пальцами виски. — Всё в порядке? —поинтересовался Блейз, но юноша лишь раздраженно тряхнул головой. Мулат пожал плечами, откладывая в сторону свой пергамент и задумчиво поглядел в огонь. — Так, ребят, я думаю нужно всё ещё раз обдумать, прежде чем мы сделаем финальный ход, — начал Блейз. — Действуем по тому же плану, девочек оставляем тут. — Нет! — громко воскликнула Пэнси, выпрямляясь в кресле и устремляя горящий взгляд на своего жениха. — Вы не имеете права! Это касается и нас тоже! — Пэнс, — протянул молчавший до этого Малфой, — мы уже сотню раз всё обговаривали... там будет опасно. И мне, так же как и всем, будет проще, если будете подальше от всего этого. Девушка обиженно насупилась, складывая руки на груди и демонстративно отворачиваясь в сторону. Блейз ухмыльнулся, мельком глядя на свою невесту, и перевёл взгляд на Теодора. С того момента, как Тео вернулся из дома, он сказал буквально пару слов и всё время был мрачным и задумчивым. Друзья понимали, как ему было тяжело, но боялись надавить, чтобы не осложнить состояние Нотта ещё больше. — Тео, — раздался голос Поттера, и Блейз мысленно поблагодарил того, что не ему пришлось начинать этот сложный разговор. Теодор напрягся. Он знал, что рано или поздно друзья захотят поговорить, и не осуждал их, понимая, что те переживали, в первую очередь, только за него. Только вот внутри него поселилась глухая пустота после смерти отца. Он не знал, как справиться с этим. Не мог и не хотел верить, что его больше нет. Появившийся полчаса назад домовик оповестил, что всё готово для похорон, но Теодор не нашёл в себе сил что-либо сказать. На помощь другу пришёл Малфой, который понимал его как никто, ведь недавно сам похоронил мать. Отдав приказ домовику отправляться обратно и предупредив, что они появятся утром, чтобы проститься. Теодор не нашёл слов, чтобы как-то поблагодарить друга, но тот понял его и без слов. И вот теперь, услышав своё имя, Тео понимал, что больше не может молчать. Иначе его горе буквально затопит его. — Мой отец магглорожденный, — тихо проговорил Нотт, поднимая глаза на друзей. — Оказывается, я полукровка, а не чистокровный, каким всегда себя считал. — Разве это имеет значение? — непонимающе спросил Блейз. — Нет, — ответил Тео, — для меня нет, но болезнь отца, что же, вы сами поймёте. Сцепив руки в замок, Теодор начал свой рассказ. Пересказывая всё то, что юноша узнал от отца, он словно вновь переживал все эмоции заново. Боль вырвалась наружу, заполняя полностью сознание и погружая в пучину горя. Его отец был идолом для Теодора. И сейчас он понимал, что ему придётся все решения принимать в одиночку. Что теперь он должен полагаться лишь на себя, ведь рядом не будет крепкого плеча отца. С каждым словом, сорвавшимся с его уст, в тоже время, Тео ощущал, как комок внутри становится меньше. Как что-то едкое исчезает из груди, позволяя вдохнуть на полную. Закончив, Тео ощутил, как по щеке скатилась одинокая слеза. Смахнув её, Теодор быстро заморгал, стараясь прийти в себя. Оглянувшись на друзей, он заметил, как тихо плакала Пэнси, прикрывая рот рукой. Заметил напряженные лица друзей. — Мне его не хватает, — тихо произнёс Тео и опустил глаза. Раздался тихий скрип пола и рядом с Тео кто-то опустился, кладя руку ему на плечо. — Ты помнишь, что я тебе сказал? Мы все рядом, мы тебя поддержим. Я понимаю, каково тебе, поверь, но закрываться в себе не выход, — раздался голос, принадлежащий Малфою. Юноша говорил со всей искренностью, на которую был способен, и верил, что его слова дойдут до друга. Тео кивнул и оглядел своих друзей долгим взглядом. В темных глазах слизеринца читалась неподдельная благодарность за то, что эти люди были рядом и не давали ему окончательно сломаться. Кроме них и Луны, которая должна была вот-вот вернуться из своей гостиной, в жизни Теодора больше никого не осталось. — Спасибо вам, — глухо произнёс он. — Да брось, — весело произнёс Поттер, поправляя сползшие очки. — Зато теперь я тут не один полукровка, а ты больше не сможешь кичиться своей чистой кровью. Друзья рассмеялись, и в гостиной словно стало чуточку теплее и светлее. Теодор откинулся на спинку дивана, расслабляясь. Он понимал, что ещё не скоро сможет найти своё душевное равновесие, но так же он знал, что рядом всегда будут друзья, которые поддержат его. — Драко, — тихо произнесла Пэнси, потянув друга за рукав рубашки, слизеринец обернулся к подруге, приподнимая брови, — ты собираешься поговорить с Гринграсс? Гермиона уже скоро вернётся, будет лучше, если ты успеешь поговорить с Асторией до того, как она будет здесь. Слизеринец молча кивнул, соглашаясь со словами Паркинсон. Встав с дивана, он похлопал Тео по плечу и направился к выходу. — Я скоро буду, — бросил он через плечо и вышел из гостиной. Друзья проводили Драко взглядом, но никто не решался ничего сказать. Каждый знал, куда направился молодой аристократ и каждый надеялся, что этот разговор прояснит многое и исход его будет самый лучшим именно для Драко. Вернувшись к изучению пергаментов, друзья вновь стали проговаривать план, чтобы дать отпор близнецам Уизли, когда стена вновь отодвинулась пропуская внутрь светловолосую девушку. — Девочки вернулись, — произнесла Полумна, замирая на входе и оглядывая всех собравшихся. — Там Джинни, она попросила Гарри выйти. Поттер молча поднялся и, пройдя мимо Полумны, выскользнул в коридор.

***

Джинни стояла недалеко от входа в слизеринскую гостиную, стараясь унять дрожь в теле. Ей никогда не нравились мрачные и тёмные подземелья, и гриффиндорка не понимала, как можно тут жить. Вспоминая всегда тёплую и погружённую в свет башню Гриффиндора, девушка передёрнула плечами. Впереди раздались приглушенные шаги, девушка напряглась, всматриваясь в темноту, пока не различила в темноте черты Гарри. Сорвавшись с места, гриффиндорка врезалась в тело юноши, обвивая его руками за шею и разразилась бурными слезами. Гарри подхватил Джинни и скользнул в ближайший пустой кабинет, прикрывая за собой дверь и притягивая девушку к себе — Что такое, Джинн? — взволновано проговорил слизеринец. Он никогда прежде не видел гриффиндорку в таком состоянии. Всегда собранная, сильная и смелая Уизли никогда прежде не позволяла себе расклеиться, а уж о том, чтобы рыдать в голос, и речи не шло. Поэтому юноша был не просто растерян, а практически в панике. Он прекрасно понимал, что довести девушку до такого состояния могло только что-то по-настоящему серьёзное и страшное. — Рон, — сквозь слёзы прорыдала девушка, заливая рубашку Поттера горючими слезами. — Не сработало, Гермиона не смогла. У неё не получилось. Рон умрёт, Гарри, понимаешь, он умрёт. Слизеринец гладил девушку по волосам, даже не зная, что можно сказать. Не смотря на всё, что сотворил Рональд, не смотря на их взаимную неприязнь, он не желал ему смерти. Не желал того, чтобы гриффиндорец так мучился. — Всё будет хорошо, Джинн, слышишь? Я рядом. Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь. Гермиона попробует ещё раз. Всё будет хорошо. Главное верить в это. Подняв девушку на руки, юноша прошёл в глубь класса, усаживаясь на одну из парт, и стал убаюкивать гриффиндорку на своих руках. Постепенно девушка успокаивалась, ослабляя хватку своих рук на мантии слизеринца. — Ты правда так думаешь? — хрипло прошептала младшая Уизли, глядя на Гарри покрасневшими глазами. Тот кивнул девушке, мягко улыбаясь и, наклонившись, нежно поцеловал её в лоб. — Я в это верю, моя отважная гриффиндорка, — ответил юноша, прижимая девушку ещё ближе и прижимаясь губами к рыжей макушке. Джинни несмело улыбнулась, ощущая, как внутри распространяется чувство тепла и защищенности, которое возникало всегда, когда рядом с ней находился Поттер. Девушка давно думала над тем, что их отношения переступили некую грань. Теперь гриффиндорка не боялась, что кто-то узнает об их связи, что решит, что она с ним ради славы или чего-то ещё. С каждым днём, проведённым рядом с Гарри, она узнавала его всё больше и понимала, что он совсем не тот человек, каким его все считали. Он был намного глубже, чем она предполагала. И Джинни понимала, что именно такого человека она хотела бы видеть рядом с собой. Глубоко вздохнув, словно перед погружением в воду, девушка приподняла глаза, заглядывая в зелёные, как настоящие изумруды, глаза Поттера. — Да, — тихонько прошептала гриффиндорка. — Что «да», Джинни? — непонимающе переспросил слизеринец, глядя на раскрасневшуюся и улыбающуюся девушку. Ему потребовалось буквально несколько секунд, чтобы понять, что имела ввиду девушка. Сорвавшись с места, он сгрёб её в объятиях, прижимая к себе и покрывая поцелуями каждый сантиметр лица. — Скажи это ещё раз, — замирая и притягивая лицо девушки ближе попросил Поттер. Девушка весело засмеялась, пытаясь спрятаться от пронизывающего взгляда Гарри, но передумав, приподнялась на цыпочки, обвивая руками шею слизеринца. — Я согласна стать твоей женой, Поттер, — произнесла Джинни и нежно коснулась своими губами его губ.

***

Он шагал по коридорам школы, с интересом разглядывая каменную кладку под ногами, словно не её лицезрел на протяжении последних семи лет. Хогвартс всегда казался ему чем-то волшебным и надёжным, как настоящий оплот волшебства. Место, где неопытные чародеи встанут на путь истинный. Жаль только, что эта иллюзия развеялась ещё в конце первого курса. Кто же мог знать, что невинное знакомство в поезде приведёт к такой крепкой и нерушимой дружбе. И кто мог знать, что дружба с Гарри Поттером будет такой опасной. Но он ни о чём не жалел. И если бы сейчас ему предложили вернуться в прошлое и поменять своё решение, то он бы поступил также, как и в тот раз — протянул руку Гарри Поттеру и предложил бы свою дружбу. Драко ухмыльнулся своим мыслям. Перед глазами мелькали события прошедших лет: Философский камень, Василиск, сотни дементоров и сбежавший Сириус, Турнир трёх волшебников, возвращение Тёмного лорда и весь ужас, что последовал за ним. Это были тяжёлые годы, но он не жалел ни о чём. Ведь теперь рядом с ним были проверенные и надёжные люди, а также любимая девушка, счастье с которой, в Мерлин знает какой раз, висело на волоске. Впереди показалась дверь, ведущая в больничное крыло, и Драко ощутил, как холодок пробрался по его затылку и осел на спине липким слоем выступивших капель пота. Нет, ему не было страшно, но он понимал, что от предстоящего разговора зависела его дальнейшая судьба. Если, не дай Мерлин, слова Пэнси окажутся правдой, и Астория носит его дитя, то ни о каком совместном будущем с Гермионой можно и не мечтать. И дело тут было даже не в нём. Он слишком хорошо знал когтевранку. Она ни за что не согласится быть с ним, не сможет оставить ребёнка без отца. С такими мрачными мыслями Драко вошёл в двустворчатые двери, окидывая пустое помещение взглядом. Все больничные койки были пусты, за исключением одной, огороженной ширмой. Именно к ней и направился Драко. Бесцеремонно отодвинув шторку, юноша впился глазами в сидящую на кровати девушку. Астория словно ждала только его прихода. Сцепив руки на груди, она хмурым взглядом смотрела на Малфоя. — Садись, раз уж пришёл, Драко, — произнесла блондинка, хлопая ладонью по кровати. Малфой скривил губы в подобии улыбки и взял рядом стоящий стул, придвигая его ближе и усаживаясь. Его глаза всё так же изучающе разглядывали Асторию. Девушка неуютно чувствовала себя под взглядом молодого аристократа, и, словно по инерции, сложила руки на животе, будто защищая то, что зарождалось внутри неё. Драко не мог не заметить этот жест и хмыкнул, поражаясь тому, как эта девушка, всегда уверенная в себе, сейчас выглядела испуганной и забитой. — Где же та Астория Гринграсс, плетущая интриги по всей школе и чуть было не женившая на себе Драко Малфоя? Слизеринка вздрогнула от его слов и опустила глаза, пытаясь спрятаться от ледяного взгляда серых глаз, который просто сочился ненавистью и злобой. — Скажи мне, Астория, скажи хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо сейчас, собственными руками. Блондинка содрогнулась и заёрзала на месте, отсаживаясь подальше от юноши. Сейчас она боялась Драко по-настоящему. Его взгляд был диким, завораживающим. Теперь это был не просто ребёнок из знатной семьи. Сейчас Астория видела перед собой настоящего лорда Малфоя. Сына своего отца. — Я беременна, Драко, — прошептала Астория, но её тихий голос прозвучал слишком громко в пустынных стенах больничного крыла. Малфой на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями и стараясь сохранить последние остатки самообладания. Сейчас ему нужен был холодный разум, а не безотчетная злость. — Чей это ребёнок, Астория, — открывая глаза мрачно протянул он. — И только попробуй мне соврать, я всё равно узнаю об этом. — Он не твой, — тут же воскликнула девушка, прикрывая руками живот, словно Драко мог прямо сейчас отобрать у неё то ценное, что осталось в жизни. — Ты уверена? Блондинка понуро опустила глаза. Ей очень хотелось сказать, что она уверена. Да вот только язык отказывался двигаться. Ведь где-то там, на задворках сознания, тоненький голосок упорно твердил, что отцом мог быть как Фред, так и Драко. — Я не знаю, — закрывая глаза руками прошептала Астория. — Я не могу сказать точно, но, Мерлин, Драко! Это мой ребёнок! И ты не получишь его, даже если приходишься ему отцом. — А вот это уже не тебе решать, Гринграсс! — злобно воскликнул слизеринец. — Если в этом ребёнке течёт кровь Малфоев, то он мой наследник. Наследник моего рода. — Нет! — истерично закричала девушка. — Я не допущу этого! Это мой ребёнок! Это моя Дафна! Ты не заберёшь её у меня. Даже если ты и являешься его отцом, это ещё ничего не значит, поэтому… Казалось, что девушка хотела добавить что-то ещё к своим громким высказываниям, но её глаза испуганно округлились, а рот безвольно приоткрылся. Она смотрела куда-то за спину Драко и её взгляд выражал крайний ужас и панику.