Колдовская четверка

Темнота. Кромешная и непроглядная. Это всё, что было доступно для её зрения. Темнота, а ещё боль. Всепоглощающая боль, которая, казалось бы, проникла в каждую клеточку её измученного тела. Девушка попыталась открыть глаза, но веки не слушались. Её собственное тело не подчинялось ей. Ощущения были такими, словно на неё наложили заклятие оцепенения. Девушка слышала всё, что происходило вокруг. Громкие голоса врывались в сознание и приносили очередную порцию боли. Но во всей какафонии звуков, девушка смогла различить один голос, голос того, кто был дороже всех. Он молил её вернуться. Просил не покидать его. Девушка попыталась ответить, успокоить говорившего и пообещать, что всё будет в порядке. Но губы не слушались. Она не смогла проронить ни звука. Боль сковывала, мешала. Но даже она не шла ни в какое сравнение с душевными муками. Эта боль разрывала изнутри. Она была сильнее той боли, что ощущало тело. Она оказалась в ловушке собственного тела. Эта боль поработила её. Оставляя сознание метаться в агонии. Столько лет она не знала правды. Мучилась, страдала, старалась понять: почему всё это происходило с ней. Почему именно она оказалась в центре всего случившегося. Но правда оказалась слишком болезненной. Она оказалась виновата не только в смерти девушек, но и в смерти родного брата. И осознание этого не давало Пэнси успокоиться. Эта боль разрушила её сознание. Сломало. Вывернуло изнутри все внутренности, заставляя давиться собственной кровью. Осознавать, насколько она оказалась беспомощной и жалкой. Очередная волна боли застала врасплох. Чьи-то заботливые руки снимали с девушки остатки платья, тем самым задевая кровавые раны. Пэнси хотелось кричать, молить о смерти. Лишь бы эта боль закончилась. Вдруг слизеринка ощутила лёгкий ветерок, прошедший по телу и боль притупилась. Девушка догадалась, что к ней применили обезболивающие чары. Но и они не могли полностью освободить её от боли. — Пэнси, — хриплый шепот донесся до ушей девушки, — любимая, прошу вернись. Блейз. Конечно же это был Блейз. Именно его голос и слышала девушка. Это он молил её не бросать его и не уходить. Её милый Блейз. Все эти годы он был рядом. Оберегал. Защищал. А теперь девушка медленно умирала. Душевные терзания не давали ей вернуться. Сознание отказывалось признавать действительность. В голове билась лишь мысль в том, что она виновата. Она виновата в каждой смерти. Во всём, что произошло, виновата лишь она и никто другой. Темнота подкралась ближе. Навалилась всей тяжестью на измученное тело Пэнси Паркинсон. Дышать становилось всё труднее. Сознание, постепенно, покидало девушку. Вместе с темнотой приходило и облегчение. Больше терпеть у слизеринки сил не было. Слишком много всего. Она просто не выдержит. Крики вокруг стали громче. Кто-то забегал вокруг. Девушка ощутила как ей в рот влили какую-то жидкость. Она не могла понять зачем и главное кто всё же пытается спасти её. Зачем хотят вернуть её обратно. Ведь там кроме боли не будет ничего. И Пэнси не хотела возвращаться. Пэнси резко открыла глаза и села. Глаза резало от ослепительно света. Она находилась в какой-то комнате с белыми стенами. Девушка огляделась. Комната была пустой, кроме койки, на которой и лежала Пэнси, больше не было никакой мебели. Девушка спустилась на пол и оглядела себя. Странно, но никакой боли она больше не ощущала. И на теле не было ни единой раны. — Пэнси. Девушка вздрогнула и обернулась на голос. На глазах навернулись слёзы, ком в горле мешал говорить. — О нет, — взмолился юноша, — только не это. Прошу тебя, только не плачь. Я не намерен вновь утирать твои сопли. Девушка всхлипнула и бросилась в объятия брата. И только когда она врезалась в тело юноши и крепкие руки обвили её за талию, девушка осознала, что может дотронуться до Роберта. — Я могу, — слизеринка захлебывалась слезами, — я могу коснуться до тебя. Молодой человек лишь ухмыльнулся на слова девушки и крепче прижал её к себе. Поглаживая слизеринку по спине, Роберт дождался, пока та успокоится окончательно. Отстранившись от девушки, он вытер слезинки с её лица и улыбнулся. — Всё, ты успокоилась? У нас мало времени, принцесса. — Что? — девушка непонимающе взглянула на брата. — О чём ты говоришь, Роберт? И где это мы? Только теперь девушка обратила внимание, что комната изменила свои очертания. Теперь они находились в просторном помещении, со сводчатым стеклянным потолком, которое, как не странно, напоминало девушке о старинном соборе, который они посетили с семьей ещё в детстве. — Где мы находимся - это вопрос к тебе, родная. А зачем мы тут - это уже другой вопрос. На который я хотел бы получить ответ. Неужели ты всерьёз решила не бороться? Мерлин, Пэнси, я всегда считал тебя боевой девчонкой. Не могу поверить, что ты сдалась. Пэнси отвела глаза, не в силах выносить осуждающий взгляд брата. — Неужели ты позволишь остаться этому ублюдку безнаказанным и бросишь свою подругу умирать? — Что? О чём ты говоришь, — Пэнси вскинула голову и вперила свой взгляд на Роберта, – какая подруга? — Гермиона, — после минутного молчания ответил юноша, — твоя подруга, Гермиона, она умирает, Пэнси. И, поверь, чтобы выжить, ей понадобятся все вы. — Я не понимаю тебя, при чём тут Гермиона. Роберт обреченно вдохнул и принялся объяснять девушке, что именно случилось. Рассказ выдался коротким, но ёмким. Пэнси стало трудно дышать. Злость расползалась по жилам, отравляя своим ядом. Злость и жажда отмщения за себя, за подругу и за всех родных, кому причинили боль. — Как мне вернуться? — Узнаю свою сестричку, — ухмыльнулся Роберт, — ты просто должна захотеть этого, Пэнси, всем сердцем захотеть. Ты должна принять то, что произошло. Принять и прочувствовать. Лишь тогда ты сможешь вернуться. Девушка закрыла глаза. Прекрасно понимая, что имел ввиду брат. Она сосредоточилась на своих чувствах, открыла сознание и впустила в себя всю ту боль, что пожирала изнутри. И стоило лишь девушке окунуться в собственные муки, как её тело повело обратно. Туда, где ждали боль, разочарование и страх. Но именно туда, где было её место. — Может я и умер, принцесса, — произнёс Роберт, — но я всё вижу. И я всегда рядом, помни это. А ещё, не жалей умерших, малышка, жалей живых, а особенно тех, чья жизнь лишена любви. Ведь любовь – это дар, который не все способны ощутить. С этими словами очертания Роберта стали размываться, а её саму подхватило в водоворот воздуха. Легкие наполнились кислородом, грудь изнутри обожгло огнём. — Она дышит, она дышит! — громкий крик Блейза ворвался в сознание слизеринки и в следующую секунду девушка распахнула глаза. — Блейз, — дрожащими губами прошептала она. — где Гермиона? Блейз перевёл взгляд на стоящую рядом Полумну, девушка отрицательно покачала головой. — Тебе нужно отдохнуть, Пэнс, — прошептал Блейз. — потом мы всё тебе расскажем. Девушка отчаянно замотала головой и попыталась сесть, но крепкие руки прижали её к больничной койке. Кто-то заботливо влил в рот порцию зелья. Сознание затуманилось и девушка погрузилась в спокойный сон. — С ней всё будет в порядке, — раздался за спиной голос мадам Помфри. Блейз посмотрел на целительницу и молча кивнул, вернув свой взгляд на девушку. Раны на теле постепенно затягивались, вскоре от них не останется и следа. Но исчезнут ли раны нанесенные её душе, Блейз не знал. В голове набатом отдавались слова Гойла о том, что ему удалось сломать Пэнси. И Блейз тихо молился, чтобы слова слизеринца оказались пустой ложью. *** — Альбус, вы уверены, что это единственный выход из сложившейся ситуации? — поинтересовался декан факультета Когтевран. Директор молча кивнул и вернулся к записям, лежащим на столе. Деканы факультета, вызванные в срочном порядке в кабинет, ожидали пока директор закончит ознакомляться с документами. Профессор Макгонагалл утирала увлажнившиеся глаза шёлковым платком, Помона Стебль тихонько всхлипывала, стоя возле окна. Филиус Флитвик, сидя на высоком стуле, болтал ногами, стараясь унять нервное напряжение. И лишь профессор зельеварения выглядел спокойным и даже слегка отрешенным, но это только на первый взгляд. Холодные чёрные глаза зельевара горели недобрым огнём, а руки, сжатые в кулаки, доказывали, что мужчина находится с сильнейшем напряжении. Директор поднял глаза на своих преподавателей. Его сердце, также как и их, разрывалось от боли за тех студентов, которые пострадали минувшей ночью. Но на уныние не оставалось времени. Если всё, что удалось узнать директору правда, то история не была закончена и жертв могло оказаться намного больше. Тяжело вздохнув, Альбус Дамблдор поднялся со своего места и подошёл к одному из стеклянных шкафов. Повинуясь магии, из шкафа плавно выплыл омут памяти и опустился на ближайший стол. Приставив волшебную палочку к своей голове, директор Хогвартса выудил серебряную нитку мысли и опустил её в омут. — Когда не знаешь с чего начать, — негромким голосом произнёс старик, — начни сначала. Профессора переглянулись между собой, не понимая, что имел ввиду директор, и лишь Северус Снейп недовольно поджал губы. — Альбус, — глухим, от пережитых потрясений голосом, позвала Минерва, — что мы скажем ученикам? — Только то, что им необходимо знать, — непреклонным тоном ответил директор и одним взмахом руки вернул на место омут памяти. — А теперь, прошу вас, дорогие коллеги, ступайте спать. Завтра у всех нас будет не самое приятное утро. Попрощавшись с профессором, деканы поспешили покинуть кабинет директора. Хлопнула дверь, на лестнице послышался топот шагов. Обернувшись Альбус увидел, что не все профессора последовали его совету. — У вас есть какие-то вопросы, Северус? — возвращаясь к своему столу, поинтересовался профессор Дамблдор. — При всём моём уважении, директор, — звенящим голосом начал декан Слизерина, — вы представляете, какие последствия могут возникнуть от вашего решения? — Я прекрасно понимаю, чего стоит ожидать от моих решений. Северус досадливо скрипнул зубами. Было глупостью решить, что он в состоянии переубедить старого волшебника. Но осознание того, что в скором времени могло произойти мучило мужчину. — А что будет с мистером Малфоем, директор? Старый волшебник вздрогнул при упоминании одного из своих студентов. Бедный мальчик, только оправившийся после потери отца, потерял ещё и мать, а теперь оказался в эпицентре не самых приятных событий. — Мистер Малфой сильный юноша, — твёрдо произнёс директор. — И всё же, директор, — начал было зельевар, но Дамблдор прервал его, взмахнув рукой. — Я понимаю ваше недовольство, Северус, — директор взглянул в глаза стоящего напротив мужчины, — вы беспокоитесь о своём крестнике и о других студентах, но поверьте, иногда лучше скрыть некую информацию, дабы защитить дорогих нам людей. Оставив слова директора без ответа, зельевар направился к выходу из кабинета. Каждое его движение было пронизано недовольством и раздражением. — Вы так спокойно говорите об этом, Альбус, — стоя в дверях, выплюнул зельевар, — и собираетесь покрывать убийц, дабы защитить остальных. — Я не намерен покрывать убийц, профессор, — спокойно отозвался директор, — но в данном деле лучше проявить осторожность, вы прекрасно знаете, что кроме отпрысков Гринграсс в этом деле присутствуют и другие герои, для облачения которых нужно время и неоспоримые доказательства. Северус шумно выдохнул, признавая своё поражение и правдивость слов директора. Но был ещё один вопрос, который не давал покоя. — Что на счёт Гойла? — Утром его переправят в Азкабан, — ответил директор, — Я, действительно, не намерен покрывать убийц, Северус, запомните. Кивнув на прощание, зельевар покинул кабинет. Оставшись один, Альбус Дамблдор погрузился в собственные мысли. Хронология событий выстраивалась в голове с безумной скоростью, тем самым ужасая старого волшебника своей масштабностью. Сколько лет он жил на свете и с каждым годом убеждался, что самые страшные силы, способные толкать людей на безумные поступки — это любовь, ненависть и жажда денег. Именно они полностью порабощают личность человека, заставляя его совершать поистине жуткие вещи. И как же больно осознавать, что порой плата за достижение своих целей слишком велика. Поломанные судьбы, разбитые надежды — меньшее из того, что может произойти. Ведь нередко платой оказывалась человеческая жизнь. *** Драко метался по кабинету своего декана, расшвыривая в стороны всё, что попадалось под руку. Весь пол был усеян осколками стекла от разбитых колб, ингредиентами для зелий и смятыми пергаментами. Стулья, парты — всё было перевёрнуто и разбросано. Именно таким и застал свой кабинет Профессор Снейп. Глядя правде в глаза, зельевар ожидал чего-то подобного, запирая Драко, но был вынужден принести данную жертву, дабы юноша не понёсся мстить за содеянное. Услышав шум открывающейся двери, слизеринец метнулся ко входу, намереваясь проскользнуть наружу и найти Гермиону, но цепкие руки профессора схватили юношу за плечи и втащили обратно. — Не так быстро, Драко, — проронил зельевар и, запечатав дверь, прошёл к своему столу. Злости слизеринца не было предела, он прожигал своего декана взглядом и в этот момент ему было всё равно, кто стоит перед ним и какие могут быть последствия. Его разъедала злость, ненависть и чувство полного бессилия. Хотелось пойти, отыскать Гринграсс и собственными руками разорвать их на куски. Наслаждаясь каждой вытекшей каплей крови и каждым всхлипом, сорвавшимся с их губ. Хотелось отомстить за всю ту боль, что пришлось вытерпеть Гермионе. Картину окровавленной когтевранки, будто выжгли на обратной стороне сетчатки и, закрывая глаза, Драко мог видеть только её. Если бы не Тео и Джинни, то он бы убил Уизли прямо там. Превращая лицо гриффиндорца в кровавое месиво, юноша не ощущал ничего, кроме удовлетворения. И только крики друзей, смогли заставить его остановиться и переключить своё внимание на Гермиону. Когда Драко несся по коридорам с девушкой на руках, та практически не дышала. Малфой молил Мерлина, чтобы он успел. А дальше всё было каким-то мутным и нечетким. Больничное крыло. Крики целителей. Всё слилось в единую мелодию звуков. Очнулся юноша уже в тот момент, когда его силком впихнули в пустынный кабинет и заперли дверь. — Выпустите меня, — дрожащим от злости голосом проронил Малфой. — И не подумаю, — не отрывая от юноши пристального взгляда, ответил зельевар, — пока вы в таком состоянии, Драко, я вынужден настаивать на вашем нахождении в данном месте. — Вы не понимаете, — слизеринец с трудом сдерживался, дабы не наорать на профессора, – я должен найти их. Я должен… Должен... Слова, которые почти сорвались с языка, так и остались не произнесенными. Только сейчас юноша осознал, что и сам до конца не понимал, что именно он должен был сделать. Найти Гринграсс не составит большого труда. Всех студентов загнали в гостиные и запретили покидать их до особого распоряжения директора. Но что делать с ними дальше, слизеринец не знал. Умом прекрасно понимая, что ни покалечить, ни, тем более, убить девушек он не в состоянии. Адреналин, подгоняющий кровь, требовал выхода и, не найдя лучшей альтернативы, Малфой схватил стоявший рядом стул и швырнул его в стену. С глухим треском некогда целый предмет развалился, превращаясь в груду хлама. Декан слизеринцев спокойно следил за действиями своего студента и, дождавшись, пока Драко приведёт дыхание в норму и приступ агрессии пройдёт, решил вернуть разговор в нужное русло. — Драко, — тихо позвал профессор. Голос зельевара резко изменился, отчего юноша удивленно вскинул голову. Декан Слизерина также сидел на своём месте, но что-то разительно изменилось в его облике. Собранность и сосредоточенность пропали из его образа. Сейчас, перед юношей, сидел обычный мужчина, с лицом, испещрённым уже заметными морщинками. Но даже не это поразило юношу. Глаза, всегда холодные глаза профессора Снейпа, смотрели с болью и теплотой. Той теплотой, что могли подарить лишь родственные души. Драко невольно поёжился, ведь кроме теплоты там была ещё и боль, но такая, какой слизеринец и представить себе не мог. Словно весь груз прожитых лет, разом свалился на Снейпа и через его взгляд передавался Малфою. Юноша задумался о том, что он вообще знал о своём крёстном? Бывший Пожиратель Смерти, переметнувшийся на светлую сторону ещё до первого падения Тёмного Лорда. Холодный, словно лёд, Северус Снейп, всегда вселял в Драко необъяснимый трепет и в детстве, юноша стремился во всём походить на своего крёстного. А теперь, он понимал, что совершенно не знает сидящего напротив человека. Не знает мотивов, подстегнувших его сменить сторону. Не знает ничего, что касалось бы личной жизни профессора. — Вы любили когда-нибудь, профессор? — пересохшие губы с трудом разлепились, произнося свой вопрос. Зельевар вздрогнул всем телом, что не укрылось от внимания слизеринца и догадки, зародившиеся в уме, лишь подкрепились. — Да, — глухо ответил мужчина. — Что с ней произошло, профессор? Снейп тяжело вздохнул, отводя в сторону взгляд и протянув руку, достал из ближайшего ящика старую колдографию. Не произнося ни слова, он протянул её Драко. Взяв в руки снимок, юноша опешил, от осознания того, что девушка на снимке была ему хорошо знакома, пусть он никогда и не видел её в живую. — Это же… — начал говорить слизеринец. — Лили Эванс, — закончил за крестника Снейп, — в замужестве Поттер. Малфой потерял дар речи, поочередно смотря то на девушку с колдографии, то на своего крестного. — Она ведь была маглорожденной, — задумчиво протянул слизеринец, картинка в его голове стала постепенно приобретать краски и шальная догадка озарила сознание, — так вот почему вы перешли на сторону Дамблдора? Из-за неё, ведь так? Профессор молча кивнул, не видя смысла отрицать очевидное. Лили Эванс, маленькая девочка из семьи маглов, в которую Северус был влюблен с первого дня знакомства. Она стала его катализатором. Из-за неё он ушёл в Пожиратели Смерти, и из-за неё же сбежал оттуда, согласившись стать двойным агентом, когда только узнал, что её сыну угрожает опасность. Зельевар встал со своего места и, подойдя к Драко, по-отечески положил ему руку на плечо. — Послушай, Драко, — заглядывая юноше в глаза промолвил Снейп, — не важно, насколько ты сейчас зол. Не важно, как внутри тебя горит жажда мести. Сейчас самое главное – это она. Ты должен быть с мисс Грейнджер, чтобы именно ты стал тем, кого она увидит первым, придя в себя. Поверь мне, на этом свете нет ничего важнее любимых. И нужно дорожить каждым мгновением, проведенным рядом, ведь нам неизвестно, какое именно мгновение станет последним. Драко задумался над словами профессора, прекрасно понимая насколько тот прав. Гермиона, сейчас, нуждалась в нём как никогда прежде, а он вместо того, чтобы быть рядом, позволил ярости поглотить разум. — Я должен пойти к Гермионе, — прохрипел юноша. Похлопав крестника по плечу, зельевар убрал руку, и, взмахнув палочкой, снял чары с двери. Заметив, что преграды больше нет, слизеринец рванул к выходу, желая как можно быстрее оказаться возле Гермионы. — Иди, Драко, и будь рядом, — на прощание проронил декан, слизеринец кивнул и вышел в коридор, — пока есть время, — добавил мужчина, стоило двери закрыться. Оглядев разгромленный кабинет, зельевар заметил оставленную на парте старую колдографию. Взяв её в руки, он нежно погладил пальцем, изображенную на неё девушку. А со снимка ему улыбалась рыжеволосая девушка, маглорожденная ведьма, лучшая студентка своего курса, Лили Эванс. *** — Мы должны что-то сделать, — нервно воскликнула Джинни Уизли. Они с Поттером и Тео с Полумной, стояли в одном из коридоров, недалеко от больничного крыла. Никакие слова профессоров, не заставили студентов уйти в свои гостиные, когда их друзья были в таком положении. Единственное, что удалось, так это выставить их из палаты, дабы не мешать целителям делать их работу. И вот теперь четверо студентов, старались придумать, что сделать дальше и как помочь девушкам, которые в данный момент боролись за свою жизнь. Блейз остался возле Пэнси, поклявшись, что не отойдёт от девушки до тех пор, пока она не придёт в себя. Хотя её состояние значительно отличалось от Гермиониного, и колдомедики уверяли, что с девушкой всё будет в порядке, слизеринец остался непреклонным. Также друзей беспокоила Лаванда Браун, на девушке не было никаких повреждений, за исключением нескольких ссадин, но в себя она не приходила. Когда студентов выгнали с больничного крыла, решался вопрос о том, чтобы переправить девушку в Мунго вместе с Гермионой. — Мы должны что-то сделать, нельзя просто так ждать, — повторила Джинни. Поттер сжал руку девушки, и ободряюще улыбнулся. — В данный момент мы бессильны, Джинн, — проговорил слизеринец, — ты слышала, что сказал Дамблдор? Авроры уже здесь. Уизли уже допросили, а Гринграсс в подземельях, им не удастся сбежать. — Но у нас нет никаких доказательств, лишь слова Браун и то, она без сознания, — заметил Тео. — Дамблдор что-нибудь придумает, — уверенно проговорил Поттер. Джинни недовольно поджала губы, она была не согласна с мнением своего парня. Гриффиндорская натура требовала наказать виновных немедленно, а если предположить ещё и то, что её брат оказался замешанным в этом, то злость девушки была абсолютно обоснованной. — Я читала об этом медальоне, — глядя в окно задумчиво проговорила Полумна, — ни одна жертва, попавшая под его действие, не выжила. Девушка обернулась к друзьям, её голубые глаза горели ярким пламенем, а бледное лицо казалось ещё светлее, от падающего лунного света. — К чему ты это говоришь, — тревожно спросила Джинни. — У Рональда не нашли медальон, ведь так? — уточнила когтевранка. — Нет, — ответил девушке Теодор, — но на его пальце было одето кольцо с камнем из медальона. То самое кольцо, что утром ему прислали родители, — юноша выделил последнее слово, выразительно взглянув на Поттера. Заметив, как слизеринцы переглянулись, гриффиндорка вспомнила слова Малфоя о том, что ей не понравится известие о настоящем имени отправителя. — Кто отправил кольцо Рональду, — громко спросила девушка, переводя взгляд с одного юноши на другого. — Прости, Джинн, – начал Гарри Поттер, — но, для твоей же безопасности, сейчас тебе лучше не знать все правды. Обещаю, скоро мы всё расскажем. Сейчас главное, чтобы с девушками всё было в порядке. Гриффиндорка нахмурилась, но спорить не стала. — Если это всё же именно тот медальон, о котором я читала, — Полумна вновь устремила свой взгляд в окно, — то мне, действительно страшно за Гермиону. Выжить после его воздействия крайне сложно. Джинни хотела возразить подруге, сказать, что Гермиона сильная и всё вынесет, но её отвлек шум за спиной. Обернувшись она увидела искривленное болью и злостью лицо Драко Малфоя. Девушка всхлипнула, зажимая рот рукой и взглянула на Полумну, которая всё так же смотрела в окно и не видела реакции слизеринца на её слова. А в том, что Драко их услышал, сомнений не оставалось. Когтевранка удивилась, что на её слова не последовало никакого ответа, но тут же поняла причину молчания. В окне отразилось перекошенное лицо Малфоя и девушка испуганно обернулась, встречаясь с ледяным взглядом серых глаз. Слизеринец, казалось бы, прожигал её насквозь. В его глазах отражалось столько ненависти, что девушка неосознанно отступила назад, упираясь спиной в широкий подоконник. Видя состояние друга, Теодор приблизился к Драко и попытался положить ему руку на плечо, но юноша дёрнулся в сторону. Обведя взглядом всех собравшихся, он вновь принялся пристально смотреть в глаза Полумне. Девушка уже пожалела, что не придержала язык за зубами и высказала своё мнение. — Драко, — робко произнесла когтевранка. Юноша скривился от её слов и вскинул руку, заставляя её тут же замолчать. — Не стоит, Лавгуд, — едко проронил слизеринец, — я уже услышал всё, что было необходимо. Спасибо вам, друзья. С этими словами юноша развернулся и поспешил прочь из коридора, не обращая внимания на оклики за спиной. Его разъедала злость и ненависть. Хотелось как можно скорее оказаться далеко от этого места, чтобы весь кошмар закончился, а Гермиона была рядом. Но в голове продолжали звучать последние слова Лавгуд. Юноша зажал уши руками, стараясь заглушить голос когтевранки в своей голове и бросился бежать, не разбирая дороги, пока не достиг выхода из школы. Распахнув двери он вышел в морозную ночь и глубоко вдохнул ледяной воздух. Не обращая внимания на холод и на то, что на нём была лишь тонкая парадная мантия, слизеринец направился протоптанной тропинкой к озеру, в надежде хоть там найти минуту покоя. *** Друзья видели в окно, как Драко пошёл к озеру. Поттер порывался броситься вслед за другом, не желая оставлять того одного, но Тео не пустил его, объясняя, что Драко лучше побыть одному. — Гиппогриф тебя раздери, Лавгуд, — сокрушался Поттер, — ты бы хоть следила за тем, что вылетает из твоего рта. — Полегче, Гарри, — вступился за девушку Тео. — Нет, Тео, он прав, — грустно проговорила когтевранка, — я не должна была такого говорить. Гермиона моя подруга, а я... То, что я сказала - ужасно! Мы все должны верить, что она выживет! Она ведь выживет? Девушка с мольбой в глазах смотрела на каждого из друзей, а по щекам стекали ручейки слёз. Подошедшая Джинни крепко обняла подругу за плечи и принялась утешать, поглаживая её по серебристым волосам. — Она выживет, — уверенно произнесла гриффиндорка, — она обязана. А тот, кто это сделал с ней заплатит по полной. *** Резкий порыв ветра заставил слизеринца поёжиться. Он огляделся, словно приходя в себя. Ночь наступила неожиданно, накрывая тёмным покрывалом территорию Хогвартса. Тонкий свитер не давал достаточно тепла, а мантия осталась в школе. Юноша весь продрог, но возвращаться в школу не было сил. Отголоски слов Полумны всё ещё звучали в голове. Но злость прошла, оставляя лишь чувство полной опустошенности. Слизеринец поднялся с промозглой земли, отряхивая налипшие листья и веточки с брюк. Взглянув последний раз на тёмную гладь озера, юноша поспешил к школе. Войдя в дубовые двери, слизеринец направился прямиком в Больничное крыло. По дороге ему не встретилось ни единой души, даже привидения не показывались. Возле входа в палаты, одиноко стоял аврор, присланный Министерством для охраны пострадавших. Кивнув юноше, волшебник отворил дверь, пропуская его внутрь. Войдя в помещение, Драко поморщился от едкого запаха зелий, царившего в стенах больничных стен. Койка, на которой лежала Гермиона, была самой последней. Драко прошёл мимо двух других прикрытых ширмами кроватей, догадавшись, что за ними находятся Пэнси и Лаванда. Отодвинув ширму, юноша подошёл к мирно спящей Пэнси. Раны слизеринки начали затягиваться — к утру от них не останется и следа. Слизеринец погладил подругу по волосам и задвинул ширму обратно, боясь разбудить девушку. Подойдя к кровати когтевранки, юноша занёс руку, чтобы отодвинуть преграду, закрывающую Гермиону, но замер в нерешительности. Внутри него боролись одновременно два желания. Хотелось как можно скорее увидеть Гермиону и убедиться, что с ней всё в порядке, но и так же юноша боялся. Боялся, что слова Лавгуд могут оказаться правдой. Он боялся признаться в этом даже самому себе. Глубоко вздохнув, он резко дёрнул шторку и взглянул на девушку, лежащую на кровати. Подойдя поближе, Драко придвинул стул и сел возле когтевранки. Ему так хотелось дотронуться до неё, прикоснуться к мягкой бархатной коже. Поцеловать такие родные губы. Но весь вид Гермионы просто кричал о том, что девушка была на грани. Девушка была бледной, а губы были обескровлены. Над её телом мерцали и вибрировали чары заклятий, но даже они не могли привести девушку в прежнее состояние. Синяки, ссадины и кровоподтеки не сходили с тела. В сознание когтевранка не приходила. Драко знал, что её и Лаванду утром переправят в Мунго, где с девушками будут работать лучшие целители. Присев вплотную к кровати, слизеринец аккуратно дотронулся до руки девушки— она была ледяная, словно её держали в морозилке. Юноша ощутил тугой комок, возрастающий в груди и мешающий дышать. В глазах предательски защипало, слизеринец прикрыл их, стараясь привести чувства в порядок. В голове, картинка за картинкой, проносились все моменты, проведенные вместе с Гермионой. Их первая встреча, в вагоне Хогвартс-Экспресса, уже тогда, Драко восхищался этой девушкой. Её непоколебимой волей и твердостью характера. Он вспоминал, как удивился, когда шляпа отправила её на Когтевран, ведь сам он сразу же решил, что её место на Гриффиндоре. Но вскоре он поменял своё решение, видя, насколько умна была Гермиона. И даже тот факт, что все называли её заучкой, не волновал юношу, он был покорён ей и тайком подглядывал на уроках. Потом та дуэль в коридоре, их вечные ссоры и молчаливые противостояния на уроках. И чем чаще они находились в одной компании, тем больше юноша понимал, что влюбляется в неё. А потом та ночь, изменившая всю его жизнь. С тех пор он понимал, что не в силах отказаться от этой девушки. И даже грязные планы Астории и её сестры не могли остановить его. Он возвращался к Гермионе и не собирался её покидать. А теперь она лежала перед ним, бледная и холодная, словно мертвая. Её грудь тяжело опускалась и поднималась, доказывая, что девушка находилась в тяжелом состоянии. Драко был не в силах смотреть на девушку в таком состоянии, но заставлял себя сидеть возле когтевранки, держать в руках её ледяную ладонь и молить всех известных богов, чтобы девушка выздоровела. — Грейнджер, — глухо прошептал слизеринец, — не вздумай, слышишь меня? Ты нужна мне, нужна всем нам. Я не могу без тебя, Гермиона. Только не ты. Я клянусь, что те, кто сделали это с тобой, поплатятся. Я клянусь могилой своих родителей, что отомщу. Отомщу за тебя и за свою мать. Только молю тебя, не уходи. Борись, Гермиона. Прошу тебя. Юноша опустил голову, не в силах больше сдерживать свои чувства. Грудь нещадно сдавило, а из горла вырывались глухие рыдания. Горькие слёзы орошили лицо молодого Лорда. Он не плакал на похоронах отца и даже смог сдержаться, когда хоронили мать. Но сейчас, сидя возле умирающей девушки, не мог, да и не хотел сдерживаться. Слёзы струились по лицу, выпуская наружу всю боль, что скопилась внутри. Посидев ещё некоторое время, слизеринец встал и, поправив одеяло, задвинул обратно шторку. Выходя из палаты, он бросил последний раз взгляд на кровать Гермионы и вышел. Тяжесть в груди так и не прошла, но слизеринец всем сердцем надеялся на лучшее. *** Как только за Драко закрылась дверь, Пэнси села на своей постели и откинула в сторону одеяло. Девушка слышала всё, что говорил слизеринец и с трудом сдерживала свои рыдания, чтобы не показать, что не спит. Пэнси ступила босыми ногами на каменный пол и тело тут же покрылось мурашками от холода. Подкравшись с кровати когтевранки, Пэнси заглянула за ширму и вздрогнула, увидев в каком состоянии находилась подруга. — Мерзкие твари, — злобно прошептала слизеринка. Пусть она была ещё слаба, но злость подстегивала её. Она прекрасно понимала чувства Малфоя и разделяла его желание отомстить. В своей злобе, девушка даже забыла о том, что случилось с ней самой. Глядя на Гермиону, всё остальное казалось таким незначительным. Девушка сжала руку подруги в своих руках. — Не вздумай, Грейнджер, — повторила слова Малфоя слизеринка. — Клянусь Мерлином, Грейнджер, я вытащу тебя с того света, если ты вздумаешь бросить нас. Ты должна быть рядом. Гермиона, пожалуйста, не бросай меня. Столько дерьма произошло за последнее время, я не справлюсь без тебя. Великая Моргана, Грейнджер, ты не можешь оставить меня с одной Уизли и Лавгуд. Я же с ума сойду. Давай, Гермиона, очнись. Просыпайся и скажи, что всё будет хорошо. Прошу. Девушка разрыдалась, гладя когтевранку по руке и моля её очнуться. Слёзы застилали глаза, мешая чётко видеть. Но девушка продолжала просить подругу очнуться. Вошедшая мадам Помфри увидев такую картину, принялась успокаивать девушку. Вернув слизеринку в постель, колдомедик влила ей в рот успокаивающий бальзам. Дождавшись, пока Пэнси уснёт, мадам Помфри поправила её одеяло и задвинув занавеску вернулась в свой кабинет. — Что же это творится, — горько произнесла целительница, закрывая за собой дверь. *** Астория носилась по своей комнате, собирая разбросанные вещи и закидывая их в чемодан. Руки девушки тряслись и из-за этого собранные предметы постоянно выпадали. Услышав, как позади неё открылась дверь, девушка обернулась и испуганно вскрикнула. Но на пороге стояла её сестра, Дафна. — Что ты делаешь? — прошипела слизеринка. — Что я делаю? — взвизгнула Астория. — Я собираюсь свалить отсюда, пока не появился Малфой и не заавадил меня. — Тори, успокойся, — лениво протянула старшая Гринграсс, присаживаясь на кровать, — твои истерики совершенно не обоснованы. У них на нас ничего нет. Одни догадки и не более. Астория не разделяла спокойствия сестры и продолжала собирать свои вещи. Девушка была полная решимости покинуть Хогвартс. Пусть даже у Малфоя ничего не было на них, слизеринка ощущала, что что-то пошло не так. И боялась, что все могут узнать о том, что они сделали. — Дафна, у меня плохое предчувствие, поверь мне. Давай уедем отсюда. Я чувствую, что что-то пошло не так. Прошу тебя, пожалуйста. Состроив недовольное выражение лица, Дафна взяла со стола пергамент и перо, нацарапав пару строк, она выскользнула за дверь. Астория осталась одна, нервно поглядывая на вход в комнату. Но не прошло и полу часа, как Дафна вернулась, сжимая в руках маленький кусок пергамента. — Что ты делаешь? — поинтересовалась младшая Гринграсс. — Тебя же могли увидеть! — Если мы намерены сбежать, то нам потребуется помощь. Самим нам не выбраться из Хогвартса. Снейп наблюдает за гостиной. Мне чудом удалось добраться до совятни и вернуться незамеченной. — Он что-то знает, — прижимая руки к лицу прошептала Тори. — Мерлин, Астория, угомонись. Никто и ничего не знает. Дафна старалась показаться спокойной и уравновешенной, дабы не напугать сестру. Но вот разговор, подслушанный ещё пару минут назад, не давал девушке покоя. У преподавателей явно были догадки насчёт того, кто стоял за содеянным. Слизеринка была рада, что сестра предложила сбежать. И, поднявшись с кровати, принялась помогать собирать вещи, когда всё было готово, она повернулась к сестре. — Когда мы уходим? — В полночь. Возле ворот школы. Они будут нас ждать, — подняв глаза на сестру, произнесла слизеринка. Тори счастливо улыбнулась и с удвоенным энтузиазмом принялась укладывать свой чемодан. Через пару часов она покинет школу и будет с тем, кого любит. Всё складывалось более чем удачно. *** Малфой распахнул глаза и сел на кровати, оглядываясь. Так как в подземельях всегда царил полумрак, было трудно определить, какое время суток. Но заправленные кровати остальных юношей говорили сами за себя. Драко проспал и теперь в спешке метался по комнате, одеваясь. Залетев в ванную и быстро умывшись, слизеринец вылетел из спальни и помчался по лестнице. Ворвавшись в общую гостиную, он оглядел присутствующих и, заметив друзей, направился к ним. — Почему вы меня не разбудили? — негодующе воскликнул блондин. Трое друзей резко замолкли, прекращая свою беседу и старательно отвели глаза. — В чём дело? Драко ощутил, как внутри предательски дрогнуло сердце, глядя на друзей, отчаянно старающихся не встречаться с ним взглядом, он чувствовал, как все волоски на теле встают дыбом, а страх уже подкрадывался в сознание, отравляя своим туманом разум. — Что... Что с ней, — хрипя, спросил он. — Посмотри на меня, Блейз! Что с Гермионой? Все, кто был в гостиной обернулись, глядя на разворачивающуюся сцену. Драко, как в тумане видел лица, с интересом рассматривающие его. На многих из них читалась жалость и сострадание, но некоторые светились неприкрытой радостью и злорадством. Юноше захотелось закричать, разнести напрочь всю мебель, которая только имелась в комнате. — Что уставились? Пошли вон! Нахуй все отсюда! Живо! — в бешенстве проревел Малфой. Студенты вздрогнули, поспешно отводя взгляд. Мало кому хотелось связываться с одним из Колдовской четверки, особенно если это был Драко Малфой, да ещё и в таком состоянии. Девушки и юноши, похватав свои вещи, поспешили очистить гостиную, оставляя ребят одних. Драко перевёл глаза на сидящих друзей. Злость прошла, а страх вновь начал возвращаться. Животный страх, за самое дорогое, что ещё было в его жизни. — Тебе лучше сесть, — Блейз посмотрел другу в глаза и дождавшись, пока Драко сядет в кресло продолжил. — С Гермионой всё в порядке, она в Мунго, их переправили ночью, Дамблдор настоял. Мы не знали, Снейп с утра только сказал нам. Мы не стали тебя будить, ты и так не спал почти сутки. Но есть другая проблема, Дракон. — Что-то с Пэнси? — узнав, что Гермиона в порядке, Драко расслабился и развалился в кресле поудобнее. — Нет, — ответил Забини, — с ней всё в порядке, насколько это возможно в данной ситуации. — Тогда что такого могло произойти, чтобы вы так себя вели? Блейз отвел глаза, и Драко напрягся, понимая, что друг бы не стал вести себя так, если бы ничего серьёзного не произошло. — Гойла нашли сегодня утром, он повесился в своей камере, — ответил за Блейза Поттер. Драко удивленно вскинул брови. Такого он явно не ожидал. Малфой внимательно посмотрел на своего темнокожего друга. — Но ведь не это главная причина вашего поведения, не так ли? Гойл лишь облегчил свою судьбу, его ожидал поцелуй, а так он свёл счёты с жизнью сам. Ты должен быть доволен, Забини. Мулат кинул злобный взгляд на друга и сжал кулаки. — Я должен был убить его, — тихо проговорил слизеринец. — Не неси чушь, Блейз, — воскликнул Тео, — этот ублюдок того не стоит. Драко был полностью согласен со словами Нотта и утвердительно кивнул. Блейз немного расслабился и прикрыл глаза. Малфой понимал, что друзья что-то скрывают от него, и это уже начало раздражать его. — Итак, — сложив пальцы в замок, начал Малфой и уставился на друзей, — может вы всё же расскажете, что так старательно пытаетесь скрыть от меня. Повисло молчание. Каждый из слизеринцев думал, как лучше рассказать Драко то, что им стало известно. Гарри понял, что не добрую весть придётся рассказывать ему, и обреченно вздохнул. — Драко, – тихо проговорил он, — пока ты спал, мы разговаривали со Снейпом. Гермиону и Лаванду не просто так перевезли ночью, не дожидаясь утра. Профессора опасались нового нападения на девушек. Драко напрягся, пальцы сжали подлокотники кресла с такой силой, что костяшки побелели, а дерево жалобно скрипнуло. — Дракон, расслабься, — Тео попытался успокоить друга, но замолк, встретившись с ледяным взором серых глаз. — Почему? – прорычал Малфой. — Ну же, Поттер, не тяни! — Гринграсс сбежали. Сегодня ночью. Ба-бах! Как гром среди ясного неба. Драко слышал, как внутри него что-то разбилось. Вдребезги. Кровь застучала в ушах с бешеной силой, заглушая все остальные звуки. Юноша вскочил со своего места, ногой отталкивая кресло. Ярость, бушующая внутри требовала немедленно выхода. Стеклянный столик, за которым они так любили играть в волшебные шахматы, полетел в стену, разбиваясь на тысячи осколков. Друзья вскочили со своих мест. Блейз, не долго думая, схватил Драко за руку, пытаясь удержать, но юноша принялся вырываться с невероятной силой. Оттолкнув от себя Забини, он бросился к выходу, не особо задумываясь куда направится, но дорогу загородил Теодор. Малфой зарычал, словно раненный зверь, и бросился на друга. В своей злобе и бешенстве, юноша не осознавал, что перед ним его друг, и готов был разорвать его голыми руками. Злость на профессоров, Дамблдора, Снейпа, чёртовых авроров, которые не справились со своим заданием — всё переплелось в один тугой клубок и сводило с ума. Поттер и Забини вовремя подоспели к другу на помощь. Втроем они смогли утихомирить Драко и усадить его на диван. — Тролль тебя подери, Малфой, — Блейз сплюнул кровь из разбитой губы на пол, — я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но зачем на нас бросаться? Драко злобно зыркнул на друга из под упавшей на глаза чёлки, но Блейз не обратил внимания, за столько лет привыкнув к фирменному взгляду слизеринца. — Да пошёл ты, — пробурчал Драко, понимая, что не достиг должного эффекта. — Так, хватит, — рявкнул Поттер, которому всё это уже осточертело, — не время для ссор. Нужно решить, что необходимо делать. Я до сих пор считаю, что нужно рассказать Дамблдору всё, что нам стало известно, а не тот бред, что мы несли вчера. Драко открыл было рот, чтобы возразить другу, но тут стена, скрывающая вход в гостиную ушла в сторону и на пороге возник бледный, как полотно, Северус Снейп. — Всем студентам собраться в Большом зале, — усиленным заклинанием голосом воскликнул профессор и, бросив на четвёрку странный взгляд, поспешил скрыться. Захлопали двери спален и все слизеринцы, старательно отводя взгляд от четверых старшекурсников, застывших посреди гостиной, направились к выходу. Так как Хогвартс-Экспресс, из-за случившегося, был перенесён на следующее утро, все студенты находились в школе. — Не нравится мне всё это, — наблюдая, как скрывается в проходе последняя парочка слизеринцев, протянул Блейз. — Согласен, — буркнул Малфой, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы. Поттер пожал плечами и, взяв с дивана свою мантию, направился к выходу. Остальные последовали за ним, желая как можно быстрее узнать, что произошло. — Вы видели, как Снейп посмотрел на нас? — поднимаясь по лестнице спросил Тео. — Да, — ответил за всех Гарри, — и не понравился мне его взгляд, совсем не понравился. Юноши вошли в Большой зал, который уже был заполнен студентами остальных факультетов. Не обращая внимания на косые взгляды, друзья прошли к своему столу и, усевшись, принялись ждать появления пока отсутствующих преподавателей. *** Джинни Уизли, сидящая за столом Гриффиндора никак не могла понять, почему их собрали в такую рань. Но что-то подсказывало девушке, что это было связано с прошедшей ночью. Пошарив глазами по залу, гриффиндорка нашла Полумну, девушка кивнула ей и пожала плечами, показывая, что тоже не понимает, почему они все тут. Переведя взгляд на стол слизеринцев, Джинни встретилась глазами с Поттером, тот выглядел встревоженным, но поймал взгляд гриффиндорки, нежно улыбнулся ей, отчего девушка почувствовала как внутри всё затрепетало. Но стоило ей посмотреть на сидящих рядом с ним однокурсников, как всё тепло тут же пропало. Малфой выглядел подавленным, хоть и старался скрыть это. Джинни было безумно больно видеть друга в таком состоянии. Она уже привязалась к ним ко всем и то, что случилось с Пэнси и Гермионой, стало тяжелым ударом. Блейзу, сидящему рядом с Малфоем, удавалось лучше скрыть свои чувства, и лишь чуть подрагивающие руки, которые слизеринец не знал куда деть, выдавали его. На помост вышел директор и все разговоры в зале стихли. Джинни вытянулась, разглядывая директора. Альбус Дамблдор словно постарел за эту ночь. Тёмные круги под глазами и усталый взгляд ярко-синих глаз говорил о том, что директору вряд ли удалось поспать. Но было и что-то другое. Весь его внешний вид был пропитан печалью и горем, которое ощущал каждый студент, находящийся в помещение. Джинни резко стало нехорошо. Испуганно посмотрев на слизеринский стол, она увидела, как Драко, сжав кулаки, пристально смотрел на директора школы. Казалось, что слизеринец даже не дышал, ожидая, пока директор заговорит. — Вы, должно быть, гадаете, зачем вас здесь собрали? — даже голос у великого волшебника был пронизан горечью. — Я вам отвечу. Вы все уже осведомлены о страшных событиях, произошедших прошлой ночью, и я вынужден признать, что, как бы мне не хотелось, чтобы это всё осталось в прошлом, но история ещё не закончилась. Мистера Грегори Гойла нашли этим утром в своей камере, повешенным на собственном галстуке. По залу пронесся приглушенный возглас. Отовсюду послышались шепотки, переходившие в гневные выкрики. Кто-то кричал, что так ему и надо, а другие сетовали на то, что Гойл так легко отделался. Директор вскинул руку и тишина в зале восстановилась. — Это ещё не всё, — продолжил директор, — двое наших студенток этой ночью покинули территорию Хогвартса без моего ведома. У нас есть подозрения, что они связаны с произошедшими событиями, а также, что им помогал кто-то извне. Поэтому, настоятельно прошу каждого, у кого есть какая-либо информация, касающаяся мисс Астории и мисс Дафны Гринграсс, немедленно сообщить мне. Лица всех собравшихся вытянулись, когда прозвучали имена слизеринок. Студенты взволнованно перешептывались, обсуждая услышанное, и бросали косые взгляды на слизеринский стол. Джинни вновь посмотрела на Малфоя, но тот так и продолжать неподвижно сидеть и слушать директора. Гриффиндорка перевела взгляд на директора, как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как тот внимательно посмотрел на Драко, а затем, чуть помотав головой, вновь воззвал зал к тишине. — Также, — глухо произнёс директор, — для всех не является тайной имена пострадавших девушек. И я хочу сказать, что мисс Паркинсон уже пришла в себя и в скором времени будет выписана из больничного крыла. Мисс Браун и мисс Грейнджер сегодня были переправлены в больницу Святого Мунго и скоро поправятся. Директор хотел сказать что-то ещё, но тут в зал ворвалась большая, серая сипуха. Ухнув, птица приземлилась прямо возле директора и протянула ему лапу. Отвязав послание, Альбус Дамблдор раскрыл пергамент и, прочитав содержимое, схватился за постамент. Его лицо побледнело ещё сильнее. Директор взглянул на своих студентов и Джинни могла поклясться, что в его глазах стояли слёзы. — У меня плохие новости, — прошептал старый волшебник, но в тишине зала даже его шепот показался громче любого крика. Джинни ощутила, как внутри всё сжалось от плохого предчувствия. Руки задрожали, а в глазах нещадно защипало. — Пришло письмо из больницы, — продолжил директор, — несколько минут назад Гермиона Грейнджер умерла, колдомедики не смогли справиться с тёмным проклятием, которому подверглась девушка. Последнее, что удалось увидеть Джинни, перед тем, как большой зал погрузился в хаос, это спину Драко Малфоя, стремительно вылетевшего из помещения, а также трёх его друзей, в спешке следующих за ним.