Amaryllis

- Нам бы умыться, - бормочет Лиам, когда они отходят от окошка с билетами, а глаза кассирши все еще сверлят их спины. Гарри только сминает кучку выдранных из блокнота листов, что он нашел в кармане брюк, и думает, что им стоило забрать машину. После того, как они находят ближайшую уборную – благословенно пустую, с блестящей плиткой (на удивление) и пахнущую чистящими средствами с цитрусовой отдушкой, Луи прерывисто вздыхает. Гарри понимает, что возможно впервые слышит его дыхание с тех пор, как они покинули тень леса и шагнули под полуденное солнце. - Все хорошо? – тихо спрашивает он. Для него нет никакого смысла шептать, когда они все четверо прекрасно могут слышать все происходящее и вне стен этого помещения, но все же. В его шепоте есть что-то интимное, и Гарри думает, что именно это нужно сейчас Луи. Мысли Томлинсона где-то далеко, когда он смотрит на него. - Порядок, щенок. Не волнуйся. – Что, естественно, заставляет Стайлса только больше беспокоиться. Лиам и Зейн отходят в сторону, чтобы пропустить их к раковинам первыми. Гарри по плечи сует руки под холодную воду и брызгает на потный, грязный лоб. Вероятно, все не так уж плохо выглядит, учитывая, что он не вызвал тревоги у встречных людей. Рядом с ним Луи смотрит на поток воды, бегущий из-под крана, и прячет окровавленные руки в карманы. Гарри закусывает губу. Выключает воду. Глубоко дышит. - Помощь нужна? – спрашивает он, не понимая, зачем притворяется незаинтересованным. Луи зажмуривает глаза, достаточно сильно, чтобы его лицо нахмурилось. Он дрожит, но его голос четкий и ясный, когда он просто говорит ему: - Пожалуйста. Так что Гарри помогает. Он берет одну руку Луи, затем вторую, закатывая рукава до локтей. Его кожа выглядит бледной, полупрозрачной в голубоватом галогеновом освещении, усеянной ярко-красными порезами и царапинами. Кажется, они исцеляются мучительно медленно. Гарри снова включает воду, проверяя ее температуру, и первой тянет к себе левую руку Луи. Засохшая кровь на ней теперь темно-коричневая и растрескавшаяся на тысячи мелких частичек вдоль линий ладони. Кровавые следы доходят почти до предплечья, впрочем, потемневшие остатки крови виднеются и под ногтями. Гарри не может не вспомнить, что когда-то все эти потоки крови были свежими, ярко-красными и струились из-под когтей Луи. Это слегка затуманивает его голову, но он уверен, что теперь-то они в безопасности. Все позади. Луи шипит, когда вода вступает в контакт с его кожей. Гарри старается сделать все так быстро, как только может, нежно поглаживая руки и мягкую кожу ладоней. Все свидетельства ночи исчезают в канализации за секунды. Глупо, конечно, но Гарри надеется, что это поможет. Он моет порезы на предплечьях Луи, водя ладонью по кругу, а затем переходит к другой руке. Гарри не просто пытается очистить кожу и расслабить мышцы под своими пальцами, он надеется сделать что-нибудь с напряженностью парня. Наконец, он мочит бумажное полотенце и заставляет Луи поднять голову, держа его за подбородок. Тот охотно поддается, но зажмуривается, ловко закрываясь от Гарри. Кудрявый вздыхает и отпускает острый подбородок, вместо этого проводя пальцем по нахмуренным бровям и вниз по склону носа. Такие действия всегда заставляли Луи хихикать. Это срабатывает и теперь. Их взгляды встречаются. Гарри видит в глазах Луи смятение, видит бледно-красную окантовку вокруг ирисово-синих зрачков, и может думать только об одном, что ему хотелось бы сказать, только об одном, что не будет ложью. - Я люблю тебя, - шепчет парень и целует Луи в лоб. Он разглаживается под его губами, и Луи коротко выдыхает. За его плечом Зейн опускает глаза в пол и прислоняется спиной к двери. На его губах играет легкая улыбка. Гарри быстро заканчивает, стирая грязь со щеки Луи, и нежно тянет его прочь. Томмо невзначай проводит по его кудрям, более податливым и мягким, чем раньше. Они замечают, как Лиам корчит рожицы в зеркале позади них, а Зейн брызгается в него водой, и Гарри прячет довольную улыбку в волосах Луи. Как только они выходят из туалета, объявляют их поезд. Гарри придерживает дверь для Луи, готовясь бежать на перрон, потому что Лиам и Зейн уже исчезли за углом, но Томлинсон останавливается и кладет руку ему на грудь. Стайлс смущенно смотрит на него сверху вниз. - Луи, что ты… Луи наклоняется и целует его, крепко, но нежно. Его ладонь ложится на щеку Гарри, удерживая его на месте, и когда он отстраняется, в его глазах есть намек на улыбку. - Бежим, - говорит он и хватает Гарри за руку. Тот игнорирует возмущение пожилой леди, визжащей им вслед, когда они срываются с порога уборной, уклоняясь от идущих навстречу людей и перепрыгивая через забытый кем-то багаж. Не исключено, что они перемещаются чуть быстрее, чем реально при человеческих возможностях. Они прибегают к поезду как раз вовремя, и Гарри чувствует себя по-настоящему живым от стремительно движения крови по венам. * * * - Я должен сделать это сейчас. - Ты хочешь сказать, что даже не договорился с ней? - Не было времени, Лиам, - сердито отвечает Гарри, пытаясь разблокировать свой телефон. Он обнаружил его в глубине кармана брюк, и, надо сказать, выглядит аппарат слегка потрепанным с трещиной, протянувшейся через весь экран, но хотя бы работает. Луи и Зейн также находят свои телефоны. Гарри уверен, что Найл – настоящий гений. Он вздыхает – наконец, ему удалось ввести свой пароль – и наблюдает, как экран загорается. Маленькая зеленая иконка смотрит на него угрожающе. - Гарри. - Ладно, ладно, я звоню! Черт возьми! – кудрявый отворачивается от Лиама и сворачивается в кресле. Он благодарит удачу за то, что они одни в купе. Затаив дыхание, они все прислушиваются к звонку, совершенно позабыв о сельских видах, стремительно проплывающих за окном. Всего один гудок и… - Алло? – говорит Энн, и Гарри мгновенно чувствует себя спокойнее. - Эй, мам. Привет. Это, эм… Это я. Зейн душит смех в рукаве свитера. Гарри пинает его ногой. - Привет, малыш, - отвечает она дрожащим голосом. – Как дела? – Забота так явно слышится в каждом слове, что Гарри – просто отвратительный сын. - Со мной все хорошо, мам, не беспокойся. Я на самом деле в довольно занятной ситуации… - Что такое? - Ну, э-э. Я вроде как еду домой прямо сейчас? – Он слышит журчание телевизора в фоновом режиме и кричащего что-то Робина. «Вероятно, смотрит футбол», - решает Гарри и думает, что стоит уточнить это у Луи, когда он закончит разговор. - Оо, Гарри! – визжит Энн. – Это замечательно! Подожди, у тебя какие-то проблемы, верно? - Хм, не совсем так. - Гарри Эдвард… - Я привезу с собой парочку друзей, - бросает он, прежде чем она успевает закончить, содрогаясь от призраков каждого плохого воспоминания детства, которое начиналось с крика матери, называющей его полным именем. – Они… я рассказывал тебе о них, помнишь? Те, кто помог мне с моей, хм… пушистой проблемой. Ее голос смягчается, когда она отвечает: - Я помню, - а затем, - Луи тоже приедет? Гарри отчаянно хочет сбросить вызов. Луи дремлет на соседнем сидении с закрытыми глазами, но его брови вопросительно приподнимаются. Сидящие напротив них Лиам и Зейн фыркают в унисон. Боже, он даже не говорил ей, что они теперь вместе с Луи. Ему кажется, что не стоит говорить и сейчас – мама всегда видела его насквозь, и если она заметит, что он залип на Томлинсоне взглядом дольше, чем на секунду, она будет точно знать, что происходит. - Да, он будет, - это все, что он говорит. – Там было… Нам нужно местечко, чтобы пожить некоторое время. Я расскажу тебе все, когда мы доберемся, обещаю. Энн вздыхает. - Хорошо, малыш, здесь ты будешь в безопасности. Я поищу матрасы. Гарри приходится проморгаться, чтобы подавить внезапно нашедшие эмоции. Он абсолютно уверен, что у него лучшая мама в мире, и сколько бы он не говорил ей об этом, она вновь и вновь доказывает, что он прав. - Спасибо, мам. Мы будем дома через несколько часов, люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, Гарри. Будьте осторожны, - и она вешает трубку. Гарри засовывает телефон в карман и отворачивается к окну. - Все прошло хорошо, - говорит Зейн, ухмыляясь. – Но что там с Луи? Кудрявый стонет и натягивает капюшон на голову. Он отказывается продолжать этот разговор. - Ну, серьезно, она знает? – спрашивает Лиам с искренним любопытством. Гарри прислоняется горящей щекой к прохладному и влажному стеклу и сползает вниз. - Она не знает, - обиженно вздыхает он. – Но я упоенно воспевал Луи сразу после того, как рассказал ей, что меня укусили, а потом объявил за столом на Рождество, что влюблен в парня. Так что она, вероятно, сложила два и два. Зейн взрывается смехом, неожиданно и восхитительно громко. Гарри усмехается в ответ, но его щеки по-прежнему горят. А затем рядом с ним что-то неуловимо движется, и знакомые ласковые руки стягивают с его головы капюшон. - Хочу проинформировать каждого присутствующего, - говорит Луи, - что собираюсь забраться на колени Гарри. Жалобы ни от кого из вас не принимаются. Зейн смеется еще громче, сгибаясь пополам, пока не заваливается на бок между двумя сидениями, суча ногами, как ребенок. Гарри смотрит на Луи, который сейчас слишком близко, чтобы можно было сосредоточиться на чем-то другом, и вытягивает ноги. У него такое нежное выражение лица, что кудрявый автоматически улыбается в ответ. Луи действительно влезает на колени Гарри, хватаясь руками за все места, которые трогать не нужно. Он оседает на груди Стайлса с легким вздохом, скрещивая ноги за его спиной и цепляясь пальцами за свитер. Он кажется таким компактным, почти подростком, и Гарри изо всех сил старается вспомнить, видел ли он его таким когда-нибудь, когда они были не наедине. Ему нравится ощущение тепла, распространяющегося под кончиками пальцев. Он обнимает Луи одной рукой, а другой цепляется за его ладонь. Томмо сжимает ее в ответ, возможно, слишком сильно. Они засыпают где-то между Рагби и Тамвортом. * * * Холмс Чапел как всегда устрашающе тих, пока они поворачивают на улицу Гарри. Парни идут медленно, занимая весь тротуар, но тут все равно нет никого, кому они могли бы помешать. - Который из них? – спрашивает Зейн, выдыхая теплый воздух в рукава. Гарри указывает на крышу своего дома свободной рукой, другая же надежно сжимается ладонью Луи. Ему прекрасно известно, что каждый человек на этой улице знает его по имени, черт, да он встречался с дочерьми некоторых соседей, но ничто не заботит его сейчас меньше, чем кто-то, кто увидит их и начнет распространять сплетни. Луи, наконец, восстановился, по крайней мере, стал напоминать обычного себя, и Гарри собирается сделать все, что в его силах, чтобы он остался таким. Его мама уже ждет их в открытой двери, встречая каждого ласковыми приветствиями и теплыми объятиями. Лиам и Зейн ведут себя невероятно вежливо, но очевидно, что им несколько некомфортно, Луи же очаровывает миссис Стайлс еще до того, как ступает ногой за порог. Он целует ей руку, пожимает ее, заверяет в том, что для него большим удовольствием является встреча с ней, сохраняет приветливость на лице и держится очень открыто. У Гарри немного кружится голова – совсем чуть-чуть из-за грусти и довольно сильно от любви – он видит, насколько измотан Луи, несмотря на то, что он почти час проспал в поезде. Но он не стал бы надевать это вежливое выражение на лицо, если бы сам не хотел. К счастью, они избавлены от любых допросов, но Гарри может сказать, что им так повезло только потому, что они едва могут оставаться в вертикальном положении. Так что их всех отправляют наверх с дымящимися кружками черного чая и подносом свежих булочек, а Зейн называет его маму святой, прежде чем может обдумать свое красноречие. Спальня Гарри пахнет ностальгией, а пол устелен матрасами в комплекте с простынями, подушками и одеялами. - Так вот где малыш Гарри вырос, - бормочет Зейн, утаскивая с подноса уже третью по счету булочку и заваливаясь на кровать детства Гарри. - Ага. А еще прошел через подростковые депрессии, безумство гормонов и водопад спиртного во время пиздостраданий по учителю драмы. Все в этой кровати. У Луи, который только что свил удобное гнездышко из подушек Гарри, из груди начинают вырываться глухие рыки. - Эй, клянусь, что не дрочил на своего препода, - кудрявый спешит развеять все подозрения после минуты молчания и потягивания душистого чая. – Просто это было бы жутковато. Не то чтобы он не подходил для этого. Луи показывает ему средний палец. После того, как парни заканчивают с едой и жалобами друг другу о том, какие они до сих пор голодные, события последнего дня наваливаются на них и заставляют осесть на свежих простынях. Зейн автоматически уходит с невероятно мягкой хозяйской кровати и тянет Лиама за собой на матрасы, и Гарри безумно ему благодарен за это. Он просто хочет разделить свое тепло и сон с Луи, ничего другого ему в голову не приходит. Кудрявый задумчиво покусывает губку, взбивая подушки и расправляя одеяло, а потом манит к ним Луи, позволяя ему улечься на своей груди. Гарри слушает, как парни засыпают. Быстро и спокойно, и тусклое послеполуденное солнце их не смущает, но сам он не может перестать думать о Найле и Бобби, о безжизненном теле Грега и о лужах пролитой крови. Он засыпает в какой-то момент, позволяя телу пуститься в свободное падение и пытаясь подавить беспокойство в голове, но это не длится долго. Красные глаза, рубиново-красные, темные, жестокие глаза – кажется, выжжены на задней поверхности век, а когда он открывает их, то только сильнее погружается в темноту. Все окрашивается в красный цвет, плещущийся вокруг него. Он будто стоит в комнате с невидимыми стенами по щиколотку в какой-то жидкости, и только откуда-то издалека эхом долетает чей-то голос, зовущий его по имени… - Гарри! Наконец, он открывает глаза и встречается взглядом со знакомым темно-синим потолком. Цвет успокаивает – гребни волн тушат красный пожар. Это Луи разбудил его. Он сидит, приподняв голову с его груди, и выглядит взъерошенным и слегка встревоженным. - У тебя сердце так быстро бьется, - шепчет он, успокаивающе гладя ладонью по рубашке Гарри. Тот с трудом выдыхает, понимая, что до этого задерживал дыхание, и вытягивает все конечности, просто чтобы убедиться, что по-прежнему может двигать ими. - Снова кошмары? Гарри смотрит на него и чувствует, как губы расползаются в невольной улыбке. Они прошли через многие ночи, подобные этой, но все равно время от времени он просыпается уверенный, что его легкие пронзены стрелой. - Немного, - хрипло отвечает парень. Он запускает руку в привычно растрепанные волосы Луи. – Теперь я в порядке. Томмо неодобрительно морщится, но мягко прижимается губами к его лбу. - Я ненавижу то, что ты не можешь избавиться от них. - Тогда я имею полное право заставить тебя помочь мне, - шепчет Гарри, сгибая другую руку, чтобы притянуть Луи так близко, как только возможно. Тот выдыхает «Я люблю тебя» ему в шею, сжимает пальцами бедро и обнимает за плечо, пока Гарри не чувствует себя в полной безопасности. Он как младенец в своеобразной колыбели, он защищен. - Хочешь поговорить об этом? – предлагает Луи минут десять спустя, после того как Гарри пытается, но не может продержаться с закрытыми глазами больше секунды. Его голос звучит обеспокоенно. - Я не… - и дело в том, что Гарри действительно не может. Он так сильно зависим от Луи, так сильно любит его, но говорить об этом сейчас не способен. Гарри редко бывает застенчивым, но такие разговоры по-прежнему воспринимаются так, будто он собирается вскрыть свою грудь и признаться в своих самых темных тайнах. Главным образом, он не хочет, чтобы Луи беспокоился, не сейчас. Томлинсон все еще выглядит дезориентированным, вялым и утомленным, а его слабая улыбка ни разу за последнее время не коснулась глаз. - Пожалуйста, - уговаривает Луи. – Ты думаешь слишком громко, так в чем смысл тебе что-то скрывать, хм? – Он подталкивает Гарри носом, и это так сладко. - Это не… Это может подождать. - Хаз, - Луи легко нажимает пальцами на его веки. На этот раз парень видит за ними только черноту. Гарри вздыхает, глубоко вдыхая через нос. Он упивается пальцами Луи, его прикосновениями и понимает, что у них просто не было времени сделать что-то такое раньше. Что-то нормальное. Просто лежать и наслаждаться друг другом, ничего не делать весь день и даже не одеваться. Они всегда были в постоянной готовности, тревоге и волнениях и знали друг друга только по ту сторону отчаяния. Когда же все это закончилось, когда они в безопасности, Гарри подумывает над тем, чтобы похитить Луи и запереться с ним в спальне. Эта мысль вызывает у него улыбку и заставляет надвигающуюся темноту немного отступить. - Это были, гм… Красные… - Красные? – Пальцы Луи замирают на его бедре. Гарри кажется, что он может точно сказать, о чем думает его парень. - Красные глаза, - говорит он в конце концов. И чувствует, как Луи замирает и отстраняется, откидываясь на свою половину кровати, слышит, как он громко дышит, и не может этого допустить. – Его, Луи, не твои. Они были его, и я чувствовал, как что-то душит меня, как он впивается своими когтями мне в горло. - Гарри, - отчаянно смотрит на него Луи. - Как ты себя чувствуешь? – перебивает его Гарри. - Я не знаю. Не знаю, Хаз, ты видел, что случилось, я… - он дрожит, дрожит в его руках, и Гарри пытается теснее прижаться к нему. – Я чувствую себя таким сильным. Этой силы слишком много. Не знаю, хочу ли я этого, - взгляд Луи, остановившийся на нем, такой уязвимый, что это буквально разрывает сердце Гарри на части. - Ты предназначен для этого, Лу, - тихо говорит кудрявый, проводя пальцем по его брови, надеясь заметить клубнично-красные искры в ирисово-голубых глазах Луи. – Это принадлежало тебе с первого же дня, и ты будешь потрясающим Альфой. Я присягнул тебе на верность, мы все присягнули, и, клянусь, что я в своей жизни никогда ничего не хотел больше. Глаза Луи мерцают, медленно затопляясь красным цветом. Это самая красивая вещь, которую Гарри видел. - Я твой. Я люблю тебя, я твой, и я… - он вздыхает. – И я собираюсь остаток жизни провести, доказывая тебе это. Луи сглатывает. Гарри перестает дышать на мгновение, понимая, как безрассудно ведет себя, но он действительно чувствует себя принадлежащим ему. Все обретает смысл, делается правильным, когда он с Луи, мир становится на свои места. Гарри никогда не хотел бы быть где-то еще или с кем-то еще. - И ты, - добавляет он, косясь на Луи уголком глаза, - будешь удивительным лидером. У подножия кровати Зейн посапывает и поскуливает во сне. Луи не может сдержать улыбку, встречаясь с пристальным взглядом Гарри. Его глаза красные и неистово горящие. - Ладно, я собираюсь повести вас за собой, - говорит он мягко, но в то же время хрипло. – Но я думаю, что… Думаю, что мне потребуется немного помощи поначалу, чтобы смириться с этим, да? Гарри перебирает его волосы так ласково, что Луи едва сдерживается. Но к его удивлению, руки у волчонка дрожат. - Так что если бы ты мог, ну, знаешь... Просто будь рядом, как ты делал до сих пор. Все было бы куда проще. Гарри опускает глаза, внезапно заливаясь румянцем. - Но ты же знаешь, что в первую очередь именно я причина, по которой все это произошло. - Не будь идиотом, - говорит Луи, отчаянно притянув его к себе и целуя в лоб. – Причина произошедшего – несколько психопатических умов с недовольством, обидами и многолетними заговорами. Когда я думаю об этом теперь, их план действительно не кажется мне хорошим. Не думаю, что они всерьез рассчитывали, что ты с потрохами украдешь мое сердце. Гарри срывается на сопливое хихиканье. - Я люблю тебя, - тихо признается он. - Я тоже люблю тебя, щенок, - шепчет Луи, и его голос звучит куда легче и куда счастливее. Он гораздо больше похож на голос Луи, который хорошо знаком Гарри. – Хочешь поспать еще немного? * * * - Итак, - говорит Энн, задумчиво потягивая чай. – Охотники на оборотней. Гарри прячет лицо в ладонях, тут же впадая в уныние. - Мы действительно не думали, что они представляют такую угрозу, - примирительно встревает Луи, не оставляя попыток убрать руки Гарри прочь от лица. - Разве это был не второй раз, когда они пытались вас убить? - Хм, - покашливает Томлинсон. – Технически, да. Но наш друг Найл и его семья прямо сейчас занимаются этим, и они действительно хороши в своем деле. Гарри поглядывает на мать сквозь пальцы. Она слегка бледная, а количество морщинок на ее лбу визуально, по крайней мере, увеличилось, но все же держится она отлично. Честно говоря, вся заслуга этого, вероятно, исходит от Луи – он тот, кто взял на себя нить разговора, когда речь Гарри потеряла убедительность и начала запинаться. Он использует свой успокаивающий тон и обворожительную улыбку, и ему одними лишь мягкими прикосновениями удается удержать Гарри на месте столько времени. - Да? И чем же они занимаются? – с любопытством спрашивает Энн. - Они, э-э. Они тоже охотники на оборотней. Только хорошие. - Хорошие? - Они заботятся о нас. Присматривают, чтобы мы не угодили в слишком много неприятностей, - отвечает Луи с улыбкой. Гарри медленно выпрямляется, опуская руки и моргая из-за натиска света. Вообще-то в комнате с опущенными жалюзи угрожающе сумрачно, но он все равно чувствует себя здесь в безопасности, чего не было уже долгие недели. Это же дом его детства. - Я чувствую, что то, о чем вы только что мне рассказали, это лишь часть проблем, - хмурится женщина. – Я просто хочу убедиться, что мой сын в безопасности, понимаешь? - Мам! Миссис Стайлс поджимает губы, бросая на него быстрый взгляд, у нее снова это выражение лица, от которого Гарри прятался уже пять раз за ладонями. - Гарри. - Хаз, пожалуйста. Это нормально, - вставляет Луи, переплетая их пальцы под столом. А затем он улыбается. – Я бы тоже не доверился так просто незнакомцам, которые присматривали бы за тобой, если б такое было необходимо. Гарри закатывает глаза, но по-прежнему испытывает странное покалывание, тепло и много любви к нелепой загадке по имени Луи Томлинсон. - Но мне это не нужно. Я совершеннолетний со сверхчеловеческими способностями, я могу позаботиться о себе. - Ладно, - говорит Луи. Он все еще улыбается и на мгновение наклоняется ближе, будто собираясь его поцеловать, но, кажется, вспоминает, где они находятся и отступает. Это возмутительно на самом деле, потому что Гарри очень хочется поцеловать его прямо сейчас. Его мама покашливает. - Я… я под защитой, мам, клянусь, мы все присматриваем друг за другом, парни никогда не позволят ничему плохому со мной случиться. - У тебя вся шея была в крови, когда ты приехал сюда, - пеняет ему Энн. Гарри придется некоторое время обдумать ответ на эту реплику. - Мы все присматриваем друг за другом, - повторяет он в конце концов. – Я защищал свою стаю. Луи выдыхает через нос и крепче сжимает его руку. Это все впервые, Гарри первый раз вслух произносит что-то подобное, и это звучит так странно. Он еще долго обдумывает его слова и чувствует, что волчонок принадлежит их стае уже давно. Гарри гладит его по спине, успокаивая, и Луи наблюдает, как целый спектр эмоций сменяется на лице его мамы. В конце концов, она вздыхает и протягивается через стол, чтобы оторвать вторую руку сына от кружки и сжать ее. - Ты знаешь, что я просто беспокоюсь, - нежно говорит она. - Знаю, мам. Я все понимаю. - Хорошо. Позвони мне в следующий раз, когда угодишь в беду, - Энн улыбается ему, тепло и открыто, и выглядит уже как обычно, напоминая о доме и уюте. – А еще, господа, я заметила, что вы держитесь за руки подозрительно часто. Не то чтобы я подглядывала, но… - Но ты мама, - вздыхает Гарри, едва сдерживая улыбку. Луи, однако, застывает рядом с ним. Гарри стреляет в него взглядом, пытаясь передать ему каждой клеточкой своего существа, что все в порядке. Он не слишком уверен, знает ли Луи, чего ему стоит ожидать: парень с восемнадцати лет был в полном одиночестве, принимая на себя роль опекуна стаи и не подпуская никого близко к сердцу. Луи не смотрит на него – сверлит глазами темное дерево столешницы. - Все хорошо, - тихо говорит ему Гарри, надеясь достучаться до него и успокоить. – Мы не должны, если ты не хочешь, Лу. - Я хочу, - отвечает Луи также тихо, и его хватка на руке Гарри становится почти болезненной. – Конечно, хочу, я не дурак. – И медленно, будто пытаясь убедить больше себя, чем кого-либо еще, он поднимает голову, чтобы посмотреть Энн в глаза. Он улыбается ей, слабо и напряженно, но искренне. Миссис Стайлс в свою очередь выглядит ошеломленной, а ее глаза слегка затуманиваются от слез. - Ох, простите. Я действительно не имею в виду ничего такого… - Все нормально, – бросается ее успокаивать Луи. – Вы имеете право знать, что происходит в жизни вашего сына, и я… - он замолкает, вдыхая. – Я горжусь тем, что я с ним, больше, чем каким-либо еще своим достижением. Вы должны знать и это тоже, только так вы не будете, хм… Беспокоиться слишком много. Сердце Гарри разрастается в размерах прямо посреди его груди. - Да как же я могу не волноваться, дорогой? – говорит Энн парню сквозь улыбку и берет за руку и его тоже. - Я очень люблю его, мам, - бормочет Гарри, озвучивая некоторые из слов, постоянно циркулирующих в его голове. Луи тихо смеется, но так нежно. Он смотрит прямо в глаза Гарри, когда говорит: - Я до смешного сильно люблю вашего сына, Энн. – Гарри мог бы зацеловать его до смерти прямо посреди кухни. - Что ж, я очень рада за тебя, - отвечает Энн, все еще улыбаясь. Гарри тоже счастлив за себя. Они все желают друг другу спокойной ночи с глупыми улыбками и теплыми объятиями, и оба парня получают по ласковому поцелую в лоб. Луи смотрит с благоговением на губы миссис Стайлс, оставившие его лоб, ошеломленно таращится ей вслед, пока она поднимается по лестнице, а потом еще и Гарри добрых пять минут сверлит странным взглядом, будто все никак не может поверить в произошедшее. Кудрявый делает себе мысленную пометку приглашать его сюда чаще. Наверху – в комнате Гарри – Зейн и Лиам уже растелили на полу все запасные матрасы, приготовившись ко сну, так что Гарри и Луи приходится пробираться через это импровизированное ложе, чтобы оказаться на кровати. Там Гарри берет Луи за руку и улыбается так, что это сразу выдает его счастье. Он тянет Томлинсона на прохладные простыни и переплетает их конечности вместе. А затем просто закрывает глаза и засыпает. На этот раз он просыпается не от кошмара. Это музыка, подозрительно напоминающая Free Bird в сочетании с жужжанием телефона. Все парни стонут в унисон, потирая глаза (Луи), всхрапывая (Лиам) и накрывая голову подушкой (Зейн). Некоторое время у Гарри уходит на то, чтобы сориентироваться. Если судить по солнечному свету, прожигающему дыру в его щеке, утро уже наступило, но не освещение беспокоит парня. Что-то настораживает в песне… - Ребята, - он резко садится, всколыхивая всю кровать. Луи ворчит и переворачивается на другой бок, и Гарри хотел бы лишнюю минутку в запасе, чтобы полюбоваться его очарованием, но сейчас у него есть и более насущные вопросы. – Ребят! Найл звонит! – вопит кудрявый на всю комнату. Он карабкается, чтобы добраться до своего телефона, прежде чем тот перестанет звонить, и конечно же, видит забавно ухмыляющееся лицо Хорана на экране в комплекте с его именем, тысячей эмоджи и стрелочкой, говорящей о том, что звонок входящий. Гарри не уверен, что когда-либо видел что-то более приятное. Остальные мальчики только начинают принимать сидячие положения с различными встревоженными выражениями на лицах, когда Гарри проводит пальцем по экрану, сразу же нажимая на значок динамика. - Найл? – спрашивает он, и на обоих концах линии воцаряется тишина. Но затем: - Па-а-арни! Гарри выдыхает, понимая, что зачем-то задержал дыхание, и ничего не может с собой поделать, начиная улыбаться. Зейн часто моргает у подножия кровати, и его глаза подозрительно блестят. - Я бы добавил, что мне реально приятно вас слышать, но вы что-то ничего не говорите, - хмыкает Найл, его голос кажется слегка металлическим сквозь динамик, но все равно прекрасно знакомым. Гарри уверен, что ему бы не помешали крепкие объятия, и как по мановению волшебной палочки Луи прижимается к его спине, обвивая руками плечи и касаясь сухими губами щеки. - Это тебя приятно слышать, Найл, - наконец бормочет Лиам, и воздух, кажется, возвращается в комнату. - Едва с нашей последней встречи прошло двенадцать часов, не нужно слез, Ли. - Отвали, - огрызается Лиам и карабкается, чтобы присоединиться к парням на кровати. Они смещаются ближе друг к другу, как под действием какого-то инстинкта, и Зейн с Лиамом заползают на мини-гору из Луи и Гарри. Они сейчас как кучка шаловливых щенков – теплых и сонных. - Что там у вас? - Ну, - тянет Луи. – У Гарри прекрасная мама. И она в прекрасной форме. Гарри сталкивает его с кровати. Найл хихикает, взрываясь от смеха, когда слышит грохот от падения Томмо на пол. Парни все-таки поднимаются с кровати и сонные и полуголые спускаются вниз. Гарри водружает телефон на середину стола, распихивает всех по креслам и занимается приготовлением чая. - Как дела у тебя? – спрашивает Луи, наконец нарушая тишину. Гарри протягивает ему кружку специально для него приготовленного йоркширского чая, выискивая глазами свободное кресло возле стола, и решает хлопнуться прямо на колени Луи. Он чувствует, что особенно нуждается в этом сейчас, и когда Томлинсон слегка раздвигает ноги и оборачивает руку вокруг его талии, Стайлс будто возносится на небеса. Это стоит даже пронзительного взгляда Зейна через стол. Найл вздыхает в порыве жажды действия. Слышится поскрипывание и удар, как от захлопнувшейся двери, а затем гудение ветра – он снаружи. Гарри надеется, что ирландец находится на их крыльце, в доме, который все еще стоит и дожидается их. «Там была полиция», - напоминает себе парень. Господи. - Ладно. Хорошая новость в том, что весь клан Свифтов взят под стражу. - Почему? – хмурится Зейн. - С чего бы мне начать? - задумчиво бормочет Найл, и его голос снова звучит весело. – Незаконное хранение огнестрельного оружия, какой-то странный бизнес, связанный с их автомобилями с незарегистрированными номерами, и, по-видимому, они в розыске в семи странах. Уклонение от уплаты налогов, распространение наркотиков, убийства и еще много чего. - Да ладно? - Ага, сам был удивлен. Думаю, что можно с уверенностью сказать, что в ближайшее время им по-любому не выбраться. Думаю, что все кончено. На них оседает тишина, прерываемая лишь жужжанием ветра на конце линии Найла. Гарри не может нормально дышать, но вряд ли это от тяжести в легких, к которой он привык в последнее время. Он думает о Тейлор, красной помаде, красной крови и красных глазах. Думает о том, что она сейчас взаперти где-то далеко, что ее отправят обратно в Америку, где она не сможет до них добраться. Он переводит взгляд на Луи и находит зеркальное отражение своего собственного выражения лица – что-то вроде отвисшей в восторге челюсти с капелькой надежды и толикой неверия. Тем не менее, когда они все переглядываются над столешницей, Гарри убеждается, что общей эмоцией, разделяемой ими всеми, становится облегчение. Он чувствует, как кто-то стаскивает камень с его груди, будто он и не ведал никаких забот раньше, будто ему стоит только расправить плечи и улететь, выйти через окно и поддаться утреннему ветерку. Зейн прижимает ладонь к груди, где не так давно была рана. - Ты уверен? Со стороны Найла что-то хрустит и раздается знакомый скрип садовых качелей. - Давайте будем честны с собой, они, вероятно, вызнают, как им выбраться оттуда, но прямо сейчас они на борту где-то над Атлантикой. Между прочим, их фотки мелькают в каждом выпуске круглосуточных новостей. Им понадобится время, чтобы появиться снова. - Что насчет полиции? – наседает Луи, слегка задыхаясь, как и все остальные. Гарри по-прежнему чувствует себя достаточно легким, чтобы взлететь. – У твоего отца неприятности? - Нет, перестань, - смеется Хоран. – Все в порядке, большинство копов – его приятели. Так что все решено. – Он тараторит так же, как и обычно, - весело, многословно и с сильным акцентом, но что-то скрывается за его тоном. Гарри уверен, что Найл что-то скрывает, но больше всего ему хочется оказаться там, обнять друга и выяснить, в чем дело. - Насколько безопасно сейчас вернуться домой? – спрашивает Гарри. – Мы могли бы приехать после обеда. - Пожалуйста, - быстро соглашается Найл. – На самом деле здесь очень жутко. Клянусь Богом, на чердаке есть призрак, а в лесу отчего-то нашествие чертовых белок. Я ненавижу белок, Гарри. - Ладно, - торжественно заключает кудрявый, но уголок его губ дергается. – Мы тогда немного позавтракаем? – он смотрит на других парней. Лиам уже с тоской оглядывается на холодильник. – Да, завтрак. И потом я посмотрю расписание поездов. - Хорошо, хорошо. Я буду здесь сеять хаос в библиотеке. Лиам стонет, и они все смеются. Даже с голосом Найла, доносящимся только через динамик, это выглядит так же, как по утрам в выходные, когда Гарри прибегал в дом на холме, будил их всех, готовил что-нибудь горячее и притворялся, что раздражается, когда парни бросаются друг в друга едой, как школьники. Найл все еще присутствует в их компании, пока Гарри собирает парочку фруктовых салатов, достает йогурт и мюсли и ставит чайник. Он даже завязывает оживленный разговор с мамой Гарри, когда та просыпается и спускается вниз, чтобы пожаловаться на шум от них. Гарри поедает свой завтрак (ну как свой – у них все на двоих), сидя на коленях Луи и не обращая внимания на взгляды матери. Луи все еще не перестает его обнимать, будто физически не может обойтись без использования рук, и он такой теплый, крепкий и жмущийся к спине Гарри. Он снова смеется с огоньком в глазах и счастливыми морщинками возле них и рассказывает смущающие Лиама истории. Пожалуй, это все, что Гарри когда-либо хотел. Он ерзает и откидывается назад еще больше, гладя голую спину под рубашкой Луи и показывая ему язык, но… Лицо его матери точно не выражает одобрения. После продолжительных объятий и прощаний они отправляются в путь с целым мешком сладостей. Снаружи светит солнце, разогревая прекрасный весенний день, и Гарри чувствует себя по-настоящему живым.