Amaryllis

К тому времени, когда парни достигают края леса, небо уже загорается оранжевым. Они делают остановку, чтобы перевести дух, и двигаются дальше, согнувшись пополам и отчаянно скучая из-за долгого пути. Они не обращаются, предпочитая шагать по старинке, и они слишком устали, чтобы играть в догонялки, и вместо этого просто бредут, оглядывая оживающий после зимы лес. Прогулки – это любимая часть путешествий домой для Гарри, времени даром он не теряет – находит логово барсука и несколько полянок с цветущей земляникой. Руки Луи кажутся ему такими теплыми, а сам Томлинсон сейчас слегка напоминает удивленного ребенка, будто видящего все здесь в первый раз. Лес с пронизанным лучами солнца пологом тих и прекрасен, и Гарри считает, что они должны засесть на заднем крыльце с кружками горячего шоколада, когда вернутся домой. Вот тогда они и взбираются на вершину холма. Открывшаяся перед ними поляна как всегда великолепная и золотисто-зеленая, но их дом… От дома одни руины. Теперь он просто беспорядочное скопление колотого красного кирпича, внешний слой краски почти полностью снят, с одной стороны зияет пролом, а стены вокруг него деформированные и обугленные, будто что-то взорвалось рядом, все окна разбиты, повсюду острые осколки. Внутри все выглядит сожженным дотла, внутри пепелище. Зейн останавливается в нескольких шагах позади остальных. Все парни потрясенно молчат, только Луи отчаянно стонет, выражая свой шок. Гарри кажется, что из него выбили весь дух, но он все же поднимает голову, принюхиваясь. Он найдет того, кто это сделал, он собирается… - Черт! Черт, черт, черт, блять, вы уже здесь! – приветствует их паникующий Найл, выбегая из задней части дома. Его по пятам преследует Локи. Парень выглядит слегка затравленно, растрепанный и краснощекий, но сильно от своего привычного образа не отличается. Найл сейчас напоминает кого-то, кто только что потерял второй дом. - Ни, что… - мягко начинает Луи, но не заканчивает. Остаток его предложения тонет в отчаянном вздохе. - Простите, черт, простите. Это не… В смысле, я собирался… Все не так, как выглядит. Вся усталость Гарри, все его бессилие медленно просачиваются обратно в кости, отгоняя чувство полета, чувство хождения по воздуху. Он бесстрастно наблюдает, как Найл подходит ближе, как всматривается в них большими серьезными глазами. - Что ты имеешь в виду? – решается спросить Зейн. Он выглядит неуверенно, напряженно и что самое ужасное – он постоянно потирает переносицу пальцами, уже обзаведшимися когтями. - Блять, - стонет Найл. – Ну, хорошо. Мне действительно жаль, что вам пришлось это увидеть, ребята, но в любом случае, все иначе. – Он делает глубокий вздох, поднимает руку и… щелкает пальцами. Прямо перед ними, слишком невероятно, но вполне отчетливо, чтобы оказаться простой игрой света, в снопах золотых искр возникает крыша. Она медленно разрастается по сторонам и вниз, проступают стены, и Гарри видит знакомый дом – немного потрепанный, но все же крепкий и целый. Искры скользят вниз по оконным проемам, оставляя за собой гладкие, толстые стекла, и льются на землю, струясь по саду и обращая почерневшую траву вновь в зеленую. Перила на крыльце восстанавливаются, парадная и задняя двери насаживаются на петли, краска на стенах лишается всех следов от огня, сколов и трещин, а пролом в одной из стен просто исчезает. Они все одновременно обращаются к Найлу. Гарри чувствует облегчение, но он абсолютно сбит с толку, а Луи же просто ухмыляется. - Да что за херня! – восторженно восклицает он. Найл, который уткнулся взглядом в землю с нехарактерным для него стеснением, смотрит на него и слабо улыбается. - Хм… Сюрприз? – бормочет он, нервно ломая пальцы. Гарри все еще таращится то на дом, то на него, бестолково моргая. - Ты маг, - выдыхает Лиам, и он тоже выглядит внезапно осчастливленным. Магия. Гарри смотрит, как последние искры гаснут на краю поляны, растворяясь в воздухе. Вспоминает, как все началось по щелчку пальцев Найла и… Ох. В этом определенно есть смысл. Тем временем Найл садится на крыльцо. - Ну да, маг, - он снова замолкает, по-прежнему оставаясь серьезным. Гарри не понимает, чем это вызвано, но так неправильно, что вечно веселый Найл с горящими глазами и румяными щечками сейчас сидит, опустив глаза и неловко переставляя ноги. Блондин потирает указательный палец о средний и из ниоткуда в его руке появляется маленькое пламя. Огонек бледный, он мерцает и гаснет за секунду. Найл вздыхает. - Как-то так. Вы нормально относитесь к этому? - Ни, - хмурится Луи и шагает вперед, чтобы присесть перед ним. – Какого черта? Мы оборотни. Мы знаем, что магия существует. И это было чертовски круто. Наконец Хоран довольно улыбается. - Да? - Конечно, - кивает Томмо, и остальные эхом вторят ему. Найл бросается ему на шею, смеясь, и они оба валятся в траву. - Я думал, ты с ума сойдешь из-за того, что я соврал тебе. – Гарри слышит тихое бормотание новоявленного волшебника в шею Луи. И то, как близко сейчас Найл к его парню, окончательно выводит кудрявого из оцепенения. Он знает, что это абсолютно странная ревность, но не может контролировать свои чувства. Гарри быстро подходит к остальным, садясь в траву так же, как Зейн и Лиам. - Почему? Я имею в виду, почему ты соврал? – спрашивает Луи, пытаясь поднять их на ноги. На случай серьезной беседы. Найл не отвечает, только медленно оседает обратно в траву. Он шлепается рядом с Гарри и позволяет Луи отряхнуть себя прежде, чем снова заговорить. - Я не врал, - все-таки приходит к выводу Хоран. – Ну, не в техническом плане. Они усаживаются в круг, как ребятня в детском саду, когда приходит время историй. Гарри считает, что отчасти так и есть. - Я… всегда знал об этом, но магия никогда не работала так, как сейчас. Помните, все эти странные полевые цветы, что вырастали в саду? Помните, как гремели тарелки после полнолуний, когда я приходил, волнуясь за вас? Когда я был маленьким, мне случайно удалось вырастить траву по всей ванной комнате, и я каким-то образом заставил исчезнуть хвост у кошки, но это никогда не было чем-то, что я мог контролировать. До… - он смотрит прямо на Луи. - Меня? Найл кивает. - Когда ты стал Альфой, я почувствовал это, понимаешь? Я по-настоящему почувствовал себя частью стаи, но потом, не знаю… что-то сломалось. На самом деле я могу еще колдовать, если очень захочу. По крайней мере, иногда могу, - он пытается снова вызвать пламя в ладони, но получается только слабый дымок. Глядя на это, Гарри вдруг вспоминает один момент вчерашней битвы, хотя по ощущениям это было давным-давно. «Дымовая завеса вашей маленькой ведьмы». - Это ты, - тихо говорит он, таращась на друга в изумлении. – Ты та ведьма, о которой говорила Тейлор. Магические фокусы… - Были моими, да, - Найл снова опускает глаза, растирая в пальцах сорванную травинку. На том же месте сразу же вырастает новая, и парень хмурится, глядя на свою руку и будто не узнавая ее. – Но я не знал о них, пока она не сказала… - Как можно не знать о своих собственных заклинаниях? – ласково спрашивает Луи. - Если они… непроизвольные. Вы когда-нибудь читали истории о Гарри Поттере? - Еще бы! - восклицает Зейн так, будто его только что оскорбили. - Ну, хорошо. Это вроде того. Когда мать Гарри умерла за него, то возник щит из любви, который защищал его от злодеев. То же самое произошло и со мной, за исключением того, что я не умер. Я просто люблю вас, ребята, так что моя магия позаботилась о том, чтобы мы все были в безопасности и все такое. Но так как я не могу контролировать ее, все рухнуло, когда Грег пробился сквозь защиту и нашел дом. Очевидно, что до этого наше жилище было невидимым. Они все молча смотрят на него. Глаза Луи мерцают даже в дневном свете, но его взгляд невероятно мягок. - А в тот первый раз? Это тоже был ты? - Ты имеешь в виду, когда они спалили половину этой поляны? – Он указывает рукой в сторону леса за ними. – Я тоже так думаю. Но все-таки не уверен, что это моих рук дело. Гарри удивленно качает головой и передвигается ближе к Найлу, чтобы прижаться к его боку. И только теперь он замечает, что запах друга немного отличается от прежнего – в нем явственно улавливаются какие-то земляные нотки, которых раньше не было. - Если честно, я до сих пор не знаю, что делаю. Мне вчера удалось навести иллюзию за двадцать минут до приезда полиции, но это все потому, что я был напряжен и сконцентрирован. У меня нет ни малейшего понятия, с чего начинать такое. Лиам совершенно спокойно улыбается ему. - У нас есть библиотека с тысячами книг. Там должно быть что-то о магии. Найл фыркает и украдкой вытирает нос о плечо Гарри. - Скорее всего. Но ты и сам знаешь, что я дерьмовый чтец, Пейно. Лиам закатывает глаза, присоединяясь к ним и усаживаясь по другую сторону от Найла. Он гладит его по волосам, все еще улыбаясь. - Я буду искать вместо тебя, - обещает он, и Гарри уже мысленно представляет его в окружении книжных полок. - Спасибо, - шепчет Найл, глядя на каждого из них по очереди. Он выглядит таким ярким и счастливым, обычная беспокойная энергия уже снова переполняет его, заставляя пальцы беспрестанно перебирать все, а колени подпрыгивать. Должно быть, такая уж судьба у Найла, и все снова встает на места. - Мы сейчас настоящая стая, верно? – оживает Зейн, наклоняясь вперед до тех пор, пока его пальцы не оборачиваются вокруг лодыжки Найла. Гарри упирается ступней в его предплечье, это что-то вроде потребности в прикосновениях. Вопрос Зейна остается риторическим, но когда Луи ничего не говорит, не двигается, не дышит какое-то время, они все поворачиваются к нему, а он же в свою очередь внимательно наблюдает за ними. Парень выглядит слегка бледным, его кожа уже не кажется золотистой в лучах заходящего солнца, а глаза меняют цвет. Он смотрит на них с невозможным трепетом. - Вы все этого хотите? – уточняет Луи, и Гарри одновременно хочет его поцеловать и ударить. - Луи, давай. - Это не так просто, Зи! Я не знаю, как быть… лидером или кем там еще теперь, когда это реальность… Что делать, если вы пострадаете из-за меня? Гарри со всем уважением лишает себя похлопываний по спине от Найла и встает, чтобы сделать два шага в сторону Луи. Он опускается на землю рядом с ним, берет его за руку и пытается донести до него то, что все хотят сказать. - Ты был лидером все это время! – недоверчиво восклицает Зейн. – Мы всегда прислушивались к тебе, всегда следовали твоему примеру, и ты никогда ни в чем нас не разочаровал. Быть настоящей стаей с магией и всем причитающимся – это все, чего мы хотели в течение многих лет, и не смей даже думать, что мы отступимся от тебя сейчас. Стаи строятся на заботе их членов друг о друге. Разве не этим мы занимаемся? Луи вздыхает – выдыхает. Закрывает глаза – и открывает их снова, и когда он делает это, они уже красные. Гарри позволяет собственным глазам загореться в ответ, глаза Зейна и Лиама начинают светиться золотом, а Найл просто улыбается им. Он чувствует связь, как-то чувствует. Это не материальный предмет, даже не конкретное чувство, но она есть в счастливом замирании сердца и в легкости, возникающей внутри, когда он смотрит на четырех парней и знает, что это семья. - Хорошо, - говорит Луи, наконец, находя взглядом глаза Гарри, даже если обращается ко всем. - Да? – спрашивает кудрявый. - Да, - он смотрит на них, обводя пылающими глазами шаткий полукруг, что они образовали. – Давайте сделаем это, но, эм. Мне потребуется вся помощь, что я смогу от вас получить. Гарри сжимает его руку в знак поддержки, Найл подмигивает ему, восклицая: «Ты сделал это, Томмо!», и напряжение уходит. Гарри снова счастлив, все замечательно, но он едва думает об этом, когда запрокидывает голову и воет. Он слышит, как остальные успокаиваются, а затем присоединяются к нему. Их голоса сливаются, как никогда раньше: высокий тон Луи, низкий гул Лиама и короткие подвывания Зейна и Найла, который притворяется, что тоже воет и раскидывает беспорядочные потоки красочных искр с кончиков пальцев. Локи тоже присоединяется к ним своим тонким голоском маленького щенка. Они разыгрывают уморительную погоню и волчью охоту, прежде чем заходят в дом, и все заканчивается грязными брюками и окрашенной травой обувью. Несмотря на протесты и попытки Гарри добраться до ванной комнаты, Луи тянет его вверх по лестнице, как только входная дверь закрывается за ними. В конечном итоге они оказываются в его спальне. Здесь немного душно из-за закрытых окон, и Гарри распахивает рамы, прежде чем кто-нибудь из них успевает заговорить. Когда он оборачивается, Луи все еще стоит у двери, наблюдая за ним. - Что? – спрашивает Гарри, хмурясь, но встречается с яркой улыбкой. - Ничего, - говорит Луи. – Иди сюда. Когда Гарри подходит, он резко притягивает его за воротник свитера, впиваясь в его губы. Кудрявый пищит от удивления, но быстро расслабляется, упиваясь мягкостью потрескавшихся губ Луи. Он смягчает поцелуй, накрывая руки Томмо своими и переплетая их пальцы, чтобы оказаться еще ближе. А затем немного отступает и поджимает губы, позволяя нижней губе Луи вернуться на место со шлепком. - И что это такое? – Гарри не может удержаться от вопроса, даже учитывая хмурного и легко обижающегося Луи и близость его сладких губ. - Я сильно соскучился по тебе, - мягко говорит Луи. Гарри хочет указать ему на то, что они провели почти целых два дня вместе, но не делает этого, потому что так может получить больше. В конце концов, они чувствовали себя такими далекими друг от друга в эти последние несколько недель. - К счастью, - парень проводит ладонями по груди и шее Луи, останавливаясь на его щеках, - теперь я официально в твоей стае. Ты можешь приказать мне сделать что-нибудь одним кивком. Морщинки удивления на лбу Луи восхитительны. - Ты не моя собственность, Хаз. Это так не работает, ты не становишься автоматически моим. Ты свободный, понимаешь, ты ничей. Если хочешь. Гарри разглаживает морщинки пальцами и не может противиться желанию оставить поцелуй на теплой коже. - Я знаю, глупый, - шепчет он, пытаясь успокоить его, хотя сам задыхается от счастья и чувствует, что того и гляди начнет хихикать. – Я тоже давно говорю тебе это. – Он смотрит прямо в глаза Луи, лучась любовью и беспокойством. – Я твой. Быть может не как твое имущество, но я всегда буду здесь, когда понадоблюсь тебе. Обещаю. Луи снова целует его, и Гарри догадывается, что возможно, так он пытается скрыть эмоции, отразившиеся на его лице. Губы мягкие, любящие, идеально вливающиеся в просвет между губами Стайлса. Гарри решает зайти дальше, потому что сейчас он может это сделать, и добавляет в поцелуй язык. Ну так, забавы ради. Луи фыркает, когда он облизывает его нижнюю губу, а потом берет лицо Гарри в ладони и открывает рот шире, чтобы впустить его. Гарри медленно теснит его спиной к двери. Луи крепче прижимается к нему, обнимает его, ведя от плеч до лопаток, и тянет парня на себя так, что тот едва не падает вперед, но зато теперь они невероятно близко друг к другу. Язык Луи жаркий и настойчивый, и Гарри кажется, что он во всех уголках его рта одновременно. Он выдыхает через нос и сжимает бедра Луи. Кнопка на джинсах Томмо давит Гарри на живот, создавая сладкие иллюзии и распаляя его желание еще больше. Он запускает вторую руку в волосы Луи и немного тянет за них, наклоняя парня в сторону, чтобы слегка отдышаться. Луи смотрит на него широко распахнутыми глазами, по его скулам разливается очаровательный румянец, а руки не прекращают блуждать вдоль тела Гарри. Он цепляется пальцами за его спину, гладит бицепсы, бедра, пока кудрявый не чувствует, как чужая ладонь с удобством размещается в заднем кармане его брюк и сжимается. Он поднимает глаза на Луи и моргает, испуганный настойчивым притоком тепла к низу живота и его взглядом. - Лу, - шепчет парень и понимает, что его колени подгибаются, когда Томмо наклоняется и присасывается к его шее. - Хмм? – мурлычет он, ухмыляясь в его кожу и разыгрывая невинность. Гарри снова притягивает его лицо и целует – мокро, горячо, но так хорошо. Когда он все-таки отодвигается, его собственные губы кажутся ему распухшими, гладкими и влажными, и стоит дыханию Луи коснуться их, Гарри дрожит. - Черт, - красноречиво говорит он, опуская руку на греховную задницу Томлинсона. – Можем мы… Луи смотрит на него хищным взглядом, но в глубине глаз все же есть отголоски нежности. Он снова сжимает его задницу с дерзкой улыбкой, но другая его рука ползет вверх, пробегаясь по волосам Гарри и гладя его щечки. - Блять, да, мы можем, - говорит Томмо и тянет его ближе, пока они полностью не соприкасаются телами вплоть до голеней. – Если ты хочешь, - добавляет он, а Гарри хочет чувствовать его везде. Вместо того чтобы выдать дрожащее и неубедительное «даа», что так и рвется, он снова впивается в губы Луи, подобно голодающему. Гарри прижимается к нему бедрами и делает легкий толчок, который заставляет Луи прикусить его губу и резко толкнуться обратно, раздразнивая. Гарри хочет видеть больше, хочет чувствовать голую потную грудь Луи, прижимающуюся к его груди, и, к счастью, когда он находит подол рубашки Томлинсона, он не встречает никакого сопротивления. Гарри стягивает заодно и свой свитер, и Луи тихо смеется над его неуклюжестью, а потом они просто оглядывают друг друга, и все возможные комментарии умирают на подступах к гортани. Луи блядски великолепен, он идеален. Гарри хотел бы запечатлеть себя на каждом квадратном дюйме его голой, золотистой кожи. У него аж рот пересыхает от восторга. Томлинсон же осторожно касается его бока, с благоговением проводя пальцами по шраму, что навсегда остался бледной, белой и зарубцевавшейся тенью чуть выше бедра. В глазах Луи плещется что-то вроде отчаяния, и оно так резко контрастирует с желанием, что горело в них парой секунд ранее. - Болит? – спрашивает он почти шепотом. - Лу. - Скажи мне, если будет больно, - продолжает Томлинсон, не смутившись. – Я все исправлю. Гарри проводит пальцами по его бедру. - Луи, посмотри на меня. Луи смотрит. Он выглядит слегка уязвимо, и Гарри видит отголоски страха, что он испытывает, когда вспоминает то утро, в его глазах есть отражение всего. - Мне не больно, - заверяет волчонок. – Это не причиняет боль, ясно? Все хорошо. Я едва помню об этом шраме. Это ложь, и они оба об этом знают. Но Луи кажется успокоенным, хотя сжимает руку Гарри до ломоты и медленно моргает, глядя на него так, будто видит его впервые. Нет ничего целомудренного сейчас, когда они бросаются в пропасть вместе. Их поцелуи грязные, с обилием слюны, борьбы языков и сталкивающихся зубов, но это лучшее, что Гарри когда-либо испытывал. Он стонет вслух, когда Луи хватает его за руку и начинает подталкивать к кровати, не разрывая поцелуя и останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы толкнуться в Гарри. Его член уже полностью затвердел в джинсах, и по ощущениям он кажется таким же аппетитно большим, как и в воспоминаниях Гарри, если не лучше. Воздух в комнате, как патока, липнет к легким изнутри и затрудняет каждый вдох, а тот факт, что он может заполучить Луи, лишь поманив пальцем, вообще перекрывает Гарри всякий доступ кислорода. Это самое горячее, что он когда-либо видел. Парнишка до сих пор не привык к такому, он никогда не использовал реакции Луи в своих целях, но, похоже, он может завести его практически без усилий. Как только они оказываются на середине комнаты, Луи опускает руки на плечи Гарри. Он целует его – глубоко и грязно, а затем толкает на кровать, и член Стайлса на крейсерской скорости переходит с режима приятного возбуждения на стадию алмазной твердости. Луи стаскивает с себя джинсы и ложится прямо на него, и его вес, прижимающий Гарри к матрасу, так приятен. Хоть руки кудрявого и свободны, он полностью оставляет себя на милость Луи, будто не может сделать ничего вопреки его желаниям. Впрочем, он действительно бессилен перед ним, и осознание этого воспринимается чертовски восхитительно. Искры электричества путешествуют по спине Гарри, гармонируя с ленивыми толчками Луи, и Стайлс внезапно хочет быть полностью разрушенным. Он доверяет своему парню и знает, что тот не пойдет на какие-нибудь шалости со связыванием в их первый раз, но это доверие и позволяет ему закрыть глаза и представить себя привязанным к кровати, а Луи возбуждающим его и дразнящим до тех пор, пока он не взмолится о… - Эй, - шепчет Луи, опуская теплые ладони ему на щеки. – Ты в порядке? Хочешь остановиться? Господи. Он выглядит таким обеспокоенным, когда Гарри все-таки удается открыть глаза и посмотреть на него, и кудрявый не может сделать ничего, кроме как покачать головой, переполненный Луи Луи Луи. Он везде: в голове Гарри, и на бедрах, и в его сердце, и заполняет спальню ароматом похоти. Гарри хочет с ним всего. - Я в порядке, - шепчет он, хотя Луи по-прежнему не кажется убежденным. Он замирает и просто сидит на ногах Гарри, а его бедра такие сильные и полные и – ох – на них следы от ногтей Стайлса. – Я в порядке. Я не хочу останавливаться, пожалуйста. Видимо, Луи находит в глазах Гарри то, что искал, потому что его обеспокоенный взгляд за доли секунды обращается в озорной. Он ухмыляется так, как делает обычно, когда задумал какую-то шалость, обнажает острые клыки и наклоняется к уху Гарри, опираясь руками ему на грудь. - Тогда чего ты хочешь? – спрашивает он хриплым полушепотом, и у Гарри по всему телу пробегает дрожь. – Ты ведь хорошо умеешь просить. Он покусывает мочку его уха и резко отстраняется, невинно моргая своими бездонными глазами, будто это не он сыграл значительную роль в возникновении у Гарри невероятно стойкой эрекции. Когда кудрявый не отвечает в течение нескольких секунд (или часов, он не совсем осознает понятие времени сейчас), Луи запускает пальцы в его волосы, слегка дергая, и прикусывает губу. - Хочешь, чтобы я отсосал тебе? – спрашивает он, покачивая бедрами. Кровь так громко шумит в ушах Гарри, что он едва слышит вопрос. Одних воспоминаний о рте Луи достаточно, чтобы сделать его боксеры мокрыми, но он нуждается в большем, в чем-то, что позволит ему действительно принадлежать Луи, что успокоит их и докажет, что они оба на самом деле живы. - Н-нет, - удается наконец прошептать. – Я… - Ты что, Хаз? – не унимается Луи, неторопливо двигая бедрами по кругу. У Гарри поджимаются пальцы на ногах. Луи точно знает, чего хочет Гарри. Вероятно, он может это увидеть в каждой черточке лица парня. - Луи. - Скажи, - ухмыляется Луи, легко гладя его шею. – Скажи мне, и у тебя будет все, что ты захочешь. Гарри с трудом выдыхает. Жар, вихрями кружащий в животе, распространяется вниз – на ноги, и выше – в легкие, и еще выше, пока не затмевает его разум обещанием того, что он может иметь. - Я хочу тебя, - просто говорит он и, наконец, ему удается заполучить обратно контроль над своим телом. Он хватается за бедра Луи и ведет руками вверх по ним, наслаждаясь прикосновением к грубым волоскам на его ногах. Кожа под ладонями горячая и немного скользкая от пота, и Гарри хочет больше. - И я у тебя есть, - так же просто отвечает Луи, но то, как он подается вперед, в руки Гарри, противоречит его хладнокровному виду. - Лу, пожалуйста. - Пожалуйста, что? У Гарри раздуваются ноздри. Ему хватает одного изящного движения, чтобы перевернуть их и оказаться сверху. Теперь они нос к носу, и в глубине глаз Луи мелькает удивление. Это не кажется правильным, хотя бедра Томлинсона идеально вписываются между бедрами Стайлса, что в дальнейшем им определенно пригодится. - Пожалуйста, трахни меня, - Гарри ведет губами по челюсти Луи, сопровождая это укусами. – Пожалуйста, Лу. – Хриплый голос звучит слабо даже для его собственных ушей, и парень вряд ли может сказать, специально ли он его понизил. Он вообще мало что осознает, ерзая вверх-вниз с нарастающей интенсивностью, хотя на них по-прежнему проклятые штаны. Луи дрожит всем телом и снова их переворачивает. Он крепко удерживает Гарри на месте, толкается в него еще настойчивее и наклоняется, чтобы развязно поцеловать его. Это действительно идеально, и у кудрявого фактически закатываются глаза, и он их закрывает. - Ты хочешь этого? – жарко выдыхает Луи, пытаясь успокоиться. Его руки везде – сжимают соски Гарри, сжимают его бедра, дергают его за волосы. Губы Стайлса кривятся в беззвучном стоне, он терзает их зубами и сглатывает соленый привкус крови. Сверкающее от пота тело Томмо медленно приподнимается над ним, и Гарри хочет увидеть, как этот пот будет скатываться капельками с него. - Сам как думаешь? – отвечает он с запозданием, выгибаясь, чтобы выручить хоть какое-то трение о бедра Луи. Тот без предупреждения давит рукой на его тазовую кость, прижимая обратно к постели. Движение нежное, очевидно, что он осторожничает, чтобы не причинить ему боли, но у Гарри все равно перехватывает дыхание, и он пропускает вдох (или десять). - Думаю, что ты хочешь меня здесь и сейчас, - Луи снова сжимает в ладонях его задницу и проводит пальцем по его джинсам, там, где член натягивает ткань, и ниже, ниже, ниже. Грубый деним безучастен к прикосновениям, и едва ли это трение действительно приятно, но Гарри плевать, потому что Луи так близко. – Думаю, ты хочешь, чтобы я почувствовал, какой ты твердый, и понял, как тебе это нравится. Гарри жалобно скулит, и это больше похоже на животный звук, чем на человеческий. Он позволяет ногам еще шире расползтись по обе стороны от Луи и толкается вперед, потому что одного трения недостаточно, нужно еще и давление. - Сними, - бормочет кудрявый, недовольный присутствием на нем джинсов, и даже не пытается как-то ответить на его грязные разговорчики. Каким-то чудом Луи его понимает. Он смеется, прижимая ладони к лицу Гарри, и нежно его целует. И эта минутка требуется кудрявому, чтобы замедлить сердцебиение и отдышаться, он благодарно улыбается в поцелуй и легко выдыхает в губы Луи, впрочем, выдох автоматически превращается в стон, когда теплые руки опускаются на пояс его джинсов. Томмо быстро расправляется с кнопкой и тянет молнию вниз с нетерпеливым стоном. Металлические зубчики давят на член Стайлса через трусы. К тому времени, когда парни все-таки справляются со штанами Гарри, его боксеры до неприличия натянутые стоящим членом и мокрые от смазки. Он сходит с ума от такой близости Луи и случайных прикосновений. Пот бисером проступает на висках Гарри и над его верхней губой, и ему приходится оторвать взгляд от Луи, чтобы промокнуть лоб о простыни. - Ты уверен в этом? – спрашивает Томмо, упираясь одной рукой в кровать за кудрявой макушкой, а другую запуская в боксеры Гарри. Тот фыркает, саркастически посмеиваясь, и взмахивает бедрами в поисках трения, которое уплывает от него, когда остается буквально пара миллиметров. - Я ненавижу тебя, - шипит парень, но смягчается, замечая подлинную заботу на лице Луи. – Я определенно уверен, Лу, - он тянет его вниз, чтобы оставить липкий, влажный поцелуй на щеке. А еще он слегка прижимается лицом к его щетине, но тсс, никто не должен знать об этом. - Просто я никогда не делал этого раньше, - сознается Томлинсон, наклоняясь ниже, чтобы оставить засос на шее Стайлса, но в основном, чтобы спрятать свое лицо. Гарри хмыкает, утешительно гладя его по волосам. - Никогда со мной. - Оо, - бормочет Луи. – Точно. Да. Это… Вообще не делал. Ей-богу, Гарри хихикает, но у него нет времени на смущение, когда нужно успокоить его парня. Он подается вперед и покрывает поцелуями все лицо Луи – абсолютно все, потому что ему некуда торопиться, потому что он может это сделать. Луи такой теплый и податливый в его руках, и он улыбается ему в губы, пока они целуются. - Мы с этим разберемся вместе, да? – говорит Гарри, ведя пальцем вниз по носу Луи. – А теперь ты, возможно, сделаешь что-нибудь, прежде чем я взорвусь? Томмо отстраняется от него, зло сверкая глазами и возвращая себе утраченную было уверенность. Гарри ухмыляется и вцепляется в его волосы, бесконечно утешенный знанием того, что Луи сейчас находится в таких же неизведанных водах, как и он сам. Луи целует его и стаскивает с него джинсы, позволяя Гарри по-идиотски трясти ногой, пока он не избавится от них до конца. Это время он использует для того, чтобы раздеться самому. Когда они прижимаются друг к другу, трение становится в десятки раз более интенсивным, горячим и влажным (особенно влажным). Луи облизывает сосок Гарри, а затем зажимает его между языком и зубами. Кудрявый извивается под ним, потрясенный внезапным удовольствием, постанывает и тянет его за волосы. Тепло в животе растет и растекается по всему телу, как подогретый мед, когда Луи смещается ниже, крепко хватаясь за бедра Гарри, мягко царапая их ногтями и оставляя влажный след везде, где побывали его губы. Он чувствует себя таким грешным, измываясь над бархатной кожей Стайлса, но все равно поворачивает голову так, чтобы можно было провести щетиной по наиболее чувствительным местам на теле парня. Когда Луи обводит легкими поцелуями контур бабочки и спускается к тазовым косточкам, следующий за ним жар заставляет Гарри стонать и кусать подушку в попытках заглушить свои отчаянные стоны. Луи замечает – конечно, он замечает. - Эй, - шепчет он, обдавая дыханием кожу вблизи от члена Гарри, - не надо. – Он нежно проводит пальцами по его челюсти с безмолвной просьбой, и кудрявый чувствует, что не может противиться ему. Он выпускает подушку, морщась от странного ощущения пустоты во рту, и сухо сглатывает. Луи неторопливо гладит его рукой, нарезая легкие круги неподалеку от члена, и это невольно вынуждает Гарри стонать, а потом еще стонать, и снова стонать. - Хорошо, - бормочет Луи, надавливая пальцами на ключицу парня. Гарри уверен, что если бы он все еще стоял на ногах, то это было бы той точкой, когда его колени задрожали бы и подкосились. – Хочу слышать все. – Стайлс стонет лишь оттого, как он говорит, медленно растягивая слова, и ответом ему служит улыбка, поцелуй в щеку и до невозможности горячий рот на головке его члена. Гарри запрокидывает голову, но изображение невероятно втянутых щек Луи все равно загорается под его закрытыми веками. Рот Луи идеальный, мокрый и тесный, особенно, когда он опускается ниже, жаром опаляя низ живота Гарри. - Блять, сука, - красноречиво выдает парень, глядя в потолок, пока раскаленное добела кольцо удовольствия сжимается все плотнее и плотнее внутри него. – Лу, я сейчас… - Оо, - гудит Луи, и его губы исчезают с твердокаменного члена. Гарри готов метаться по всем сторонам, согнуться пополам, свернуться в клубок или что угодно, лишь бы облегчить пульсацию в яйцах или вернуть Луи назад, а лучше и то, и другое. Он не делает ничего из этого, хотя бы потому, что Томмо садится на его бедра и опирается рукой ему на грудь, быстро говоря: - Мы просто обязаны отсрочить финал. Прости. Гарри ненавидит его, за исключением того, что любит в нем все. - Лу, - бормочет он, и скулит с такой нуждой и отчаянием, что кровь стынет в жилах. Луи нежно его целует, избегая языка, и ласково гладит пальцами бока. - Все хорошо, love. Я заставлю тебя чувствовать себя еще лучше, обещаю. Гарри стонет, оборачивая руки вокруг шеи Луи, чтобы удержать его на месте, и выгибается под ним. Его гладкий от слюны член скользит по золотистой коже Томлинсона, но это лучше, чем ничего. Луи в свою очередь использует это время, чтобы понаблюдать за ним, но как только Гарри начинает слышать в ушах звон приближающегося оргазма, он чувствует это и пытается вырваться из его захвата. - Останься, - удается выпалить Гарри, задыхаясь и приподнимая бедра достаточно высоко, чтобы толкнуться в Луи. – Пожалуйста, Лу, дай мне кончить. Луи стонет и сдается, пока Гарри может только кусать его губы и бессвязно бормотать, что он кончает, взрываясь между их телами. У него будто парализует все мышцы, он цепляется за Луи, а его высоко поднятые бедра падают обратно на кровать. Гарри раздумывает о том, что его рот, вероятно, открыт, судя по обилию стонов, эхом расходящихся по комнате. И ни один из них не принадлежит голосу Луи, но Гарри как-то плевать. Требуется немало времени, чтобы звезды, танцующие под веками, угасли и сместились в конечности, освещая кожу покалыванием и мурашками. Еще несколько минут проходит, прежде чем Гарри возвращается к Луи, целующему его подбородок и бормочущему что-то успокаивающее. Он все еще сидит на его бедрах, и сам все еще до предела возбужден, но в первую очередь кажется сосредоточенным на нем, и этот отчаянно приятный момент – лучший, чтобы сгореть Стайлсу от стыда. - Эм, - говорит Гарри, когда снова доверяет своему голосу, - прости. Луи поднимает голову, его зрачки закрывают всю радужку, но глаза горят нежностью. - Не извиняйся, глупый. Ты такой милый, когда кончаешь. Гарри взрывается неожиданным хохотом и утыкается ему в плечо, заглушая смех. Он чувствует себя легким и парящим, мягким и податливым. И готовым позволить Луи все, что тот захочет сделать с ним. - Почему бы тебе тоже не кончить? – спрашивает он. У него буквально покалывает пальцы от нетерпения, пока он не оборачивает их вокруг члена Томлинсона, не двигая рукой, просто сжимая слегка и все. Луи стонет, высоко и красиво. Гарри нравится, что он может заставить его так звучать. - Смазка, - коротко говорит Томмо, отстраняясь достаточно, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки и пошарить в содержимом первого ящика. Он сидит слегка неустойчиво, оставаясь только на одном бедре Гарри и откровенно потираясь об него членом, пока вышвыривает на пол одну вещь за другой – книгу, пару ручек, клубок из проводов. Гарри безнадежно в него влюблен. Наконец, он выхватывает полупустую бутылочку с торжествующей улыбкой на лице. - Не особо часто ей пользуешься, да? – дразнит его Гарри и вознаграждается легким шлепком по заднице, что воспринимается как угодно, но только не как наказание. Его член снова заинтересованно приподнимается. - Заткнись, - бормочет Луи, работая над тем, чтобы крышка уже открылась. – У меня нет на это времени. - Я уверен в этом, - ухмыляется Гарри. Луи целует его во избежание неприятностей, и в это время щелкает колпачок. Звук кажется слишком громким для чутких ушей Гарри, и в некоторой степени это финиш. Хоть он и хочет этого больше всего, его внезапно бьет осознание – снова – того, что они собираются сделать. Луи, должно быть, чувствует что-то, потому что наклоняется к нему с мягким и сладким поцелуем, успокаивающе гладя по боку. Гарри по-прежнему ощущает ногой, насколько он твердый. - Ты не должен делать этого, - говорит Луи, и такое чувство, будто они с Гарри поменялись местами. Он такой милый, осторожный и заботливый, словно кудрявый – хрупкий, как какой-нибудь хрустальный стакан. Гарри хочет подарить ему весь мир, хочет соединиться с ним всеми возможными способами и гореть от этого так ярко, что кровь будет сочиться сквозь кожу. Возможно, оборотни это все могут. Но ему лучше уточнить. - Я хочу, - решительно говорит он и тянет руку Луи за запястье вниз, где его член оживает от близости теплой кожи и покалывания по всему телу. Томмо резко выдыхает через нос и прикусывает его губу. - Хорошо, раз так. Но скажи мне, если захочешь остановиться. Гарри молча кивает и сглатывает. Он наблюдает, как Луи опускает глаза, фокусируясь на том, чтобы тщательно покрыть пальцы смазкой. Он оставляет бутылочку открытой, устраивая ее на простынях под правым бедром Стайлса, и тянется поцеловать его. Пальцы Луи мокрые и прохладные, когда он частично проводит ими по щеке Гарри, нежно лаская ее, а затем опускает их к его дырочке, кружа вокруг, но не погружаясь. Гарри вдыхает через нос, воздух неожиданно обжигает легкие густым запахом Луи и их совместного желания. Здесь и ожидание, и уязвимость, что бисеринками пота покрывает спину, и опасения, отражающиеся диким стуком крови. Гарри не может быть более открытым для Луи, даже если попытается. Он полностью голый перед ним, такой, какой есть. И он никогда не делал этого раньше. Парень чувствует себя на пороге чего-то грандиозного. Он взмахивает бедрами и давит пальцами на спину Луи, и кажется, именно этого тот и дожидался: он проводит кончиком пальца по отверстию, мягко и без давления. Гарри дрожит, он почти разбит. Когда Луи все же нажимает пальцем на вход, это самое странное, что Гарри когда-либо испытывал, и самое горячее. Так или иначе – это ничуть не похоже на собственные пальцы Гарри, это куда бесстыднее. Луи облизывает кожу на внутренней поверхности его бедер, мягко и влажно, и медленно толкается пальцем в него, что заставляет Гарри извиваться. Смазка шокирует своей прохладой, но вот Луи невероятно горяч – снаружи и внутри него. Проклятье. - Все хорошо? – проверяет Томмо, когда входит всем пальцем вплоть до кулака и тянет его обратно, наращивая лениво-размеренный ритм. Трение кожи о кожу совершенно поражает, и Гарри четко чувствует, как Луи глубоко, действительно глубоко. - Хорошо, - удается прохрипеть Стайлсу и подмахнуть задницей. Это лишь малая часть того, что ему придется принять, но он уже чувствует себя переполненным, так что у него явные сложности с признанием того, что в него целиком войдет член Луи. Но он смотрел порно. Если Бастер Фугобат справляется с подобным, то он тоже сможет. Второй палец обжигает анус, но Гарри сознательно пытается расслабиться, да и его сущность оборотня, вероятно, тоже помогает. Он сжимается вокруг Луи, жадно затягивая его внутрь, и стонет, когда парень слегка шевелит пальцами, растягивая его и скользя вдоль стенок. Много времени, чтобы боль ушла, не требуется, и вот Гарри уже отчаянно подмахивает бедрами в поисках чего-то большего. Он снова полностью затвердел, и гребаная повышенная чувствительность реагирует даже на колебания воздуха. Кудрявый уже на грани вымаливания еще одного пальца, когда Луи прокручивает руку, чтобы убедиться, насколько глубоко он зашел. Его пальцы поглаживают Гарри изнутри, и тот вдруг начинает дрожать и комкать в руках простыни, закусив губу так сильно, что почти прокусывает ее насквозь. Луи переходит к легким поступательным движениям пальцами, которые заставляют член Гарри снова полностью затвердеть за считанные секунды. На самом деле Стайлс почти уверен, что в комнате рвутся фейерверки, он буквально видит звезды. - Господи, что… - Ммм, - гудит Луи, кусая его бедро. – Хорошо себя чувствуешь? - Блять, - единственный положительный ответ, который Гарри может сейчас придумать. Луи снова гладит его простату, и снова – неустанно, и Гарри не в силах сдержать вырывающиеся из горла стоны. – Ты действительно хорош в этом, - шепчет он, задыхаясь, и почти смеется над собой. Поверить только, он только что выдал самый неуклюжий комплимент парню, который впервые в жизни кого-то растягивает пальцами. - Видишь ли, я раньше тренировался на себе, - самодовольно хмыкает Луи. Взгляд Гарри мгновенно обращается к нему, впиваясь в растрепанные волосы, светлые глаза и пухлые губы, которые кажутся греховно красными на бледной коже Стайлса. Ему требуется некоторое время, чтобы принять к сведению услышанную информацию, и когда это происходит, кудрявый откидывается обратно на подушку слишком резко. Мысль о Луи, трахающем себя пальцами, не оставляет Гарри и даже заставляет отвлечься от пальцев в собственной заднице. Это слишком сильно. Он хочет это увидеть, хоть одним глазком когда-нибудь, и делает мысленную заметку попросить Луи об этом, если выживет после бурной ночи за компанию с клетками головного мозга, заключающими в себе самые горячие фантазии. - Больше? – в итоге спрашивает Луи, удовлетворенный видом того, как Гарри корчится на горячих и влажных простынях. - Пожалуйста, - стонет парень, впиваясь ногтями в собственные ладони через простынь, зажатую в кулак. Томмо реагирует немедленно, нежно поглаживая третьим пальцем кожу вокруг натянутой дырочки, прежде чем толкнуть его в нее. В первую секунду Гарри кажется, что он растянут слишком сильно, но в то же время это слишком хорошо, чтобы от этого отказываться. Он сосредотачивается на своем дыхании и пытается расслабить мышцы, чтобы пальцы Луи не были так крепко стиснуты и могли бы довести его до самого разбитого состояния. Вскоре боль исчезает, и на этот раз Гарри может сказать наверняка, что это его волк позаботился о нем, окатив спасительным теплом его спину. Он бесконечно благодарен Луи, который толкается глубже и растягивает его шире. Гарри сжимается вокруг пальцев, отчаянно бормоча что-то, и медленно наращивает темп, двигая бедрами. Когда Луи в очередной раз входит в него, он встречает его на полпути. Кожа, которой они соприкасаются, становится горячей и гладкой, и Томлинсон на мгновение теряет самообладание и стонет в бедро кудрявого. Гарри внезапно вспоминает, что Луи сегодня еще не получал разрядки, что он по-прежнему до предела возбужден и, вероятно, прямо сейчас балансирует на краю оргазма. И, тем не менее, Томлинсон не делает ничего, чтобы облегчить давление, которое он, должно быть, испытывает, даже не трется о простыни. Он полностью сосредотачивается на Стайлсе, заставляя его разбиваться на атомы от удовольствия, целуя его везде, куда может дотянуться, поклоняясь ему. Сердце Гарри спотыкается от любви к его мальчику. Вообще-то кудрявый уже приближается ко второму оргазму, и он до сих пор не понимает, как это возможно. Луи оставляет засосы и укусы на его коже, которые заживают за секунды, сгибает пальцы, разводит их в стороны и вытаскивает со звуком, который настолько же бесстыден, насколько и горяч. Гарри смещается дальше по кровати, освобождая больше места. - Я готов, Лу, - говорит он, пытаясь отдышаться. Луи поднимает голову, встречаясь с ним взглядом: его глаза горят, сверкают красным и синим, – и Гарри может сказать по одному только выражению его лица, как сильно он его хочет. Это обдает Стайлса жаром с головы до ног, заставляя дрожать под накатывающими волнами возбуждения. - Все мои презервативы закончились, - бормочет Томлинсон. Гарри ошарашенно таращится на него не меньше минуты, а потом разражается смехом. - Я только что вспомнил, извини! – Луи повышает голос, чтобы быть услышанным сквозь истерический хохот, но и сам начинает смеяться, пряча лицо в ладонях. Гарри ползет к нему по кровати, устраивается между его ног, разводит руки в стороны и целует везде, где может, потому что у него все равно нет слов, чтобы применить их прямо сейчас. - Мы можем сделать это в любом случае. - Гарри… - осторожно начинает Луи, прикусывая губу. - Луи, - имитирует его интонацию Гарри и берет его за руку, переплетая их пальцы. – Мы оборотни. Мы не можем заболеть. - Я знаю, но… Ты уверен? Гарри почти стонет в отчаянии, но сдерживает порыв толкнуться в член Луи – он догадывается, что это будет слишком для них обоих. Этот разговор необходим, но Гарри только чувствует из-за него пустоту, он хочет Луи внутри себя так сильно, что может расплакаться, хочет, чтобы они были вместе в полном смысле этого слова. - Я уверен, Лу, - говорит он, глядя в глаза Томлинсону. – Я люблю тебя. Нет никакого риска, я хочу чувствовать тебя, пожалуйста. Луи закрывает глаза и выдыхает. Воздух пропитан запахом желания, похоти и его собственным, подавляющим все остальные. - Хорошо. Черт, Гарри, хорошо, я хочу быть внутри тебя, блять… Гарри прерывает его поцелуем, подключая к нему язык и впиваясь острыми зубами в губу парня. Он ложится на спину, устраиваясь поудобнее на кровати, и тянет Луи на себя. Ему удается нащупать бутылочку смазки на самом краю ложа и вложить ее в руки Томмо. - Пожалуйста. Луи тихо матерится. Несмотря на очевидную спешку, парень тщательно покрывает член лубрикантом, но движения его беспорядочны, а когда он прикасается к покрасневшей головке, с его губ срывается шипение. Гарри хочется обхватить его член, заставить Луи кончить и увидеть его лицо, когда он будет на пике удовольствия. Гарри действительно жаждет этого, вот только его руки сейчас как желе. Луи легко скользит в него двумя мокрыми пальцами, вводя их вплоть до костяшек, и кудрявый прячет стон в подушку. - Эй, - Томмо касается его лица, большим пальцем пробегая по скуле. – Посмотри на меня, пожалуйста. Я не смогу это сделать, если ты не будешь смотреть на меня. Он смотрит и чувствует, что воздух в комнате становится невероятно тяжелым. Луи не отрывает взгляда от глаз Гарри, когда поднимает его ноги, и продолжает смотреть, когда толкается в него одной только головкой, но все равно растягивая при этом гораздо шире, чем возможно пальцами. Гарри стонет и рвано выдыхает через нос, сжимая пальцами бицепсы Луи. Боль быстро уходит, однако легкое, но настойчивое жжение остается, потому что растяжка продолжается. Это заставляет Гарри желать большего – он становится бесконечно жадным со всем, что касается Луи. Гарри сползает с члена и сразу же двигается ему навстречу, принимая в себя на дюйм или два больше и пытаясь заставить Луи двигаться. Когда до того, наконец, доходит намек, он толкается гораздо глубже, медленно, но устойчиво, без остановок. Гарри продолжает рвано втягивать в себя воздух, пока член Луи продвигается в него и растягивает внутренние стенки, и только когда Томмо доходит до нижнего предела и притягивает его вплотную за задницу, парень шумно выдыхает. Луи первым разрывает зрительный контакт, хмурясь и удивленно распахивая рот. Гарри чувствует, как он пульсирует в нем. - Ты такой… блять… - Двигайся, - обрывает его Стайлс, крепко хватаясь за его руки и напрягая, кажется, каждую мышцу, чтобы отсрочить свой второй оргазм за ночь, уже нарастающий в животе. – Двигайся, пожалуйста… Луи подается вперед, чтобы поцеловать его, но бедра отводит назад до тех пор, пока в Гарри снова не останется одна головка, а затем резко толкается. Кудрявый извивается, стонет и крепко обхватывает его ногами. Движения Луи становятся все взвешеннее и доставляют все больше удовольствия, скольжение быстрое, плавное и беспрепятственное. А затем он замедляет толчки, выписывая бедрами маленькие восьмерки, и толкается снова и снова, постоянно меняя угол, будто… ох, проклятье. Ищет что-то. Гарри скулит так громко, что губ Луи не хватает, чтобы поймать его стоны, и они отражаются от высокого потолка. Ноги беспокойно дергаются, пальцы сжимаются. Луи попадает по простате и со следующим толчком, и со следующим за ним, Гарри хочется как-то абстрагироваться и навсегда запечатлеть себя в этом моменте, но его хватает только на безнадежные стоны, потому что Томлинсон ускоряется, наполняя комнату гулкими шлепками кожи о кожу. - Господи, Гарри, блять… - шепчет он ругательства в рот Гарри. Его мышцы дрожат, потому что ему приходится поддерживать не только себя на весу, но и ноги Стайлса, неистово вбиваясь в него. Гарри был близок еще до того, как Луи оказался в нем, но теперь вспышки фейерверков ослепляют его с каждым попаданием члена по простате. Он все ближе к чему-то, о чем сам имеет слабое представление, потому что никогда не чувствовал этого по-настоящему. Так или иначе, Луи удается до предела приблизить его оргазм, однако он продолжает неумолимо толкаться в Гарри, каждым движением смещая его выше по кровати. Когда к Стайлсу возвращается возможность воспринимать действительность, он понимает, что, во-первых, ему невероятно жарко, а во-вторых, он не может сдвинуться с места. И причина этого не только в том, что лишних движений от него не хочет Томмо, на самом деле они еще и сцепились. Гарри закрывает глаза и несдержанно извивается. Он чувствует себя слишком переполненным в хорошем смысле, слишком переполненным Луи, любовью и возбуждением. Тепло с низа живота ползет вверх, раздувая его грудь, рот парня широко распахивается, а ногти впиваются в кожу, когда он кончает. Звуки исчезают, и Гарри понимает, что кричит только потому, как обжигает горло. Вероятно, он выкрикивал имя Луи. А Луи замирает, когда Гарри сжимается вокруг него, а потом бессознательно продолжает вращать бедрами в надежде достигнуть и своего оргазма и проникновенно нашептывает Стайлсу прямо в ухо о том, как он близок. Его член дергается и пульсирует, и он изливается горячо и восхитительно хорошо внутри Гарри. - Хаз… - едва шепчет Луи, водя губами по горлу волчонка, его мышцы еще изредка сокращаются. У него дрожат руки, когда он позволяет ногам Гарри опуститься на кровать, а сам обнимает его. - Я знаю, - говорит Гарри совершенно разбитым голосом и, наконец, разжимает напряженные пальцы, чтобы провести ими по ручейкам пота на спине Луи и запутать их в его волосах. Кудрявый хочет вечно прикасаться к нему или как минимум рассказать о том, как он совершенен, прекрасен и что он никого другого никогда не захочет. Когда Луи резко перекатывается на бок и вынимает из него свой член, Гарри, как и ожидалось, чувствует себя пустым. Он замерзает, пропитанные потом простыни неприятно липнут к коже, но ничего из этого на самом деле не имеет значения, когда парень понимает, что Луи только что кончил в него, доводя его до беспамятства. Его дыхание прерывается, и Гарри понимает, что если они решатся на еще один раунд, то он сможет кончить от одних мыслей. Он чувствует себя настолько тесным, будто Луи до сих находится внутри него, хотя тот уже подползает ближе и обнимает его. Некоторое время они молчат. Гарри не думает ни о чем, просто лениво рассматривает разницу между той жизнью, что он знал раньше, и нынешней. Дыхание Луи обдает приятной прохладой подбородок, а их тела льнут предельно близко друг к другу. Гарри хочет, чтобы это длилось как можно дольше. Луи заговаривает первым. - Охуеть, - выдает он. Гарри прячет улыбку в его волосах и шепчет: - Да. Луи толкает его в плечо, заставляя прямо лечь на спину, и тянется вверх, пока не устраивает свой подбородок на груди Гарри чуть ниже его ключиц. Теперь их сердца бьются совершенно синхронно. Он выглядит идеально. Его волосы в абсолютном беспорядке – торчат в разные стороны и завиваются от влаги на затылке, у него бесстыдно красные щеки и ярко горящие глаза. Гарри может прочитать уйму эмоций в веренице меняющихся оттенков, в бликах, что танцуют в них, и на мгновение ему кажется, что эти искры могут сорваться вниз с ресниц Луи и пролиться ему на грудь. Он чувствует взрывы счастья под каждым дюймом своей кожи. - Я люблю тебя, - говорит Луи. – Спасибо. Гарри ухмыляется под ним, подталкивая его плечо до тех пор, пока Томмо не подвигается вверх, и они оказываются нос к носу. - Ты смешной. Когда они целуются, Гарри вспоминает Новый год. Тогда Луи назвал его смешным, а его губы на вкус были ничуть не менее захватывающими, чем сейчас. Этот поцелуй выходит целомудренным, мягким, с руками Луи, обернутыми вокруг шеи Гарри. Этот поцелуй говорит куда больше, чем могли бы сказать слова. - Мы должны прибраться, знаешь ли, - сообщает Луи двадцать минут спустя, все еще растянувшись по всему Гарри. - Слишком поздно, - бормочет кудрявый. Беспорядок, на котором они развалились, уже по большей части высох, оставив простыни мятыми и покрытыми отвратительной коркой из засохшей спермы, да и ноги у Гарри странно липкие. Но чтобы принять душ, необходимо слишком много времени провести в вертикальном положении, а на такое он не согласен. - Мхм. Тогда твоя комната? - Разве она не гостевая? – спрашивает Гарри, пока Луи начинает процесс их распутывания. - Только если ты гость, - улыбается Томмо. Он встает первым, и Гарри проклинает свое обостренное волчьими инстинктами зрение, когда глаза останавливаются на мышцах спины и заднице Луи, пока тот потягивается с протяжным стоном. Стайлс даже не слишком уверен, что сможет встать самостоятельно. - Давай, Хаз. - Нргх, - красноречивый ответ Гарри. Он отворачивается лицом в подушку. – Неси меня. На самом деле он не ждет, что Луи понесет его на руках, просто дожидается, пока его ноги снова согласятся на сотрудничество. Ему бы хотелось прийти в комнату, где Луи уже растянулся на свежих золотистых простынях, но такой возможности не предоставляется. Луи просто поднимает его на руки и выходит из комнаты. - Что ты делаешь? – хрипит Гарри, крепко обнимая его за шею. Улыбка Луи ослепляет, когда он смотрит на него и целует в лоб. - Несу тебя, дурачок. Гарри краснеет. Он краснеет так сильно, что буквально чувствует, как его щеки горят. В те несколько минут пути, что отделяют комнату Луи от его, он сворачивается на руках Томлинсона, как кот. Дело в том, что это, как оказалось, действительно приятно. Возможно, это должно бы заставить его почувствовать себя ребенком, учитывая поцелуи в лоб и то, что его несут на руках, но Гарри улавливает истинные намерения под этим. Луи не нянчится с ним, он его по-настоящему любит. Когда они добираются до комнаты Гарри, Луи закрывает дверь и опускает его на кровать так осторожно, что парень едва замечает. Он теперь сонный, переполненный и счастливый, и все, что он может сделать, – протянуть к Луи руки. Ладно, возможно, это немного по-детски. Гарри чувствует себя маленьким и с замиранием в груди ждет, пока Томмо поймет его и обнимет, даря свое тепло и участие. Гарри кажется, что он плавает где-то вне своего тела, слишком объемный для собственной кожи, но прежде всего, он чувствует спокойствие. Дом покоится в тишине, здесь снова безопасно, и Стайлс уверен, что того счастья, что он испытывает, достаточно, чтобы удержать крупные неприятности в стороне от них. Он мурлычет в грудь Луи, смутно осознавая, что тот шепчет что-то успокаивающее в его волосы. «Все теперь хорошо, - думает Гарри. – Все так, как и должно быть». Единственный звук, который сейчас способен усыпить его, – это дыхание Луи.