Amaryllis

- Давай, Ни. Ты не можешь ничего больше сделать для них, пусть они поспят. - Я не могу просто оставить их. Голоса – первое, что улавливает Гарри, лежа на чем-то мягком, похожем на облако. Это Зейн и Найл, и голоса обоих звучат устало и расстроено. Стайлс морщит нос и хмурится. Он чувствует запах крови в воздухе, очень сильно пахнет кровью и чем-то приторным и темным, вроде яда. Парень невероятно медленно отходит ото сна, он чувствует также запах дыма и слышит знакомый треск от огня, что полыхает, вероятно, в камине. Ароматы дома окружают его, успокаивая, давая ему понять, что с ним все в порядке, что вокруг него только покой и уют. Он не уверен, что произошло, но и не уверен, что ему есть до этого дело. - Гарри? – доносится дрожащий голос Найла откуда-то из угла, и только это доказывает, что Гарри до сих пор в комнате не один. - Я проснулся, - подтверждает он, пытаясь открыть глаза. Его ресницы совершенно не хотят приподниматься и кажутся какими-то липкими, а веки тяжелыми. Проснуться – это такой нелегкий труд. - Иисус, да, - бормочет Найл по мере приближения. Его теплая рука проводит по лбу Гарри, а вторая сжимает его запястье, будто боясь отпустить. – Как ты себя чувствуешь? - Довольно неплохо, на самом деле. - Можешь открыть глаза? – просит Зейн откуда-то сверху, и кудрявый хмурится. Конечно, он может, что, собственно, и делает. Окружающий мир подступает к нему в виде медлительных размытых теней, все вокруг темное и мрачное, и парню приходится долго моргать, прежде чем он различает что-то четко и понимает, что он в центре всеобщего внимания. Здесь есть Зейн, его челка печально опущена на лоб, и он нависает прямо над Гарри, глядя на него с опаской. Из теней проступают очертания гостиной, освещаемые только лишь теплым светом огня. - Думаю, что могу, - отвечает Стайлс, когда понимает, где находится. Он не уверен, но ему кажется, что глаза Зейна подозрительно поблескивают, когда встречаются с его собственными, так что это уже наводит на тревожные мысли. С другой стороны Найл откровенно рыдает. Это настолько отчаянный звук, выворачивающий наизнанку и никак не сочетающийся с вечно счастливым ирландцем. Гарри поворачивает голову к нему и протягивает руку, чтобы погладить его по растрепанным вихрам. - Эй, не надо, - смущенно бормочет Стайлс, растерянный и взволнованный. – Я в порядке, ты в порядке, мы все в порядке, все в порядке. Лицо Найла красное в равной степени от рыданий и смущения, когда он поднимает голову и встречается взглядом с Гарри. Он вытирает мокрые щеки свободной рукой. - Могу я обнять тебя, пожалуйста? – спрашивает кудрявый, у которого руки буквально чешутся, чтобы успокоить Найла, а это большее, что он может сделать. Он ненавидит наблюдать, как люди плачут, и еще больше он ненавидит видеть слезы друга. Такого не должно быть, никогда. Не говоря ни слова, Найл придвигается к нему поближе, просовывая руку в щель между шеей Гарри и подушкой, на которой тот лежит. Он утыкается лицом в грудь Стайлса, и его рыдания все еще громкие, а голос дрожит из-за слез. Гарри дарит ему свои лучшие объятия, пребывая пока в некотором замешательстве. Рука Зейна опускается на его кудри, успокаивающе поглаживая и наворачивая маленькие ласковые круги. - Мы действительно беспокоились, Хаз, - говорит он, и Гарри отодвигается немного, чтобы глянуть на него. Найл шмыгает носом в знак согласия. - Я не помню, что произошло, - признается Стайлс, и оглушительная тишина служит лучшим ответом ему. Найл застывает и закрывает уголком одеяла лицо, Зейн цепляется за плечи Гарри. - Ничего? – уточняет Хоран сдавленным голосом. - Нет. - Ты… Гарри, на тебя напали. Парень хмурится, пытаясь извлечь из памяти хоть что-нибудь. - Что? Как? Когда? - Вчера утром, - говорит Зейн, обходя диван по кругу и присоединяясь к Найлу, усевшемуся на полу. Он прикладывает руку к груди Гарри чуть выше места, где бьется сердце – громко и постоянно. Его глаза огромные и слезящиеся в темноте. – В тебя стреляли. И… ох. Гарри кажется, будто что-то застряло посреди груди. Он практически слышит быстрый звук, будто что-то рассекает воздух, как… Стрела. Воспоминания возвращаются к нему ужасающими вспышками крови и отчаяния. Парень начинает дрожать, и его уже ничего не заботит, когда он подскакивает вверх, опираясь на руки. - Где Луи? – спрашивает он, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Зейн и Найл смотрят на него печально и нежно, и Гарри уже собирается встать. – Где он? Пожалуйста, скажите мне, что с ним все в порядке. Он в порядке, да? Я бежал… я нес его всю дорогу… Оказывается, что Гарри физически не может встать, и ему приходится лечь и сосредоточиться на вдохе достаточного объема воздуха обратно в легкие. Его трясет так, будто разыгралось всемирное землетрясение. - Нет, Гарри, Боже, - Зейн обхватывает теплыми пальцами лицо парня. – Луи здесь. Но он ничего не говорит о том, все ли с ним хорошо. Гарри замечает это, но никак не комментирует, не сейчас: ему нужно встать на ноги, вдохнуть еще глубже, ему нужно увидеть его. - Мне нужно… - начинает кудрявый, дико жестикулируя руками, но Найл и Зейн уже придвигаются к нему, чтобы помочь ему поддержать вертикальное положение. Его безумный взгляд обшаривает каждый закоулок гостиной, отмечая кучу рваной, окровавленной одежды, потрескивающий камин и… Он здесь. Лежит прямо рядом с ним, на матрасе, придвинутом к дивану, и выглядит – он выглядит мертвым. - Господи, он… - у Стайлса опять проблемы с дыханием. - Он жив, Гарри. Пожалуйста, не вставай. Гарри так и тянет приблизиться к Луи, прикоснуться, почувствовать запах и просто смотреть на его грудь, пока он не сможет различить, как она поднимается и опускается вместе с дыханием. - Почему он такой? - Ну, он принял на себя три стрелы, - сухо поясняет Зейн. Будто чувствуя, что Гарри остро нуждается в любом подтверждении, любом заверении, он встает и подходит к Луи. Малик аккуратно отводит прядь волос друга ему за ухо, подтягивает одеяло повыше и прикладывает руку к его груди, как раньше сделал с Гарри. – Пропитанные аконитом. - Точно, - вспоминает Стайлс. – Блять. - Ага, - соглашается Найл, все цепляясь за запястье Гарри мертвой хваткой. - Он очнется? - Мы не знаем, - с сожалением говорит Зейн, возвращаясь к парням. – Мы не были уверены, что и ты очнешься. - Со мной было… я был в плохом состоянии? - У тебя были судороги. Ты твердил, что умираешь, что ничего не видишь. Мы думали, что ты останешься слепым, если вообще придешь в себя. Гарри помнит мысли о смерти и старается отпустить их восвояси, но ничего после встречи с Зейном и Лиамом на холме и провала в темноту он вспомнить уже не может. - Но теперь я в порядке? – спрашивает волчонок. - Должен быть через пару часов, - вздыхает Хоран. – Мы вывели аконитовый яд, а твой оборотень сделает все остальное. И только сейчас Гарри догадывается проверить свои травмы. Он под одеялом без рубашки, а в комнате холодно, несмотря на ревущий огонь. Когда парень проводит рукой по боку, то чувствует только маленький шрам. И еще один на бедре, где кинжал вспорол гладкую кожу. - Я думал, у нас не остается шрамов? - Здесь мы бессильны, - поясняет Зейн, оборачиваясь в сторону кухни. – Это яд. Прежде чем Гарри успевает ответить, сияющий Лиам влетает в гостиную с дымящейся кружкой в руках. - Гарри! – кричит он, будучи, очевидно, вне себя от радости, и кудрявый не может не ответить ему улыбкой. – Я так рад, что ты очнулся, выпей это, - Пейн протягивает ему бокал, слегка сжимая его ладони. Он кажется оживленным больше, чем обычно, и немного нервным, по крайней мере, его взгляд мечется из одной части комнаты в другую. - Ли, успокойся, - Зейн берет его за руку, нежно сжимая, и Лиам тяжело вздыхает. - Да-да, - посмеивается он, усаживаясь на пол и замыкая круг личных охранников Гарри. – Я просто… - он размахивает рукой над головой, - вы знаете… - Так хорошо увидеть тебя снова, - рассеянно говорит ему Стайлс, но это от всего сердца. Перед глазами до сих пор стоит картинка: он бежит из последних сил, а волк Лиама бросается к нему. Благодарность за это все еще пульсирует в груди, и она огромна. - Я тоже рад тебя видеть, - улыбается Пейн. – Пей. - Что там? – Гарри подозрительно принюхивается к пару. Напиток пахнет чаем и сочетанием каких-то незнакомых ароматов, тяжелых и душистых. - Просто кое-какие травы, - отвечает Лиам. – Поддержат исцеление, помогут тебя расслабиться и все такое. - Ты собираешься опять меня вырубить, - усмехается Стайлс, все же прижимая теплую керамику к губам. - Тебе это нужно! - Да, я догадываюсь, - соглашается Гарри, чувствуя, как горячая жидкость легко скользит вниз по его горлу, распространяясь по конечностям вплоть до кончиков пальцев. Это сразу же успокаивает, и парню это кажется магией. – Ничего себе. Где ты научился готовить это? Хоть его лицо и скрыто наполовину в тени, видно, что Лиам слегка краснеет. - Это на самом деле не так уж и сложно. Луи научил меня. С упоминанием его имени настроение в комнате быстро меняется, как будто все вспоминают. Они все время от времени поглядывают на тихого Томлинсона, затаивая дыхание, когда его грудь прекращает свои едва уловимые движения вверх и вниз. - Ребята, - говорит Найл так тихо, что Гарри думает, что слышит его лишь благодаря обостренному слуху оборотня, - что мы будем делать без него? Лиам сильно хмурится, Зейн быстро вскакивает и отвешивает ему затрещину. - Перестань, - сурово говорит он, и Гарри нечасто приходилось его таким видеть. – Думаю, все мы сейчас немного срываемся в безумие. Блондин кивает и смотрит на свои руки. Стайлс понимает, что упустил что-то жизненно важное. - Найл, - говорит он и ждет, пока парень посмотрит на него. – Спасибо. - Ничего не говори, - перерывает его благодарности Хоран. Горько улыбаясь. – Все, что я сделал, – мелочи. «Оо», - думает Гарри. Не мелочью было уже то, как Найл расплакался, когда он пришел в себя, к слову, избегая взглядов других парней. - Ты спас нам жизнь, - кудрявый кивает в сторону Луи. – Никого из нас не было бы здесь, если бы ты не появился. - Я должен был быть там раньше, - бормочет ирландец, и рука Зейна опускается ему на плечо в качестве молчаливой поддержки. – Луи позвонил мне и сказал прийти так быстро, как я только смогу, но ничего не объяснил, так что я впустую потратил время, пытаясь выяснить, что происходит, я должен был… - Найл, - нежно останавливает его Гарри, ставя свою кружку на пол и обхватывая теплыми руками лицо блондина. – Я умирал. Я спас Луи от последней стрелы, но на большее я был не способен. Я едва мог дышать, я ничего не смог бы сделать. Но когда ты пришел, ты дал нам надежду, понимаешь? Я никогда не встал бы снова, если бы тебя там не было. Она убила бы нас обоих. В глазах Найла столько веры и мольбы, и пламя от камина отражается на его лице. - Луи не был бы в таком состоянии, если бы я пришел раньше, - шепчет он едва слышно. Гарри качает головой. - Луи не был бы в таком состоянии, если бы я никогда здесь не показался. Это больше моя вина, чем твоя, так что просто… попробуй не винить себя, ладно? Луи скажет тебе то же самое, когда очнется. Найл поспешно кивает и придвигается, чтобы обнять Гарри снова. Тот удерживает его, спокойный и уравновешенный, пытаясь хоть как-то успокоить, сказать, что все будет в порядке, несмотря на то, что чувствует, как все катится к черту. Его сердце разбивается от одного вида таких терзаний Найла. - Гарри, - тихо обращается к нему Лиам, когда они разрывают объятия. Атмосфера по-прежнему мрачная. – Ты сказал… сказал, что спас Луи от стрелы. Что на самом деле там произошло? Стайлс только сейчас вспоминает, что никого из них там не было, ну за исключением Найла. Он не совсем уверен, что готов к пересказу истории, но почему-то ему кажется очень важным, чтобы все узнали, что сделал Луи. Каким храбрым он был, как ни на секунду не оставил его без защиты, с какой готовностью встал лицом к лицу с женщиной, вооруженной до зубов, чтобы защитить его, когда он был беспомощен. Как они спасали друг друга, пока это было в их силах. - Она была… Ох, Боже, - Гарри задыхается, когда детали страшного монолога Тейлор возвращаются к нему. Вина врезается в грудь, как товарный поезд, и он понимает, что не может посмотреть ни на кого из них. – Она следила за мной с тех пор, как меня укусили, - шепчет парень, чувствуя, как шок расползается по венам, а знакомая мантра «это все твоя вина» с комфортом располагается в его голове, отпечатываясь на каждой мысли. - Зачем? – хмурится Найл. Гарри закрывает глаза, зная, что если он не скажет сейчас, парни все равно выяснят это после. - Она хотела добраться до Луи. Сказала, что он знаменитый оборотень, и ей давно хочется убить его. Она не была уверена, но рассчитывала, что он придет мне на помощь, если на меня напасть. – Слезы жалят нос. – Я все испортил, - бормочет Стайлс, закрывая лицо ладонями и надавливая на глаза так, что перед ними взрываются пятна, как фейерверки, счастливые и беззаботные, а он таким, возможно, уже не будет снова. - Нет, Гарри, - вмешивается Зейн, опутывая пальцами его запястья и открывая заплаканное лицо Гарри. – Нет, ты лучшее… ты самое хорошее, что случилось с нами за очень долгое время. Никогда не сомневайся в этом. - С ним все будет хорошо. Но если бы я здесь не оказался, он был бы в порядке и сейчас, - спорит кудрявый, почти дословно повторяя за Найлом. - И был бы несчастен, - отрезает Хоран, и знакомый огонь решимости загорается снова в его глазах. - Да, - соглашается с ним Лиам, и Зейн тоже задумчиво кивает. - Ты, возможно, не заметил этого, потому что не живешь с ним, - говорит он, - но он стал… другим. Счастливее. - Это не из-за меня, - протестует Гарри, вытирая мокрое лицо уголком одеяла. - Это даже не смешно. Он буквально оживляется всякий раз, когда ты входишь в комнату. На прошлой неделе он просто целый час наблюдал за тем, как ты чинишь садовые качели, прежде чем решился выйти и заговорить с тобой. Да он никогда не сидел так долго на одном месте за время, что я его знаю. Ты хорошо влияешь на него, Гарри, понимаешь? Видит Бог, что он никогда не признается в этом, потому что он упрямый маленький мерзавец, но ему нравится твое присутствие. - Возможно, - уступает Гарри. - Конечно, - Зейн тычет ему в грудь настолько сильно, насколько может решиться. – Он теряет голову, когда ты рядом, мы все хотели для него подобного очень давно. - Ладно. Теперь, когда это мы обсудили, пожалуйста, продолжай историю. Если хочешь, - добавляет Найл, подсаживаясь ближе и проводя рукой по волосам Гарри в качестве поддержки. Тот действительно любит прикосновения. - Не так много осталось чего-то, что подойдет для рассказа, - пожимает он плечами. – Она выстрелила в меня, потом заставила выть от боли и… э-э… она говорила об убийстве Луи. Я на самом деле разозлился и повалил ее на спину, но ничего не сделал. Она ударила меня, и вот тогда появился Луи. - А что сделал он? - Прыгнул на нее, сбил с ног, - хмурится Гарри, пытаясь воссоздать картинку в памяти. – Она выстрелила и в него тоже, он погнался за ней по лесу, не знаю, что было дальше, я не видел, но Луи вернулся с еще двумя стрелами. Он не мог больше бежать и встал передо мной, чтобы защитить, а когда она собралась выпустить в него последнюю стрелу, я просто… я не знаю. Думаю, я не мог позволить ей убить его, так что я обратился и поймал ее. - Стрелу? – недоверчиво уточняет Лиам. - Да, - хмурится Стайлс. – Это было не так уж и сложно, я слышал ее довольно отчетливо. Зейн и Лиам молча переглядываются, и Гарри вообще не хочет знать почему. Он ерзает, нервничая. - Он действительно сделал это, я видел, - внезапно сообщает Найл, улыбаясь Гарри. – Выхватил ее из воздуха, как будто ее и не было. Кудрявый покашливает. - А потом мы оба рухнули на землю. Появился Найл, выстрелил Тейлор в руку, и она сбежала. Вот и все. - А что было потом? – спрашивает Зейн, и любопытство так и написано на его лице. – Мы ждали сигнала от Луи, но вместо этого услышали тебя. - Д-да, я… хм… я не знаю. Луи обратился так же, как и я, и это дало мне немного энергии, знаешь? Я подумал, что нет времени нести его домой, так что призвал вас, взял его на руки и побежал. - Почти вызвал у меня ебаный сердечный приступ, - ворчит Найл. Гарри слабо улыбается ему. - Извини. - Нет, это было… ты все сделал правильно. Минута промедления, и он был бы уже мертв. Я никогда не смог бы отнести его так быстро, как это сделал ты. - Всего минута? - Вы были очень близки к точке невозврата, Хаз, - говорит ему Зейн, нежно, как никогда. – После того, как аконит достигает сердца, не так уж много можно сделать. Когда мы уложили вас здесь, вы оба были мертвы, нам едва удалось вернуть вас к жизни. - Не думал, на самом деле, что у нас получится, - тихо признается Лиам, не отрывая глаз от пола. Зейн берет его за руку, переплетая пальцы и сжимая их. Гарри улучает момент, чтобы выразить свою вечную благодарность. - Но вы смогли, - улыбается Стайлс. Его сердце бьется гораздо сильнее, зная, как легко оно могло уже остановиться. – Спасибо. - Нет, это тебе спасибо, - улыбается в ответ Пейн, и его голос немного дрожит. – Ты спас его и себя. Я не знаю, что мы делали бы без любого из вас. Все внутри Гарри заполняется мягкой любовью. Парень затихает и успокаивается в присутствии одних из самых любимых для него людей в мире. - Есть ли вероятность, что мы сейчас обнимемся? – спрашивает он и улыбается, когда улыбки остальных ребят освещают комнату. Они наваливаются на диван, все вместе, одним диким клубком из конечностей, улыбок и ласковых прикосновений. Найл дышит Гарри прямо в ухо, а нога Лиама утыкается в довольно неловкое место, но он давно не чувствовал себя так умиротворенно. Он ни на секунду не перестает думать о Луи, который лежит здесь же и выглядит таким холодным, и клянется, что как только тот очнется, будет держать его за руку постоянно и никогда не отпустит. * * * Луи не приходит в себя. Ни на следующее утро, ни на утро, следующее за ним, ни в течение всей недели. Лиам берет на себя ответственности за введение жидкости в него, а Гарри помогает инспектировать его медленно заживающие раны, когда у него получается прийти. Они ходят через гостиную на цыпочках, не желая нарушить хрупкий баланс его дыхания, но чем больше времени проходит, тем в большее отчаяние парни впадают. Гарри видел достаточно фильмов про больницы, чтобы знать, что шансы Луи уменьшаются с каждым днем. Часто они все просто сидят там, расположившись у окна или в креслах, а кто-нибудь один из них держит Луи за руку, сидя на ковре, и целует его в лоб, украдкой утирая глаза, когда думает, что остальные не видят. В пятницу Гарри приходит со спальным мешком и остается на всю ночь в гостиной, не сводя глаз со смертельно бледной кожи Луи. Когда дом затихает, и опускается ночь, Гарри кладет голову на поджатые колени и плачет. Это отвратительно, на самом деле, все эти соленые слезы и сопли. Он тратит целую пачку салфеток, пока пытается успокоиться. Ему просто так надоело это все. Постоянное нездоровое беспокойство, бессонница и черная дыра, которая еще больше расширяется в его груди каждый раз, когда он видит, что ресницы Луи по-прежнему покоятся на его впалых щеках. В моменты своих более-менее разумных раздумий он злится на Луи: на его молчание, на его героические порывы, на попытку спасти его жалкое существование. Это как американские горки – слишком много всего, чтобы сдерживать это внутри, так что в субботу, на вторую ночь без сна, Гарри начинает говорить. - Эй, Лу, - шепчет он, пока ползет по ковру, вымотанный и истощенный, и берет руку Луи. Она такая же холодная, какой была в лесу, когда Гарри в последний раз видел его глаза открытыми. Он так плохо их уже помнит, и это заставляет его голос пропитываться слезами снова и снова. - Знаешь, что говорят о пациентах в коме? Что они могут слышать, что им говорят, даже если они без сознания. В смысле, я не знаю, действует ли с тобой тот же принцип, возможно, ты просто спишь из-за яда, но если ты меня слышишь, мне есть что тебе сказать. Он судорожно вздыхает и вытирает слезы. Парень чувствует, будто не перестает плакать с тех пор, как стрела пробила пузырь, в котором он жил, и перевернула весь его мир. - Если ты меня слышишь, очнись, черт возьми! Я клянусь, Луи, я… - он рыдает громко и отчаянно, совсем уже не сдерживаясь. – Мы все по тебе скучаем. Мы… я скучаю по тебе так сильно. Так уныло здесь без тебя, я ненавижу видеть тебя таким. Ты тоже, наверное, возненавидел бы свой ужасный вид, приятель. Он слабо смеется, захлебываясь слезами при этом, и для него нет никакой надежды, никакой радости в будущем, если только Луи не откроет свои проклятые глаза. - Ты спас мою жизнь, знаешь? – голос Гарри смягчается, становясь едва слышимым, пока он смотрит на их переплетенные руки, на безжизненные пальцы Луи между его. – Ты… я не знаю, почему ты сделал это, на самом деле, я безумно раздражал тебя всего лишь несколько недель назад. Ты, наверное, рассмеялся бы мне в лицо, если бы я назвал тебя храбрым сейчас, но ладно… Я рыдаю над тобой, как в какой-то мыльной опере, и думаю, что имею право сказать все, что хочу. Если у тебя есть хоть малейшая возможность очнуться и поговорить со мной, сделай это, пожалуйста. Тишина – единственный ответ ему, чему парень, собственно, и не удивляется. Он хочет достучаться до разума Луи, или его сердца, или вытянуть его из небытия силой воли. - Луи, я… - он останавливается снова и плачет. И думает, что это самый подходящий момент, чтобы с ним был кто-нибудь еще, кто мог бы посочувствовать или утешительно положить руку на плечо. Гарри эгоистично хочет, чтобы Луи давал им в ответ столько же, сколько они дают ему. – Я просто хочу, чтобы ты был здесь с нами. Хочу видеть, как ты смеешься – я мог бы сравнить твой смех с фейерверками в моей голове, знаешь? Когда появляются эти морщинки вокруг твоих глаз, и ты кажешься счастливым, даже если я только что сказал что-то глупое. - Я всегда хотел встретить кого-то, кто будет смеяться над шуткой о жирафе, - фыркает Гарри, вспоминая. Он тогда, наконец, дочинил садовые качели у заднего крыльца и раскачивался, касаясь земли только кончиками пальцев и вытягивая ноги взад и вперед, ноги же Луи, взлетающего в воздух рядом с ним, и вовсе не доставали до земли. Это было похоже на волшебство – Томлинсон смеялся над шуткой, которую он придумал в четырнадцать лет. Гарри чувствовал себя так, будто летит вниз и не в силах остановить это падение. - Ты должен сделать это для меня, слышишь? Должен сделать это для меня, должен проснуться. Я не успел тебя хорошо узнать, - Стайлс улыбается, проводя пальцем по его изящному носу. – Не приготовил для тебя настоящий английский ужин, а он бы тебе понравился. Снаружи уже несколько часов лютует дождь, а крупные капли бьются о стекла. Это единственный звук, разносящийся по комнате, помимо дыхания Гарри, без толку пытающегося успокоиться. - Просто очнись, ладно? Ради меня. Могу я попросить об этом? Лицо Луи холодное и бесстрастное, но он выглядит немного здоровее, или это просто оранжевый свет огня так отражается на нем. Он не отвечает. Гарри молча склоняет голову, утыкаясь лбом в грубую ткань дивана возле бедра Луи. Тепла, что он обычно излучал, почти не осталось, и Стайлсу хочется взять эти остатки и укачивать на руках. Рука Луи все еще сжимается его пальцами, и в венах на запястье еще пульсирует жизнь. Гарри слишком устал, чтобы задерживаться в сознании. Он заставляет себя встать, проверить переднюю и заднюю двери, выключить свет повсюду и убедиться, что Луи комфортно настолько, насколько только может быть. Они переворачивают его на спину на ночь, и Гарри приходится слегка постараться, чтобы натянуть одеяло повыше и укрыть его бледные, голые плечи. Когда он это делает, то оседает возле дивана, опуская голову рядом с головой Луи, и его слабое дыхание ерошит ему кудри – живой. Напоминание, которое будет нужно Гарри, как воздух, когда он неминуемо проснется от кошмара посреди ночи. Он снова переплетает их пальцы, заворожено отмечая, как правильно себя чувствует, когда это делает. Когда сон затуманивает его мозг, парень сосредотачивается на звуке потрескивающих в камине поленьев, вздыхает и сдается. А просыпается он всего час спустя, когда камин уже погас. Это не очередной кошмар, который заставил его подскочить в панике. Это движение. Рука, обернутая вокруг пальцев Стайлса, несколько раз отрывисто их сжимает, это всего лишь пара коротких подергиваний мышц. Но когда Гарри напрягает слух, ему кажется, что сердечный ритм Луи наращивает темп, а к его впалым щекам приливает немного румянца. Парень встает на колени, наклоняясь и касаясь лица Томлинсона. Это точно не его расшалившееся воображение: он теплее. - Лу, - зовет он шепотом и следит за глазами Луи. Его ресницы подрагивают, приподнимаясь и опускаясь вниз, и это то самое движение, которого Гарри ожидал от него всю неделю. - Лу, - повторяет он чуть громче, надеясь, что, возможно, если сознание Луи где-то вблизи поверхности, то он может услышать, услышит и вернется к нему. – Эй, Луи, это я. Луи сжимает его руку так крепко, что парень слышит, как его собственные кости хрустят. Слезы боли выступают на его глазах, но это хорошо – Томлинсон все еще наделен сверхчеловеческой силой, даже будучи в бессознательном состоянии, это хороший знак. Гарри так и стоит на коленях, затаив дыхание, но больше ничего не происходит. Глаза Луи успокаиваются через некоторое время, ресницы больше не дрожат, напряженные мышцы расслабляются, и парень снова безжизненно лежит на подушках. Но его кожа по-прежнему теплая, немного румянца по-прежнему задерживается на скулах. И его рука так и не отпускает Гарри. * * * Луи просыпается утром вместе с первыми лучами солнца. Еще рано, едва ли больше шести, и внизу с ним только Гарри. Он дремлет, уронив голову на грудь. Всю ночь бедняга прометался между бодрствованием и снами, в которых то и дело проносились стрелы, Луи мертв или ранен, а он стоял над ним с перемазанными кровью когтями. Гарри просыпается только, когда Луи начинает шевелиться всерьез. Влекомый первым побуждением, он слабо сжимает его руку и неистово трет глаза, пытаясь изгнать из них остатки сна. Ему требуется еще секунда, чтобы понять, что происходит. - Луи, - парень задыхается, зажимая свободной рукой рот. - Ммрф, - отвечает Луи. Гарри чувствует себя так, будто несколько последних дней был накрыт волной цунами – без возможности двигаться и в состоянии только ждать в неизвестности, а теперь волна обрушилась на него, сметая весь его мир. Вид отошедшего от своего слишком долгого сна Луи, как вода, падающая ледяным потоком на голову, оглушает парня и мотает его тело из стороны в сторону с такой силой, что его трясет. Это чувство распространяется вплоть до кончиков пальцев – лед, охваченный пламенем – он чувствует, что сгорает. Он плачет, или, может быть, это просто вода на его лице. - Луи, - снова шепчет Гарри, пытаясь держать голову над водой. – Привет. Честно говоря, он уже думал, что никогда не увидит снова, как ресницы Луи поднимаются. Тени на его лице отходят, уступая свету, и Томлинсон открывает глаза. Его взгляд останавливается на какое-то время на потолке, зрачки дергаются в безумном танце, и парень кажется одеревеневшим, словно его тело еще не совсем пришло в себя. - Гар… - начинает Луи, но у него пропадает голос, а сухой кашель сотрясает все его тело. Он выглядит таким изможденным и хрупким, что Гарри хочется оградить его от всего мира. - Это я, - бормочет Стайлс, и у него дрожат все внутренности и конечности, пока он несется на кухню за стаканом воды. Когда он возвращается, растерянные глаза Томмо медленно осматриваются вокруг, будто Луи не знает, где находится. У Гарри нет времени беспокоиться о том, что аконит мог сделать с ним, ему кажется более важным заботиться о нем, убедиться, что ему комфортно и у него есть все, что нужно. Он нуждается в Луи так же, как и тот нуждается в нем. - Вот, - тихо говорит Гарри, его пальцы мягко поддерживают шею Луи, помогая приподнять голову. – Выпей это, тебе станет лучше. Не говоря ни слова, Томлинсон слабо опирается на локти и позволяет ему поднести стакан к губам. Гарри следит за тем, как движется его адамово яблоко, когда он пьет, и пытается взять от Луи все сразу. Движения парня медленные, но живые и осмысленные, так что Стайлсу кажется, что он никогда не перестанет плакать. После того, как вода заканчивается, Томмо ложится обратно. Его брови исполняют какой-то сложный танец на его лице, пока он разминает все мышцы лица, а потом Луи поворачивает голову и смотрит с любопытством на Гарри. Он слегка напоминает зверька из зоопарка с вытаращенными глазами, в которых отражается весь ужас перед окружающим его миром. - Что, блять, со мной случилось? Гарри не может ему ничем помочь, он действительно не может, он просто спешно вытирает лицо, чтобы слезы больше не струились по щекам, и улыбается. Он так полностью и не понял, куда делась всеобъемлющая пустота, что рвала его изнутри, пока он видел Луи распростертым и безжизненным. - Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Гарри, кладя руки на диване как можно ближе к нему, но не рискуя прикасаться сейчас. Луи морщит нос и шевелит пальцами. - Думаю, что да? Я чувствую себя так, будто спал не меньше года. - Ты спал неделю, - поправляет Гарри и замечает его испуганный взгляд. - Серьезно? Стайлс кивает. - Тебе досталось много аконита. - Аконита? Какого… - а потом он меняется в лице: губы сжимаются в тонкую линию, а брови хмурятся. – Ох. Дерьмо. Ну ничего себе. Это на самом деле произошло? Гарри склоняет голову на бок, рассматривая его. - Да. Луи раздраженно фыркает и откидывается на подушки. Он смотрит на Гарри все время, и его взгляд кажется каким-то умоляющим. - Гарри, - шепчет он, говоря что-то, чего Стайлс не понимает. - Да? - Гарри. Черт, я… - Томлинсон опускает голову, пропуская пальцы через волосы, и выдыхает. – Спасибо. – Это сильные слова, и смысл их размером с целый мир, и Луи выглядит таким искренним и настойчивым и, казалось бы, пристально смотрит прямо в душу Гарри. - Спасибо тебе. Ты причина, по которой я нахожусь здесь прямо сейчас, - Гарри стоит бы перестать плакать, что он собственно и делает, потому как это кажется единственным логичным поступком. Его чувства, как ураган, набирающий скорость и оставляющий позади себя неразбериху. К его полному шоку Луи берет его левую руку в свою и переплетает их пальцы так, будто это самая естественная вещь в мире. Возможно, так оно и есть. Он мягко качает головой, легко улыбаясь. - Я имел в виду именно то, что сказал, ты знаешь. Возвращение в лес. Ты проделал большую работу над собой, и я горжусь тобой. Гарри снова подводит зрение, расплываясь. - Лу, - бормочет он и сам не знает, что делает. Парень утыкается в грудь Луи и рыдает так сильно, что сотрясается всем телом. Томмо тихо повторяет его имя и успокаивающе гладит по волосам, и кудрявый так просто смущается от этого. А еще ему очень комфортно, и он, пожалуй, счастлив. Кажется, Луи окружает его со всех сторон. Его запах заполняет ноздри Гарри, пропитывает одежду, и парень чувствует, как в нем что-то ломается – небольшие трещинки разбегаются по нему, как паутина. Его сердце болит. - Тсс, эй, переставай, - шепчет Луи, и Гарри понимает, что его рыдания переходят в беспрестанное шмыганье носом. Его пальцы намертво вцепились в рубашку Томлинсона, он не отпускает ее и не думает, что сможет найти в себе силы отпустить когда-либо снова. - Прости, - бормочет он, все еще прижимаясь лицом к Луи, будто не может поверить, что тот настоящий. - Нет, love, это нормально, не нужно извиняться, - кажется, что Томмо его понимает. Внутри Гарри ярко разгорается маленькая-маленькая надежда, что Луи способен на это. Его руки на щеках Стайлса, на шее, везде, где кожа, покрасневшая и влажная от слез. Луи осторожно утирает влагу и нежно поглаживает, надеясь успокоить. Это срабатывает, Гарри успокаивается, и его дыхание выравнивается. - Как ты? – спрашивает Луи невероятно тихо, словно хочет, чтобы Гарри открылся ему, и они поговорили. Стайлс качает головой. - Я был очень напуган. Он, наконец, отстраняется, стыдливо поглядывая на большие, мокрые пятна на рубашке Томлинсона. Парень не может не встретиться взглядом с глазами Луи, и что-то хрупкое возникает между ними, но ввязываться в новые проблемы, выясняя, что это, не хочется. Пальцы Луи скользят вдоль его щеки, останавливаясь на подбородке и наклоняя его голову так, чтобы их взгляды пересеклись. Его глаза тоже блестят. - Прости, что напугал тебя. - Это не твоя вина, - фыркает Гарри, вытирая нос рукавом. – Я извиняюсь за это. - Не надо, - просто говорит Луи и снова находит его руку. Гарри чувствует себя так необъяснимо рядом с ним сейчас, когда может просто протянуть руку и прикоснуться к любой его части. - Хорошо, - соглашается кудрявый. Томмо вознаграждает его улыбкой, демонстрирующей зубки и морщинки возле глаз. - Хорошо. Они сидят в тишине некоторое время, просто глядя друг на друга. Гарри таращится, потому что не может поверить в только что произошедшее – Луи жив, и он по-прежнему есть в его жизни. Луи же, скорее всего, заметил что-то между зубов Гарри. В конце концов, Томлинсон покашливает. - Хм… я, э-э, пойму, если ты не захочешь говорить об этом, но… - Стайлс сжимает его руку, безмолвно поощряя. – Что случилось после того, как я благополучно отключился? - Ох, - Гарри слегка отшатывается, будто получая ледяную пощечину от реальности. – Не так уж много всего. Я, э-э, я позвал Лиама и Зейна и отнес тебя почти до дома. - Ты нес меня? – повторяет за ним Луи, скептически приподнимая бровь. - Да, - подтверждает кудрявый, немного оборонительно, немного игриво. - Гарри, как ты… - его взгляд медленно скользит вниз по телу Стайлса, и тот чувствует прилив крови ко всем частям организма. – Из тебя стрела торчала. Гарри пожимает плечами. - Адреналин. - Ты идиот, - вздыхает Луи, но это звучит с такой невероятной, бесконечной нежностью, - ты мог бы убить себя на месте. Мог бы проколоть легкое. - Но не проколол же, - отвечает кудрявый, храбро держась под его пристальным взглядом. – И мальчики сказали, что мы добрались сюда как раз вовремя, так что… Луи поднимает руку и улыбается ему так, как вообще редко это делает. Его черты мягкие, почти размытые, он словно смотрит на Стайлса сквозь молочно-белое стекло. Его тонкие и ловкие пальцы касаются лба Гарри, путают кудри и задерживаются на лице, покачивая его в теплых и сухих ладонях. В течение нескольких секунд, которые кажутся годами, голубыеголубые голубые глаза Луи удерживают Гарри в своем плену, а их пристальные взгляды друг на друга как будто наполнены треском электричества и переполнены эмоциями. Стайлсу хочется поцеловать его так сильно, что от этого становится больно. Луи сам наклоняется вперед с мирно закрытыми глазами и целует Гарри в лоб, задерживаясь так на время. Его губы мягкие и потрескавшиеся, и они лучшее из всего, что тот когда-либо чувствовал. Когда они отстраняются, что-то меняется между ними, но в лучшую сторону. Гарри чувствует это в воздухе вокруг, налицо перемены в атмосфере и в том, как они смотрят друг на друга. Это теплый дождь на том месте, где был лед, восход после ночи, длившейся слишком долго. Это знакомо и приятно, и он искренне рад этим новшествам. - Итак, - говорит Луи, садясь ровнее и складывая руки в замок за спиной. – Полагаю, что остальные наслаждаются здоровым крепким сном. Прежде чем Стайлс успевает ответить, его опережает дрожащий голос с порога комнаты. - Не совсем, придурок, - бурчит Зейн, и Гарри не удивляется, замечая, как его глаза наполняются слезами. Он и сам не может перестать плакать про себя. - Зейни-какашка, - напевает Луи, преувеличенно моргая, и улыбка, освещающая его лицо, кажется почти гротескной, если оценивать ее ширину. Гарри наблюдает за его довольной мордашкой и отползает в сторону, освобождая некоторое пространство для Зейна. Тот благодарно улыбается ему, а затем в три шага пересекает гостиную и падает в объятия Луи. Лиам и Найл не намного отстают, сбегая вниз и на ходу выкрикивая ласковые прозвища Зейна и Луи. Так или иначе, все они растворяются в рыдающем беспорядке, сплетаясь в один клубок с Томлинсоном на дне. Кто-то щекочет его, и он вопит прямо в лицо Гарри, задыхаясь, Зейн упирается локтем почти ему в промежность, Найл рыдает в его кудри, а Лиам бестолку пытается распихать всех, чтобы ощупать Луи. Переполненный слезами, соплями и любовью Гарри не может не думать, что все происходит именно так, как и должно быть.