Трис
Проходит несколько часов, когда медсестра отпускает меня, и всё, что я хочу сделать, это лечь в кровать и не просыпаться ещё некоторое время. Я благодарна, что сейчас ночь и мне не придётся ни с кем общаться до утра. Второй коридор, в который я вхожу, ведёт в общежитие инициированных, и я понимаю, что не могу это сделать. Я не могу идти по коридору одна. Ал и Питер уничтожили всё для меня. В Бесстрашии становится слишком темно. Я не знаю, где нахожусь. Я не могу дышать. Я прижимаю ладонь к стене и пытаюсь отдышаться, но воздух отказывается поступать в мои лёгкие. Паника оседает в моём сердце, как скала. Я опускаюсь на колени с болезненным и тяжёлым внешним видом, мои руки твёрдо прижимаются к земле. К тому же, слёзы настигают: быстрые и тяжёлые, толстые и горячие. Почему это происходит со мной? Я в ужасе, и нет ничего, чего можно бояться, кроме того, что это может случиться снова. Ал и Питер искалечили меня. В считанные минуты я скомканным беспорядком лежу на земле. Я не могу двигаться. Я не могу даже думать ясно. - Трис? - Я не могу даже заставить себя посмотреть вверх, на звук своего имени. - Трис? - Это более актуальный вопрос сейчас и паника усиливается, когда слышимость шагов становится всё ближе. - Трис, успокойся. Это только я, это Зик. Зик. Моё тело испытывает облегчение, но я всё ещё не могу заставить себя успокоиться физически. - Зик.... Я... - это единственное, что мне удаётся выдавить. Я всё ещё не могу дышать. Он подходит всё ближе и становится на колени рядом со мной. Я практически падаю в его объятия. - О, Трис, - говорит он со вздохом, потирая мои плечи. - Всё в порядке. Всё в порядке. Давай. Иди сюда. Ты не можешь оставаться здесь в таком виде, - шепчет он успокаивающе. Он осторожно встаёт и тянет меня за собой. - Я провожу тебя обратно в общежитие. Давай, Трис. Мы медленно идём, но он делает большую часть работы, когда я повисаю на нём и пытаюсь отдышаться. К тому времени, когда мы на самом деле достигаем моей кровати, я достаточно успокаиваюсь, чтобы перестать плакать. Я вытираю лицо тыльной стороной ладони, хотя большинство слёз уже высохли, и медленно сажусь на свою кровать. Зик стоит передо мной несколько мгновений, а затем он скрещивает руки на груди. - С тобой всё будет хорошо? Я качаю головой. Нет. Очевидно, со мной не будет всё хорошо. Я кладу своё лицо в руки, чтобы он не видел искривления на нём от натиска подступающих рыданий. Ал... и то, что случилось, впечаталось в мой мозг. Я боюсь. Страх в моих венах. Я чувствую его везде. Я не такая сильная. Я не Бесстрашная. Я никто. - Что я могу сделать? - спрашивает Зик. Я тяжело качаю головой. - Ничего, - шепчу. - Они не будут делать это снова, Трис. Поверь мне. Это слишком рискованно. Я немного пожимаю плечами, а затем показываю головой в сторону кровати Питера. - Кровать Питера в двух шагах от моей. Что остановит его от попытки чего-нибудь в середине ночи? Никто не узнает, никто никогда не узнает... - Я узнаю и Тобиас. Питер не собирается рисковать, и он не хочет, чтобы его избили, как Ала. Поверь мне. Он идиот и дерьмо, но вполне не безумный. Тобиас. - Ты слышал о нём? - спрашиваю я тихим голосом. Зик смотрит на меня с извиняющимся выражением на лице. - Нет, - он закусывает губу. Моё сердце сжимается неудобно. - Я уверен, что с ним всё в порядке, Трис. Просто теперь ему опасно приходить к нам сейчас. Я испускаю небольшой вздох. - Как думаешь, сколько неприятностей у него возникло? - Я понятия не имею. Они беседовали с нами по отдельности, и когда они закончили со мной, он уже ушёл. Я сделал вывод, что они, наверное, запретили ему и отправили его обратно в Отречение. Я закрываю глаза и дышу через нос. - Может, мне стоит пойти в Отречение... Просто, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. - Трис, ты знаешь, что не можешь сделать это прямо сейчас. Кроме этого у тебя есть и другие вещи, на которых ты должна сконцентрироваться на заключительном этапе инициации. - Я знаю, - я перевожу дух. - Слушай, я не знаю, кто будет тренировать вас, ребята, всю остальную часть посвящения, но ты должна быть осторожна. Я киваю. - Что ещё нового? - Всё очень серьёзно. Я больше не смогу помогать тебе. У меня нет доступа к компьютерам. - Я знаю, - говорю мягко, - Элли рассказала мне, что они тебя отправили охранять забор. Прости, Зик. Он отмахивается от извинений и фокусируется на ранней части разговора. - Ты разговаривала с Элли? Я медленно киваю. - Я сделала это. Но плохо. - Боже, она что, поверила в какую-то чушь, которую ей сказал Ал о тебе? Я киваю. - Мне так жаль, Трис. Я хочу, чтобы ты знала, что Шона, Юрайя, Уилл и я поддерживаем тебя всем сердцем. - Я заметила, что ты не упомянул Элли, Джека и Марлен. Он издаёт лёгкий вздох. - К сожалению, наша группка раскололась прямо наполовину. Марлен предпочла держаться от этого подальше, но Ал, Элли и Джек как-то срослись с Питером. - Прекрасно. Зик качает головой. - Это звучит хуже, чем есть. Это то, что мы сможем пережить, Трис. Я ложусь, уткнувшись лицом в подушку тяжело, как будто это заставит меня впасть в беспокойный сон. - Я дам тебе поспать, - говорит он спокойно. - Мне в любом случае нужно отправляться к забору. Ты будешь в порядке здесь? Я киваю совсем немного. - У меня нет другого выбора, не так ли? Он издаёт лёгкий вздох. - Я зайду завтра, - произносит он. Я качаю головой и затем наблюдаю за его удаляющейся спиной, когда он направляется к двери.Тремя днями ранее. Тобиас
На пути к сектору афракционеров я изменяю своё мнение сто раз. Тот факт, что вернуться в Отречение больше нет возможности - единственное, что удерживает меня в этом направлении. Мне больше некуда идти. Маркус никогда не позволит мне вернуться домой после ухода, и мне официально запретили появляться в Бесстрашии. Время на размышления давно закончилось. Я сделал свой выбор. Теперь я должен придерживаться его. Когда я, наконец, достигаю сектора афракционеров, ощущается, будто часы пролетели, хотя вряд ли прошло больше часа. Зак - первый человек, которого я вижу. Он - единственное контактное лицо, которое знакомо мне здесь, кроме моей матери, и он всегда был относительно добр ко мне. Это, по крайней мере, дает какое-то утешение для меня. Я немедленно направляюсь к нему. Он не замечает меня сначала, слишком погруженный в разговор с блондинкой в красной рубашке Дружелюбия и серых брюках Отречения. Девушка замечает меня первой. Она поднимает голову на звук моих шагов и затем толкает Зака, который, наконец, поворачивает голову в мою сторону. - Ну, хорошо, хорошо, не думал, что увижу тебя здесь. Я пожимаю плечами немного. - Все меняется. Он осматривает мой все еще Бесстрашный внешний вид и усмехается. - Думаю, да. - Ты можешь отвести меня к моей матери? - спрашиваю я, пытаясь игнорировать чувство поражения, которое появляется от слов. Я не хотел, чтобы она была мне необходима для чего-то, но на данный момент она единственное, что у меня есть. - Конечно, - говорит он, пожав плечами. - Бетани, я вернусь, ладно? - обращается он к блондинке прежде, чем направить меня в противоположное направление. Он ведет меня в другое здание, а не то, которое я помню, и вверх по лестнице, указывая на комнату в конце коридора. - Она будет там. Она сказала мне, что не хочет никого видеть, но для тебя всегда есть исключение. Я смотрю на дверной проем в конце помещения мгновение, а потом киваю, засовывая руки в карманы. - Отлично. Спасибо, - проговариваю тихо. Мы оба стоим несколько секунд: я наблюдаю за дверью, Зак наблюдает за мной. После долгой паузы, Зак поднимает брови. - Ну, разве ты не собираешься постучать? Я смотрю на него, а потом выдыхаю. - Конечно. Да... Извини. Эта ночь была долгой. Он смотрит на мою одежду, и впервые я понимаю, что весь в чужой крови. - Я вижу это. Ты хочешь поговорить о случившемся? Я медленно качаю головой, отрицая. - Хорошо, - Зак дотрагивается до моего плеча. - Не торопись. Тобиас... Что бы ни случилось... ты должен знать, что ты можешь доверять Эвелин. Она умеет хранить секреты, и она сделала много хорошего для нас здесь. Я снова пожимаю плечами. - Я ничего про неё не знаю, на самом деле. Зак смотрит на меня мгновение и затем наклоняет голову. - Тебе не нужно ничего знать, кроме того, что она твоя мать, - говорит он спокойно. - Дай ей шанс. - И быстро ретируется по коридору, оставив меня здесь, все еще смотрящим на дверь; я не уверен, что хочу постучать. Проходит ещё пять минут. Я не успеваю решить, когда дверь сама распахивается. В проеме стоит она. Моя мать. Именно такой я запомнил ее, только теперь она выглядит напряженной и усталой, будто весь мир обрушился на нее. - Тобиас? - говорит она, растерянность и озабоченность сопровождает ее голос. - Что с тобой? - она рассматривает мою внешность - пятна крови на чёрной одежде Бесстрашия. - Что случилось? Я медленно качаю головой. - Можно войти? - Конечно, - отвечает еле слышно, делая шаг назад, пропуская меня в комнату. Я прохожу остаток пути по коридору и затем через ее дверь. Она осторожно закрывает ее за нами. Мы оба молчим некоторое время, и я знаю, что она ждет мои объяснения: что я здесь делаю, но я не могу ничего сказать и найти слова. - ...Ты куда-то собиралась? Я могу уйти... - спрашиваю я. Она качает головой совсем немного. - Нет. Мне просто показалось, что я слышала голоса, и я открыла дверь, чтобы проверить. Я киваю. - Хм. Снова комната наполняется пронизывающей тишиной. - Тобиас. Что ты здесь делаешь? - повторяет вопрос она. Слова все еще потерялись во мне. Я понятия не имею, что здесь делаю. Она делает глубокий вдох, скрестив руки на груди. - Ладно. Давай начнем с того, почему ты весь в крови. Я смотрю вниз на себя, рассматривая пятна, которые, вероятно, никогда не выстирать, и затем обратно на нее. - Я избил кое-кого и меня выгнали из Бесстрашия. Она сверлит меня долгим взглядом, а затем моргает несколько раз. - Тебя выгнали из Бесстрашия? А что ты там вообще делал? - Трис находится там. - Трис? - удивляется она. Затем все, что случилось за это время выходит наружу само собой. Все. Вся история о том, как я собственноручно своим поступком испортил Трис жизнь. Я рассказываю ей о том, как я велел ей выбрать Бесстрашие, чтобы спасти ее от нападения на Отречение. Я говорю ей о нашем расставании. О том, что Трис познакомилась с Алом. Я рассказываю ей о том, что мы спустя время снова вместе. Я говорю ей о нападении Ала на нее и как я избил его, когда увидел его, прикасающимся к ней. Я объясняю Эвелин, что едва помню это: в одну минуту я увидел момент, а в следующую он уже был без сознания на земле, и я был сосредоточен на Трис. Затем я рассказываю ей о Джанин и Максе и о том, как они запретили мне приходить в Бесстрашие. Говорю, что беспокоюсь о Зике, но больше всего переживаю за Трис. В конце концов, о своем решении покинуть Отречение. Все это время она просто смотрит на меня и слушает. К тому времени, как я заканчиваю, ее глаза наполнены слезами. - Иди сюда... - тихо говорит она. - Присядь со мной. Она ведет меня в угол комнаты, где находится простой матрас на полу, и мы садимся вместе бок о бок. Эвелин берет мою руку в свою и сжимает ее. - Я понимаю, что тебе потребовалось многое пережить, чтобы добраться до этого момента. - Я сглатываю тяжело, не в состоянии реагировать на что-то, что, по сути, верно. - Я сожалею, что все у тебя так вышло. Я вспоминаю, как я раньше мечтал о женитьбе на Трис и о том, чтобы она была рядом со мной в моей постели каждую ночь. Теперь мне повезет, если я смогу просто оставить ее в живых. Я едва заметно качаю головой. - Мне просто некуда больше пойти. Она прикасается к моей щеке на мгновение, а затем медленно кивает. - Тебе больше, чем рады здесь, Тобиас. Я знаю, что это не то, что ты хотел, но я думаю, что ты здесь свыкнешься. Я качаю головой. - Я не знаю, хочу ли я быть афракционером. Она наклоняет голову. - Я не думаю, что у тебя есть выбор. Ты не можешь передумать или выбирать между "да" или "нет". Я знаю, что она права, но мне тяжело признавать правду. Я опускаю свое лицо в руки. - Я так устал, - вздыхаю я. - Ладно. Мы можем поговорить о твоей роли - быть здесь с нами утром. А теперь давай приведем тебя в порядок и оденем в чистую одежду. Ладно? Она улыбается, а затем берет меня за руку, провожая меня за дверь в коридор, доводя до другой маленькой комнаты. Как только мы оказываемся внутри, я понимаю, что это ванная комната с крошечным туалетом в углу и душем. - Не торопись, - произносит Эвелин. - Чистая одежда будет в спальне, которую ты сможешь надеть, когда закончишь. Она улыбается немного и затем осторожно закрывает за собой дверь, когда уходит. Я смотрю на дверь долгим взглядом, прежде чем заставляю себя двигаться, готовясь к душу. Как только я вхожу внутрь, я понимаю, как сильно мне это нужно. Теплая вода охватывает меня, и я чувствую, что я снова могу дышать. Я наконец-то начинаю чувствовать себя нормально, когда смываю кровь достаточно, большинство которой даже не принадлежит мне. Я быстро заканчиваю и обворачиваю полотенце вокруг своей талии, оставив одежду из Бесстрашия здесь. Мне не нужно напоминание того, что я избил Ала сегодня вечером из-за этих конкретных пятен. Когда я возвращаюсь в комнату Эвелин, ее нигде не видно, но я замечаю кипу вещей разных цветов для себя. Я выбираю черный снова, потому что это самое утешительное. Последние несколько лет я ношу больше черный, чем серый. Я надеваю быстро черные джинсы, а затем того же цвета футболку. Я едва одет, когда крошечный стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. - Входите, - говорю тихо. Скрипит дверь, открываясь, и Эвелин качает головой, улыбаясь. - Хорошо, я предполагаю, что я была права насчет твоего размера. - Зачем так много одежды? - проговариваю я, указывая на груды, которые она оставила мне. Она пожимает плечами. - Есть люди, которые желают сами выбирать. Мне нравится быть в состоянии предоставлять им это, вроде одежды, например. Мы стараемся быть как большая семья здесь для людей, которые потеряли свой путь, как и мы. - Что ты? У афракционеров приветствуется это? Я понимаю, что мой голос звучит грубо, но я ничего не могу поделать. Кажется, Эвелин может быть своенравной для остальных, кроме меня - ее сына. - Я делаю то, что могу, - произносит она. Она оглядывает меня минуту, рассматривая одежду, которую я выбрал. - Что? - говорю я, незащищенность вдруг проходит сквозь меня. Она качает головой немного. - Ничего. Это просто... - она выпускает небольшой вздох. - Тебе идёт. Я поднимаю брови. - Так? - Афракционеры не носят цвета фракций. По крайнеё мере… не всё вместе. Не всё чёрное. Не всё серое. Афракционеры значительно упорядочены, какими они, хотели, видимо, быть. Я поднимаю руки в знак капитуляции и достаю красную рубашку Дружелюбия, прежде чем взяться за чёрную и быстро стащить её с себя. Она ничего не говорит об изменениях, но я вижу в уголках её рта маленькую улыбку, как будто она хочет улыбнуться, но не делает этого. - Ты можешь спать здесь всю ночь. Завтра мы найдём что-нибудь для тебя навсегда, - быстро проговаривает она. - Что значит «найдём что-нибудь для тебя навсегда»? - задаю вопрос. - Я не могу спать, где захочу? Эвелин пожимает плечами. - Будет немного лучше, если мы определим спальные помещения. - Это не похоже на свободу афракционеров, о которой я слышал всю свою жизнь. - Организация свободы - это то, что у нас есть, Тобиас, - произносит Эвелин спокойно. - Мы бы не были здесь, где мы находимся сегодня, если у нас не было какого-то контроля. - Итак, позволь мне объяснить это прямо… Ты сама решаешь, где все спят. Ты предоставляешь одежду и питание для них, у тебя есть такие люди, как Зак, который выполняет мелкие поручения и лоялен к тебе… - я едва заметно качаю головой. - Звучит для меня как фракция, а ты её лидер. Она смотрит на меня мгновение и затем делает несколько шагов по направлению ко мне. Мы так близки, что я вижу пятна на её щеках и крошечные линии на её лице из-за возраста. - Послушай меня. Я бы никогда не делала фракции для людей. Я не держу никого и ничего. Каждый здесь волен приходить и уходить, как им заблагорассудится. Я не держу их здесь в заложниках. Мы семья. Не фракция. Я не твой отец. Я не диктатор, - она замолкает. - …Но я не буду отрицать, что я, вроде как, лидер. Организованный хаос, Тобиас. Вот ключ. Она в нескольких шагах от меня, но поворачивается и движется к двери. - Мы поговорим утром. Хорошо поспи, - говорит она тихо и затем исчезает за дверью.***
Трис находится в конце коридора, ждёт меня, улыбается, и мир меняется от её улыбки. Я иду к ней, моё сердце покалывает, хотя я не дотронулся до неё ещё. Но я вижу его. Ал. Он бросается к ней, слишком быстро, быстрее, чем я. Я бегу следом, но когда я делаю это, коридор просто становится длиннее, и нет никаких шансов, чтобы я добрался до неё раньше его. - Нет! Крик выходит из моего горла в то время как мои глаза открываются. Я просыпаюсь, одной рукой сжимая матрас, а другой рукой закрывая себе рот, чтобы заглушить крик. Я весь в поту и сон цепляется за мой мозг, словно липкий сироп. Для меня ясно теперь, что я должен увидеть её. Я должен знать, что с ней всё хорошо. Встаю быстро на ноги, ища футболку и джинсы, которые я снял перед сном прошлым вечером. Мне плевать, что мне запретили посещать Бесстрашие. Мне всё равно. Мне нужно увидеть её, и этим всё сказано. Раздаётся стук в дверь спальни, когда я надеваю футболку. Я делаю глубокий вздох и запускаю руку в волосы, прежде чем сказать мягко: «Войдите!» Эвелин открывает дверь и просовывает голову в неё. - Ты проспал завтрак, - говорит она с милой улыбкой, когда позволяет себе войти. - Я принесла тебе. Она протягивает мне ложку и банку. Я смотрю на неё мгновение. - Не очень хороший завтрак. Она улыбается. - Ты привыкнешь к нему. Я качаю головой. - Я не голоден, спасибо. Она смотрит на меня несколько секунд, а затем кивает, размещая банку вниз на столике возле двери. Эвелин скрещивает руки на груди и поворачивается ко мне. - Ты в порядке? Ты выглядишь немного взволнованным. Я слегка пожимаю плечами. - Мне приснился кошмар. - Я пела для тебя, когда тебе снились кошмары. Помнишь ли ты это? - её голос нежный, умоляющий. Я едва заметно качаю головой. - Смутно. Моё детство туманное. Прости. Она улыбается, но улыбка не касается её глаз. - Не нужно, - она склоняется над столом, скрестив ноги. - Планируешь ли ты пойти куда-нибудь? - произносит она, кивая на мой полностью одетый вид. Я смотрю вниз на свою одежду, и затем обратно на неё. - Вроде как. Я… - я начинаю рассказывать ей о поездке в Бесстрашие к Трис, но вдруг не уверен, что это хорошая идея. Хотя в любом случае она узнает. - Я собираюсь отправиться в Бесстрашие. Знаешь, чтобы проверить Трис. Она наклоняет голову немного. - Тобиас, тебе же запретили. Я пожимаю плечами. - Отречённому Тобиасу запретили в Бесстрашие. Я афракционер сейчас. Мне не нужно следовать правилам. Что они сделают? Выгонят меня? Я уже ушёл. Она смотрит на меня. - Я не думаю, что это хорошая идея для тебя, чтобы туда пойти. Я замираю, уставившись на мать. - Почему? - Ты - часть коллектива афракционеров, Тобиас. Ты должен это понимать. Я качаю медленно головой. - Что это значит? - Это означает, что я не могу позволить тебе сбежать в Бесстрашие и разрушить всё, что мы здесь строили. - Что ты пытаешься скрыть? Она вздыхает. - Ничего. Речь не об этом. Просто… мы не готовы, чтобы позволить им знать, что мы здесь имеем.Я не хочу, чтобы ты ей рассказал. - Что ты задумала, Эвелин? - Я всё тебе объясню, но ты должен пообещать мне, что ты не пойдёшь в Бесстрашие. Я закрываю глаза и думаю о Трис. Трис, которая, наверное, так же беспокоится обо мне, как и я о ней. Трис, у которой, вероятно, худшие кошмары, чем у меня сейчас. - Мне нужно увидеть её, - проговариваю я еле слышно. - Тобиас, я понимаю, что ты хочешь увидеть Трис. Я хочу этого для тебя. Поверь мне. Я просто хочу, чтобы ты сделал это в нужное время. Пожалуйста. Спускайся вниз. Познакомься со всеми. Осмотрись. Тогда я тебе всё и расскажу. Я обещаю. Всё во мне желает проигнорировать её и пойти в Бесстрашие так или иначе, но я не думаю, что это окажет какое-то впечатление на афракционеров. - Ладно, - соглашаюсь я мягко, - давай поговорим.