Тобиас
Дверь в спальню распахивается и ударяется сильно о стену, заставляя меня встрепенуться и подняться. Когда мои глаза привыкают к свету, я понимаю, что Бетани вошла внутрь. Она движется в противоположную сторону комнаты, где кучей лежат её вещи, и начинает рыться в них. Она смотрит на меня, и я наблюдаю, как усмешка появляется на её лице, когда она замечает спящую Трис рядом со мной. — Отличная ночка? — спрашивает она, смеясь. Я немного качаю головой, игнорируя её вопрос. — Появилось больше новичков? — спрашиваю я, когда она снимает свою футболку, надевая чёрную кофту с длинными рукавами. — Обязательно, — говорит она тихо, затем кивает головой в направлении Трис: — Так вот почему ты пропустил сегодняшнюю встречу? — Я не могу контролировать румянец, появляющийся на моих щеках. — Ты должен знать, что Эвелин зла. Не хорошо, что тебя там не было, тем более, что большинство из фракций по-прежнему не доверяют тебе. Я киваю. — О чём ты говоришь? Бетани выгибает бровь. — Зак не сказал тебе, что ли? Мы провели совещание и голосование по плану действий. Эвелин спрашивала у всех, как они относятся к оказанию помощи Отречению в нападении на них Эрудиции. Я разочарованно выдыхаю. Зак говорил мне, только я забыл. Этой ночью так много всего произошло. Когда Трис пришла ко мне, потрясённая Алом, всё остальное ушло на второй план. Мои глаза переходят к ещё спящей Трис, прижимающейся ко мне. — Я забыл, — отвечаю я Бетани. — Ну, тебе лучше поговорить с Эвелин, и как можно быстрее. Я видела её злой и раньше, но она была… — Бетани на секунду замирает. — разгорячённой. Когда я уходила, они с Заком спорили. — Она подходит к двери и смотрит на меня. — Я просто хотела тебя предупредить, — она поглядывает на Трис, а затем обращает взор снова ко мне. — Ты же знаешь, что она не должна находиться здесь, верно? Я слегка краснею. — Почему нет? — Потому что у неё есть фракция. И за ней следят. — В смысле? Бетани возмущённо скрещивает руки на груди, прислоняясь к дверному косяку. — Все во фракциях… Они следят за ними. Они знают, что Трис продолжает наведываться сюда. Они знают. — Кто «они»? — задаю я вопрос. — Джанин из Эрудиции. Я уверена, что ты понимаешь, что с ней шутки плохи. — Ты думаешь, они знают, что Трис здесь? — Я убеждена в этом. Слушай, если тебе наплевать на любого из нас, хотя бы задумайся о том, каково будет ей. Для нее не очень хорошо быть замеченной у нас. Люди умеют спекулировать. Я качаю головой. — Хорошо. — Увидимся, — мямлит она, исчезая за дверью. Я смотрю на опустевший дверной проём несколько минут, а затем на Трис. Мысль будить её почти болезненна. Она сейчас очень спокойна, чего я не замечал в ней несколько недель, и я понимаю, что как только я разбужу её, она уйдёт обратно в Бесстрашие и я не буду знать, когда снова смогу увидеться с ней. Я не хочу разбивать на осколки иллюзию нашей сказки, но у меня нет выбора. Я медленно и осторожно наклоняюсь к ней и привожу её в сознание. Через несколько секунд её веки дрожат и открываются, и она потирает глаза. — Доброе утро, — произношу я спокойно. — Доброе, — отвечает она. — Слушай, — говорю я нежным голосом, — у меня есть несколько дел, о которых я должен позаботиться этим утром. Ты сама доберёшься до Бесстрашия? Она кивает, но я вижу сомнение в её глазах. Трис не хочет возвращаться туда, к Элли и пейзажу страха, но у неё нет выбора. — Эй, — проговариваю я тихо, опираясь своим лбом на её. — Все будет хорошо. Она вздыхает. — Я знаю. — Тогда почему у тебя такое выражение лица? Трис пожимает плечами немного. — С каждым разом становится всё труднее уходить от тебя. Я отстраняюсь от неё, а затем оставляю мягкий поцелуй на её лбу. — Проводишь меня? — спрашивает она тоненьким голосом. — Конечно, — мычу ободряюще. Она легко выскальзывает из постели, быстро находя свою одежду и надевая ее. Я наблюдаю за ней в течение нескольких секунд, перед тем как найти свою собственную. Мы выходим из здания вместе, не спеша; наши руки крепко переплетены. Когда доходим до конца сектора, она отпускает мою руку и поворачивается ко мне. — Спасибо… за всё, что было вчера. — Ты не должна благодарить меня, Трис. — Увидимся… — говорит она тихо, а потом поворачивается, готовая уйти. Всё во мне протестует против её ухода, даже ноют пальцы, которых её рука касалась. — Трис! Она оборачивается чуть-чуть, чтобы посмотреть на меня, и я спешу к ней, сокращая расстояние за секунду, чего бы ей сделать не удалось. Я поднимаю руку и прикладываю её к задней части её шеи, легко потянув её на себя, чтобы я смог наклониться и прижаться губами к её губам. Мы целуемся, наши губы плавно движутся, но, в конце концов, я заставляю себя отстраниться. — Что это было? — спрашивает Трис, и крошечная улыбка трогает её красивые глаза. Я пожимаю плечами. — На всякий случай, если я не буду видеть тебя некоторое время. Она кивает, кусая нижнюю губу, тем самым заглушая улыбку, вырывающуюся из её рта. — До встречи, — шепчет она, поворачивается и быстро направляется в сторону Бесстрашия. Туда, где я не контролирую, что происходит с ней. Это заставляет меня чувствовать себя больным мгновение, но я знаю, что у меня есть другие дела, о которых я должен подумать в данный момент, как и то, что я тону в своем лидерстве. Когда я продвигаюсь к комнате Эвелин, страх наполняет мой живот. Я чувствую себя крадущимся ребёнком. Останавливаясь возле двери, я протягиваю руку, чтобы постучать, но останавливаюсь, когда слышу пронзительные, злые голоса, доносящиеся изнутри. — Я знал, что эта идея была плохая, когда ты хотела, чтобы он перешёл сюда; я знал, что он не готов к этому… — Ты не знаешь, к чему он готов, Зак! Ты его вообще не знаешь, да и никто здесь! Зак громко фыркает. — Ну, что я знаю о нём, это то, что он думает только о маленькой блондинистой девушке из Бесстрашия! Эвелин, ты же умнее. Не позволяй своим потребностям туманить себе разум. Голоса стихают на некоторое время, а затем Эвелин дрожащим голосом продолжает: — Как ты смеешь говорить мне такое?! Я подняла всё это с нуля! Не смей говорить, что мои приоритеты неуместны, Закари! — Ему плевать на всех, и ты это знаешь! — Он пропустил одно собрание! — А именно это одно было чертовски важным. И его нельзя было пропускать! — Я уверена, что у него были веские причины. — Да, видимо, были. Его девушка была здесь вчера вечером, или ты не в курсе? Голоса снова молчат, и я слышу, как кто-то измеряет шагами комнату. — Он остаётся в руководстве, Зак. Для него это правильнее. Он подходит нам. — Чёрт, — говорит Зак сквозь зубы. — Давай поговорим о другой проблеме. — Это не проблема, Зак. — Как, черт возьми?! Мы не можем идти против народа! Они проголосовали, Эвелин. Они не хотят помогать Отречению, и знаешь, почему? Я их не виню. — Отречение старается помогать нам… — Эвелин! Ты знаешь, что это не так. Ты можешь попытаться убедить в этом остальных, но не меня. Мы не должны принуждать наше общество рисковать своими жизнями ради людей, которые меньше заботятся о том, что происходит с нами. И ты понимаешь. Мы не нужны ни одной из фракций. — Что ты предлагаешь? — спрашивает Эвелин тихо. — Ты хочешь, чтобы Эрудиция избавилась от Отречения? Этого ты хочешь? — Я хочу, чтобы ТЫ была лидером, не таким, каким являешься сейчас, — он замолкает, — а независимым. В комнате снова воцаряется молчание, а затем я слышу тихий голос Эвелин вновь: — Уходи. Убирайся. Всего через четыре секунды двери распахиваются. Зак быстро передвигается, но останавливается, когда замечает меня, стоящего в коридоре. Он осматривает меня, а затем качает головой и исчезает. Я делаю глубокий вдох и вхожу через открытую дверь. — Эвелин? — спрашиваю неуверенно. Она сидит за столом, закрывая лицо руками. Поворачивается ко мне, когда слышит моё обращение к ней. — Где ты был сегодня утром? — говорит она, её голос настолько низок, что это почти шёпот. Чувство вины, которое пробирается в меня, захлестывает. — Я… — на секунду останавливаюсь, с учётом того, что честность — лучшая политика в данной ситуации. — У Трис был тяжёлый вечер в Бесстрашии, поэтому она пришла сюда. И осталась до утра… Я просто забыл. Мне очень жаль. Эвелин смотрит на меня некоторое время, её глаза жестокие и тёмные. — Тобиас, пока она официально не покинула Бесстрашие, она не может находиться здесь. Она ставит под угрозу всё, приходя и уходя! — Я знаю… — Нет! Ты не знаешь, Тобиас. Мне понятно, что тебе плевать на этот народ, но если тебя беспокоит она, то отправь её обратно в Бесстрашие и оставь там! Это будет лучше для всех. Её слова калечат меня, как груда тяжёлых кирпичей, и я не могу думать о том, что сказать. Я не сталкивался с таким никогда, когда меня ругала моя мать. И я не думаю, что меня это устраивает. — Она нуждалась во мне. Извини. — Я не думаю, что у тебя получится, — вздыхает она. — Что получится? — Стать Лидером. Зак прав. Ты слишком молод. Тебе наплевать на народ. Ты можешь видеться с ней. — Это не правда, — напряженно проговариваю я. — Правда! Ты был нужен нам утром! И это должно было стать твоим приоритетом, Тобиас, особенно зная, что другие думают о тебе. — Как другие ко мне относятся? Эвелин снова вздыхает, пронизывая рукой свои волосы. — Они не доверяют тебе, Тобиас. Ты родом из Отречения, ты сын Маркуса, и они не доверяют тебе, — она смотрит на меня мгновение; её глаза подсказывают мне, что она больше волнуется, чем злится. — Ты должен понимать, что все проголосовали против помощи Отречению. — Что? Это смешно… — Они не думают, что это стоит того, что будет слишком много жертв. Я мотаю быстро головой. — Но ты убедишь их, не так ли? Она издаёт ещё один протяжный стон. — Если бы ты был на собрании, нам бы удалось уговорить их вместе. Я нуждалась в твоей поддержке. — Я же извинился, — говорю я раздражённо. — Ты не маленький ребёнок, Тобиас. «Мне очень жаль» для меня ничего не стоит. — Я ошибся. Этого больше не повторится. — Ты хочешь быть Лидером или я тебя принуждаю? Это не вопрос с подвохом. Ты можешь быть честным. Я смотрю на неё, думая. Я не хотел быть Лидером, когда только пришёл сюда и когда мне быстро повесили всё это на плечи. Теперь, зная, что все остальные афракционеры не согласны, что мы должны помочь Отречению, я хочу быть им. Я хочу этого так сильно, что не могу уже изменить своего решения. — Хочу. Как я могу доказать тебе это? Она закрывает глаза. — Сегодня вечером состоится ещё одно собрание, для того чтобы обсудить всё, что мы знаем о нападении Эрудиции. Я введу повторное голосование. Будь там, пожалуйста. Я решительно киваю. — Тобиас? — говорит она, прежде чем я дохожу до двери. Я поворачиваюсь к ней. — Я объявлю об этом на собрании, но ты должен знать, что нападение произойдет после инициации в Бесстрашии. Джанин планирует использовать Бесстрашных как своих солдат. Зик упоминал об этом, что Бесстрашные могут быть вовлечены, но услышав, что нападение планируется так скоро, у меня скручивает желудок. — Как они хотят «приручить» Бесстрашных? Эвелин пожимает плечами. — В этой части я не уверена. Я не думаю, что для неё это будет сложной задачей, ведь Лидеры Бесстрашия на её стороне. — Народ важен для меня, Эвелин, но у меня есть Трис, так… Эвелин поднимает руку, прерывая меня. — Я думала, что ты скажешь подобное. Для меня важно, что она остаётся в Бесстрашии, по крайней мере, до того дня, как закончится инициация. Мне она сейчас нужна там. — Я смотрю на неё и обдумываю сказанные слова. — Так что держи Трис в Бесстрашии, пожалуйста. Как минимум, ближайшие семь дней. Как только она пройдёт инициацию, я кого-нибудь пошлю за ней. Я достану её для тебя, обещаю. Сейчас я нужна ей, как и она мне, и тебе не нужно больше искушать её. — Хорошо, — отвечаю холодно. — Можешь идти, — говорит она, наклоняясь и положив лоб на свои ладони. — Эвелин? — Она поднимает голову, смотря на меня. — Извини, что создаю больше проблем, чем пользы. Она вздыхает. — Ох, Тобиас, ты не проблема. Ты просто… похож на меня больше, чем мне хотелось бы. — Чем? — Ты азартен и строишь свои собственные правила. Ты думаешь сердцем, а не головой. Я знаю, что если думать головой, то это очень, в каком-то смысле, неприятно, но когда с тобой не согласны почти все… — Ты хотела, чтобы я больше был похож на Маркуса? — спрашиваю я, выгибая брови скептически. — Увидимся сегодня вечером, Тобиас. Я быстро киваю и выхожу за дверь, возвращаясь в свою комнату.Трис
— Живее, инициированная, — голос Лорен заполняет мой мозг, и я выхожу из моделирования, тяжело дыша. — Дыши, — бормочет она, когда возится с компьютером. Я запускаю обе руки в свои волосы и пытаюсь восстановить своё дыхание. Пейзаж страха не стал легче. Но в этот раз мне удалось успешно спасти себя от утопления, хотя у меня всё равно не получается выбросить из головы то, что я знаю. Может быть, из-за того, что Ал теперь постоянно появляется в моём пейзаже в качестве нападающего на меня? — Ты в порядке? — спрашивает Лорен. Я встаю со стула с дрожащими коленями, но все равно киваю. — Сегодня хорошо поработала. Лучшее, что я видела у тебя. Пройди всё так же в день финального теста, и не будет никаких проблем. Я опять киваю. — Спасибо. — Да, позовёшь следующего? — Конечно, — мямлю я, толкая дверь в комнату моделирования, чтобы открыть. Ожидают только три человека, и первый человек в этой очереди — Элли. — Ты следующая, — говорю я спокойно. Мы смотрим друг на друга, что кажется, будто каждое непроизнесённое слово находится между нами — висит в воздухе, насмехаясь над нами. Затем она вздыхает. — Как справилась? — Ч-что? — говорю я, шокированная. Удивительно, что она спрашивает меня. Я в шоке, что она вообще со мной разговаривает. Она закатывает глаза. — Я спросила: как ты справилась? — Хорошо… наверное. Ну… моделирование не становится легче, понимаешь? Она скрещивает руки на груди. — Да, понимаю, — Элли смотрит на меня мгновение, а затем пожимает плечами. — Увидимся, скорее всего, позже, — говорит она, затем обходит меня, входя в комнату пейзажа страха. Я стою, упираясь взглядом в место, где стояла Элли. Выпускаю крохотный выдох и не сопротивляюсь улыбке на своих губах. Прогресс. Элли заговорила со мной и не стала обвинять меня в смерти своего брата. Я спускаюсь вниз по лестнице в столовую, а маленькая частичка надежды светится в груди. Может быть, моя дружба с Элли не на грани? Когда я попадаю в столовую, Зик машет мне, сидя за столом. Я просачиваюсь рядом с Шоной, хватая одну из булочек на столе. — Эй, что такое? — успеваю я сказать, несмотря на мой набитый рот. — Посмотри туда, — говорит Зик вполголоса, не отводя глаза, когда произносит это. Я следую за его взглядом туда, где Лидеры обычно находятся, и наблюдаю Макса, разговаривающего с Эриком. Точнее, обе стороны готовы взорваться. Я поворачиваюсь к Зику. — Что происходит? Зик качает головой. — Не знаю, но я бы заплатил бабки, чтобы стать сейчас мухой и быть вон на той стене. Мы оба возвращаем наши взгляды к Эрику и Максу. В конце концов, Макс говорит что-то, что заставляет Эрика обидеться и удалиться. Зик качает головой. — Что-то произойдёт, и скоро. Я чувствую это. Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь представить, из-за чего Макс и Эрик спорили. — Может быть, ничего. — Зик смотрит на меня, подняв брови. — Или, может быть, произойдёт, я просто… У меня нет времени думать об этом. Я стараюсь пройти инициацию, и мои шансы не очень утешительные. Мне нельзя отвлекаться. — Справедливо, — говорит он, его глаза по-прежнему наблюдают за Максом. Я пододвигаю кусок торта к себе и ем с нетерпением. Зик смотрит на меня и кивает. — Ты так ешь, будто тебя в Отречении никогда не кормили. — Ха-ха, — язвлю я, закатив глаза, но Зик не обращает на это внимания. Взамен его глаза вновь сосредоточиваются на Максе. Столько, сколько я желаю отвлечься, я не могу. Поэтому вместо этого мои глаза следят за Эриком, пока тот не скрывается из вида. Зик прав. Что-то скоро произойдёт. И я чувствую это.Тобиас
Собрание — абсолютный беспорядок. Все говорят одновременно, а Эвелин едва может вставить слово. Эта гигантская дискуссия не имеет структуры, и Зак ничего не делает, чтобы помочь ситуации. — Почему мы должны что-то делать для них? — громко произносит девушка-блондинка. — Они дают нам минимум, а сами ведут богатую жизнь! Её слова вызывают позитивный рев у всей толпы. — Они дают нам то, что им положено! Отречённые не при чём — виноваты Лидеры! — пытается объяснить Эвелин. — Тогда почему мы не позволим Эрудиции делать грязную работу и взять все под контроль? Разве это не то, чего мы хотим? — темный мужчина настаивает. Его замечание встречает ещё больше возгласов одобрения. Я быстро пересекаю помещение и занимаю позицию рядом с Эвелин. Она смотрит на меня, выражение на её лице говорит мне, что она не ожидала от меня такого шага сегодня. — Доверься мне, — произношу я уверенно, но вполголоса, чтобы только она могла слышать меня. — Отречение, — начинаю я, — кормило вас, одевало, защищало вас много лет. Вы действительно считаете, что они не трудятся неустанно, чтобы сохранить вас всех частью этого общества? И да, вы являетесь этой частью. Вы задействованы на заседаниях лидерства. Ваши потребности рассматриваются и обрабатываются. Это и делает вас частью общества. Отречение борется, чтобы вас здесь держали. Чтобы сохранить вам жизнь! Если бы вас контролировала какая-нибудь другая фракция, вас бы всех уничтожили. Этого Джанин и добивается. Вы можете сидеть здесь и ныть о том, как вам чего-то недостаточно, или вы можете признать, что Отречение — единственная фракция, которая никогда не отказывалась от вас и нуждается в вашей помощи. Комната замолкает. Эвелин смотрит на меня с открытым ртом. Спустя секунду я переживаю, что моя речь ещё больше усугубила ситуацию народа против меня, но затем Эвелин делает несколько шагов вперёд, осматривая толпу. — Поэтому я спрошу ещё раз. Все согласны помочь Отречению, когда Эрудиция нападёт на них? Несколько долгих минут помещение продолжает молчать. Вообще ничего не происходит. Затем, как по команде, несколько рук начинают подниматься в воздух, потом ещё несколько и ещё, пока практически все руки в зале не подняты. — Я благодарю вас за вашу помощь и благодарю вас за вашу храбрость, — говорит Эвелин твёрдым голосом. — Я созову собрание по стратегии в ближайшие два дня. Спасибо. Все начинают расходиться, и я наблюдаю, как толпа возвращается в свои комнатки и помещения, похожие на них, чтобы лечь спать. Эвелин поворачивается ко мне, её палец покоится на её губе. — Вот поэтому я хотела, чтобы ты стал Лидером, — произносит она с небольшой улыбкой. — Спасибо, Тобиас, твоя поддержка неоценима… — Я киваю. — Добро пожаловать. Она дотрагивается до моего плеча, и что-то начинает строиться внутри меня, но я не могу распознать эти эмоции. Я уставился на неё, и вопрос вылетает из моего рта прежде, чем я могу остановиться: — Тебе жаль? — Что? — спрашивает она меня со смятением в глазах. — Что ты оставила Отречение. Тебе не жаль, что ты бросила их? Она смотрит на меня, а затем вздыхает. — Нет. Я никогда об этом не жалела. Мне жаль, что я оставила тебя с Маркусом. Её слова оказывают на меня неизгладимый эффект, чего я на самом деле не ожидал. — О, — только и выдаю я. — Это не значит, что мне не жаль, что я покинула тебя. Я жалею об этом каждый день. Мне следовало взять тебя с собой, но у меня не было сил в этой семье, Тобиас. Ты знаешь. Я киваю. — Да. Понимаю. Мы вместе молчим, и когда я, наконец, набираюсь смелости нарушить тишину, мой голос почти выходит шёпотом: — Я должен идти спать. Я увижу тебя… Эвелин ничего не отвечает, и когда я добираюсь до выхода, я удивляюсь, что слышу её: — Тобиас? Я… Я правда восхищаюсь тобой… Человеком, каким ты становишься. Я… — она вздыхает. — Я не буду делать вид, что знаю, как быть твоей матерью. Не буду. И не буду говорить, что знаю тебя всего. Я просто… очень горда тобой. — Спасибо, — принимаю ее признание я, замолкая, так как другое слово порхает на моём языке, но я не уверен, что готов его произнести, — мама, — проговариваюсь я. Я не жду никакой реакции от Эвелин. Не хочу. Это слишком. К тому же, я не говорил это для неё. Я сделал это для себя. Прощение никогда не было тем, в чём я был хорош, но Трис учит меня новым вещам каждый день. Если она смогла простить меня за принуждение уйти в Бесстрашие, я могу простить и уход своей мамы. По крайней мере, я могу попробовать простить её.Трис Двенадцать часов до финального теста.
— Беатрис… - тихий шёпот будит меня. Я исчерпана, потому что умоляла Зика дополнительно позаниматься со мной до теста, на всякий случай. Лорен настаивала, что я всё делаю блестяще, но нервы не обходят меня стороной. Я всё ещё в ужасе. Все может завтра раскрыться. Все. Особенно огромный секрет, тщательно сохраняемый мной. Дивергент. Я вообще никогда бы не хотела знать этого слова. — Трис… — снова шёпот, на сей раз сопровождаемый мягкой рукой на моих волосах. Мои глаза быстро открываются, и всё, что я вижу, это силуэт в темноте в общежитии инициированных. Я слышу храп вокруг себя, так что знаю, что уже довольно поздно. Я моргаю в темноте несколько раз, пока мои глаза не видят человека и я не понимаю, что он — Тобиас. Я быстро вскакиваю и скидываю прочь с себя одеяло. — Тобиас?! — Т-с-с-с, ты разбудишь всех, — шепчет он быстро. — Извини… — бормочу я, понизив голос. — Что ты здесь делаешь? Если кто-то увидит тебя… — Я знаю, я знаю. Я тут ненадолго, я просто… Мне нужно было увидеть тебя на секундочку, — он дотрагивается до моих волос, а я наклоняюсь вперёд, прижимаясь лбом к его, купаясь в чувстве близости к нему. — И я должен сказать тебе кое-что, — шепчет он. — Давай, — я немного привстаю, фокусируя своё внимание на нём. — Эвелин отправит кого-нибудь за тобой после твоего финального теста, и тогда ты присоединишься к нам, попадёшь в сектор афракционеров. Мысли о том, что я останусь без фракции, пугают меня немного, но, думая о том, что возможность быть с Тобиасом станет реальной, я убеждаюсь в обратном. Я киваю, игнорируя парящее ощущение в животе. — Хорошо. — Мы думаем, что нападение на Отречение произойдёт где-то после финального тестирования, и я хочу, чтобы с тобой ничего не случилось. — Ладно, — говорю я ещё раз. — Ладно, — повторяет он, наклоняясь ко мне. — Я соскучилась, — шепчу я. — Я знаю, — говорит он негромко. — Я тоже, — он отстраняется, осматривая меня. — Ты выглядишь уставшей. Я краснею почему-то. — Да. Ну, наверное, я больше от страха устала… — Ты пройдёшь тест, Трис, — быстро выпаливает он. — Это… не совсем то, чего я боюсь. Я боюсь будущего. Ты и я. Что мы будем делать? Он улыбается. — Мы разберёмся вместе, Трис. Я киваю. — Хорошо. — Он оставляет крошечный поцелуй на моём лбу. — Ты должен идти… Эрик иногда проверяет общежитие, и если тебя поймают… — Да, я обещал Эвелин, что пробуду всего четыре минуты, а уже прошло две с половиной, — он смеётся. Тобиас опускается на колени перед моей кроватью, просто наблюдая за мной. — Я люблю тебя, Беатрис Прайор, — произносит он, в конце концов. Я улыбаюсь. — Я тоже тебя люблю. Скоро увидимся. Он ухмыляется, а затем приподнимается, прижимаясь своими губами к моим. Он действует на меня таким образом, что все во мне умоляет меня о большем. В итоге он отодвигается, и когда я едва прощаюсь с ним, он украдкой пробирается через комнату в темноту сектора Бесстрашия. Я вновь ложусь спать, но уснуть не получается, потому что мне мерещатся теплые руки Тобиса, крепко обнимающие меня.