Трис
Когда на следующее утро Калеб приходит за мной, часть меня хочет отказаться от всего, что им нужно, пинаясь и крича «горите в аду». Затем я вспоминаю, что если нарушу договорённость с Джанин, жизнь Тобиаса будет под угрозой. Я не могу позволить этому произойти. Поэтому мне приходится сотрудничать как всегда; когда Питер ведёт меня в комнату ожидания, я понимаю, что Калеб ни разу не удосужился посмотреть на меня. Трус. Прижимаюсь к углу помещения, с нетерпением ожидая Питера и Калеба, которые вновь отведут меня в медицинский кабинет. Прошло несколько часов с момента последнего проведённого испытания и с того времени, как мне пообещали быструю и безболезненную смерть. Мне хотелось бы знать, почему так долго. Это почти жестоко, на самом деле, — держать меня здесь в ожидании своей смерти. С другой стороны, все, что происходило здесь, сколько я тут нахожусь, было жестоким. Я прислоняюсь щекой к стене, холод которой напоминает мне штаб-квартиру Бесстрашия: как мне всегда казалось, внутри неё было на несколько градусов холоднее, чем положено. Внезапная тоска режет меня, когда я осознаю, что, наверное, больше никогда не увижу Бесстрашие. Я пропадаю в воспоминаниях, в которых сижу возле пропасти с Зиком и Шоной, и тотчас же прихожу в себя, когда слышу лёгкие звуковые сигналы снаружи, будто бы кто-то вводит код, чтобы открылась дверь. Я сижу в полной готовности. Это он. Моя смерть, наконец, пришла. Калеб входит в комнату с журналом подмышкой и маленьким чёрным блокнотом в руке. Он ничего не говорит, когда подходит ко мне, держа чёрную подушечку для печати перед собой. Он совсем не смотрит на меня, его взгляд остаётся чуть выше моей головы. — Мне нужен отпечаток пальца, — говорит он всё-таки. Я сглатываю. — Я думала, с тестами покончено. Он пожимает плечами. — Это не для теста. Просто для справки. В твою запись. Конечно. Им необходима каждая деталь обо мне, которая будет записана где-то после того, как меня не станет. О выродке-дивергенте, которого они захватили и на котором ставили тесты. Я протягиваю ему руку ладонью вверх. Он опускается на колени передо мной и покрывает мой указательный палец фиолетовой жидкостью. В дальнейшем кладёт подушечку на землю рядом со мной. — Прижми, — говорит он тихо. Я повинуюсь и придавливаю свой палец к чёрной поверхности. — Сколько ещё времени? — спрашиваю я, наклоняя голову. Впервые за сегодня он встречается со мной взглядом. — О чём ты? — Сколько осталось времени до того, как я стану просто экспериментом? — Он открывает рот, чтобы быстро ответить, но я его прерываю: — Месяц? Неделя? Два дня? Калеб смотрит на меня, но не утруждается что-либо произнести. — Сколько, Калеб? — Гнев полыхает внутри меня, и прежде, чем я это осознаю, я выставляю руку и пихаю его. — Сколько?! — Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал, Беатрис? То, что у тебя нет времени вообще? То, что помощник Джанин пришёл ко мне с планом, на который я согласился, потому что доверял ей? Что ты хочешь услышать? Потому что это правда. Каждый раз, когда он открывает рот, он превращается в какого-то другого человека — далёкого от того, которого я раньше называла своим братом. — Это не ты, — шепчу я, наконец; я снова не могу совладать с собой. — Откуда тебе известно? Откуда ты знаешь, что этого не было во мне? Ну же, Беатрис. Мы никогда не знали друг друга в Отречении. Я понятия не имел, на что ты способна, а ты видела во мне то, что тебе хотелось видеть. Я ничего не говорю, потому что часть меня знает, что он прав. Мы не знали друг друга. — Мне нужно идти, — проговаривает он. — Я должен подготовить медицинский кабинет. Тебе повезло, знаешь ли. Джанин выбрала сыворотку смерти. Все просто. Ты просто уснёшь. Калеб вздыхает, а затем уходит в сторону двери. Останавливается на полпути и поворачивается ко мне. — Питер придёт за тобой через десять минут. — Калеб… — выдыхаю я. — Это твой последний шанс. — Не знаю, что побудило меня сказать это. Полагаю, отчаянная попытка добраться до своего брата. — Я говорила тебе, что у каждого есть выбор. Ты не можешь быть таким человеком. Ты не должен поступать так со мной… — А я говорил тебе, что не нуждаюсь в спасении. — Я не пытаюсь спасти тебя, — говорю тихо. — Я просто… — Закрываю глаза на мгновение, стараясь держаться. — Я пытаюсь защитить тебя. Ты и правда хочешь жить с этим на своей совести всю жизнь? Я не пытаюсь спасти тебя, Калеб. Оставайся в Эрудиции, если ты так желаешь. Следуй за Джанин на край света… Мне всё равно, но… не делай этого со мной. Он смотрит на меня, и сожаление мелькает в его глазах, но исчезает почти так же быстро, как и появилось. — Увидимся через десять минут, Беатрис. Затем он покидает комнату.Калеб
Дверь захлопывается за мной, и я прижимаюсь к ней, закрывая глаза и трудно дыша. Десять минут до обстоятельства, которое нельзя будет изменить. Десять минут до того, как жизнь моей сестры подойдёт к концу. Знаю, что это для всеобщего блага. Знаю, что Джанин права относительно Беатрис, но где-то глубоко, в самой тёмной части меня, совесть умоляет меня не делать этого. Противоречивые эмоции бушуют в моём теле, что не поддаётся объяснению. Слышу шаги по коридору и открываю глаза, видя Кару, идущую ко мне. — Привет, отпечатки пальцев готовы? — спрашивает она, уже держа руку перед собой, чтобы забрать сделанное. Я киваю немного и передаю. — Отлично. Пожалуй, все… — бормочет она, глазами изучая документы. Когда она снова смотрит на меня, выражение её лица превращается в обеспокоенное. — Ты в порядке? Ты вялый какой-то. — Не знаю. — Не знаешь? — спрашивает. — Я… Мне кажется, что это должен делать не я… Мне кажется, я не смогу ввести инъекцию. Кара кладёт свою руку на мою. — Почему? — задаёт она тихим голосом вопрос. — Потому что я не могу! Я не хочу быть тем, кто последним посмотрит в её глаза, в которых угаснет свет, — срываюсь я. Кара выглядит потрясённой моей внезапной вспыльчивостью. Я глубоко вздыхаю и пытаюсь успокоиться. — Я не буду это делать. Ладно? Она медленно кивает. — Джанин пояснила, что сделать это должен ты. — Знаю. Знаю, что она сказала. — Я запускаю обе руки в свои волосы, склоняя голову к стене. — Что происходит, Калеб? — Н-ничего. Она смотрит на меня с минуту, а затем обращает свой взор к бумагам. — Я должна отнести это в медицинский кабинет… — говорит она, секунду возясь с листами. — Встретимся там? — Да, — проговариваю с небольшим вздохом. — Хорошо, — кидает Кара, поворачивается и скрывается в коридоре. Прежде чем я успеваю шевельнуться и последовать за ней, мои уши заполняет ужасный шум. Долгие, разрывающие барабанную перепонку сигналы отзываются эхом от стен холла вокруг меня. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что шум — тревога. Она знакома мне, будто я слышал ее раньше. Мои глаза оглядывают коридор, а затем поднимаются к потолку, как будто я смогу увидеть то, что происходит на этаже выше. Потом я вспоминаю, где слышал сигнал раньше. В офисе Джанин. Единственный раз, когда её включали, — во время моей первой недели в Эрудиции. Инициированный случайно нажал на сигнализацию, когда разговаривал с Джанин. Я бегу по длинному коридору и потом вверх по лестнице, когда звуковые вибрации продолжают наседать на мои перепонки. Как только оказываюсь на втором этаже, группа Бесстрашных солдат проносится мимо меня с оружием в руках по направлению к кабинету Джанин. Вижу Питера и срываюсь с места, стараясь поспевать за ним. — Что происходит? — спрашиваю я, повышая голос, чтобы быть услышанным из-за тревоги. — Бесстрашный был у парадного входа, и кто-то попал в офис Джанин. — Я думал, все Бесстрашные под сывороткой. — Не все. Те, кто Дивергенты, — нет. Я смотрю на него. — Дивергенты? Кто? — Понятия не имею. Тот, кто был возле главного входа. Он выбил дерьмо из Дрю и Эйвери, а затем скрылся. Я послал Джес и Ли за ним. — Тогда кто находится в кабинете Джанин? — Войдём и узнаем, — говорит он, ускоряясь. Я следую за ним, трудно дыша. Я знаю, как добраться до офиса Джанин, поэтому быстро оказываюсь возле него. Первый факт, который говорит мне, что определённо здесь что-то не так, — дверь распахнута. Чтобы попасть внутрь, нужно ввести ключ, но замок выглядит так, будто его сдуло. Бесстрашные заходят по одному, чтобы разведать территорию. Я последним оказываюсь в помещении и ввожу код для отключении ревущей сигнализации. Тишина, которая наступает, почти жуткая. В комнате даже остался небольшой ветерок, трепещущий бумаги на столе. Есть что-то помимо этого, но я не вижу ничего неуместного. Знаю, что сигнализация была чем-то вызвана, — предположительно благодаря способу, которым был снесён дверной замок. Бесстрашные продолжают оцеплять местность. Я ищу что-то, что даст мне подсказку, кто здесь был, но пока безуспешно. Затем, за книжной полкой, вижу проблеск чёрной обуви. Я указываю на это с помощью своей автоматической реакции: — Там! За книжным шкафом! Как только слова покидают мой рот, пушки начинают стрелять. Человек за стеллажом показывается, и я его узнаю. Тобиас Итон. — Прекратите! Не все Бесстрашные опускают оружие, когда слышат мой голос, потому что Тобиас продолжает стрелять в ответ. Он прячется за шкафом, который едва защищает его. — Прекратите! Прекратите! Это Тобиас Итон! Это Тобиас Итон! Без малейшего труда все без исключения опускают пистолеты. Несколько дней назад Джанин предоставила Тобиасу Итону иммунитет без каких-либо объяснений, но объяснила она или нет, никто не пойдёт против приказа Джанин. С минуту все остаются на своих местах, даже Тобиас не смеет выстрелить. — Никакого оружия! Задержите его! — кричу я. Бесстрашные переходят к действиям после моих слов, наступая на Тобиаса. Если быть точным, четыре Бесстрашных с Питером на первом плане. Питер быстро и умело бьёт Тобиаса в нос, который по-прежнему держит пистолет в своей руке. По треску могу сказать, что он сломал его. Один из других Бесстрашных охранников делает удар, что вынуждает Тобиаса споткнуться и выронить пушку. Даже безоружному Тобиасу всё ещё удаётся удерживать оборону, доказывая, что он готовился к боевым действиям. Несмотря на своё мастерство, его в конце концов пересиливают, и когда Питер закрепляет наручники на его запястьях, кровь течёт из его нижней губы, и я вижу синяк, начинающий формироваться на правой щеке. Тобиас, естественно, не прекращает бороться против наручников, и когда Бесстрашный наклоняется, чтобы сказать ему, чтобы тот успокоился, головой бьет его, отправляя назад на несколько футов. — У тебя ничего не выйдет. Ты попался. — Тобиас поднимает на меня глаза, а потом плюёт в мою сторону. — В твоих интересах выслушать меня сейчас, — утверждаю я сильным голосом. — Ерунда, — говорит Тобиас в нос. Он снова сплёвывает, но на этот раз больше крови покидает его рот, чем слюны. Питер стоит рядом с ним, улыбаясь. Тобиас упрямый, как Трис, но я знаю, как заставить его сотрудничать. Таким же образом я поступал с Трис. — Это не ерунда. Ты что, не хочешь, чтобы Беатрис осталась жива? Он мгновенно поднимает голову на звук её имени. Через секунду тщательно надетая маска исчезает с его лица, сменяясь переживаниями и страданиями. — Откуда мне знать, что она жива? Я пожимаю плечами. — Нет никаких гарантий. Ты хочешь рискнуть? — Он обдумывает мои слова. — Ты попался, Тобиас, — говорю я, вздыхая. — Придётся пойти нам навстречу. Жизнь Беатрис висит на волоске, и он прекращает отпираться почти сразу. Питер отпускает остальных Бесстрашных охранников, настаивая на том, что он более чем способен сам справиться с задержанным. После того как все они выходят из кабинета, Питер прижимает ствол пистолета к его спине. — Пошёл к двери. Мы отведём тебя в хорошую комнатку — такую же, как и у твоей подружки, пока Джанин не решит, что с тобой делать… — Подожди… Оставь его здесь. Я хочу поговорить с ним. Питер вскидывает брови. — Ты уверен? Я быстро киваю. — Да. Уверен. Я смогу доставить его в камеру. Он смотрит на меня некоторое время, а затем бросает мне пистолет. Я ловлю его, но не совсем. — Если ситуация выйдет из-под контроля, целься побольнее. В ноги, например, — произносит он, покидая комнату. Я жду, пока дверь закроется за ним, и поворачиваюсь лицом к Тобиасу. Он стоит на коленях на земле, держа руки перед собой; его запястья крепко сжаты наручниками Питера. Я медленно подхожу к столу и кладу на него пистолет. Я никогда не стрелял и не собираюсь делать это сейчас. Мы смотрим друг на друга, в его глазах отвращение. — Она — твоя сестра, — выплёвывает он. — Как ты смеешь использовать её как разменную монету?! Отворачиваюсь, стараясь не придавать его словам значения. — Зачем ты здесь? — спрашиваю я. Он выпускает не верящий смех. — Если ты и правда задаёшь мне этот вопрос, ты в очень сильном бреду. Я скрещиваю руки на груди. — Бесстрашный, что был у входа, один из твоих друзей? — Не твоё дело. — Если ты пришёл за Беатрис, что, я думаю, именно так, какого чёрта ты здесь делаешь? Ты думал, она спрятана в офисе Джанин? — Я не обязан отвечать. Я испускаю стон разочарования, делая несколько шагов назад и вперёд, чтобы собраться с мыслями. Когда поворачиваюсь, чтобы снова встретиться с его взглядом, его глаза мечутся по комнате. И мне становится очевидно, что он что-то ищет. — Что ты делаешь? Он смотрит на меня и затем пожимает плечами. — Ничего. — Ты лжёшь. Ты что-то ищешь. Что? — Он снова пожимает плечами. — Хорошо, просто ответь тогда. Как ты попал сюда? Задний вход перекрыт, и на главном охрана… Тобиас медленно качает головой, намекая, что не собирается отвечать на мои вопросы. — Сотрудничество всё ещё в твоих интересах, Тобиас. Тебе лучше ответить на эти вопросы мне или Джанин? — Может, тебе ответить, Калеб? — спрашивает он, смотря мне в глаза. Я поднимаю брови, ожидая. — Почему ты остановил их, когда они стреляли в меня? — Кивает он головой в сторону двери, через которую ушли Бесстрашные. Я смотрю на выход, а затем возвращаюсь к нему. Он и Беатрис сотканы из одной и той же ткани, отказываясь взаимодействовать за так. Чтобы получить то, что я хочу, мне нужно немного отдать, и это ясно. — Отвечу на один твой вопрос, договорились? — говорю и вздыхаю. Он качает головой. — Несколько дней назад Джанин предоставила тебе иммунитет. — Иммунитет? — его голос пропитан удивлением. — Зачем? — Думаю, Беатрис попросила её. — В обмен на что? — На сотрудничество. — Сотрудничество в чём? — у него сильно дрожит голос. Я опускаю свои глаза в пол. — Мы договорились, что я отвечу на один вопрос, а я ответил на два. Когда, наконец, решаюсь взглянуть на него, гнев написан на его лице, но он не протестует. — Что ты искал в этом кабинете? — Ты такой жалкий. Ты жалок, что позволил им сделать это с Трис, ты… — Зачем ты пришёл сюда, Тобиас?! Он не отвечает мне, но его глаза перемещаются слева от меня. Да так быстро, что я пропустил бы, если бы пристально не наблюдал за ним. Поворачиваю голову, проследив за его быстрым взглядом, и смотрю на клавиатуру, прикреплённую к стене. Ту, что я использовал для отключения сигнализации. Теперь-то я осознаю, зачем. — Ты искал код доступа. Конечно же. В этом помещении есть записи каждого пароля от каждой двери в здании. Без этого он не может добраться до Беатрис. У меня есть именно то, что нужно ему, так как несколько дней я посещал её камеру. Чтобы спасти жизнь своей сестры, все, что мне нужно сделать, — это открыть рот и дать ему то, что он попросит. Закрываю глаза и выдыхаю. — Ты и правда рискнёшь всем ради неё? — спрашиваю я вяло. — Я уже сделал это. Она — мое все, — говорит он без промедления. Мой мозг сильно колотится об мой череп, создавая яркие вспышки в моих веках. Я сейчас взорвусь. Моё сердце бьется… бьется со скоростью миллион миль в минуту. Совесть спорит с "правильно и по-эрудицки", что нужно сделать. «Не делай этого со мной». Отчаянные слова Беатрис звенят в ушах. Я верен Эрудиции, но… Смотрю на плиточный пол, а затем киваю. — Два, шесть, три, четыре. — Что? — Код доступа от её камеры. Два, шесть, три, четыре. Он пялится на меня с минуту. — Что? — повторяет он, глядя на меня с недоумением. — Пароли создаются в соответствии с человеком. Она была членом двух фракций, у неё шесть страхов, результат теста на способность указал три фракции, но, вероятно, у неё способности к четырём. — Почему ты говоришь мне это? Я медленно подхожу к нему и нажимаю на замок наручников — они открываются, когда считывают мои отпечатки пальцев. — Потому что я не смогу спасти её, а ты — сможешь. Он смотрит на свои запястья, как будто не верит, что происходит. — Нижний этаж, вторая дверь справа. Код поможет тебе, но у тебя будет около трех минут, прежде чем включится тревога, так как твоих отпечатков пальцев в указанных нет. У тебя есть иммунитет, а у неё — нет. Если хочешь уйти отсюда целым и невредимым, вытащи её за эти три минуты. Всё, чем могу помочь. — Не понимаю. Зачем ты это делаешь? — настаивает он. — Потому что сегодня моя сестра смотрела мне в глаза и умоляла не убивать её. — Я делаю паузу на мгновение. — Но она делала это не ради себя. Она делала это для меня. Чтобы защитить меня. Она… хороший человек. — Тобиас продолжает смотреть на меня, будто никогда не видел ничего подобного раньше. — В отличие от меня. Она заслуживает того, чтобы жить. Подхожу к столу, беру пистолет, который положил на него, и отдаю ему. — Удачи. Слова едва вылетают из моего рта, и он выбегает из офиса.Трис
Все те десять минут, что Калеб дал мне, я потратила за сиденьем в углу, прижавшись к стене и закрыв глаза. Я пыталась вспомнить времена в своей жизни, когда я была самой счастливой. Потом повторяла их снова и снова в своей голове. Все, что у меня осталось. Когда слышу гудки, когда вводят пароль, у меня сжимаются внутренности. Я ещё не готова. Я не хочу никуда идти. Слышу, как открывается дверь, но не смотрю на вошедшего. Питер или Калеб — меня не волнует. Всё это означает, что моё время на исходе. Чувствую, что слёзы текут снова, и прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдерживаться. — Трис! Я замираю. Мои глаза все ещё плотно закрыты. Звук моего имени этим конкретным голосом посылает толчок в мою нервную систему. Нет. Я не должна слышать этот голос. Если этот голос реальный, то… Я медленно открываю глаза, и словно весь воздух в моих лёгких пропадает. Тобиас. Я слишком ошеломлена, чтобы двигаться. Он стоит на входе, дверь чуть открыта позади него. Он выглядит даже лучше, чем я представляла. Сразу хочу подорваться, сократить расстояние между нами и броситься в его объятия. В то же время я не хочу двигаться вообще. Мысль, что это может быть очередным испытанием, прорывается в мой мозг, но я отбрасываю её в сторону. Кого это волнует? Это — лучшая иллюзия за последние дни! Если мне разрешили увидеть последнее моделирование, прежде чем я умру, и я рада, что в нём он. Время, которое протекало так медленно, когда дверь открылась, вдруг ускоряется, и Тобиас пересекает комнату в несколько широких шагов. Он опускается на колени передо мной легко, руками проводя по моим щекам. Я опираюсь на его прикосновения, даже не думая. Его руки так хорошо чувствовать на моей коже. — Привет, Трис, — шепчет. — Привет, — шепчу в ответ, потому что не могу придумать, что ещё можно сказать. Он проводит своей ладонью по моей щеке, а затем вниз по шее, плечам и рукам. Я немного дрожу от его прикосновений. — Ты вся в синяках, — говорит он тихо. — Я? — мямлю, не желая отводить глаз от его лица. Он проводит пальцем по порезу на всю длину моей руки. — Трис, что они с тобой сделали? Я качаю головой. — Не хочу говорить об этом. Сейчас нет. У нас мало времени. У меня только десять минут, и я думаю, что уже использовала больше, чем нужно. — Трис, о чём ты? — Об этом. Это не правда, ты не настоящий, и это просто красивое моделирование, в котором я не хочу тратить время на разговоры о том, что они сделали со мной или… — Трис, Трис. — Он берёт мою руку в свою, а затем прикладывает её к своей груди. Я чувствую, как бьётся его сердце — очень сильно в грудной клетке. — Чувствуешь? Чувствуешь ли ты меня? — выдыхает он, прижимая другую руку к его теплой щеке. — Это реальность. Я — настоящий, — настаивает он. Должна признать, если это и правда моделирование, то оно действительно хорошее. Я смотрю на него, просто ощущая, что его сердце колотится. — Не правда. Это не может быть реальностью. Я умираю или я… уже мертва. — Мои глаза опускаются к его губам. Вижу лёгкие следы крови, которая стекала по его нижней губе и подбородку. Он поднимает руку и вытирает их тыльной стороной ладони. Тогда я вздыхаю. — У тебя кровь, — шепчу тихо. — Я в порядке, — отвечает он быстро. Ни в одном моделировании не было раненых людей… — У тебя кровь, — повторяю ещё раз, подтверждая то, что я уже знаю. Это реально. Должно быть. У него кровь. Меня переполняет неверие. Он нашёл меня. Я не мертва. Я не умру, потому что Тобиас здесь. Он здесь и нашёл меня. — Трис? Я кидаюсь ему на шею, держась за него крепко. — Я… Я думала, ты не придёшь. — Я наконец позволяю себе рыдать. — Я сдалась. Я отказалась от тебя. Я думала… Он отстраняется от меня, руками сжимая мои плечи и прижимая свои губы к моим твёрдо, но это длится только мгновение. — Послушай меня. Послушай! — Он дышит мне в ухо. — Я всегда буду приходить за тобой. Всегда найду тебя. Понимаешь? Всегда. — Он проводит рукой по моим волосам. — Я — твоя страховочная сеть, помнишь? Быстро киваю. — Ну же! Давай выберемся отсюда, — проговаривает он, осторожно поднимая меня на ноги. Я сразу же падаю в его объятия. Меня покинули силы, когда я думала, что у меня нет больше времени. — Ты в порядке? — спрашивает он. Я киваю, но почему-то не могу ничего сказать. Мои ноги бесполезны сейчас. — Я понесу тебя, — твердит он, закидывая мою руку себе на шею и аккуратно поднимая за ноги. — Мы будем перемещаться быстро. У нас мало времени, — ласкает мою щёку, когда поясняет. Он мчится к двери, но слова Калеба, сказанные им в первый же день, вдруг всплывают в моём мозгу. Они уже поставили жучок. Жучок. Он — во мне. — Тобиас, подожди… Он останавливается в двух дюймах от двери. — Что? Что такое? Я протягиваю к нему руку, и он смотрит вниз на мой почти заживший порез. — Что? — Жучок, — проговариваю тихо, в моём голосе разочарование. — Здесь жучок. Внутри меня жучок — не имеет значения, уйду ли я. Они будут точно знать, где я, они найдут меня и… Слезы текут, прежде чем я могу закончить фразу. Он смотрит на мою руку. — Все хорошо. Трис, все хорошо. Я все исправлю. Я смогу… — Он ставит меня, лезет в карман, доставая небольшой плоский кусок металла. Он острый на обоих концах, как если бы это была иная версия ножа. Он берёт мою руку в свою. — Что это? — спрашиваю я тихо. Тобиас не отвечает мне. Вместо этого свободной рукой ласкает мою щёку. — Эй, ты мне доверяешь? — Я смотрю на него, а потом на металл в его руке, и киваю в ответ. Да. Конечно, я доверяю ему. — Хорошо. Ты веришь, что все будет хорошо? Я опять киваю. — Хорошо, — вздыхает он. — Не смотри вниз. Просто держи свои глаза на мне, ладно? — Тобиас… — Ш-ш-ш. Все хорошо, все хорошо. У меня есть ты. Его взгляд направлен на мою руку, и он прикладывает крошечный металл к ране. Использую свободную руку и сжимаю его плечо, готовя себя к переменам. — Можешь сделать мне одолжение, Трис? — Что угодно, — шепчу, мои глаза сосредоточены на его лице. — Поговори со мной о… том, как мы встретились. — Что? — Просто сделай это и не смотри вниз. Его просьбы выглядят странными, особенно сейчас, но я делаю, о чем он просит, в любом случае. — Я… Я… Я была с Калебом… Шла домой со школы. Ты… Ты только что прошёл тест… — Да. Продолжай, — поощряет он. — Я разозлилась на тебя, потому что думала, что ты подслушивал наш разговор… Потом чувствую кусок металла на своей руке отчётливей. Тобиас надавливает, и я прикрываю рот. Мне тяжело дышать из-за того, что боль начинает заполнять меня. — Ш-ш-ш, прости. Мне очень жаль. Я должен сделать это, и ты не будешь кричать, ладно? Попробуй просто продолжать говорить со мной. Я постараюсь быстрее. Я киваю, слёзы текут по моему лицу. Он осторожно убирает металл от моей руки, который весь в крови. Я вся дрожу, тёмно-красная кровь струится, но я заставляю себя продолжить говорить. — Я… Я… Я… Я спросила, как прошёл тест… Он глубже проникает в мою руку, и я громко вздыхаю, сдерживая крик в горле. Я сильно сжимаю его плечо, мои ногти впиваются в его кожу. — Я не могу… Он прислоняется лбом к моему и оставляет поцелуй на нем. — Я почти закончил, — говорит он тихо. — Расскажи мне про то, как я поцеловал тебя в первый раз. — Это было в центре улицы в Отречении, — сглатываю. — Солнце всходило, мы были ночью… в Бесстрашии… Металл впивается вновь, и я не могу подавить крик на этот раз. — Все хорошо, все хорошо, я достал его! Смотри! — говорит быстро Тобиас, указывая на землю. Крошечный мигающий кусок пластика смотрит на меня, когда с моей руки на пол капает темно-красная кровь. Тобиас рвет подол своей футболки и шустро превращает ткань в импровизированный жгут для меня. Моя кровь на нем, на полу, на мне, но этого было не избежать. Когда Тобиас заканчивает, он смотрит на меня, вытирает мои слезы и тянет меня к себе. — Прости. Все закончилось. Хорошо? Мы должны идти. Сейчас. Мы должны… — До того как он заканчивает фразу, громкий звук заполняет наши уши. — Что это? — Тревога, — произносит он. — Мы потратили три минуты. — Он глубоко вздыхает. — Ладно, слушай меня, — мямлит. Он достаёт блестящий черный пистолет. — Я знаю, что сейчас ты слаба, но тебе нужно собрать каждую частичку силы, что в тебе ещё есть, на ближайшие десять минут. Ты сможешь это сделать? Я быстро киваю. — Возьми это. — Он прижимает пистолет к моей руке. — Стреляй во все, что движется. Поняла? Я киваю вновь. — Идём! Идем сейчас же! — Он подталкивает меня немного, и я срываюсь с места.