Самоотверженный выбор

Трис

      Чудо, что я ещё не отключилась. Я исчерпала абсолютно всю свою энергию, но Тобиас продолжает бежать позади меня, и я пытаюсь сохранять темп, пока не наступает момент, когда я просто больше не могу.       Прислоняюсь к стене, тяжело дыша.       — Трис!       Он сжимает мою руку и поднимает меня, вынуждая двигаться, но я спотыкаюсь о свои ноги.       Падаю на пол так, что мои ладони прижимаются плотно к земле.       — Я не могу… — выдыхаю я. — Не могу больше бежать…       Тобиас быстро опускается на корточки и берёт моё лицо в свои руки.       — Эй, не падай духом! — Он упирается своим лбом в мой, как будто пытается поделиться со мной своей энергией. Берёт меня под руки и осторожно поднимает на ноги.       Сигнал тревоги всё ещё громко ревёт, вибрируя в моей груди.       — Ты сможешь, Трис. Вставай, — умоляет он.       Не хочу ничего больше, чем быть сильной для него, но моё тело просто не может.       Пистолет в моей руке холодный и тяжёлый, и я даже не уверена, что у меня хватит сил выстрелить. Вкладываю оружие в ладонь Тобиаса, но он не берёт его. Вздыхаю, показывая свои трясущиеся руки, чтобы он понял.       — Сейчас я — ужасный стрелок.       Он что-то бубнит себе под нос, но кивает, сцепляя пальцы с пистолетом.       — Ладно, — соглашается он. — Только держись рядом со мной.       Я качаю головой, когда Тобиас начинает идти впереди меня на этот раз, и я делаю всё возможное, чтобы следовать за ним.       Все казалось нереальным, когда меня держали здесь в клетке. Чувствовалось гигантским кошмаром, который не давал мне проснуться. И сейчас то же самое. Я не верю в то, что у меня получится покинуть это здание и остаться в живых.       Тревога становится всё громче и громче, когда Тобиас бежит по длинным узким коридорам, но звук не останавливает его. Он более решителен, чем я когда-либо видела. Тобиас двигается так быстро и с такой уверенностью, что на мгновение этого становится достаточно, чтобы вытащить нас отсюда в целости и сохранности.       Затем я замечаю двух вооружённых Эрудитов, преграждающих нам путь в конце коридора. Эрудиты, естественно, не бойцы, но с оружием в руке любой будет угрозой.       Раздаются звуки, наполняющие холл, и мне требуется секунда, чтобы понять, что это выстрелы.       Эрудиты стреляют без остановки.       — Трис! — голос Тобиаса быстро доходит до моих ушей: — Трис! Давай! Спускайся сейчас же!       Слова выбрасывают меня из моего временного паралича, и я сильно ударяюсь о землю, ухом прижимаясь к полу. Когда оборачиваюсь, я понимаю, что нас окружают с обоих концов коридора. Вижу черные одежды вперемешку с синими и осознаю, что Бесстрашные вступили в борьбу.       Едва проходит мгновение, как что-то большое и тяжёлое сталкивается со мной. Мне требуется несколько минут, чтобы понять, что это человек, одетый в черный цвет Бесстрашия, с ножом, сверкающим в его руке. Даже не успеваю вскрикнуть, как он прижимает мои руки к полу одной рукой, а другой приставляет к моему горлу лезвие.       Бью его коленом. Как только получается, Бесстрашный надо мной издаёт стон и сразу же отпускает мои руки. Но его нож успевает полоснуть мне по горлу. У меня нет времени думать о боли. Поднимаю свои руки и ударяю его в грудь так сильно, как могу. Он отскакивает вправо от меня, давая мне именно то, что нужно для того, чтобы скрыться.       Быстро ползу по полу, стараясь не обращать внимания на громкие выстрелы и не прекращающуюся струйку крови, стекающую с шеи на грудь.       Поднимаю глаза и вижу Тобиаса, держащего в руках блестящий чёрный пистолет так, будто он сделан для него. Он целится с такой решительностью и верой, и я вспоминаю, что прошло достаточно времени, как он начал тренироваться в Бесстрашии.       Тобиас попадает Эрудиту в бедро, тот кричит, и это говорит о том, что боль мучительна. Он упал на землю в момент, когда пуля соприкоснулась с его кожей.       Тобиас наставляет пистолет на другого охранника, на этот раз попадая ему в бок, и тот валится на своего напарника. Я понимаю, что Тобиас стреляет не для того, чтобы убить. Он стреляет, чтобы причинить максимальную боль и чтобы нам хватило времени для побега из здания. Он хочет выбраться отсюда, не причинив никому вреда, несовместимого с жизнью, что явно выявлено его Отречёнными корнями.       Прижимаюсь к стене, одну руку кладя на горло. Порез поверхностный, но боль ощутимая. Едва успеваю отдышаться, когда чувствую, как меня крепко хватают за лодыжки и дергают назад. Меня быстро тащат по полу коридора, и я не могу остановить это.       Мой первый порыв — позвать Тобиаса, но как только я открываю рот, мой противник резко дергает меня вперёд, в связи с чем я бьюсь о стену. Голова взрывается от боли, а глаза наполняются слезами. Понятия не имею, куда меня волокут, потому что из-за слёз моё зрение размыто, и я вижу только чёрно-белые пятна.       Скрежет прекращается, и вдруг меня берут на руки и толкают спиной в стену. Когда открываю глаза, первое, что вижу, — Питера. Второе — у него есть пистолет, который он сжимает трясущейся правой рукой, но направляет не на меня, а на землю.       — Пожалуйста, не делай этого, — слова выходят из моих уст прежде, чем я могу остановить их.       Он ухмыляется.       — Просить бесполезно, это тебе не поможет, — фыркает он.       — Что ты хочешь от меня? — выдыхаю я. — У вас уже всё есть! Вся информация по Дивергентам! Я сотрудничала! Что ещё тебе нужно от меня?!       — Голова на блюдце, — отвечает он, поднимая пистолет и наставляя его на меня.       — Зачем? — настаиваю я, мои глаза смотрят на пушку. — Зачем это тебе? Джанин не станет тебя ценить больше. Ты её не заботишь, Питер.       — Ты думаешь, она заботит меня?       Вздыхаю.       — Ты не стоял бы здесь, если бы это было не так.       Он молчит, затем наклоняется.       — Как насчёт того, что ты будешь умолять меня, а я думать, стоит ли отпускать тебя?       Прикусываю щёку изнутри, стараясь держать себя в руках.       — Ты не должен делать это, Питер.       Он громко смеётся.       — Боже, да выключи ты уже Стиффа! Слушай, у таких уродов, как ты, одна участь. Считай себя счастливицей, что я решил начать с тебя. Ты представить себе не можешь, что ждёт остальных. — Питер слегка улыбается. — Наша проблема в том, что мы позволили вам жить. Джанин должна была избавиться от вас тогда, когда тест показал предрасположенность к дивергенции. Мы никогда не сможем доверять Дивергентам. Все они встретят один и тот же конец. Считай свою смерть подарком обществу, Трис.       Он делает несколько шагов ближе ко мне и прижимает ствол пистолета к моему лбу.       — Пришло время покончить с тобой.       — И ты сможешь жить с этим? — спрашиваю я, глазами впиваясь в него. — Сможешь жить с моей кровью на своих руках?       — С кровью Дивергента, — поправляет он меня.       — Всё равно, — тихо говорю.       Питер шумно фыркает.       — Да ладно! Ты не нормальная. Не похожа на остальных. Ты не человек, Трис.       Он взводит пушку, запрокидывает голову и смеётся.       Необузданная ярость взрывается внутри меня, волной протекая по моим венам и покрывая мой мозг раскалённым теплом. Его голос отзывается эхом в моей голове в непрерывном цикле. Эти слова, вышедшие изо рта Питера, разожгли что-то во мне. Гнев, смешанный с чем-то сильным и решительным.       Джанин и Питер думают, что я ничего не стою.       Что я не способна дать отпор.       Что я — не человек.       Они ошибаются.       Крик оставляет мои губы, когда я бью Питера рукой так сильно, как могу. Пистолет с грохотом валится на землю, когда он смотрит на меня с широко раскрытыми глазами. Не даю ему возможности привыкнуть к своему внезапному порыву. В ход вступают кулаки и ноги, я нападаю на него, не пользуясь никакими приёмами. Мои удары сильные и быстрые, подогретые разочарованием, копившимся днями.       Я не могу остановиться сейчас.       Не знаю, откуда взялись силы, но я благодарна за это. Питеру не устоять против меня. Пихаю его в стену и бью локтем ему в нос. Не могу удержаться и скалюсь, когда слышу, как он стонет.       Он кидается на меня и валит на пол. Теперь Питер сверху; низкий рык выходит из его горла. Его кулак соединяется с моей челюстью дважды, прежде чем мне удаётся с огромным трудом уложить его на спину.       Сейчас я возвышаюсь над ним, а он лежит на полу, пытается закрыться от моих ударов.       Быстрый взгляд вправо напоминает мне о пистолете, что я выбила из рук Питера, который сейчас лежит возле его головы. Он замечает его почти в то же время, что и я, но я быстрее его.       Пистолет отлично ложится в руку, и теперь я прижимаю ствол к его лбу.       — Стифф, притормози! — выпаливает он быстро, паника написана на его лице. — Ты не сделаешь этого!       — Не сделаю? — спрашиваю я, надавливая дулом в его голову сильнее.       Он быстро качает головой.       — Нет. Не сделаешь. Ты не убиваешь людей. Ты не такая. Ты — Стифф! Забыла?       Слегка нажимаю пальцем на спусковой крючок.       — Я давно уже не Отречённая. Я — Дивергент, забыл? Что ты так испугался? Можно подумать, ты не уверен в том, что сейчас говоришь.       — Ты не сможешь.       — Ты ничего не знаешь обо мне.       — Я знаю, что ты не нажмёшь на курок.       Даже с пистолетом, прижатым к его черепу, он заносчивый и самодовольный, и это бесит меня.       — Посмотри на меня! — слова вылетают из моего рта голосом, который я не узнаю.       Мой палец нажимает на курок, и в коридоре раздаётся громкий хлопок.       Питер по-прежнему лежит, его голова наклонена вбок, глаза открыты и стали стеклянными. Не двигаюсь; пистолет дрожит в моей руке, когда кровь начинает окружать его голову.       Вес того, что я сделала, обрушивается на меня внезапно, и оружие падает на землю рядом со мной.       Что я сделала?       — Питер? — шепчу тихо, хватаясь руками за его футболку. — Питер?!       Паника наполняет мои вены и захватывает лёгкие, из-за чего становится трудно дышать.       Он не может умереть.       Не может.       Потому что если он мёртв, это означает, что я…       — Трис?       Поворачиваю голову и смутно вижу, как Тобиас бежит ко мне с другого конца коридора. Не могу заставить себя двигаться и не могу унять дрожь.       — Эй… — выдыхает он, когда, наконец, добирается до меня. — Что случилось?       Я медленно качаю головой.       — Я… Я… Не… Я… — не могу отыскать слова и объяснить, что произошло.       У меня трясутся руки, и я сцепляю их вместе.       — Хорошо… — говорит Тобиас, осторожно приподнимая меня и уводя прочь от Питера. Затем кладёт руку на мою щёку. — Трис, расскажи мне, что случилось? — повторяет он.       — Я… не могу.       — Он напал на тебя?       Вспоминаю нашу потасовку. Нет. Мы напали друг на друга. Нет. Даже можно сказать, что я напала на него, но не могу заставить себя произнести это вслух. Не могу заставить произнести хоть что-то. Закрываю глаза и трясу головой в ответ.       — Он сделал это с тобой? — Тобиас дотрагивается пальцами до пореза на моём горле, в связи с чем кровь попадает на его ладонь.       Я снова качаю головой.       — Трис, — шепчет он, — мы должны идти. Не знаю, сколько у нас осталось времени.       Вдруг вспоминаю, что Эрудиты и Бесстрашные атаковали Тобиаса, когда Питер тащил меня. Осматриваю его всего на этот раз.       — Как ты… Ты попал в окружение…       — Ты заработала мне иммунитет, помнишь? Легко противостоять охране, которая не может причинить тебе боль.       Он берёт мою руку и крепко сжимает её.       Иммунитет. Моя сделка с Джанин. Кажется, прошло сто лет.       — Трис, мы должны идти, — шепчет он снова.       Он пытается поднять меня, но я не могу заставить себя сдвинуться с места. Поворачиваю голову к Питеру.       — Мы просто оставим его здесь? — спрашиваю я шатким голосом.       Тобиас смотрит на меня мгновение, затем на Питера и лужу крови вокруг его головы.       Когда он переводит глаза на меня, в них лишь сожаление.       — У нас нет выбора.       Всё моё тело начинает сильно дрожать от его слов.       — Эй… эй…       Тобиас вжимает меня в свою грудь, удерживая меня в таком положении недолго; его щека прижимается к моему лбу, рука — покоится на затылке.       — Всё будет хорошо… все будет хорошо, — шепчет он.       — Не правда, — когда слова покидают мой рот, я убеждена, что они абсолютно верные. Слёзы начинают щипать глаза, и я знаю, что я в нескольких шагах от катастрофического срыва.       — Трис! — говорит Тобиас твёрдо. — Ты не должна сейчас разваливаться. У нас нет времени. — Слышу, как он это говорит, и осознаю, что у меня нет выбора. Если я сейчас упаду духом, мы никогда не выберемся отсюда, а это не вариант.       Медленно киваю.       Он целует меня в лоб, а затем хватает за руку, тянет на себя, и я подчиняюсь.       Не помню, как мы вышли из здания Эрудитов или как добрались до поезда, — понимаю только то, что прижимаюсь спиной к стене вагона, слушая стук колёс о рельсы.       В моём мозгу полная каша, растерянность и страх.       Последние двадцать минут были такими быстрыми, что я едва смогла отдышаться.       Одно быстрое пятно, и на этом всё…       Всё это, возможно, сон. Возможно. И хотелось бы. Но я знаю, что это не так.       Когда поезд мчится вперёд, издавая характерный звук, я пытаюсь сосредоточиться на шуме, а не на картинке, навсегда засевшей в моей голове. Питер лежит на холодном полу, лужа крови вокруг его головы,и я сделала это с ним. Я несу ответственность за чью-то смерть.       Скручивает живот, но я подавляю позывы к рвоте. Не думаю, что у меня когда-нибудь получится стереть это воспоминание из памяти.       Тобиас сидит напротив меня так же, как и я; его рука дрожит, сжимая пистолет. На его правой щеке кровь, и порез украшает его лоб, но так или иначе он выглядит лучше меня.       Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до раны на моей шее, вспоминая, как лезвие быстро соприкоснулось с кожей.       — Больно?       Мгновенно смотрю на него, тяжело сглатывая. С того времени, как мы выбрались из Эрудиции, он не решался заговорить со мной. Его голос грубый и сиплый, как будто он не спал три дня.       Я качаю головой.       — Нет так сильно, как рука, — говорю, поднимая её и смотря на самодельный жгут, которым Тобиас замотал рану ранее.       Он смотрит на меня виновато, хотя ничего из этого не является его виной. Это вынуждает моё сердце сжаться.       — Мне очень жаль, но я должен был сделать это.       — Не надо. Это было необходимо.       Прикусываю нижнюю губу, боясь неизбежных вопросов о Питере, но они не следуют.       Вместо этого Тобиас решительно поворачивает голову и смотрит в окно.       Если я приму то, что сделала с Питером, Тобиас тоже сможет? Снова сглатываю, подавляя потребность спросить у него, почему он не смотрит мне в глаза.       — Куда мы едем?       — В Отречение, — отвечает он, по-прежнему смотря в окно.       — В Отречение? — не понимаю я. — Почему в Отречение?       Тобиас обращает свой взор на меня, его глаза впервые встречаются с моими. Ему не нужно говорить, что происходит сейчас во фракции. Я читаю это в его глазах.       — Нападение… — выдыхаю я.       Он кивает.       — Там много всего произошло. Ты… много пропустила.       Он встаёт, подходит ко мне и протягивает руку, и я подаю ему свою.       — Но у нас нет времени говорить об этом сейчас. — Кивает он в сторону открытой двери. — Нужно спрыгивать.       С помощью Тобиаса я с лёгкостью встаю на ноги.       — Ты же знаешь, что это ещё не конец? — Он смотрит на меня, затем отпускает мою руку и кладёт обе свои мне на лицо, прикрывая щёки. — Послушай меня, ладно? — Прижимает свои губы к моему лбу. — Я не позволю ничему случиться с тобой. Все скоро закончится, и тогда ты и я… — он замолкает, вздыхая.       Ему не нужно продолжать. Я знаю, к чему он ведёт. Что мы будем счастливы. Только я не уверена, существует ли оно — счастье.       Прикусываю нижнюю губу, удерживая слёзы, и киваю.       Тобиас проводит ладонью по моим плечам, спускается ниже и крепко сцепляет наши руки вместе.       — Даже если мир рухнет на нас, мы будем в порядке. Я обещаю тебе.       Его слова вселяют утешение, но я в них не верю. Он не сможет сдержать своё обещание.       — Давай спрыгнем вместе, — говорит он и тянет меня в сторону открытой двери.       — Подожди… — Дёргаю его за руку, и он поворачивается ко мне лицом. — Как ты собираешься попасть в Отречение? Нас заметят.       Тобиас осматривает меня, замечая мою рваную и грязную одежду, засохшую кровь на шее.       — Ты мне доверяешь?       Я вздыхаю.       — Ты знаешь, что это так.       — Хорошо, — говорит он быстро, продолжая вести меня в сторону открытой двери.       Он смотрит на землю, пролетающую под нашими ногами, а затем поворачивается ко мне.       — Когда окажемся на земле, ты не перестанешь бежать, пока я тебе не скажу, поняла?       Я медленно киваю.       — Хорошо, — выдыхает он. — На счёт три.       — Один, — говорю я спокойно.       — Два, — произносит он твёрдо.       Затем прыгаем.