Тобиас/Четыре
Я почти удивлён тем, как быстро Беатрис появляется около моего дома. Я жду снаружи всего несколько минут прежде, чем я вижу её подходящей к моему дому. Бунтарь в ней никогда не перестанет меня удивлять. Я одет в Бесстрашный чёрный – контраст между нами двумя уже огромный. – Я думала, что мы не собирались в Бесстрашие? – спрашивает с любопытством она. Я качаю головой. – Мы – нет, – говорю мягко я. – Я просто не хочу, чтобы мы выглядели как парочка отречённых, если нас поймают. – Я протягиваю стопку чёрной одежды к ней. – Я раздобыл это для тебя, когда мы пойдём в Бесстрашие. Ты должна переодеться. – Она берёт стопку одежды и исчезает за боковой стеной моего дома. Я жду, и чувствуется, что вечность, но в действительности проходит только несколько минут прежде, чем я вижу Беатрис, выходящей из-за стены. Она надела чёрный топ, который показывает больше её кожи, чем я когда-либо видел, и узкие чёрные джинсы. Она хмурится мне. – Что? – бормочет она, когда дотрагивается до своего идеального пучка, развязывает его и трясёт головой. Моё дыхание перехватывает в горле. Я буквально не могу получить достаточно воздуха. Она самая красивая вещь, которую я когда-либо видел за всю свою жизнь. Её волосы смотрятся почти золотыми в лунном свете и слегка завились из-за тугого пучка за весь день, ложась на её плечи. Я не могу перестать думать о том, как сильно хочу прикоснуться к этим плечам. – Ты смотришь на меня, как будто раньше ты меня никогда не видел. Я немного покачиваю головой. –… потому что я не… Ты прекрасна, Беатрис. Воздух между нами чувствуется плотным и тяжёлым, и я вижу, как её щёки образуют ярко-красный румянец. – Почему ты это делаешь? – спрашивает тихо она. Я немного наклоняю голову. – Что делаю? Она поднимает свои плечи и пожимает ими. – Говоришь мне, что я красивая. – Она вздыхает. – Я знаю, что это не так. Это нормально. Ты не должен лгать мне. Я смотрю на неё долгим взглядом: мои глаза перемещаются по её внешнему виду. Нет ни одной её части, которую я не нахожу привлекательной. Я снова качаю головой. – Я не вру тебе. Ты… – Я делаю паузу на мгновение, наблюдая за ней. – Ты не должна убеждать меня в том, что ты не красивая. Ладно? Она закусывает свою нижнюю губу, а затем медленно кивает в знак согласия. – Я немного ошеломлена. Ты более живой сейчас. Это заставляет меня чувствовать то, что я действительно никогда не видела настоящего тебя. – Она смотрит вниз на себя, а затем качает головой. – Нет. Это не настоящая я. Настоящая я принадлежит тебе в Отречении. И я обещаю. – Она слегка улыбается. Чувство вины просачивается через меня. Я не могу оставить её здесь, и я знаю это. Я знаю это теперь, смотря на неё в одежде Бесстрашия, с румянцем на щеках. Я знаю, что она сейчас более чем живая, чем когда-либо. Ещё всё-таки целых два года впереди, но я уже знаю, что она не может выбрать Отречение. Я не могу позволить ей. – Сейчас ты скажешь мне, с кем мы собираемся встречаться? Я немного наблюдаю за ней, а затем киваю. – С моей мамой. Её рот слегка открывается, и она прикусывает свою нижнюю губу. – Твоей мамой? Но я думала… – Да, я тоже, – тихо проговариваю я. – … Я не понимаю. – Это очень длинная история, так что… короче… я получил от неё письмо. – Вау, – вздыхает она. – Да, – спокойно говорю я. – Ты в порядке? – спрашивает она, я вижу только озабоченность на её лице. – Я не знаю. – Я протягиваю свою руку к ней, и она берёт её без колебаний. Мы идём быстро, шаркая своими ногами и держась за руки, что совершенно неуместно, но ни одного из нас сильно не волнует это на данный момент. Когда мы, наконец, добираемся до назначенного места, Беатрис отпускает мою руку, озираясь с любопытством. – Она будет здесь? – спрашивает она. Я медленно киваю. – Это то место, где я сказал, чтобы мы встретились. – Значит, будем ждать? – Значит, ждём.***
Проходит два часа, а мы всё ещё ждём. Трис шагает туда-сюда, наверное, беспокоясь о том, что сейчас слишком поздно. Я прижимаюсь плотно к перилам лестницы, мои глаза, на сколько это возможно, старательно изучают местность. Я не хочу, чтобы она незаметно ко мне подкралась. Я хочу быть готов. Чем дольше я жду, тем больше я становлюсь обескураженным. Что если это всё шутка? Что если это Маркус пытается выяснить, сделаю ли я то, что мне лучше не делать? Может быть, это плохая идея. Ещё через минуту я, наконец, говорю то, чего боялся больше всего. – Она не придёт. Беатрис садится и немного зевает. – Она всё ещё может прийти. Ты не установил конкретного времени. Я качаю головой. – Нет. Я не знаю – что правда, а что нет. Она обхватывает колени руками. – Давай ещё чуть-чуть подождём. Я киваю, но я не смотрю на неё. Внутри себя я чувствую стыд. Я закрываю глаза на мгновение и сосредоточиваюсь на своём дыхании. – Тобиас? Мой мир замирает при звуке моего имени. Это тот голос, который я не думал, что когда-нибудь услышу ещё раз… и вот он. Я открываю глаза и очень медленно поворачиваюсь лицом на звук голоса. Первое, что я замечаю – это запах. Неповторимый и прекрасный запах моего детства, лаванды и мяты. Она пахла так, и до сих пор я это помню. – Мама? – говорю я спокойно. Мой взгляд охватывает её вьющиеся чёрные волосы и смуглую кожу. Её глаза, которые так похожи на мои. – Ох… – она выпускает мягкий вздох. – Я… Боже, ты… – она прикрывает рот рукой. – Ты так хорошо выглядишь. Такой сильный и красивый, – она немного улыбается и движется ко мне, протягивая руки. Когда она добирается до меня, то обёртывает руки вокруг меня, как можно крепче. Я не нахожу мужество поднять руки и обнять её. Я до сих пор с трудом верю, что это реально. Она отстраняется через мгновение, поднимая одну руку вверх, чтобы коснуться моей щеки. – Ты такой взрослый… – она вздыхает. – Я не могу в это поверить. Я с трудом сглатываю, в моём рту становится так сухо, что я боюсь, что он начнёт крошиться. – Да, хорошо. Ты ушла, когда мне было восемь лет, – говорю я, и мой голос неуверенный. Она немного кивает. – Я знаю. Я знаю, что ты должен ненавидеть меня прямо сейчас, но есть так много вещей, которые ты не знаешь. Так много вещей, которые мне нужно тебе рассказать. Ты позволишь мне объяснить тебе эти вещи? – Я здесь, не так ли? – бормочу я бесчувственным голосом. Она снова кивает. – Да, ты здесь. – Она смотрит на меня мгновение, а потом тянется к моей руке. – Насколько всё плохо? Я смотрю на неё, не понимая, о чём она спрашивает. – Насколько плохо что? Она сжимает мою руку. – Маркус... как плох он был с тобой? Её голос звучит подозрительно, когда мой отец отзывается в моём мозгу. Ложь. Я пожимаю плечами. – Не так уж и плохо. Громкий смешок исходит от лестницы – Эвелин и я поворачиваем свои головы в сторону шума. Я почти забыл, что Беатрис всё ещё здесь. Эвелин, кажется, не рада этому. Она хмурится, стреляя кинжалами из глаз. – Кто ты? – говорит она. Её тон совсем не тёплый. – Беатрис, – отвечает она в ближайшее время. – Меня пригласили. Эвелин поворачивается ко мне. – Ты привёл кого-то с собой? – она говорит с болью, и я стараюсь собрать всю энергию, чтобы не заботиться о её обиде. – Всё, что ты должна сказать мне, ты можешь сказать в её присутствии. Я тебе ничего не должен. Я понятия не имел, во что ввязываюсь. Было бы глупо прийти одному. На мгновение, Эвелин поджимает свои губы. Я вижу гнев, который хочет вырваться наружу, но всё, что она делает, это громко выдыхает. – Хорошо, но мы можем свести насмешки к минимуму? Беатрис закатывает глаза, скрещивая руки на груди. – Я усмехнулась, потому что он лжёт. Маркус бьёт его. Эвелин поворачивается ко мне за мгновение, печаль написана на её лице. – Я действительно думала, что он остановится, если я уйду, – проговаривает она тихо. – Ты была не права, – шепчу я. – От этого стало хуже. Она закрывает свой рот рукой. – Мне так жаль. Я не должна была тебя оставлять, я должна была взять тебя с собой… Боже, я совершила так много ошибок, и я не ожидаю, что ты когда-нибудь простишь меня за любые из них, но мне просто нужно объяснить тебе некоторые вещи. Мне нужно. – Она кивает, как бы убеждая себя в чём-то. Я пожимаю плечами. Она делает глубокий вздох, крепко сжимая свои руки вместе. – Так что сказал тебе Маркус? – тихо спрашивает она. Я задумываюсь, проводя рукой по своим волосам. – Что ты была беременна и у тебя были осложнения. Ты ушла в середине ночи. Я проснулся, а тебя нет. Это действительно все, что я помню. Проходили дни, и мы никогда не говорили об этом снова. Он не разрешает мне говорить о тебе. Моя нижняя губа начинает дрожать, и я закусываю её так сильно, что она начинает кровоточить. – Я не была беременна, – говорит она тихо. – …и, очевидно, не умерла. Мне жаль, что он заставил тебя поверить в это. Я чувствую, что моя голова скоро взорвётся, если она продолжит говорить, но у меня нет сил, просить её перестать делать это. – Я хочу, чтобы ты знал, что я… любила твоего отца давным-давно, каждой своей частью. Всё изменилось, когда мы поженились, он был … – она замолкает, смотря мимо меня, как будто она смотрит в прошлое, которое проносится перед её глазами. – Это было плохо, но когда появился ты, и я подумала… что я могу пройти это. Я могу продолжать жить для моего сладкого мальчика. – Она кивает, как будто убеждая себя в чём-то. – Когда ты вырос, Маркус беспокоился о тебе. Всегда следил за тобой, всегда расспрашивал о тебе… я просто… я думала, что, если он не любит меня, по крайней мере, он должен любить тебя. – Она качает головой. – Я полюбила другого так, как делают иногда несчастные люди. Я была очень молода, Тобиас, и я устала. Я так устала бояться, – она замолкает на минуту, и смотрит на меня. – Тобиас, ты можешь это понять? Скажи, пожалуйста, что ты сможешь понять. – Я понимаю, – мягко говорю я. Она немного кивает головой, прежде чем продолжить. – Маркус узнал и… как ты знаешь, Маркус занимает место в правительстве, и у него имеется гордость. Поэтому он решил, что если я не могу быть ему верна, то мне придётся уйти. Я хотела взять тебя с собой. Я думала о поездке, поднялась вверх по лестнице и разбудила тебя и… просто взяла и убежала – я не знала, где буду жить, или то, что собираюсь делать. И тебе было восемь. Ты учился в школе, и Маркус за тобой пристально смотрел, что я просто подумала, что тебе будет безопаснее с ним, чем со мной. Я теперь вижу, что я была не права, и я не могу извиниться достаточно за то, что делала с тобой. – Что он делал, – исправляю я её. – Что он делал со мной. Она закрывает глаза, когда мои слова причиняют ей физическую боль. – Я всегда планировала выйти на тебя, когда ты вырастешь. Будь ты из Отречения или нет, я всегда послала бы тебе послание. Так я и сделала… теперь ты здесь. – Что с афракционерами? Почему они все тебя знают? – давлю я. Она слегка улыбается. – Они стали моей семьёй, когда я была одна. Вот и всё. Я не поверю ей ни на минуту. Афракционеры имеют лояльность к ней, и я хочу знать почему. – Так… что теперь? Я должен поплакать, а потом улыбнуться и сказать тебе, что всё простил, потому что ты изменилась? – Я качаю своей головой. – Ты оставила меня в аду, и я не поверю ни на секунду, что ты думала, что я буду в безопасности. С ним. Её губы дрожат, когда она опять начинает говорить. – Я не думала, что он будет обижать тебя так, как делал больно мне. Он любит тебя… Я испускаю громкий смех, потому что я не могу поверить, что всё это происходит. – Он меня не любит! – гнев пульсирует и проходит через меня подобно кипящей воде. Я дотрагиваюсь до края своей футболки и поднимаю её вверх, к своей голове. – Всё это похоже на любовь ко мне? Это похоже? – Я поворачиваюсь, и показываю ей свою спину. Я в множестве шрамов от металлического ремня Маркуса, который контактировал с моей кожей, и я всё ещё в синяках спустя неделю. Когда я поворачиваюсь назад к ней лицом, она подносит дрожащую руку к своему рту. – Я ничего не могла сделать, чтобы сделать что-то лучше. Всё, что я могу делать, это пытаться объяснить тебе и надеяться, что ты найдёшь в своём сердце силы простить меня. – Что ты хочешь от этой встречи? Ты хочешь уйти и жить долго и счастливо вместе? Что? – Нет. Я… всё изменится очень скоро. У афракционеров, может быть, не так опасно… – Ой, – киваю я. – Теперь я понял. Ладно. Ты лидер афракционеров. Вот оно что? Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой и был афракционером и присоединился к твоему маленькому параду приспешников? – Нет, Тобиас. Всё изменится. Система фракций является неустойчивой, в лучшем случае и… – Стоп. – Я медленно качаю головой. – Я не хочу этого слышать. Мне плевать. – Может быть, не сейчас. В один прекрасный день ты захочешь, – говорит тихо она. Я смотрю на неё долгим взглядом, а затем, не моргнув и глазом, протягиваю руку в сторону Беатрис. – Беатрис, мы уходим. – Я слышу, как она встаёт и перемещается ко мне, и я, не теряя времени, отхожу от Эвелин. – Тобиас, подожди! Я оборачиваюсь, гнев просачивается снова через меня. – Нет! Нет! Я выслушал тебя, и мне не понравилось ни одно слово, которое вышло из твоих уст. Так что я ухожу, мама. Я должен оставить тебя на этот раз. Я должен уйти сейчас. Её глаза наливаются слезами, и я борюсь с желанием обнять её. – Свяжешься со мной снова, и я клянусь жизнью, что скажу всё Маркусу. Она смотрит на меня долгим взглядом, а затем медленно кивает. – Я всегда любила тебя, – говорит тихо она, едва больше, чем шёпотом. Она говорила мне так каждый вечер, когда укладывала меня. Я шептал это про себя, ложась в постель, когда скучал по ней так сильно, что мне казалось, что она может это услышать. Я ждал года, чтобы услышать её голос, говорящий эти слова, и сейчас всё это заставляет меня бороться с желанием утопиться. – Всегда – это чушь, – тихо проговариваю я. Она смотрит и шокирована этим. Я даже знаю, что то, как я говорю, выглядит своего рода вульгарно. Наконец, Беатрис берёт меня за руку, и мы вместе уходим подальше от Эвелин.***
– Ты хочешь поговорить об этом? Час спустя и мы сидим на мосту, который находится над большим прудом возле школы, наши ноги болтаются над водой. Мы сидим с ней целый час, не говоря. Я качаю медленно головой. – Я не хочу разговаривать об этом. Я не хочу думать об этом. Я не хочу ничего делать, я хочу просто сидеть здесь с тобой. – Ладно, – тихо говорит она. Мы возвращаемся к тишине, и я смотрю, как Беатрис завязывает свои волнистые волосы обратно в хвост. Я осматриваю её внешность и её тёмную одежду Бесстрашия. Я уже ввязал её в беду, и мы едва встречаемся неделю. Я ужасный жених. Ужасный. – Прекрати, – тихо говорит она. – Прекратить что? – Думать, что ты плохой для меня, – говорит она с маленьким вздохом. – Как ты можешь знать, о чём я думаю? – спрашиваю я с любопытством. Она немного улыбается. – Ты всегда так думаешь. Удивительно, как хорошо она меня уже знает. Я резко встаю, и протягиваю руку Беатрис так, что она смотрит на меня. – Пойдём, – говорю я со вздохом. – Куда пойдём? – В Бесстрашие. Мне нужно что-нибудь ударить. Волнение, которое охватывает её лицо от моих слов, безошибочно.