Один год спустя.
Тобиас/Четыре
— Выбери число от одного до двадцати, — спрашивает меня Беатрис, когда мы лежим посреди улицы, на полпути между моим и её домом, глядя на звёзды. Сейчас очень поздно, но не один из нас не готов пока идти домой. В этот час в Отречении безопасно. Никто не проснётся, так что не будет кого-то, кто может побеспокоить нас, лежащих посреди улицы. Кроме того, мы имеем бесконечное количество времени, потому что мы оба сбежали из дома. — Эм... Шестнадцать. — Смотрю, ты делаешь это действительно. Ты так сосредоточен на цифре, потому что это тогда, когда будет день теста на пригодность и выбора. — Она немного поворачивается ко мне лицом. — Но это не имеет значения больше для меня. Я уже выбрал. Она садится на меня сверху, и я задерживаю дыхание, пытаясь держать себя в руках, несмотря на то, как удивительным образом её ноги удерживают мои бедра. — Ах, да? Я слышала, что для кого-то важно, что тест на выявление способностей завтра. По-моему, довольно значимо для меня. — На самом деле, для кого? Она брезгливо морщит носик, а затем наклоняется, чтобы поцеловать меня. Отстраняется через минуту или две, смотря на меня в ожидании. Я смеюсь и потом качаю головой. — Ох... Ладно. Теперь я помню, — я протягиваю руку, чтобы коснуться её щеки. — Прекрасная Беатрис Приор, как я мог забыть? Она немного улыбается. — Я волнуюсь, — тихо говорит она. Я качаю головой. — Не волнуйся. Я рассказывал тебе, что это реально легко. Она закусывает свою нижнюю губу. — Расскажи мне снова про моделирование. — Хорошо, я расскажу тебе. Только слезь с меня. — Почему? — говорит она, надувая губы. — Потому что я не могу сосредоточиться. Она издаёт стон, но всё равно неохотно слезает и ложится рядом со мной. — Ты заходишь, они дают тебе прозрачную жидкость, и ты выпиваешь её, а затем оказываешься в симуляции. Когда я в первый раз объяснял ей, она смотрела на меня и была в ужасе, теперь, однако, Беатрис выглядит слегка взволнованной. — Но не буду знать, что в симуляции, верно? На её слова мой живот тянет; я до сих пор не сказал ей, что знал во время теста. Я никому не рассказывал, и если то, что сказал Маркус на самом деле правда... Я не хочу подвергать ее опасности — тому, кем я являюсь. Если, конечно, всё это правда. — Верно, — мягко говорю я. — Ты будешь проходить ряд ситуаций, и тест выявит то, как ты реагировала на них. — Ладно. И я должна попробовать всё сделать, как отречённая. Я испускаю крошечный вздох. — Нет. Ты должна пройти всё так, как сделала бы это ты. Кроме того, это всё будет реально для тебя. У тебя нет выбора. — Ты говоришь так же, как Калеб: «Доверься тесту». Что если я не смогу довериться ему. — Сможешь. В течение года я пытался подготовить её так, чтобы она прошла тест как и все остальные, без особых предпочтений. — Я не понимаю тебя. Ты хочешь, чтобы я была в Отречении, не так ли? Я выпускаю небольшой недоверчивый смешок. — Конечно. — Тогда почему ты не поможешь мне получить результат Отречение? — Потому что тест так не работает. Кроме того, даже если ты не получишь результат Отречение на своем тесте — это не обязательно будет означать, что ты не сможешь выбрать Отречение. — Но ты говорил, что ни у кого на самом деле нет выбора. Ты должен выбрать фракцию, которую получаешь на своем тесте. Я испускаю глубокий вздох. Она помнит абсолютно всё, и так упряма, что иногда это сводит меня с ума. — Я хочу, чтобы ты прошла тест и получила результат, который ты должна получить. Я бы хотел, чтобы так и было. Она хмурится. — Что это значит? Я пожимаю плечами. — Это сложно... Давай я просто скажу — я получил результат Отречение, потому что Маркус хотел этого. Моя жизнь — это серия решений, которые он делает за меня. Она наклоняется и прижимается своими губами к моему лбу. — Ненадолго. Я киваю. — Ещё два дня. Кажется странным, что этот день прошёл так быстро. — Точно, — она встаёт. — Я должна вернуться домой. У меня завтра важный день. Я тоже встаю и киваю. — Да, ты должна, — я беру её за руку. — После тестирования, я буду ждать тебя возле школы, ладно? Мы будем праздновать. Она наклоняется, чтобы поцеловать меня, а я кладу руки на её бедра, когда наши губы встречаются. Мы целуемся длительное время, пока Беатрис не отстраняется. — Мне пора... — шепчет она. — Я знаю... Иди... Пока я не потерял самообладание. Она улыбается, сжимая мою руку, а затем исчезает, спускаясь по тёмной улице к своему дому.***
Первое, что я замечаю, когда возвращаюсь домой, это то, что горит свет. Маркус спал, когда я уходил, и теперь, очевидно, нет. Он знал о тайных встречах почти год, поэтому назвать это тайной больше нельзя, и это не то, что меня беспокоит. Волнует меня то, что он не спит, и если он бодрствует, то это всегда означает, что моя жизнь будет намного сложнее. Что-то не так. Я толкаю дверь, подготавливая себя к постоянному крику: «Тобиас!», но он не приходит. Вместо этого я слышу голос, который не слышал в этом доме уже много лет. — Поверь мне, меня бы здесь не было бы, если бы не наш сын. Голос Эвелин шокирует меня. Я не говорил с ней с тех пор, с того вечера с Беатрис, и я поражен, и рад, тому, что её нога переступила порог этого дома. Что она здесь делает, и почему они говорят обо мне? Я тихо закрываю дверь за собой и стою в прихожей, подслушивая. Маркус громко смеётся, и я съеживаюсь. Этот звук я слышу часто. Маркус, кажется, не может серьёзно что-то воспринимать. — Наш сын. Он наш сын сейчас? Ты ничего не сделала для него за девять лет, Эвелин! — Не по своей воле. Он снова усмехается. — Не по своей воле? Переспав с другим мужчиной, Эвелин. Это твой выбор. Она молчит с минуту, и кажется, что Эвелин решила отступить, но потом она продолжает: — Ты прав. Это мой выбор. Также существует причина этого выбора. Хочешь ли ты увидеть шрамы, как напоминание? За её словами следует молчание. — Эвелин, что ты хочешь? — говорит, наконец, Маркус. — Я хочу поговорить о том, что может произойти с этой фракцией из-за твоей гордости. — Я думал, что о Тобиасе. — Это все взаимосвязано. — Замечательно, — говорит Маркус таким тоном, который мне подсказывает, он не заботится о том, что ему говорит Эвелин. — Как давно ты знаешь, что Тобиас Дивергент? — Когда ты, наконец, поняла это? — отвечает он с укором, не отвечая на её вопрос. — Я сложила два плюс два недавно. Ты всегда так наблюдал за ним. Я не принимала это за любовь. Маркус выпускает горький смех. — Я что-то заподозрил, когда ему было около шести. Это было подтверждено для меня после того, как он прошёл тест на профпригодность. Эвелин вздыхает. — Ты же понимаешь, что удерживать его здесь было ошибкой? — Удерживание здесь означает его безопасность. — Ты действительно думаешь, что это разумно — утаивать столько Дивергентов в этой фракции, зная, что Джанин Мэтьюс пытается сделать? — Джанин Мэтьюс не тронет Отречение, я позабочусь об этом. Эвелин издевается. — Ты что, дурак? Джанин Мэтьюс нацелилась на Отречение. Она собирается прийти сюда для начала! — Зачем? — Потому что она охотится на Дивергентов, а в Отречении их полно! В комнате молчат, и я прислушиваюсь к ускоренному звуку дыхания Эвелин. — Тобиасу не безопасно здесь больше. Ни одному из них. — Это то, для чего ты пришла сюда? Скрыть моих Дивергентов? — Нет, я пришла сюда, чтобы защитить своего сына. Не больше. И мне не наплевать на эту фракцию. Другая тишина заполняет пространство. — Что ты хочешь, Эвелин? Хочешь, чтобы я отправил его к тебе и твоей маленькой смешной свите солдат? Просто потому, что для них ты являешься лидером не значит, что я думаю о тебе по-другому, а не, что ты: грустная и жалкая женщина без морали. Ты для меня ничто — пятно на спектре жизни, и лучшее, что я когда-либо делал для тебя, было сымитировать твою смерть. Если слова Маркуса как-то влияют на неё, то она не показывает это в своем голосе. — Оскорбляй меня как тебе нравится. Я пришла сюда, чтобы предложить тебе свою помощь. Афракционерскую помощь. Ты нуждаешься в ней. Мы можем быть твоими союзниками, если, конечно, ты позволишь нам. Маркус издаёт громкий смех, горько звучащий. — Я думал, что ты не будешь заботиться об этой фракции. — Я не знаю, — говорит гладко Эвелин. — Так какова твоя цель тогда? Эвелин затихает, и я понимаю, что жду её ответа с замиранием сердца. — Ты хочешь помощи или нет? — давит она в конце концов. — Ты безумнее, чем я предполагал, если ты думаешь, что я когда-либо буду связываться с тобой по любой причине. — Твоя фракция сгорит дотла, если ты не примешь мою помощь. Они опять молчат, а затем я слышу, как Маркус передвигается по полу. Он, должно быть, подходит ближе к Эвелин, потому что теперь, когда он говорит шёпотом, я всё прекрасно слышу. — Да будет так. — Я не собираюсь предлагать эту помощь ещё раз, — отвечает Эвелин твёрдо. — Убирайся! — говорит сухо Маркус, но я не слышу шаги. — Убирайся! — кричит он через минуту или две, и шаги Эвелин слышны тяжелыми и быстрыми, когда она идёт в сторону входной двери. Проходит несколько секунд и она подходит ко мне, скрытому в тени прихожей. Она смотрит на меня немного, а я наблюдаю как её грудь поднимается и опускается из-за тяжелых вздохов, а потом она тянет меня в неожиданные объятия. Я давно не обнимал её, и хотя я всё ещё зол на неё абсолютно за всё, я должен обнять в ответ. Она пахнет моим детством и каждую ночь, когда я пытался заснуть, желал, чтобы я мог сделать точно так же. Она через мгновение отстраняется и касается моей щеки своей рукой. — Если хочешь получить реальные ответы, ты точно знаешь, где меня найти, — шепчет она и тогда выходит за дверь, будто на самом деле её здесь и не было. Я стою замороженный, пытаясь обработать всё, что услышал, прежде чем зайти в гостиную. Маркус всё ещё стоит там, уставившись, наверное, в то место, где стояла Эвелин. — Так вот, кто я? — тихо проговариваю я. — Дивергент? Он поднимает свои глаза на меня, а затем издаёт долгий вздох. — Когда ты проходил тест на способности... — начинает Маркус медленно. — Понимал ли ты, что в симуляции? Я помню, что он задавал этот вопрос после тестирования, и я врал об этом. Сейчас, кажется, это делать не нужно. Я киваю головой. — Да, знал. Маркус мгновение смотрит на меня. — Да, ты он. — Что это означает? — Моё тело покалывает в предвкушении. — То, что ты угрожаешь системе. — Что? — Ты не соответствуешь ни одному способу мышления и не вписываешься ни в одну фракцию. Моя голова кружится. Это не может быть правдой. Я отречённый. Не так ли? Я качаю медленно головой. — Нет... У меня результат теста Отречение. Маркус выпускает ещё один тяжёлый вздох. — Да, потому что я внушил тебе. Если бы не я... Результаты теста были бы не убедительны. Я чувствую, как не могу дышать, будто я под водой, и нет никакого способа оказаться на поверхности. — Значит я действительно в опасности? — Я защищал тебя долго, не так ли? — Ты вообще собирался рассказать мне? — Я говорю тебе сейчас. Я стараюсь не обращать внимание на жар, растущий в моём теле. Я не хочу плакать, но я чувствую это. — Отречение в беде. — Я позабочусь о своей фракции, — твёрдо говорит Маркус, наклоняя голову в мою сторону. — Я буду заботиться и о тебе тоже. Нет ничего плохого в том, что его слова почти успокаивают. Но всё равно отправляют в мой мозг шок. — Все, что она сказала правда? Это Джанин Мэтьюс охотится на Дивергентов? Перед ответом Маркус качает головой. — Твоя мама преувеличивает. Она говорит, не зная всей истории. У меня всё под контролем. По какой-то причине, что находится вне меня, я ему доверяю. Может, это потому, что он многое сделал для этой фракции за последний год. Может быть, потому что я не хочу верить и ничего плохого не случится в Отречении. Главное, я думаю, это потому, что я не хочу отговаривать себя от предложения Беатрис через два дня после Церемонии Выбора. — Я иду спать, — мягко говорю я. Маркус кивает. — Я думаю это будет разумно, — бормочет он прежде, чем я исчезаю вверх по лестнице.***
Нервы проходят сквозь меня, когда я жду Беатрис за пределами школы. Я стою на противоположной стороне улицы, спиной прижавшись к стене, и ногой опираясь в неё. Я не знаю, почему так нервничаю, но я не могу избавиться от этого чувства. Она должна закончить в любую секунду, и я поглядываю на дверь. Беатрис получит результат Отречение. Конечно, так и будет. Как она может получить что-то ещё? Она жила здесь всю свою жизнь. Это должно быть её второй натурой, думать как отречённая, не так ли? Девяносто пять процентов людей получают фракцию своего происхождения. Девяносто пять — это большое число. Я смотрю на мгновение назад и вижу вспышку светлых волос, промелькнувшую около задней двери школы, и я бегу туда, чтобы догнать блондинку — я знаю, что это Беатрис. Я бы узнал её где угодно. Она идёт так быстро, что мне кажется, я не смогу догнать её. — Беатрис! Она не поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Эй! Беатрис! Подожди! Я, наконец, догоняю её, задыхаясь от бега. Прикасаюсь к плечу и Трис смотрит на меня: лицо бледнее, чем я когда-либо видел её. — Эй... Что... Куда ты идешь? Она качает головой. — Домой, я должна идти домой. Я чуть-чуть сужаю глаза. — Что? Почему? Она закусывает свою нижнюю губу. — ... Из-за сыворотки мне не хорошо. Могу сказать, что она мне врёт, просто слушая ее голос. — Почему ты врёшь мне? — спрашиваю мягко. Она смотрит вниз на землю, медленно покачивая головой. — Я не вру. Мне просто очень нужно попасть домой. Беатрис начинает поворачиваться, но я хватаю её за руки так, что она стоит ко мне лицом. — Ты действительно думаешь, что я отпущу тебя так просто? Расскажи мне, как прошёл твой тест? Она молчит, а потом поднимает глаза и смотрит на меня. — У меня результат теста Отречение, — тихо говорит она. Я издаю мягкий вздох облегчения. — Это правда? Беатрис, это здорово, — я тяну её в свои объятия, прижимая крепко к груди, но всё равно что-то не так. Отступаю назад, медленно ища её лицо глазами, пытаясь понять, что случилось, но ничего не вижу. — Почему ты не рада? Я чувствую легкое головокружение. Всё вот-вот изменится. Она делает глубокий вздох и смотрит на меня. — Беатрис, что случилось? — спрашиваю я, и мой голос срывается. — Я не должна кому-то рассказывать, — тихо отвечает. — Уверен, что я не просто кто-нибудь, — я беру её за руку и сжимаю мгновение. — После всего этого времени ты мне не доверяешь? — Я доверяю тебе всю свою жизнь, это не проблема. — Тогда почему ты не рассказываешь мне, что случилось? Беатрис? — настаиваю твёрдо я, и она снова тяжело вздыхает. — Я действительно получила результат Отречение, — тихо произносит она. Я киваю. — Ладно... — я знаю, что имеется что-то ещё, но она не торопится разглашать это. — ... Но я также подхожу к Эрудиции и Бесстрашию. У меня пересыхают губы, и я чувствую, что задыхаюсь; мне кажется, что я не вернусь снова в прежнее состояние. — Это невозможно. Она пожимает своими плечами. — Я тоже так думала до сегодняшнего дня. Мы молчим некоторое время. Она подходит к трём различным фракциям. Три. — Женщина, которая проводила мой тест сказала... Она сказала, что это называется... — Беатрис умолкает, уставившись в бетон. — Дивергент, — заканчиваю за неё. Она смотрит на меня, и её рот немного открывается. — Откуда ты знаешь это слово? — Это то, что она сказала? — настаиваю я. Она смотрит на меня и затем качает головой. Кровь, которая во мне — ледяная. Нет. Нет. Не она. НЕТ. Я запускаю руки в свои волосы, а затем сильно качаю головой, будто это сможет изменить то, что я узнал. — Это плохо, не так ли? Ты знаешь, что это значит? — спрашивает она. У меня дрожат руки, когда я касаюсь своих плеч. Я не могу ответить ей. Не могу говорить. Я не знаю, что это значит для нас. Я не знаю, что это значит. Мы не безопасны. — Тобиас? Откуда ты знаешь это слово? — переспрашивает она, и я медленно поднимаю свою голову, чтобы посмотреть на неё. — Пожалуйста, поговори со мной, я напугана всем этим. — Я знаю это, потому что тоже Дивергент, — тихо проговариваю я. Трис качает головой. — Что? Почему ты мне не сказал? — По той же причине, что и ты — был обеспокоен тем, можно или нельзя говорить тебе. Кроме того, я не знал это слово до прошлой ночи. Она касается большим пальцем своей нижней губы, мгновение думая. — Эй... — говорю я спокойно и протягиваю руку, чтобы дотронуться до её щеки. — Я обещаю, что тебе нечего бояться. Ты будешь в безопасности, что бы это не значило, ясно? — Это ничего не меняет между нами. Я всё ещё могу выбрать Отречение. Так сказала женщина, которая ввела мне эту фракцию вручную. Я медленно киваю. — Отлично, — я протягиваю обе руки и зарываюсь в её волосы, прижимаясь лбом к её лбу. — Мы будем здесь в безопасности, — целую в макушку. — Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности, — шепчу я, но даже когда слова вылетают с моих губ, не знаю, смогу ли сдержать это обещание. Маркус утверждал, что у него все под контролем, но что делать, если Эвелин говорила правду? Что если Отречение на пути к разрушению? Негромко вздыхаю, но Беатрис только прижимается ко мне крепче. — Нет. Не отпускай, — шепчет она. Я обнимаю её, выдыхая. — Я должен отвести тебя домой прежде, чем кто-то начнет беспокоиться. Она качает головой. — Ещё рано и я не хочу идти домой. Я хочу быть с тобой. Маркуса не будет дома ещё несколько часов, и я не желаю быть вдали от неё. — Ладно... — тихо говорю я. — Пойдем ко мне домой.