Беатрис/Трис
На ужине я сижу в одиночестве. Я знаю, что мне нужно попытаться вписаться здесь, но у меня просто не хватает энергии. Хочется в Отречение, в котором я не должна быть громкой или яркой, где постоянно приходится во многом отказывать себе. В Отречении я могу сидеть и притворяться, что меня не существует, и никто не будет заботиться или беспокоить меня. Отречение — безопасное, мягкое и тихое. Бесстрашие — ничего из этого. — Эй, разве ты не голодна? Я перевожу взгляд на девушку с тёмно-русыми волосами и зелёными глазами, которая смотрит на меня через стол. — Эм… Я кошусь на еду перед собой. Всё это выглядит съедобным для меня и много чего можно съесть. Эта пища является воплощением чревоугодия и отречённая во мне, на самом деле, не хочет касаться к ней. — Нет… действительно… — бормочу я, взяв своей вилкой коричневый пирожок в форме круга, чтобы осмотреть его. — Это просто говядина. Всё хорошо. Я проглатываю маленький кусочек, и мой желудок рычит в знак одобрения. Я предполагаю, что хочу есть. — Меня зовут Елена. Но все называют меня Элли, хотя я ненавижу это. Я смотрю на неё мгновение, а затем немного киваю. Могу сказать только то, что она из Искренности. Я вижу это по её речи: быстрой и достаточно трудной. — Как тебя зовут? — спрашивает она с любопытством. — Трис. Выходит автоматически, и я не ожидала, что боль придёт из-за этого. Я закрываю глаза и дышу. Тобиас является частью всего, что я делаю, и это, возможно, не даёт моему мозгу забыть его. Трис — это его прозвище для меня, но я не чувствую себя Беатрис. Не здесь. Беатрис — это имя отречённой. Я уже не член Отречения. Я теперь в Бесстрашии. — Ах, да! Первый прыгун Трис! — взволнованно говорит Элли. Я держу свои глаза закрытыми, пытаясь стереть лицо Тобиаса из своей памяти. — … С тобой всё в порядке? — спрашивает она. — Да. Извини, это был долгий день. — Расскажи мне об этом… — произносит она, покачивая головой. — Я не могу поверить, что ты была той, кто первой это сделала! Как это было? Я игнорирую вину в своём животе. Я имела преимущество перед другими инициируемыми, потому что точно знала, куда прыгаю, но я должна была сделать это, чтобы чувствовать себя в полном порядке. Этот идиотский мальчик из Искренности назвал меня «Стиффом». Я должна была доказать ему, что я не он. Такого рода гордость, затянула бы меня в беду, если бы я была в Отречении. Не здесь. — Я не знаю. Я просто закрыла глаза и сделала это. — Вау… — Элли вздыхает, кивая и смотря на меня большими глазами. — Элли, прекрати донимать Трис. Я поворачиваюсь на звук голоса Ала. Немного улыбаюсь. — Привет, Ал… — Привет, Трис. — Он наклоняется вперёд и обнимает меня. Я стараюсь изо всех сил не чувствовать себя неловко с ним. — Рад снова видеть тебя, — говорит он, давая мне многозначительный взгляд. Я пытаюсь улыбнуться в ответ. – Я тоже. — Это моя младшая сестра, кстати. Она повсюду меня преследует, как видишь, даже в другой фракции. Когда я смотрю на Элли снова, я вижу сходства между ней и Алом более чётко. Они оба имеют такие же добрые глаза и одинаковое выражение лица. Элли закатывает глаза на слова брата и высовывает язык прежде, чем взять поднос с едой со стола и уйти. Ал поднимает брови. — Странно видеть тебя здесь без Стиффа. Я пожимаю плечами. — Это не так уж и странно. Я не всегда с ним. У меня есть своя жизнь, — моя челюсть напряжена, когда я это бормочу. — Ой, — проговаривает Ал, нахмурив лоб. — Что случилось? — Я не хочу говорить об этом. Особенно с тобой. Я удивлена тем, каким выходит мой голос, может быть, это просто бесстрашная во мне. Или, может, я до сих пор убиваюсь из за потери любви, которая является настолько реальной для меня. Он поднимает свои руки, защищаясь. — Прости... Я... — он замолкает на мгновение. — Он полностью порвал с тобой, не так ли? Я молча смотрю на него, находясь в замешательстве. — Что? — Трис, извини. Я просто... Я надеялся, что ты выберешь Бесстрашие. — Почему тебе не всё равно, какую фракцию выбрала бы я? — говорю я, и мой голос звучит жестче, чем я предполагала. Ал открывает рот, чтобы что-нибудь сказать и тут же закрывает, когда его щёки окрашиваются в ярко-розовый цвет. Затем слова Тобиаса возвращаются ко мне: «Ты должна выбрать Бесстрашие. Ал, вроде, проявлял интерес к тебе». В тот момент я была слишком сосредоточена на других вещах, не понимая ничего, но теперь, когда я вижу это прямо перед собой, я чувствую себя больной. Я никогда не видела Ала иначе — только другом — и не думаю, что когда-либо будет по-другому, невзирая на слова Тобиаса. — Ал... — едва заметно качаю головой. — Нет. — Ладно. Я просто хотел, чтобы ты знала. Моя голова вот-вот взорвётся. Я не была готова к такому сейчас. Любому из этого. Я резко встаю. — Я... Мне нужно идти. Я двигаюсь быстро и проскальзываю мимо него, не зная, куда иду; я должна быть где угодно, только не здесь. — Трис, постой! Я слышу его, но не останавливаюсь. Продолжаю свой путь. Я хочу уйти куда-нибудь; не быть в этой столовой в окружении людей, к которым я никогда не хотела присоединиться. Бесстрашие всегда такое тёмное с множеством коридоров, потрясающих и вводящих в заблуждение. Я мечтаю лишь о простоте Отречения, где никогда не буду снова. Я Бесстрашная. В конце концов, я заблудилась. Я была в этом здании так много раз, но, на самом деле, посещала только тренировочную комнату и квартиру Зика. Начинаю паниковать, так как пути становятся темнее, и получается, что я всё больше и больше теряюсь. Всё не так должно было быть. Сегодня вечером состоялся бы праздник. Праздник, если бы я выбрала Отречение, и может, мы с Тобиасом наконец-то были бы свободны. Вместо этого я брожу по этому зданию потерянная, чувствуя, что мои внутренности скоро взорвутся во мне. Я ощущаю слёзы, прежде чем я толком осознаю, что происходит. Нет. Я не могу сейчас плакать. Я просто не могу. «Давай, Трис, возьми себя в руки» — шепчу я себе. Я останавливаюсь, плотно прижимая руки к стене. Дышу полной грудью, пытаясь избавиться от жара и боли в теле. — Трис? Я быстро поворачиваюсь и сталкиваюсь с Зиком. Слёзы начинают настигать меня быстрее нескончаемым натиском, и я не могу это контролировать. — Зик... — и падаю на колени. Он наклоняется ко мне, присаживаясь рядом, и его руки обнимают меня. — Трис, перестань. Ты сильнее, чем думаешь. Я знаю, что он прав. Сильнее, чем думаю. Лучше, чем это. Это не я. Я не та девушка, которая плачет. Нет. Мы сидим так несколько мгновений, а затем я достаточно быстро привожу своё дыхание в норму, чтобы встать на ноги. — Ты в порядке? — говорит Зик, стоя рядом со мной. — Я медленно киваю. — Бесстрашие разве такое ужасное? — спрашивает он, чуть улыбаясь. Я качаю головой, вытирая нос тыльной стороной своей ладони. — Нет... Это не так. Я не знаю, что со мной. Бесстрашие нормальное… Много произошло сегодня. Вот и всё. Зик скрещивает руки на груди. — Могу поспорить. Разве ты не должна была выбрать Отречение и жить долго и счастливо со Стиффом? Я игнорирую слёзы, которые текут из моих глаз от его слов. — Да, ну! — я закусываю свою нижнюю губу. — Тобиас решил, что это не то, что он хочет на сегодняшний день. Зик молчит несколько секунд, а затем качает головой. — Что? Это не имеет никакого смысла, Трис. Я испускаю негромкий вздох. — Я не знаю, но он не хотел со мной разговаривать. Он просто продолжал говорить, что… — я затихаю, когда утренние события возвращаются в мой мозг. — Он просто продолжал говорить, что не был влюблён в меня, и у меня было мало времени, поэтому я просто… пошла на Церемонию, — заканчиваю. — Подожди… — Зик смотрит на меня, и я вижу, что он в шоке. — Он расстался с тобой? — Я киваю. — На Дне выбора? — Я снова киваю, надавливая рукой на свой живот. Зик протягивает руку и тянет меня в объятья, хотя это не являются тем, к чему я привыкла, я позволяю ему это в любом случае. — Я просто хочу знать, что сделала… — проговариваю тихо. — Я не думаю, что ты что-нибудь сделала, Трис, — говорит он, когда отстраняется. — Слушай, мне жаль, что это случилось. Я не знаю, что произошло с Тобиасом, и хочу дать тебе всё для того, чтобы научить. Я пожимаю плечами. — Это на самом деле не имеет значения, я думаю. Он кивает. — Я инструктор в этом году. Я могу помочь тебе стать успешной здесь. Ты уже знакома с основами. Это хорошо для тебя, Трис. Я обещаю. Я глубоко вздыхаю. — Спасибо, — говорю мягко. — Ты инструктор инициирования? — Я стал им. Эрик взял на себя полную свободу в этом году, и я хочу помочь инициируемым столько, сколько смогу. Лорен провела вам, ребята, экскурсию, а я буду работать с Эриком, когда дело дойдёт до боя и второго этапа инициации. — Боя? — мой голос звучит хрипло. Он немного улыбается. — Не бойся. Я научил уже тебя азам. С тобой всё будет хорошо. — Я не могу вылететь из фракции, Зик. — Я никогда не позволю этому случиться. Я провожу рукой по своим волосам и киваю. — Спасибо. — Ты должна добраться до постели, потому что завтра нужно быть готовой. Не опаздывай. Не давай Эрику никаких оснований, чтобы выкинуть тебя. Я снова киваю. Зик начинает разворачиваться и уходить, и тут я вспоминаю, что понятия не имею, где нахожусь. — Эй, Зик? — Он оборачивается на секунду, приподнимая одну бровь. — Можешь ли ты… Можешь ли ты показать мне, где общежитие? Я потерялась. Зик выпускает смешок. — Давай, инициированная, — бормочет он, когда мы начинаем свой путь.Тобиас
Когда я вхожу в Бесстрашие, то начинаю корить себя. Беатрис, наверное, ненавидит меня. Чёрт возьми, я не виню её. Я ненавижу себя. И это не меняет того факта, что мне нужно увидеть её. Я должен объяснить вещи, даже если она возненавидит меня навсегда. Мне нужно, чтобы она знала, что я всё ещё люблю её всеми фибрами своего существа. Я не могу позволить ей думать, что это не так. Я вхожу в тренировочную комнату по привычке, но знаю, что её там нет. Беатрис в общежитии. Единственная проблема — я понятия не имею, где оно находится. Выхожу из тренировочной комнаты и двигаюсь к месту, где находится квартира Зика. Общежитие инициированных должно быть где-то рядом, верно? — Стифф? Я замираю на мгновение, а затем понимаю, что голос, который слышу, принадлежит Зику. Я быстро поворачиваюсь и выпускаю выдох облегчения. — Зик. Он качает головой. — Что ты здесь делаешь? — Это реальный вопрос? Где она? Зик смотрит на меня мгновение и затем кивает головой в противоположную сторону. — Отойдём на минуту. Он отшатывается в сторону тренировочной комнаты, и я следую за ним, а путаница кружится в моей голове. Почему мы не идём к месту, где, очевидно, находится Беатрис? Как только мы оказываемся внутри учебной комнаты, Зик поворачивается ко мне, скрещивая руки на груди. — Не хочешь рассказать мне, какого чёрта здесь происходит? — Что ты имеешь в виду? — Ты не приходишь сюда неделями, а потом вы расстаётесь с Трис на Дне выбора, и она появляется здесь, как инициированная? Что, чёрт возьми, Стифф? Я думал, вы были друзьями. Я едва заметно качаю головой. — Что? Мы друзья. Почему ты думаешь по-другому? — Потому что я понятия не имею, какого чёрта с тобой происходит! Почему ты бросил Трис? Почему она здесь? — Я думал, ты хочешь видеть её здесь! Всё, что ты говорил мне, естественно, ей лучше будет здесь! Как было бы здорово, обучать её… — Да, но это неважно! Её никогда не волновало это, потому что это не то, чего она хотела! Она хотела тебя! Я всегда знал это. Мы все знали. Пока она не оказалась в сети сегодня. — Я просто пытался защитить её, — тихо проговариваю я. — Как ты можешь защищать её в совершенно другой фракции, которая может быть за тридевять земель? — Почему ты так злишься на меня? Я сделал то, что должен был сделать! — Я злюсь потому, что ты не единственный, кто любит её, Стифф! Возможно, у вас монополия по романтической части, но я забочусь о ней тоже. Она моя подруга, и она в ужасном состоянии сегодня. Я закрываю глаза и вздыхаю. — Я знаю. Вот почему я здесь. Я… Я хочу всё исправить. Зик качает головой. — Сначала ты скажи мне, какого чёрта ты расстался с ней в первую очередь? Я прислоняюсь к стене, делая глубокий вздох. Я не знаю, как это объяснить. Я с трудом понимаю себя. — Есть вещи, происходящие прямо сейчас, Зик. Вещи, которые стоят намного больше, чем любой из нас, вместе взятых. Отречение опасно, особенно для неё, и я знал, что она бы не выбрала Бесстрашие, если бы я не подтолкнул её сделать это. — Почему Отречение опасно? Разве не про Отречение говорят, что оно безопаснее всего? Я смотрю вниз на свою обувь. Не знаю, следует ли рассказать ему о Дивергентах. Не похоже, что я ему не доверяю. Я верю, что дивергенция не то, что можно обсуждать с другими людьми. Особенно, когда обсудить нужно чужое расхождение. — Это из-за Джанин Мэтьюс, — говорю я. — Тот самый лидер Эрудиции? А что она собралась делать в Отречении? Я пожимаю плечами. — Ничего. За исключением того, что она собирается атаковать его. — Что? — произносит Зик в недоумении. — Почему? — Потому что в Отречении скрываются Дивергенты. — Я жду и смотрю, оказывают ли мои слова влияние на него — происходит почти мгновенно. Зик бледнеет. — Зик, ты знаешь это слово? Он смотрит на меня, а потом кивает. — Да, знаю. — Я Дивергент, — говорю спокойно. — Как и Трис. Зик смотрит на меня долгим взглядом, его глаза широко раскрылись. — Ты — Дивергент? Я киваю. — Джанин хочет от них избавиться. От всех. Есть много Дивергентов в Отречении. Я хотел, чтобы Трис была как можно дальше от него, даже если она планирует другое. Зик потирает свой лоб некоторое время. — Ну, тогда ты должен был послать её в Дружелюбие. — Почему? — Потому что и здесь имеются Дивергенты, и много. Она проводит встречи с Максом почти каждый день. Моё сердце останавливается. Джанин везде. Я умолял Трис выбрать фракцию, которая может быть столь же опасной, если не больше, чем Отречение. Я позволил ей уйти из моей жизни, абсолютно не разобравшись во всём. Сажусь у стены тренировочной комнаты. — Чёрт побери! Мой крик раздаётся эхом от комнат здания. — Успокойся, всё будет хорошо, мы… — Всё, что я старался сделать для неё, было неправильным! Я делаю глубокий вдох и запрокидываю голову вверх к потолку. Мы оба молчим долгое время, а затем Зик смотрит на меня. — Я понимаю, Стифф. Я действительно понимаю. — Нет. Не понимаешь. Зик вздыхает, а затем качает головой. — Юрайя. Он тоже Дивергент. Так что да, я понимаю нужду защищать кого-то. Я смотрю вверх, фиксируя глаза на нём. У меня нет слов. Я ничего не могу сказать, и сделать что-то лучше. Ничего. — Мы должны защитить их, — шепчу я тихо. Зик кивает. — И мы будем защищать. — Теперь ты скажешь мне, где она? Зик смотрит на меня со странным выражением на лице. — Стифф… Извини… Я не думаю, что смогу отвести тебя к ней прямо сейчас. Мой желудок сжимает до боли. Каждая часть меня болит, чтобы увидеть её, прикоснутся к ней, чувствовать её запах, ощущать её. Я должен увидеть её. Должен. — … Почему нет? — спрашиваю я так спокойно, как могу. Он закрывает глаза. — Стифф, ты хочешь защитить её, верно? — Конечно! — говорю я, паника начинает закрадываться в моё сердце. — Если ты увидишь её сейчас, это не будет способствовать этому. — Почему? — я трудно сглатываю, игнорируя большой комок в горле. — Потому что если она увидит тебя прямо сейчас, она будет «разваливаться» снова, и Стифф — она должна пройти всю инициацию. Если мы хотя бы не сделаем это — не поможем ей — всё будет зря. Мы должны начать с этого. — Я должен сказать ей, что всё было ложью. Она думает, что я её не люблю, Зик! — Я знаю, но думаю, что это оттолкнёт её от возможности делать что-либо лучше, стараться, чтобы доказать себе и тебе… Что она того стоит. Я знаю, что он прав. Я знаю, что Беатрис — тот тип девушки, которая вдохновится на подобное, но я не могу выносить мысль, что не увижу её хотя бы секунду. — Как долго? — спрашиваю. — Неделю. Может быть, две. Дай ей немного времени, чтобы приспособиться, завести друзей, узнать Бесстрашие. Если ты увидишь её прямо сейчас и скажешь правду, она никогда не сможет приспособиться к жизни тут. Она будет тратить всё время, желая быть с тобой в Отречении, и это самый быстрый способ вылететь к концу первого этапа. Она должна захотеть быть здесь. Дай ей немного времени. Я ненавижу это, но знаю, что он прав. — Зик, ничто не должно случиться с ней. — Я понимаю. Я тебе обещаю, что позабочусь о ней. Я стою, чувствуя слабость в ногах. — Увидимся, — говорю спокойно, а потом без лишних слов ухожу в тренировочную комнату и начинаю свою путь обратно в Отречение, чему я принадлежу.Беатрис/Трис
— Кто из вас Стифф? Эрик ходит перед нами медленно, осматривая каждого из нас с ног до головы. Мой желудок чувствует тошноту. Я не хочу признавать это, но нужно. Глаза каждого инициированного смотрят в мою сторону. Предатели. Я медленно поднимаю руку. Эрик останавливается напротив меня, его глаза устремляются на меня. Мне не нравится, как его взгляд останавливается на моей груди, но игнорирую это. Я инициированная и у меня имеются все шансы вылететь. Хотя этого уж очень не хочется. — Ты была первым прыгуном? — он с любопытством спрашивает, и я медленно киваю головой. Его губы кривятся в улыбке, что заставляет меня дрожать так, как мне не нравится. — Интересно, — говорит он с усмешкой, а потом отступает на несколько футов и кивает мне, чтобы я следовала за ним. — Сейчас, — он обращается к остальным участникам группы. — Стифф — первый прыгун, собирается продемонстрировать, как использовать оружие должным образом. Он протягивает мне пистолет, и его вес удивляет меня немного. Я спотыкаюсь и слышу тихий смех инициируемого. Я никогда не держала оружие, и, конечно, не знаю, как стрелять из него, но Эрик пристально смотрит на меня, выжидая. Я перевожу свой взгляд на Зика, стоящего в другой стороне комнаты. Он делает быстрые движения, чтобы показать мне, как держат пистолет, и этого никто не видит. Я бесконечно благодарна. Хватаю его двумя руками, когда Зик указывает на цель. Затем спускаю курок. Он не попадает в цель достаточно, чтобы заставить остальных претендентов смеяться снова. Я чувствую, что моё лицо горит, но стараюсь не выглядеть такой расстроенной, какой на самом деле являюсь. — Встань в строй, Стифф, — говорит Эрик, забирая пистолет у меня. Я встаю рядом с Элли, которая даёт мне мягкое, чуткое похлопывание по спине. — Помните, — вновь произносит Эрик, ухмыляясь. — Просто потому, что вы проявили мужество в одном аспекте Бесстрашия, не означает, что ты станешь великим его членом, — он поворачивается к Зику. — Раздели их на группы. Их цель — практика. Мы начнём изучать ножи через несколько дней. Он говорит ему ещё что-то, но уже тише, а затем исчезает из комнаты. Зик гораздо приятнее в своём подходе, чтобы научить нас стрелять, но мне не становится лучше, к концу дня мои руки болят от веса пистолета. По дороге на ужин Зик пытается заставить меня чувствовать себя лучше. — Это первый день, ты научишься. Ты никогда не держала в руках оружие. — И Элли тоже, но она справилась со всем замечательно, — говорю с обидой. — Не сравнивай себя ни с кем. Ты молодец, Трис, — отвечает он и даёт мне настоящую улыбку «Зика», которая доказывает мне, что всё будет хорошо. — Давай, давай, давай, кушать, — продолжает и ведёт меня к столику в обеденном зале, где сидят Шона, Уилл, Ал, Юрайя и Элли. Он сразу занимает место рядом с Шоной, а я сажусь между Алом и Уиллом. Уилл почти не притронулся к пище. Его взор устремлён на письмо, его рот беззвучно выговаривают слова. — Что это? — киваю в сторону листа бумаги, когда тянусь за хлебом. — Это письмо от моей сестры, — спокойно говорит он. — У тебя есть сестра? — спрашиваю я с любопытством, поднимая брови. — Да, — бормочет он, глядя на меня. — В Эрудиции. Кара, — его глаза снова возвращаются к бумаге. — Что там написано? Уилл испускает слабый вздох. — Она попала в ещё один бой с моим отцом насчет того, чтобы заглянуть ко мне. Мои родители точно не простят меня за то, что я выбрал Бесстрашие, — его глаза продолжают сканировать страницу. — И кое-что о посвящённом, с которым она проводит время. — Я откусываю хлеб, когда он продолжает чтение. — Ох, странно, — говорит он. — Он из Отречения, Трис. Может быть, ты знаешь его. Я поднимаю свои брови ещё раз. — Как его зовут? — Калеб. Я замираю на мгновение, хлеб на пол пути к моему рту. — Калеб? Калеб Приор? — Она не написала его фамилию, — отвечает Уилл, пожимая плечами. — Почему? — Он смотрит на меня. — У тебя есть брат? — Я медленно киваю. — Странно, не правда ли? Отречённый выбирает Эрудицию. Я затыкаю рот хлебом так, что не обязана отвечать. Вместо этого, я поворачиваю голову и смотрю на Зика и Шону, которые о чём-то тихо разговаривают серьёзными голосами. Шона бросает на меня взгляд и краснеет, когда замечает, что я на них смотрю. Я быстро проглатываю хлеб. — Что? — Ничего, — говорит Шона. — Ты, на самом деле, должна попробовать этот торт, — продолжает она, пододвигая тарелку ко мне. — У нас большой и вкусный торт здесь. Я опускаю глаза в тарелку, а потом отрицательно качаю головой. — Ты просто говоришь о пироге. Шона обменивается взглядом с Зиком. — Нет. Может быть, ты всё-таки просто возьмёшь и попробуешь первый кусочек торта? Пожалуйста, Трис. Я закатываю глаза, а затем осторожно засовываю вилку в рот, пробуя этот торт Бесстрашия.