Моя мама - Эйлин Снейп

Тобиас притащил наконец-то краски, лак и морилку. Северус был отправлен к Эвансам, а мы приступили к обновлению нашего жилища. Тобиас сначала смешил меня, рассказывая забавные истории. Кстати, собеседник мой был весьма начитан, много знал любопытных историй из жизни известных людей, травил исторические анекдоты. Много смеялись, а потом он вдруг впал в истерику – плакал, точнее, рыдал. Слезы дорожками выкатывались из-под его ладоней, закрывающих лицо. – Эйлин, я урод, мужлан, который не давал тебе жизни. Ни тебе, ни ребенку. Без меня вам было бы легче, - и все эти слова, перемежались всхлипами. Я ждала чего-то из этой серии. Слезы, лившиеся сейчас, были символом маленькой победы – человек, сидевший передо мной, мой «пациент», был готов к следующему очень серьезному и болезненному шагу. Сегодня он осознал, что жил неправильно, что причинял вред себе и людям, близким ему. Суть шага заключалась в том, чтобы самому выяснить, кем же человек является на самом деле. Не у каждого хватает смелости и честности, чтобы ковыряться в своем характере. Многие больные ломаются на этом этапе, считая, что себя-то они точно знают. Сейчас нужны были всё наше бесстрашие и честность. Мозг после эмоциональной встряски был способен воспринимать критику своего прошлого поведения без поиска виноватых в собственном окружении, и мы приступили к работе. Вопросы, вопросы, ответы, психологические методики, опять вопросы, ответы, осознание, снова слезы. Ломка собственных представлений проходила крайне болезненно для Тобиаса и очень утомительно для меня. Я еле ползла на второй этаж с мыслью о кровати, когда воодушевленный своим «перерождением» Тобиас легко подхватил меня на руки и внес на второй этаж. Он слегка задержался перед тем, как положить меня на постель. Улыбающиеся глаза вмиг стали серьезными, и даже воздух сгустился вокруг. Тело предательски потяжелело, почувствовав близость мужчины. – Тобиас, - строго сказала я, - пожалуйста… Он словно очнулся от дремоты и положил меня в постель. Надо же, а раньше я не видела в нем мужчину. Не успев додумать эту мысль до конца, я отключилась.

***

После ремонта в доме посвежело и повеселело – появились веселые занавески, и Северус носился с гиканьем по дому. За пару месяцев малыша было не узнать – он за первый месяц лета подзагорел, кости обросли мясом, и худоба перестала казаться больной, руки и ноги его теперь не выглядели кривыми. Он больше не пугался громких звуков и сам шумел больше всех, изображая то сирену пожарной или полицейской машины, то звуки стрельбы или погони английских кораблей за пиратами. Отец ему терпеливо втолковывал, что английские корабли и флибустьеры Карибского моря - это одно и то же, но Северус был неумолим – у него пираты и английские корабли сочетались примерно так же, как мухи с котлетами. На детской площадке Сев стал полноправным завсегдатаем клуба любителей песочницы. Но больше всего его манила кухня – лепить и смешивать, создавать новое блюдо, порой несъедобное. Так, однажды утром хитрюга намазал кусок мяса горчицей и апельсиновым джемом и кормил с рук отца. Я застала эту картину, когда пришла домой с работы. – Вкусно, пап? – но судя по лукавому выражению лица, детеныш ни капли не верил, что в самом деле приятно – горькая горчица, приторный джем и мясо. – М-м-м, как вкусно, - качая головой, говорил отец, - попробуешь? Теперь два лица с абсолютно одинаковыми взглядами и ухмылками смотрели на меня. Они что, меня на слабо берут? Я поддалась легкому настроению, царившему в нашем доме, и откусила маленький кусочек. Действительно, нежирное филе, припасенное специально для детского меню, с остро-пряной горчицей и кисловатым джемом (и куда только делась приторная сладость), создавали невероятное вкусное ощущение. – Ну что же, экспериментаторы, значит вы доросли до высокой кухни? Тогда сегодня мы будем делать вареники! Вареники – для нас скорее народная кухня, чем высокая. Но на юго-западе Великобритании в середине шестидесятых, то была экзотика. – Ты заметила? – спросил Тобиас, - он меня впервые папой назвал! – он, пребывая в порыве отцовских чувств, схватил меня за талию и закружил. На втором этаже раздался грохот. Северус! А потом случилось страшное…