— Шахматы — это скучно! — плаксиво заявил Грелль, рассматривая фигурки из слоновьей кости. Шахматам его обучал специально нанятый учитель, но няня — продолжала тренировать даже после окончания занятия. Шахматы вгоняли шестилетнего Грелля в тоску, особенно когда на улице светило солнце и пели птицы, а няня заставляла заниматься дальше. — Если научишся хорошо играть в шахматы — станешь очень-очень умным, — уверяла няня, а Грелль, с обидой на душе продолжал переставлять фигуры по доске.
— Неужели ты не хочешь уметь драться на мечах? — няня улыбалась ласково, но настойчиво укладывала в руку шпагу. У Грелля уже болела рука от этой шпаги. А еще — плечо, спина и правая нога, выставленная вперед. Большой палец тянуло от нагрузки, а по всему телу тупой и почти неслышной болью наливались синяки, полученные от ударов противника — соседского мальчишки. — Хочу, — бурчал Грелль. Но шпагу поднимал снова. Я вспоминал это. Долго, сложно, но вспоминал — все-таки было это так давно. Сейчас, когда мне удалось осмотреть все это свежим и взрослым взглядом — я понимал, что няня не была столь хороша, как я ее запомнил до этого. Я провел все свое детство с демоном — и этот демон был там не по своей воле. Оглядываясь назад — я мог с уверенностью сказать, что Лилит вызвал мой отец. Но зачем? Матери няня не нравилась категорически, этого я забыть не мог. — Что, чахнешь? — хохотнул Гробовщик, проходя в комнату. Губы сами разползлись в улыбку. Я удержал себя, не позволив приветственно помахать наставнику рукой, но перебить тягучие нотки в голосе так и не получилось. — А ты можешь помочь? — манерно растягивая слова, спросил я. И тут же быстро добавил, — Прости. Черт, не могу это контролировать. — Ты удивишься, но я могу помочь, — Гробовщик зеркально отразил слащавую ухмылку. — Давай, вылезай из этой конуры, тут я перенести нас не смогу. Он отошел, оставляя вход открытым, но я даже и не подумал выйти наружу. — Вы там уже совсем все с ума посходили? — спокойно спросил я. Нет, не так. Попытался спокойно спросить я — в итоге получился то ли сип, то ли крик. — Грелль, на всю жизнь тебя сюда не запрячешь, — голос Гробовщика посерьезнел. — Вот поэтому я и предлагал меня убить, — фыркнул я под нос. Легендарный, конечно, услышал это, но предпочел сделать вид что на старости лет слуха он лишился совсем. Я переоделся в более приличное, накинул на плечи пиджак, и подошел к выходу. У самой двери Легендарный поймал мою руку, поднял ее ладонью вверх и что-то вычертил на запястье. Кисть обожгло болью, и я дернулся. — Прости, мне пришлось поставить ограничение на переносы, это на время, потом само рассосется, — предупредил уже после всего Гробовщик. — Леди оно не остановит, а вот тебя от необдуманного самоубийства — еще как. Я даже ругаться не стал. От него можно было ожидать любой подлости. Наставник, все еще удерживающий мою руку, перевел меня через порог и тут же телепортировал нас куда-то. В нос ударил знакомый запах, обилие цветов обрушилось на отвыкшие глаза. Деревня. Мы стояли в деревне Фукурокудзю. — Думаешь — поможет? — с сомнением спросил я у Гробовщика. — Не попробуем — не узнаем, — логично обосновал он. Здесь все было спокойно. Практически ничего не изменилось, люди все так же спокойны, зная, что их охраняет Ками и им почти ничего не грозит. Я почти уверен, что бог все-таки подлечивал своих, но до того абсурда, что здесь творился, не доходило. Я заметил неподалеку Джейкоба — того самого широкоплечего высокого мужчину, что преградил нам путь в первый раз. Улыбка снова налезла на лицо, глаза немного сощурились. Осознав измерения в положении тела я коротко рыкнул, цапнул себя ногтями по другой руке, чтобы боль хотя бы чуть-чуть отвлекла, и отвернулся. Что ж, надеюсь, на господина Фукурокудзю такой реакции не будет. Гробовщик мои мучения заметил. Он хмыкнул, схватил меня под локоток и повел к хижине бога. Тот нас не встречал — видимо был занят. Где именно жил Ками я знал, но вот идти туда… не хотелось. Вот с каждым новым шагом — не хотелось все больше и больше. Я упирался ногами, — параллельно бормотал извинения наставнику, — и вырывался. Гробовщик был настойчив, и, когда до хижины оставалось совсем-совсем чуть-чуть, ему пришлось схватить сзади за оба предплечья и толкать меня, чтобы все-таки двигаться перед. Достаточно предсказуемо — это не помогло. Зато вот взвалить меня на плечо Гробовщик смог. И в таком виде внести в хижину — тоже. — Прости, пожалуйста, — шипел я ему на ухо, колошматя по спине кулаками. — Да не проблема, — хихикнул Легендарный. Я дернул ногой, и она задела дверь, распахивая ее. Послышался стук — это дверь ударилась о стену. Удивленный вздох, и он не принадлежал богу. У Фукурокудзю был кто-то еще. Меня окружил звук шелестящих пленок и едва уловимый запах крови. Тут был шинигами. Я даже перестал бить Гробовщика — удивление на время сбросило эти рефлексы. (Мы уже смогли выяснить, что Леди к моему поведению отношения не имеет. Точнее имеет, но не прямое.) — О, — удивленно хмыкнул Гробовщик. — А-ага. — Что, тот самый день? — спросил я у наставника. — Можешь опустить меня, оно успокоилось. Гробовщик даже говорить ничего не стал — это было странно. Но меня отпустил, удерживая за плечи и не давая обернуться. — Вы уже закончили? — спросил он. — Да-да, — проскрипел Фукурокудзю. Я не понимал в чем дело, но вырываться не стал — все и так нервные, а уж если я и сопротивляться начну, то ничего хорошего не выйдет. Гробовщик смотрел поверх моей головы. Кивнув Фукурокудзю — где находится бог я чувствовал спиной, — он перевел взгляд на шинигами. Его глаза опасно сузились, и я схватил его за руки в ответ, удерживая. — Твое дело сделано, — сказал Легендарный, — уходи. Шинигами, до этого бесшумный, хмыкнул. И я узнал его. У меня за спиной стоял Уильям. — Гробовщик, отпусти меня, — тихо попросил я. — Будет лучше если я выйду. — Он уже уходит, — ответил мне наставник. — Не правда ли, Уильям? — Конечно, — я не слышал шелеста ткани, но знал, что Уильям кивнул. — Доброго вам дня, господин Фукурокудзю. Я моргнул. Все закачалось из стороны в сторону, меня замутило и я уже открыл рот предупредить Гробовщика, но не успел. Легендарный все понял сам — последнее, что я увидел, было его сосредоточенное лицо.***
Я лежал на кушетке в доме Фукурокудзю. Больше отсюда меня не тянуло так страшно. В общем-то больше вообще не тянуло. Немного щипало запястье, там, где Гробовщик ранее поставил ограничитель. Я мельком взглянул на руку — запястье оплетал еще один браслет. Кажется, этот был для Леди. На улице кто-то яростно спорил — я узнал приглушенный голос Уильяма и поморщился. Объясняться со Спирсом не хотелось. Но если он ругается — значит он в порядке. А уж судя по тому, что бог не прикончил меня — то и вся деревня тоже в порядке. За Гробовщика я не беспокоился — ни мне, ни Леди его не достать, да и голос его, удаленный и едва узнаваемый, я слышал прекрасно. — Господа, — голос Ками был немного ближе, бог явно стоял прямо за дверью. — Алый проснулся. Первым в хижину влетел Уильям. Злой, — я редко видел на его лице настоящую злость, все-таки она слишком сильная эмоция для него, — раздраженный и, на удивление, обеспокоенный. Он остановился, видимо приказав себе не быть настолько порывистым, и спокойным, но твердым и быстрым шагом дошел до кровати и сел на близстоящий стул. Я отвернулся. Смотреть на него было сложно. Мало того, его я не видел почти три года. Он сильно изменился — стал серьезнее, собраннее, насколько с ним это вообще может быть. Костюм — с иголочки, очки без малейшего пятнышка. Длинный и блестящий секатор — я помнил его косу, но сейчас она выглядела намного более устрашающей. — Ты ничего мне не сказал, — ровно проговорил Уильям. — А что я должен был тебе сказать? — ответил я. Получилось глухо — я так и не повернулся к нему и бормотал слова в подушку. — Прости, Уилли, я схожу с ума? Он не ответил. Я все ожидал услышать как скрипнет стул, когда Уильям поднимется, или как хлопнет дверь, когда войдет Гробовщик. Но было тихо. Я почувствовал его холодное прикосновение через несколько долгих секунд. Он положил ладонь мне на плечо, разворачивая к себе. Я позволил ему. — Хотя бы, — наконец сказал Уильям. Его глаза были грустными — очередная живая эмоция за сегодня. Уильям редко испытывал так много эмоций. Меня он все равно не понимал — он не понимал никого, пока ему не объяснить. — Я не мог, — на тон тише ответил я, прекрасно зная, что эти слова его не устроят. Они для него ничего не значат. — Я боялся за тебя. — Я сам способен решить, что мне делать, — Уильям воспринял это в штыки. Как и ожидалось. Мое эгоистичное желание защитить его — ему не нравилось. Когда-то я уже объяснил ему это. Я не хотел боли, а потеря Уильяма принесла бы мне боль. Гораздо спокойнее жить, зная, что он жив, пусть даже и ненавидит меня. Но теперь он знает — это значит, что больше это не сработает. Больше я не смогу оберегать его незнанием. — Что произошло? — хрипло спросил я, — Я ничего не помню. — Да, Легендарный объяснил мне, как это работает, — кивнул Уильям. — Почти ничего не произошло. Ты весь поменялся в лице, начал вырываться, кричал и хохотал одновременно, но Легендарный поставил Леди на руку ограничитель. Это успокоило его, хотя он и обозлился. Господин Ками усыпил его. Потом что-то колдовал над тобой — я не видел, всех выгнали на улицу. — И ты начал ругаться с Гробовщиком? — догадался я. — Я просчитался твою реакцию на мое появление когда услышал твой голос, но она разительно отличалась от того, что я увидел, — проговорил Уильям быстро, зная, что я не люблю его «расчет». — Догадаться, что ты прибыл сюда к Ками не просто так, было не сложно. Я фыркнул. Руки с моего плеча он так и не убрал и она медленно разогревалась от жара моей кожи — у Леди была неприлично высокая температура тела, а обратно «остывал» я потом долго. От этого болела голова и мутило, но сейчас я чувствовал себя все равно лучше, чем до этого. — Я скучал, — в итоге сказал я. — Я тоже, — ответил Уильям и встал. В дверь постучались и, не дожидаясь ответа, вошли. Гробовщик, а за ним Фукурокудзю. Посох все еще был при Ками, кажется, он был взволнован. Уильям отошел к дальней стене, а я посмотрел на наставника. — Все, наговорились? — весело спросил Гробовщик. Я кивнул, и он усмехнулся. Кинул на Уильяма выразительный взгляд. Спирс, сохраняя абсолютное спокойствие, поклонился Фукурокудзю и направился на выход. Я сначала опешил, но Уильям все-таки обернулся ко мне напоследок. — Я буду иногда приходить, — сказал он, — Но сейчас меня ждут наверху с отчетом. И исчез, даже не дойдя до двери. Я, помня о «поле» вокруг Гробовщика, про себя присвистнул. Да, кажется у него и вправду нервы были на пределе, что смог телепортироваться, находясь близко к наставнику. Легендарного это, кажется, не удивило, а я запоздало вспомнил, что они успели пообщаться. Кажется, весьма продуктивно пообщаться. Я мельком взглянул за окно. Солнце уже садилось, а только-только отошедшие от зимнего холода деревья начали распускать листья. Еще молодые, нежно-салатовые, они пахли так, что я мог чувствовать их запах даже находясь в закрытой комнате. — Что-то изменилось, — сказал я только для того, чтобы нарушить тишину. Фукурокудзю повернулся ко мне, осматривая с ног до головы. Покивал себе и ударил посохом об пол. Посох исчез. Почти так же, как и наши косы, подумал я. — Изменилось, — кивнул мне Ками. — Я убрал расслоение. Я ничего не понял. Даже когда бог пустился в сложные объяснения, я слушал его и все равно плохо понимал. Ситуацию прояснил Гробовщик: — Что-то демоническое, — сказал он, — по моим рассуждениям Лилит оставила на тебе приворот, который должен был обеспечить ей полную лояльность Леди. Это долгое время работало, но после — стало перекидываться и на тебя, стирая границу между личностями. Ты перенимал повадки Леди и не мог с этим ничего поделать. Разум оставался твой, а действия — от Леди. Поэтому ты не мог себя контролировать. Понятнее стало, но только чуть-чуть. — К слову сказать, у Леди возникли точно такие же проблемы, — Гробовщик захихикал, вспоминая что-то. Я сел в кровати, собираясь встать, но тяжелая старческая рука бога меня остановила. Фукурокудзю просил остаться меня в постели, и ему я решил не перечить. Он одобряюще улыбнулся. — Точно такие же проблемы? — спросил я. — Да буквально только что, — хмыкнул наставник, взмахнув головой. Серая челка упала на лицо, но я успел увидеть, как сощурились его зеленые глаза. Плечи подрагивали, сам он немного съежился, а цилиндр на голове покачивался. Кажется, он всеми силами старался не рассмеяться. — Только… что? — я забеспокоился. Что могло произойти, пока я был не-собой? Гробовщик не выдержал и все-таки расхохотался. Нет, ну если он смеется, а не ругает меня, то, должно быть все в порядке. — Я запомнил лицо твоего Уильяма еще надолго, — всхлипнул он. — Ты буквально набросился на него, все время повторяя «Уилли, прости меня, я не хотел тебя сейчас бить!» Он намеренно сделал высокий и писклявый голос, к тому же карикатурно растянул половину слов, виписывая руками какие-то кругаля, что я тоже не выдержал и захихикал. Фукурокудзю отпустил меня уже к полуночи. Напоил какой-то травяной дрянью, и я снова потерял себя — в это время они вдвоем общались с Леди, который все еще побаивался Ками. Я не знаю, до чего именно они договорились, но Гробовщик выглядел довольным. Фукурокудзю тоже, но у него во взгляде присутствовал какой-то тяжелый оттенок. Гробовщик поохал-поохал, но все равно затолкал меня обратно в подвал. Против я, конечно, не был, но все равно было немного обидно. Браслеты на руке исчезли в следующий же день, теоретически вновь открывая мне возможность к телепортации. Особенно разительно ничего не поменялось. Я просто перестал постоянно сваливаться в это манерное поведение. Общаться с Эриком стало намного проще. И с Гробовщиком тоже, но его мое поведение забавляло в любом случае, так что я даже не знаю, считается это или нет. Уильям пришел через неделю. Было видно, что ему тяжело. Как я узнал от Гробовщика — первое, что предложил Уильям после того, как узнал, что со мной случилось, это забрать меня к себе. Очень оскорбился, когда услышал отказ. Но, узнав все досконально — все-таки поменял свое мнение, «разрешив» Гробовщику оставить меня у него. О том, что Этим делом меня наградила именно Лилит, мы решили умолчать. Я знаю, что Легендарный до сих пор смеется над отношением Уильяма к нему. Спирс проявляет вбитое еще с Академии отношение, но, познакомившись с Легендарным и поняв, что он абсолютно не похож на тот идеализированный образ, что представляют в учебниках, то и дело позволяет себе некоторую резкость. Легендарного эта резкость не напрягает абсолютно. Но веселит. Первое же, что сделал Уильям, войдя в мой подвал, это высказал недовольство «условиями в которых меня содержат». Честно говоря в этот момент я почувствовал себя каким-то экзотическим животным. Но принимать слова Уильяма близко к сердцу я не стал. — Я очень зол на тебя за то, что ты ушел, ничего не объяснив, — сказал Уильям, садясь со мной на кровать. — Но так же я знаю, что в этом твоей вины не так много. Заранее прошу прощения за возможную резкость. Я хихикнул. Всегда он так. Зная, что может нагрубить — объясняет причины своего скверного настроения, извиняется и, собственно, начинает ругаться. Хотя, ругаться мы в итоге не стали. Мило поболтали, выпили чаю, который принес Гробовщик. (Кажется, он следил за дверью, чтобы ничего не случилось.) Уильям старался держать дистанцию, но все равно позволил мне переплести наши пальцы. Я чертовски давно не чувствовал настоящего человеческого тепла, из-за этого появилась некоторая жадность к прикосновениям. Ему было трудно. Мне тоже. Мы много всего наговорили друг другу тогда, но, кажется, углы все-таки удалось сгладить. Перед уходом он поцеловал меня в щеку. Я был доволен, — и немного взволнован. — Наворковались? — хихикнул из-за двери Гробовщик. Все-таки караулил. Я хмыкнул, растягиваясь на кровати. День выдался сложным. — На неделю вперед, я так подозреваю, — зевнув, ответил ему я. Дверь в подвал хлопнула, щелкнул замок — Гробовщик закрыл меня. Я закрыл глаза, готовый в очередной раз мучиться бессонницей. На свое удивление я заснул в рекордные сроки. И проснулся, по своим ощущениям совсем вскоре, но чувствовал себя неплохо: выспавшимся и отдохнувшим. Я приподнял руки, потягиваясь, и заметил на левой ладони чернила, на пальцах, в особенности на мизинце. До этого их не было. Да и писал я, в общем-то правой рукой. Сам я таких следов оставить не мог. Вывод напрашивался один. Я подскочил, собираясь оценить масштабы ущерба. Но… все было спокойно. Я огляделся пару раз, поискал какие-нибудь ловушки. Все было тихо и спокойно. Только на столе лежал вдвое сложенный листок. Я прикрыл глаза, потер переносицу. И все-таки схватил записку, разворачивая. «Хэй, кажется мне, что мы оба оказались в… затруднительной ситуации, не правда ли, Алый? Ты, как Первый, владеешь телом чаще, но я урываю свое время. И то, что я вижу, милый, мне не нравиться абсолютно. Твой красавчик-наставничек и божок говорили со мной. Убеждали меня. Но мне нужна и другая точка зрения. Как тебе идея разобраться во всем самим? Все-таки мы не чужие друг другу люди, милый. Мне нужно попасть в ад и оценить обстановку с Лилит. Если все, что я услышал — правда, то я готов перейти на вашу сторону. С любовью, Леди.» Значилось на бумаге. Леди предлагал мне сотрудничество. Я смял записку, как только прочитал ее. Так и застыл посреди комнаты. Раздумывая, размышляя. Если Леди налажает с Лилит, то, возможно, его убьют. Как-никак, мне это было, можно сказать, на руку. Умирать не то чтобы хотелось, но для меня это все еще было единственным адекватным выходом. Если Леди все так же останется на стороне демоницы, то, что ж, меня, возможно убьют свои. Я все еще в плюсе. Если Леди убедится в нашей правоте… то это будет даже лучше. Намного лучше — как минимум у него много информации. А при лучшем раскладе — мы сможет посылать его в шпионские расследования. Не давая себе задуматься, я расправил бумажку, и быстро черкнул там «согласен». Пути назад не было.