Подмастерье Смерти

      Год пролетел быстро, почти незаметно. Я изучал, узнавал, придумывал. Гробовщик устраивал все. В первый раз в подвал он привел меня через три месяца после официального объявления меня его учеником.       И именно с того момента я понял, что просто мне не будет.       Там, в подвале, лежало тело демона. Еще не остывший труп очень худого черноволосого мужчины поверг меня в шок. Сказать, что я был поражен — ничего не сказать. Гробовщик же, как ни в чем не бывало, подлетел к столу, по пути хватая с тумбочки что-то, отдаленно напоминающее скальпель и подозвал меня ближе. Я опасливо подошел, в любой момент готовый отпрыгнуть от жнеца. Но тот лишь взвесил железяку в руке, повертел между пальцев и, перевернув, поднес к ключице демона, делая аккуратный надрез. Черная кровь хлынула из-под лезвия, мне на секунду показалось, что демон живой, что кровь выходит толчками, но вскоре все успокоилось, и Легендарный продолжил начатое. Он разрезал ровно от шеи до середины живота.       — Устройство организма у демонов сильно отличается от человеческого, — сказал он, разводя края раны в стороны, — Но жнецы похожи на демонов куда сильнее, чем ты думаешь. Мы можем быстро передвигаться, телепортироваться, мы сильнее, чем люди. Точно так же, как и демоны. Мы можем есть души.       Он сказал это так непринужденно, но у меня внутри все перевернулось. Можем есть души? Зачем? Как он это узнал?       — Если жнец начнет есть человеческие души рано или поздно он сможет стать демоном, — продолжал он, указывая на сердце демона. — Посмотри, оно больше человеческого. Оно черное, как их кровь. Если жнец будет есть души, его кровь станет черной.       Безусловно есть отличия. Гробовщик описал каждое из них так, что я перестал сомневаться — он проверил это все на самом себе. Демонам сложнее дается телепортация, но демон-жнец может перемещаться так же легко и далеко, как раньше. Жнецу не нужны больше очки, он видит так же четко, как и демон. Но жнец не может менять ипостась, тогда как демоны превращаются в полу-зверя. К тому же, это ненадолго. Как только жнец перестает поедать души, демоническая сущность отступает. Он рассказывал, показывал, для чего нужен каждый орган, каждая деталь. Это было жутко. Но еще страшнее мне становилось от осознания того, что мне это нравится.       После этого случая я не приходил к Гробовщику неделю. А потом он телепортировался ко мне, а комнату, развалился в кресле, и, как ни в чем не бывало, сообщил, что у него есть еще что-то интересное. И я снова пошел за ним.       Прямо сейчас я сидел за прилавком и обслуживал посетителя. Дамочка бальзаковского возраста выдавливала из себя слезы, тут же промокая уголки глаз розовым платочком, и восхваляла своего погибшего мужа, сетовала на судьбу.       — Сорок лет — и уже вдова! — выла она, — Трое детишек без отца, что же делать, что делать?!       Я кивал, пытаясь ее успокоить. Женщина стояла тут уже почти пятнадцать минут. О ее муже я уже знал абсолютно все — какой он красивый, хороший, храбрый, как он защищал ее от бандитов, как он любил ее и детей. Я знал все, кроме нужной информации — роста и веса. Но торопить клиентов нельзя, иначе начнут верещать еще больше. Это я усвоил еще в первый раз.       Мне пришлось простоять так почти полчаса, пока дамочка не объяснила, что ей нужно и не заплатила. Выскочив из лавки, она тут же, смеясь, кинулась к какому-то мужчине на шею.       Меня тошнило от подобного лицемерия, но сделать с этим я не мог ничего, даже если очень хотел. Гробовщик, в данным момент вскрывающий в подвале очередную жертву, очень четко сказал — никакого раздражения. Клиенты всегда должны чувствовать поддержку даже от гробовщиков. Это еще один так называемый тест.       Раздался звон колокольчика, я поднял голову, ожидая увидеть перед собой еще одного посетителя. Высокий юноша с чуть завивающимися черными волосами уверенно посмотрел мне в глаза, я втянул воздух, сразу же понимая, что передо мной демон. Еще через секунду я узнал его — Азазель.       Спустя мгновение я, оскалившись, уже держал косу наизготове. Демон, выставив вперед руки в защитном жесте, быстро проговорил:       — Стой, погоди! — он отошел на шаг, — Я не желаю никому зла, я к Гробовщику.       Косы я не опустил, но чуть наклонил голову, показывая, что я его слушаю.       — Гробовщик! — зычно крикнул я вглубь коридора. Когда из подавала раздалось сердитое «что?», я продолжил. — К тебе тут гости!       — Черт возьми, Азазель, ты не вовремя! — заорал Легендарный, — Лучше тогда подойди, помоги!       Демон, кивнув мне, двинулся внутрь помещения, отодвигая дощечку. Он даже знает, где вход! Надо будет с этим позже разобраться. Я прикрыл глаза на пару мгновений и снова открыл их. У меня еще четыре часа работы.       В общем итоге я обслужил семь человек. Пятеро пришли за гробами, и еще двое за венками. Когда последний посетитель захлопнул за собой дверь, из коридора вышел крайне довольный Гробовщик. Он потянулся, ухмыльнувшись, увидев, как я нахмурился.       — А демон где? — поинтересовался я, — Не говори мне, что ты оставил его в подвале.       — Нет, над Азазелем мы экспериментировать не будем, — Легендарный улыбнулся, — Думаю, что он уже дома.       — Зачем он вообще заходил? — продолжал любопытствовать я, — Ты его, помнится, чуть не убил.       — Это было триста с лишним лет назад! — отмахнулся жнец, — Он поболтать пришел. Проблемы у него там внизу.       Я пожал плечами, собираясь. Это все — личное дело Гробовщика. Другой вопрос — я должен знать, что может угрожать жизни наставника. Но, по-моему, Азазель не несет никакой опасности.       — Можешь лететь домой, — благосклонно разрешил шинигами, — Сегодня ты неплохо поработал.       Я передал Гробовщику исписанную бумажку со всеми заказами и небольшой мешочек с предоплатой от каждого посетителя. Он, расплывшись в улыбке, вынул из мешка горсть монет и отдал их мне. Я впал в ступор. Шинигами земные деньги не положены, им неоткуда их взять, да и незачем. Все, что может понадобиться жнецу есть в департаменте, весь инвентарь и еда выдаются по карточкам, которые обновляются каждый месяц — в зависимости от того, как хорошо ты работал. А тут — медные человеческие монеты. Да, общая сумма небольшая, но это деньги.       — Я даже знаю, на что их потрачу, — я хихикнул, представляя грядущий эксперимент.       — Так и быть, отпущу тебя на денек. Но что бы послезавтра был здесь в десять. Опоздаешь — шкуру с тебя спущу, — предупредил меня Легендарный, словно догадавшись, что я собираюсь сделать.       — Не проблема, — хмыкнул я, вываливаясь из душного помещения наружу.       Надо мной пронеслась трясогузка, залетая на зеленеющую ветку. Июнь, что тут скажешь. В соседних кустах шумно ругались какие-то птицы, тощий драный рыжий кот протискивался в переулке между двумя пьянчугами.       Я решил дойти пешком. Все-таки до лавки идти минут пять, если не меньше, а тратить энергию на телепортацию мне не очень хотелось.       Задумал я, как мне казалось, грандиозную вещь. Так сказать эксперимент. Я решил напиться. Безрассудно? Может быть. Зато это намного интереснее, чем торчать в комнате, уткнувшись носом в очередную книгу. Жнецам никогда не дают земных денег, а по нашим карточкам купить что-то алкогольное невозможно. Не дураки, не продают. А у меня сейчас в кармане звенят монеты, на которые можно легко купить бутылку чего-нибудь крепкого, типа коньяка или виски. Грубо, но действенно. Я даже Эрика позову, у него, вроде, завтра выходной.       В лавке на меня смотрели с подозрением. Но напитки продали, две бутылки крайне паршивого виски, по моим расчетам этого должно было хватить, да и на большее у меня просто не хватило. Я бы телепортировался в комнату прямо оттуда, да только люди не поймут. Перепугаются, всполошатся. Мне, вон, даже волосы под капюшон прятать приходится. Посему пришлось тащиться в ближайшую подворотню, что бы переместиться оттуда.       Сначала меня крайне насторожило открытое окно. Я никогда не открывал окон, мне и так было достаточно тепло, а снаружи всегда сильно теплее, чем у меня в комнате. Ну, разве что, зимой окна были закрыты потому что промерзать до костей я тоже не желал. Первое, про что я подумал — это взлом. Но какой дурак попробует обокрасть меня? Самоубийц нет. Да к тому же ничего не разбросано, все на месте. Второй мыслью была идея о том, что кто-то хотел застать меня в комнате, а войти нормально через запертую дверь не смог.       Но в итоге все оказалось куда банальнее. На кровати, посередине подушки лежала красная роза, все шипы цветка были удалены, стебель заканчивался аккуратным срезом, будто кто-то подложивший растение специально взял с собой садовые ножницы. Другими-то так аккуратно не порезать.       Я рассмеялся. Нет, даже скорее расхохотался во всю глотку. Серьезно? Кто-то подложил цветы? Мне? Стало еще смешнее. Мда, а среди жнецов есть камикадзе! Роза отправилась в стакан, в тот самый, в котором в прошлом году стояла ромашка, а я двинулся за Эриком.       — Да ты что, сбрендил? — хохотнул Сингбли, только выслушав мое предложение. — Это самая безумная твоя идея из всех, о которых я знаю!       — У тебя завтра выходной, как и у меня, — заметил я, — Неужели не интересно?       — Интересно до чертиков, — согласился Эрик, впуская в свою комнату. — Поэтому я все еще тебя не выставил.       В комнате у Сингбли как всегда душно и странно-тесно. Столько всякой всячины я больше ни у одного жнеца не видел, — разве что, кроме Гробовщика, но он-то точно не в счет. Мольберт в дальнем углу, огромный старый диван прямо посередке, двуспальная кровать, непонятно на кой-черт вообще понадобившаяся жнецу, столы, стулья, шкафы, тумбочки и даже пара табуреток. Я просто понять не мог, как это все могло уместиться в комнате шесть на восемь квадратных метров. Сингбли полез за стаканами в буфет, пока я ставил бутылки на столик из какого-то светлого дерева.       — Эх, настрой здесь нужен, — посетовал Сингбли, — Просто так и напиваться как-то безрадостно.       — Постой-ка, неужели ты уже пробовал эту людскую дрянь? — я нахмурился.       — Через это почти все стажеры проходят, — хмыкнул он, с совершенно нахальной улыбкой откидываясь на спинку дивана. — Ну что замер, как заяц перед удавом? Разливай давай.       Хмыкнув в ответ, я откупорил первую бутылку. Медового цвета субстанция заполняла стакан, пока я безуспешно пытался просчитать, какая доза необходима жнецу для желаемого результата. Пять стаканов? Шесть? Бутылка? Сладковатая жидкость обожгла горло.       В расчетах я малость ошибся. До пятого стакана я даже не добрался. Вынесло меня уже от третьего, да так основательно, что я на ногах едва держался. Это я выяснил когда попытался дойти до окна. Грохнулся на полпути, умудрившись нехило отбить указательный палец, порезать ладонь о что-то острое под диваном Эрика, да и вдобавок к этому еще сломать ноготь. И если порез затянется уже к завтрашнему вечеру, то ноготь придется отращивать заново, а у жнецов они, ой как не быстро растут. Так и придется несколько недель бегать с покоцанным ногтем.       Я поднялся, — скорее выпихнул себя наверх, отжавшись руками от стола и дивана, — и все-таки побрел к окну, спотыкаясь, шатаясь и заваливаясь. Эрик уже дрых без задних ног, только похрапывал во сне. Я у окна тихо анализировал ситуацию. С одной стороны мне, вообще-то говоря, не сказать, что бы очень понравилось. Но с другой… Я впервые испытывал такую необычайную легкость и свободу. Хотелось не то лететь, не то бежать, не то просто стоять на месте и наслаждаться эффектом.       На столе стояла еще одна целая бутылка. Я даже в какой-то момент хотел открыть и ее, но взглянув на пустой наполовину стакан, еще оставшийся стоять на столе, я решил оставить эту затею. Лучше оставить бутылку Эрику, он все равно лучше разберется, что с ней делать. Я опрокинул в себя оставшуюся жидкость и смело двинулся на выход. Эрика сейчас вряд ли можно было разбудить, а мне нужно было освежиться.       Даже в таком состоянии я смог додуматься до того, что телепортироваться в состоянии алкогольного опьянения лучше не надо. Поэтому пришлось вспоминать, как именно идти от комнаты Эрика до моей. Вообще-то путь не сложный — на один этаж ниже и на шесть дверей дальше от прохода. Но дойти туда — о, это мне предстояло особое приключение.       Коридор шатался. Натурально раскачивался в разные стороны, а пол, то и дело, предательски выскакивал из-под ног. Это было крайне подло с его стороны, но я, все же, кое-как умудрялся держаться вертикально и даже почти не заваливаться. С лестницей дела обстояли сильно хуже. Попадать по узким ступеньками такой большой ногой вообще невозможно. И как я раньше-то ходил? Но и с этой проблемой я справился — благодаря перилам.       А вот на моем этаже меня ждал сюрприз. Он раздраженно вышагивал по направлению ко мне, и я даже успел испугаться, что на меня уже настучали. Но я-то сейчас под крылышком Легендарного, а вот Эрику в такой ситуации крайне не поздоровилось бы. Впрочем, Ти Спирс сам крайне удивился, увидев мое перекошенное лицо.       — Сатклифф, черт подери, ты что, пьян?! — раздался над ухом ошалелый голос Уильяма. Я медленно поднял глаза на него, — Ты где алкоголь умудрился достать? Стащил из среднего мира?!       — Не стащил, а купил, — я важно поднял палец со сломанным ногтем вверх, — Это с-существенное уточнение.       — На какие, спрашивается, шиши? — Уильям скривился, окидывая меня взглядом с ног до головы.       — На чес-стно заработанные, — язык заплетался, голова кружилась. — Пропус-сти, я домой хочу.       — Сатклифф, твой этаж двумя проемами выше, — Ти Спирс нахмурился. Я задумался — неужели успел так сильно спуститься? Я уже собирался отвернуться и побрести обратно, к лестнице, когда Уильям неожиданно схватил за предплечье, — Пошли.       Что? Я настолько паршиво выгляжу, что даже Уильям готов мне помочь? Кошмар какой.       Ти Спирс вел осторожно, держал крепко и буквально заставлял полы и стены не шататься. Вторая рука легла на плечо, он встал слева от меня, предотвращая падения. Довел до нужной комнаты он меня быстро и без особых проблем. Я открыл дверь. Точнее, как, вся моя деятельность закончилась на том, что я достал ключ и уронил его. Так что Спирс и поднял его и отпер дверь, впуская меня внутрь. Он хотел было что-то сказать, как замер, уставившись на что-то. Проследив за его взглядом я понял, на что — на цветок. Он простоял так добрых пятнадцать секунд, после чего развернулся, покачнулся и захлопнул дверь, оставаясь в комнате.       — Ты чего-то еще хотел? — протянул я, облокачиваясь рукой на так кстати стоящую рядом тумбочку, и прибавил, вспомнив об элементарных правилах приличия: — Это, спасибо что довел.       Спирс моргнул, тут же кивнул и снова скосил глаза на стол. А потом просто сорвался: схватил за плечи, почти так же как в библиотеке (его счастье, что я так туго соображал), развернул, с силой прижав к стене все за те же многострадальные плечи рядом с дверью и снова застыл. Наши лица разделяли каких-то пять-шесть дюймов. Еще секунда, и он, прерывисто вздохнув и зажмурившись, подался вперед, прижимаясь удивительно горячими губами к моим, прикусывая нижнюю, оттягивая ее, и тут же отстранился, отпрыгнул и исчез в сероватой дымке, сверкнув на прощание глазами. Я так и остался стоять, красный, лохматый, прижимаясь к тумбочке как к спасательному кругу.

***

      Утро встретило меня головной болью, отвратительной сухостью во рту и огромным провалом в памяти. Как от Эрика выходил помню, а как дошел — уже нет.       На прикроватной тумбочке я обнаружил стакан воды. Влив в себя жидкость, я, даже не задаваясь вопросом, кто такой добрый и просветленный оставил мне попить, с кряхтением поднялся. Будильник показывал одиннадцать утра. Я схватился за голову — это ж что же я делаю со своим режимом дня! Вполне возможно, что проспал я свои положенные десять с половиной часов, но я даже понятия не имею, как я буду засыпать сегодня. Безусловный плюс в том, что Гробовщик не дал никаких заданий, которые нужно выполнить сию минуту. Так что у меня был неплохой свободный день. Можно было бы, конечно, что-нибудь почитать, поучить, но почему-то у меня не было вообще никакого желания сидеть в душной тесной комнате. Так что взвесив все за и против, я решил просто выйти и прогуляться по Лондону. Я очень и очень редко разрешал себе такие вылазки, но сегодня я вряд ли мог что-то выучить, да и день был солнечным, а в Лондоне это огромная редкость.       Стоять на своих ногах было достаточно сложно. Меня все еще покачивало, конечности были словно ватой набиты. Но с каждым новым шагом это ощущение пропадало, я, когда дошел до стола, уже смог совсем выпрямиться, легко достал корм для креветок с верхней полки и покормил молчаливых питомцев.       Роза распустилась совсем и даже за ночь успела потерять один лепесток. Клянусь, если я сегодня у двери или прямо в комнате обнаружу какой-нибудь василек, я пройдусь по отделу, подходя к каждому жнецу с вопросом, кто подкладывает мне такие своеобразные подарки. Скорее всего, это чья-то шутка, но… Ради шутки обычно не срезают шипы на розах и не ровняют стебель так, что бы цветок простоял как можно дольше.       Я потратил на себя непозволительно много времени — почти час. Пролежал в ванне, борясь с отчаянным желанием просто уснуть прямо там. Да, жнецы могут не дышать, да, со мной бы ничего не случилось бы критического. Но я как представлю, во что после данной акции превратилась бы моя кожа, сразу же хочется вылететь из воды подальше. Зато после ванны я пришел в себя совсем. Мог говорить, ходить и даже бегать, не вызывая подозрений у окружающих.       Я надел плащ с капюшоном, надежно перетянув волосы лентой так, что бы ни одна прядь не выбивалась за пределы капюшона и телепортировался в средний мир. На мое счастье в переулке никого не было, и я спокойно расправил плечи, выходя из подворотни.       Солнце на миг ослепило глаза. Как же давно я не видел не затянутого тучами неба! Тепло ласково гладило по щекам и рукам, я жмурился от удовольствия, медленно двигаясь к Темзе. Лето обнимало город и город распускался цветами, запахами и звуками в ответ.       Впрочем, когда я дошел до Темзы я понял, что далеко не все разделяют мое мирное настроение. Трое оборванцев, загнав огроменного рыжего кота в тупик с трех разных сторон обстреливали его камнями, громко хохоча. Кот уклонялся почти от всех, но все-таки пропускал некоторые удары. Он шипел, извивался, но как только он приближался к единственному ходу наружу один из мальчишек грубо отпихивал его обратно. У меня в голове будто что-то щелкнуло, и я решительно направился к месту боя, вылавливая одного из садистов буквально за шкирку из-за большой кучи хлама. Ровно в эту же секунду в кота попали булыжником так, что рыжий чуть отлетел и ударился о стену. Там он и затих.       — Какого хера?! — заорал мальчишка, извиваясь навесу. — А ну отпусти меня, гребанный извращенец!       — Я отпущу тебя, паршивец, только при условии, что вы все больше и пальцем не тронете заведомо слабого! — рыкнул я в ответ, неслабо встряхнув оборванца.       Краем глаза заметив летящий с другой стороны камень я, не прилагая особых усилий просто поймал его и откинул в сторону. Из-за укрытия раздался пораженный вскрик вперемешку с заглушенным ругательством. Мальчишка, которого я держал, извернувшись, попытался меня ударить. Впрочем никаких видимых результатов это не понесло. Я отпустил его — он мешком свалился на землю, но тут же поднялся, очень проворно отскакивая в сторону. Каменей в меня больше не кидали, и все трое поспешили смыться куда подальше.       Я поднял на руки кота. Тот был еще жив, он слабо мяукал, испуганно глядя на меня. Хорошая прогулка вышла, ничего не скажешь! Ну, а иначе кота насмерть забили бы. Не в моих правилах вмешиваться в подобное, да и в обычный день я, наверное, просто прошел мимо, но эта погода навевала определенное настроение.       Вместе с котом я телепортировался к себе в комнату. Свою ношу я сгрузил на диван, ему там точно места достаточно было бы, а сам пошел за аптечкой.       Однако за то время, пока я искал набор, кот успел даже немного проползти подальше и чуть не свалиться с дивана. Да, зашугали несчастного. Я погладил его по голове, вернув обратно и внимательно осмотрел. Из серьезных повреждений я нашел только перелом передней лапы. Еще куча ссадин по всему телу, но это было не так страшно. Как мог, я зафиксировал лапу в одном положении и даже вколол коту немного обезболивающего. Кормить рыжего пришлось сырым мясом, свининой. И когда я поставил перед ним тарелку с мелко порубленным кубиками мяса, кот сначала очень долго смотрел на меня, потом несмело взял один кусочек, внимательно наблюдая за моей реакцией, а только потом, осмелев, принялся есть, все еще бросая в мою сторону настороженные взгляды. У себя на полке я нашел жестяную миску, которую решено было использовать как поилку.       Вообще-то я совсем не планировал заводить кота. Ну никак. Но сейчас казалось, что я его предам, если отправлю обратно на улицу, уж тем более — со сломанной лапой. Похоже, что кот так и останется здесь. Значит, его нужно как-то назвать.       — Хирсин, — вслух сказал я. Кот приподнял голову от миски. — Будешь теперь Хирсин.       Имя, на удивление легло на язык. Я улыбнулся своим мыслям и, потянувшись, пошел переодеваться ко сну. Сейчас было совсем рано, только-только пять, поэтому я взял с полки книгу, почитать перед сном.       К моему сожалению ничего интересного я не нашел, зато все-таки захотел спать. Кот на диване мяукнул и свернулся клубком. Я тоже, погасив свет, откинулся на подушки.