Особо опасен - убить на месте

      Рыжебородый мужчина в бешенстве нарезал круги по кузне — это было одно из двух зданий, которое сохранилось после пожара. — Стоик, друг, успокойся, — мягко посоветовал Плевака, посмотрев на вождя. — Успокоиться? — взъелся тот и, громко стуча сапогами, подошел к кузнецу. — Да как она смела такое предлагать? — М-да… — только и смог ответить русоволосой викинг.       В помещении воцарилось молчание, которое нарушалось лишь редкими попеременными вздохами Стоика и Плеваки. — Ты же понимаешь, — снова вздохнув, начал говорить рыжеволосой, — что выбор тяжелый. Или она убьет Иккинга, а потом захватит Олух вместе со своими Берсерками. Либо я отдам ей Олух за то, что расскажет мне правду об Иккинге. Но в любом случае она планирует захватить Олух, чего бы ей это не стоило. — Это точно, — как всегда, кузнец был немногословен.       Вождь племени Лохматых Хулиганов полностью погрузился в свои мысли, как вдруг в кузню влетела Ночная Фурия, за ней Ужасное Чудовище и Змеевик. Стоик сразу вскинул голову, но из всех троих он узнал только блондинку. — Астрид, кто это с тобой? — нахмурился он, спросив девушку и указав на дракона и полудракона. — Папа, прошу. Помоги хотя бы ему, — на одном дыхании произнесла Фурия, с надеждой посмотрев на отца, а Хофферсон в это время стащила с ее спины шатена и аккуратно уложила его на полу. Бедняга корчился от боли, на руках и ногах то появлялись, то исчезали язвы фиолетового цвета. На лице появлялись кровавые следы, словно кто-то бил его плетью. Изорта сочилась ярко-алая кровь. И уже спустя несколько десятков секунд возле головы парня образовалась небольшая лужица красной жидкости. Казалось, что теперь рыжий был напуган больше всех. — Иккинг, сынок! Что с тобой? — он упал на колени рядом с Хэддоком. Нащупав пульс, вождь немного расслабился, но потом его вновь охватил страх. Стоик притянул к себе златовласую и начал трясти за плечи. — Что с ним, Астрид, что? Скажи мне! — Я не знаю, — тихо ответила девушка, склонив голову. Из небесно-голубых глаз вновь брызнули слезы. — Не знаю, — эти слова она прошептала, и Обширному пришлось отпустить ее. — Прости…

POV Иккинг

      Больно. Как же больно. Эта острая и почти нестерпимая боль медленно, но верно распространяется по всему телу. Кажется, даже внутренние органы поддаются ей. Из их разговора до меня доносятся лишь обрывки, да и те я не могу хорошо расслышать. Словно кто-то заглушает их, не дает мне слушать, затыкает уши и шепчет «Не слушай! Не слушай!»       И снова захожусь в очередном кашле. Кровь брызгами вылетает из моего рта. Что ж, прекрасное дополнение к боли. Дышать становится все тяжелее, в горле першит. Если бы я мог говорить, то мой голос, наверное, был очень сиплым и сильно хрипел. Хотя, может, стоит попробовать? — Пап, — голос был на удивление менее хриплым, чем я думал. - Пр-рости, Инг… — я снова зашелся кашлем. Но, поборов силу воли, я продолжил: — Пр-рости бр-рата. Он ни в ч-чем не винов-ват. Позв-воль ему вер-рнуться в деревню. Пр-рошу. — Что? Иккинг? Какого брата?       Я не видел этого, но, наверное, он все же посмотрел на Ингольва. — Это ты? — ахнул от от изумления. — Да, — тихо произнесла Фурия, опустив глаза. — Прошу, позови Готи. Спаси его. Он ведь тебе дорог.       Похоже, это на отца подействовало. Ведь уже через пару секунд он громко позвал старейшину. Но когда она придет? Минут через пять, скорее всего. Но я должен продержаться. Ради брата, ради отца, ради Астрид.       Мне захотелось улыбнуться, но как только я попытался это сделать, слезы сами потекли из моих глаз, принося еще большую боль. Я почти ничего не вижу и не слышу, но зато я чувствую. Чувствую, что происходит со мной, что происходит вокруг меня. — Держись, Иккинг, — прошептала Астрид.       У нее такой голос сейчас… Сердце просто сжимается от того, что я не никак не могу помочь ни себе, ни кому-либо другому. И от этого становится еще больнее. Хоть не физически, а морально. Но все же.       Жар уже охватил все мое тело, дышать стало еще труднее. Кровоподтеки, наверное, по всему телу. Хоть я и не вижу, зато чувствую… Чувствую боль, которая заточенной стрелой врезается в мое тело, причиняя невыносимые страдания. Хочется выть, но, кажется, голос совсем пропал. Последнее, что я помню, это скрип двери. А потом… Темная пустота.

Конец POV Иккинг