One

День близился к вечеру. Начинался красивый и спокойный закат. Дэйв уже забыл о спокойствии, которое окружало его в том маленьком немецком городке. Он смотрел на заходящее солнце и странное чувство легкости и желания лететь не покидало его. Закат был не красный, а розовый, ближе к горизонту только становясь алым. Прямо над головой столкнулся голубой и синий цвет. Вечер и ночь слились в единое целое. Цветы стали закрываться, и земля обрела ровный темно-зеленый цвет. Не было никакой войны. И всё это кошмарный сон, кажется. Есть только небо. Чистое, без единого облака небо, на котором начинали зажигаться первые звезды. Вдруг красоту нарушил страшный звук выстрела. Джеймс резко обернулся в сторону Дэйва. Немой испуг отразился на его встревоженном лице: Мастейн лежал без сознания, из плеча лилась кровь. Хэтфилд вскинул пистолет и выстрелил, попав точно между лопаток врага. Немец вскрикнул и упал без чувств. Он умер от боли пронзившей и парализовавшей его тело. Джеймс бросился к Дэйву. Рана была не очень страшной, рыжик потерял сознание скорее от испуга и неожиданности. Клифф остановил танк. Хэтфилд вытащил друга из машины и положил на траву. Ларс притащил аптечку и стал в стороне наблюдать за действиями Джеймса. Тот извлёк пулю из плеча Дэйва, промыл и залил спиртом рану и забинтовал плечо. Хэтфилд поднес к лицу Мастейна спирт. Тот поморщился и очнулся. Он попытался опереться на больное плечо, охнул и лёг обратно на землю. Джеймс помог ему встать. — Привал. Остаёмся здесь. — Но мы… У нас немного совсем времени… — робко пробормотал Ларс. — Я сказал, остаёмся здесь. Если я сказал, значит так надо. — Ну конечно. Надо так. Всё из-за твоего дорогого, бесценного Дэйва. Не боец, а неженка. — проворчал Ульрих куда-то в сторону и собрался забраться обратно в танк в надежде побыстрее уснуть. — Что ты там сказал? Повтори! — раздался властный крик Джеймса. — Дэйв не боец, а неженка! Ты рискуешь позициями ради него! Рискуешь ходом войны, своим постом, властью, ради кого?! Ради своей слабости, ради того, кто давит тебе на жалость, ради тряпки, игрушки, которую ты подобрал, выходил, вместо того, чтобы уничтожить на месте, как было предписано указом! Ты сгинешь, погибнешь из-за него, Джеймс! Твоя привязанность к нему погубит тебя! А ты, Мастейн, неженка! Тряпка, вот ты кто! Радуйся, что нашёл такого защитника, как Джеймс, иначе сдох бы давно! Я бы сам тебя убил! — Ларс распалялся всё больше. Дэйв зарычал и кинулся на него, забыв про больное плечо. Хэтфилд схватил его в охапку и крепко держал, пока тот рвался к Ульриху, желая побить его. Датчанин стоял и ухмылялся. Даже Джеймс пришёл в ярость. С трудом он сдерживался, чтобы не спустить Дэйва, как собаку с цепи. Наконец, тот перестал дёргаться, Хэтфилд отпустил его и направился к Ларсу. Тот принял уверенную стойку и с гневом и одновременно гордостью за свои слова смотрел на приближающегося к нему Джеймса. Датчанин был уверен, что Хэтфилд не осмелится тронуть его, как не трогал уже много раз, но в этот раз он ошибся. Джеймс схватил его за шкирку, как котёнка и поволок за собой, подальше от остальных. Только Клифф в этом всём сохранял спокойствие. Он подошёл к Дэйву поближе. — Плечо болит? — Немного. — Пойдём. Они сами разберутся. У меня есть настой, он боль снимает. Мама научила такой делать. Мне всегда помогает. Дэйв кивнул головой и пошёл следом за Бёртоном.   Джеймс оттащил Ларса на расстояние, с которого никто не услышит их ругани, и отвесил ему звонкую пощёчину. — Ну и крыса же ты! Ты хотел убить его всё это время?! — Нет, я… Это всё… Нет, нет… — залепетал Ульрих. — СКАЖИ ПРАВДУ! — рявкнул Хэтфилд. — Я… Джеймс, я… Я ревновал… Я… Я бы всё равно не сделал этого, Джеймс… Я… — Отвечай на вопрос! — Хотел. Но я бы не сделал этого, нет. Но я ревновал и ревную. Ты всегда был мне больше, чем друг. И сам ты ко мне относился не так, как к остальным, а когда появился Дэйв, то… Ты стал другим. Я ревную. Ты был моим покровителем, не просто лучшим другом. И моим любимым человеком. И я хотел получить то же, и почти всё случилось, но тут появился рыжий и… — Хватит тараторить и оправдываться. Ты был моим лучшим другом. Только другом. Больше никем. Это правда. Неприкрытая, чистая правда. Я знал, что нравлюсь тебе, но старался не отвечать на это. А с появлением Дэйва надеялся, что ты и думать о таком перестанешь. Я всё сказал. — Прости меня, Джеймс… — Ларс обнял его и тихо заплакал. — Прости меня. Хэтфилд потрепал его волосы. — И ты меня прости. Но я не могу ничего изменить. — он отстранился и пошёл обратно к танку. Джеймс думал. Думал обо всей этой ситуации. Она в целом то была неправильной. Дэйв не девушка, но ни одну девушку Хэтфилд так не любил, как его, хотя девушки в мирное время льнули к нему на каждом шагу, готовые исполнять все его прихоти. Ларс тихо ковылял за ним, изредка шумно втягивая носом воздух. Джеймс прекрасно понимал датчанина, который привязался к нему сильнее, чем было нужно, и даже жалел его. Но он не мог предать Дэйва. Нет. Предав его, он предаст себя, сделает больно себе. А для Мастейна он был не только дорогим человеком, но и лучшим другом, наставником, покровителем, человеком, который помог ему отомстить за друзей, кто не судил его слишком строго, да и в целом человеком, который, несмотря на приказ, оставил его в живых. Это ведь самое важное.   Джеймс дошел до танка, и картина заставила его улыбнуться: Дэйв и Клифф сидели, смеялись и болтали обо всём. Заслышав шаги, они обернулись и продолжили улыбаться, увидев Хэтфилда. Он благодушно улыбнулся в ответ и сел с ними рядом. — Я думаю нам стоит побыть здесь и завтра, пока у Дэйва хоть немного подживет плечо. — Джеймс оглянулся на рыжего и увидел, что тот увлеченно смотрит в куст. В этот момент Мастейн рванулся, как кот, и в руках у него оказался ёжик. Самый обыкновенный колючий ёжик. Рыжик осторожно погладил его по иголкам, достал из почти доеденной банки консервов небольшой кусочек и положил на руку. Зверёк развернулся, зафырчал и стал с удовольствием уплетать кусок. Дэйв с восторгом ребенка смотрел на ёжика, поедающего кусочек мяса. Джеймс не мог не улыбнуться. Доев кусок, зверёк облизнул ладонь Мастейна, и тот отпустил его на землю. Ёжик поднял голову, посмотрел последний раз на Дэйва и заспешил обратно в куст. Рыжий даже завидовал зверьку: тот не знал, что в мире война, он просто жил и всё. Жил, добывал еду, вот даже угощение получил. А Дэйв? А что Дэйв? Сидит с больным плечом, ещё и в ссоре с одним из друзей. Клифф отошёл в сторону, а Джеймс приблизился к Мастейну. — Не обижайся на Ларса. — Я и не обижаюсь. — По-твоему я не вижу? — А я не вижу, как он на тебя смотрит? Поверь, я всё знаю, Джеймс. — И какие мысли приходят тебе в голову? — Никакие. Ты свободный человек. Тебе решать. — Ну раз мне решать, то… Вместо продолжения Хэтфилд схватил Дэйва в объятия и потрепал рыжую голову. Тот заулыбался и даже коснулся губами щеки Джеймса. Они позвали Клиффа обратно и Ларса тоже. Все вчетвером они сидели около танка, обнявшись, и смотрели на небо. Мир восстановился, каждый чему-то был рад: Дэйв тому, что рядом Джеймс, Джеймс тому, что рядом Дэйв, Клифф тому, что рядом все его друзья, а точнее уже ставшие семьёй люди, Ларс тому, что его простили, и он снова может спокойно без стыда разговаривать с Джеймсом, Дэйвом и Клиффом. На небе множество звезд приветливо светили четырем друзьям и тоже, как будто бы радовались за них. Ночь вступила в свои права, но была теплой. Потихоньку все четверо провалились в сон, так и не отойдя каждый в свой угол.