Исправляя ошибки прошлого

       Остролистая проснулась, когда уже наступил вечер. В пещере целителей было довольно прохладно. У неё болели мышцы от холода, поэтому она заёрзала на подстилке, желая хоть немного согреться и изменить положение лап, которые успели затечь за то время, что она спала. Но не смотря на это, она уже давно привыкла к такому образу жизни. Да разве от тёмных и негостеприимных туннелей дождёшься тепла, уюта или, по крайней мере, сухости? Постоянно капающая вода, морозный воздух, каменные стены… Здесь тоже это было. Остролистая, не желая открывать слипшиеся ото сна глаза (давно она так долго не спала), сощурилась. Впрочем, в пещере и так было темно и очень мирно, поэтому Остролистая сначала подумала, что опять находится в туннелях.        Не почувствовав рядом пусть и холодной, но ощутимой шерсти Листопада, Остролистая вытянула лапу и попыталась дотянуться до друга, не потрудившись даже осмотреться. Так и не ощупав на полу пещеры холодную шерсть Листопада, Остролистая нехотя открыла глаза и подняла голову. Маленькая каменная пещерка, лужица дождевой воды, так удобно расположенная в углу. Несмотря на тёмные и холодные каменные стены, пещерка казалась очень уютной. Это точно не негостеприимные туннели с их унылостью и сыростью. Остролистая наконец вспомнила, где находится и на неё нахлынули воспоминания о событиях вчерашнего дня.        Остролистая зажмурилась. Это совсем не то, чего она ожидала. На душе не было того приятного и невероятного чувства от возвращения домой, в племя, которое она ожидала почувствовать. Она помнила это чувство, это ощущение. Когда возвращалась из путешествия в горы, когда вернулась в племя после трудного похода к Месту-где-тонет-солнце. Но то было другое. Тогда она ещё была совсем несмышлёной, думающей, что знает свою жизнь вдоль и поперёк. Она уже давно так не считает, давно переосмыслила свою жизнь, перестала считать мир таким правильным. Может, именно поэтому она сейчас не чувствует той необыкновенной радости и лёгкости в лапах от самого осознавания того, что она снова дома, в знакомом с детства каменном овраге, на территории родного племени. Но нет, она ощущала себя ровно так же, как и раньше.        Около одной из трещин в пещерке с запасами трав Остролистая высмотрела очертания Воробья. Его тёмно-серая шерсть была еле заметна на фоне полумрака пещеры, поэтому Остролистая сразу его не заметила. Кажется, он тоже пока не знает, что она проснулась, но та и не спешила оповещать его об этом. Занятый сосредоточенной переборкой трав, Воробей не заметил того, как Остролистая пристально на него смотрит. — Уже проснулась? — сказал Воробей, не поворачивая головы.        В тишине палатки, нарушаемой лишь размеренным капанием дождевой воды на пол, голос брата показался Остролистой громким и резким. Возможно, он действительно был таким. В его голосе не было ни раздражения, ни брезгливости. Только усталость и равнодушие. Остролистая поморщилась. Неужели, они не простили ей того, что она ушла в туннели, покинула их? Неужели, никогда не простят ей этого… — Да, как видишь.        Оторвавшись от своего занятия, Воробей повернулся к Остролистой и раздражённо произнёс: — Напомню тебе, что видеть я не могу.        Он распушился и, казалось, стал похожим на большой комок тёмно-серого мха. Возмущённая его словами Остролистая что-то неразборчиво пробурчала. Воробей перестал обращать внимание на такие глупые мелочи с тех пор, как стал целителем. Он всё ещё оставался ворчливым, но никогда не огрызался на своих соплеменников и, тем более, на неё. Остролистая тешила себя мыслью, что у Воробья сегодня просто плохое настроение. Опомнившись, Воробей пригладил шерсть. — Ладно, прости, — без тени раскаяния в голосе, — Я уже намазал подушечки твоих лап, чтобы не было больно. Только не вылизывай лапы, или вся мазь пойдёт зря. А так, ты полностью здорова.        Только сейчас Остролистая с удивлением обнаружила, что не чувствует той привычной боли в лапах. Наконец, раздражённым подушечкам лап настал отдых. Прохладная мазь будто снимала всё напряжение. Остролистая заметила, что Воробей размазал кашицу из листьев через чур щедро, особенно для сезона Голых Деревьев. Возможно, он всё-таки заботится о ней, как о сестре. Хотя, он и так хороший целитель… Что за глупость? Определять заботу брата по количеству мази? — Кстати, пока ты спала, Огнезвёзд принял решение оставить пока тебя в племени. Пока ты всё ему не объяснишь. До тех пор окончательного решения он не примет, — Остролистая возмущённо растопырила усы, — Не смотри так. Прости, конечно, но что мы может от тебя ещё ожидать? Поверь, у нас сейчас не самые тёплые отношения с другими племенами. Может, ты переметнулась на их сторону…        Остролистая не сдержала шипения. — Но вы же в это не верите? — Ты ушла от нас. От тебя мы с Львиносветом такого не ожидали, — вздохнул Воробей, — Племя уже даже смирилось с твоей смертью, как и мы. Что ты ещё можешь выдать?        Остролистая мгновенно поумерила свою злость. Своё взяла обида и стыд. Она ушла из своего племени, своего дома. Покинула братьев, даже не попрощавшись с ними и ничего не сказав. Им было так же тяжело, как ей. Разве она хоть раз думала об этом?        Она не знала, что ей и сказать. Извинения так и застыли в горле, а того возмущение к братьям по поводу того, что они к ней так относятся и вовсе исчезло. Сомнение уже в который раз овладевало ею. Стоило ли ей вообще возвращаться? Они уже смерились с этой потерей, с её смертью, а она просто взяла и вернулась спустя луны.        Поняв молчание Остролистой, как конец их короткого разговора, Воробей вернулся к своему скучному и невероятно унылому занятию, оставив сестру при своих мрачных мыслях. Той же ничего не оставалось, кроме как тоскливо опустить голову на слегка замёрзшую моховую подстилку. Глядя на серую спину Воробья, Остролистая думала о том, что, возможно, зря она вернулась.        Стоит ли ей опять уходить, возвращаться в туннели к Листопаду? В конце концов, все до недавних пор считают её мёртвой, а братья, как и некоторые в племени, не очень-то рады её видеть. Она расскажет всю правду своей подруге Пеплогривке и уйдёт обратно. Всё вернётся к тому, как это было раньше. Она, Остролистая, и Листопад снова будут жить вместе в туннелях. Когда Остролистая уже подумала, что это было бы просто идеальным решением проблем, она вдруг вспомнила о том, что Листопад больше уже не живёт в туннелях, ей не к кому возвращаться.        Что же тогда? Уйдёт за территорию племён и начнёт жизнь одиночки? В принципе, она уже привыкла жить вне племени, довольно многому научилась у Листопада. Она — прекрасная воительница, великолепная охотница, может сама за себя постоять. Найдёт себе укромное место в старой лисьей пещерке, будет защищать свою территорию…        Но как же тот сон? Синяя Звезда пришла к ней во сне и рассказала про пророчество, про то, что племенам грозит опасность… Что ей предназначено спасти племена вместе с Воробьём и Львиносветом. Но как же та Голубичка, которая, по словам Искролапки, Третья? Быть может, Синяя Звезда что-то перепутала, и не Остролистая относится к тому пророчеству. Она даже не знает своего дара, он никогда не проявлялся! А звёздные воители, вместо того, чтобы рассказать всё прямо, снова говорят загадками. «Вода поможет тебе». Вода поможет… Но что она должна сделать? Столько вопросов и ни одного ответа.        Можно было бы подумать, что пришедшая к ней Синяя Звезда — просто сон, плод её воображения, если бы прошлой ночью к ней не пришёл Листопад. Это точно было правдой, она до сих пор чувствовала запах ночи и хвои на своей шерсти. Тогда Остролистая была просто счастлива видеть своего друга. Он покинул туннели, и это было хорошо. И потом он произнёс пророчество… И что он сказал? «Остролист вернётся, и пророчество поставится под сомнение»? Что же это может значить? Проблема была в том, что она никогда раньше не слышала пророчеств, не знала что они значат. Она воительница, просто воительница, даже не целительница. Она понимала только, что Остролист — это она. Но что значат остальные слова? Ей не с кем было это обсудить, не кому рассказать… Уж точно не Звёздным воителям, они ей не помогут и наговорят только больше загадок.        Хотя… Есть братья. Только станут ли они её вообще слушать? Остролистая не сомневалась, что они могут ей и не поверить. Тем более, у них есть эта… Голубичка. Остролистая её совсем не знала, но что в ней нашли Воробей и Львиносвет? Она вроде как самый обычный оруженосец… Есть ли у этой маленькой ученицы способность, не свойственная другим котам или это просто догадки? Остролистая пока понятия не имела, что у её братьев и Голубички происходит, поэтому не могла делать поспешных выводов. Тем более, Искролапка могла быть и неправа. Возможно, она просто чего-то недопоняла. Впрочем, Воробей сказал, что они ей скоро всё расскажут, когда она проснётся. Сам целитель о чём-то размышлял, всё ещё занимаясь своими делами. О чём он может думать сейчас? До сих пор ли он умеет читать мысли? Остролистая села и потянула затёкшие передние лапы, практически больше не чувствуя боли в подушечках. Решившись и набрав побольше воздуха в грудь, Остролистая выдохнула: — Ты говорил, вы объясните мне, что с пророчеством Трёх.        Воробей повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. Остролистая неосознанно вздрогнула. Его незрячий взгляд как будто проглядывал всех насквозь, и от этого становилось неуютно. Несмотря на слепоту, в его голубых глазах всегда отражались эмоции и чувства. И от Остролистой не ускользнуло, что взгляд его смягчился и стал каким-то виноватым. — Не сейчас. Львиносвет и Голубичка на тренировке. Завтра расскажем. Просто ты слишком долго спала. — Хорошо. А причём здесь тогда Голубичка? — спросила Остролистая, сделав вид будто вообще ничего не знает. Перед мысленным взором сразу же предстал образ подозрительно знакомой Голубички. Она так и не поняла, где видела её раньше.        Воробей виновато прижал уши к голове. Или Остролистой это померещилось в темноте? Как бы то ни было, но целителю явно не хотелось ей говорить об этом. — Это ты тоже узнаешь завтра… — уклончиво ответил он.        Остролистая нахмурилась. Что ж, завтра так завтра. Но чего он боится? Того, что она рассердится, когда узнает, что Голубичка заменила им сестру? Но в этом нет смысла. Они и сами в обиде на неё… — Хорошо, — деланно равнодушно произнесла Остролистая, — Я думаю, мне стоит пройтись, а то лапы затекли.        Воробей в ответ буркнул что-то, подхватил в зубы охапку трав, названия которых Остролистая не знала, и ушёл.                             Небо было уже тёмно-серым, когда Остролистая вышла из пещерки. Кое-где уже проглядывались звёзды, но луны на небе пока не было видно. Редкие светящиеся точечки Серебряного пояса отражались в лужицах растаявшего днём снега. Несмотря на такое позднее время, поляна лагеря Грозового племени оставалась оживлённой. Оруженосцы делили между собой дичь и весело о чём-то разговаривали. Вот Белка подошла к молодняку и напомнила им, что на ночь лучше не наедаться. Конечно, те не послушались. Был близок сезон Юных Листьев, дичь потихоньку возвращалась, так почему бы не наесться хорошенько, когда старейшины и королевы уже сыты?        Старшие воители о чём-то тихо переговаривались, сблизив головы. Возможно, об Остролистой. Она бы даже заволновалось об этом, если бы этот прелестный вечер так умиротворительно на неё не действовал. В лагерь вошёл пограничный патруль, возглавляемый Крутобоком, в задумчивости идущим перед Бурым и Ягодником. Те тоже молчали, но вид говорил сам за себя: они изредка перекидывались мрачными взглядами. Остролистая поняла, что что-то стряслось. Очередная стычка? Остролистая быстро осмотрела взглядом воителей на наличие крови, и лишь потом успокоилась. Драки не было.        Пройдя через всю поляну и привлекая тем самым других котов, Крутобок прыгнул на Каменный Карниз, где уже сидел Онезвёзд. Он что-то шепнул другу. Тот, кивнув, вместе с ним скрылся в своей пещере, перед этим позвав Ежевику. Любопытство само собой проснулось в Остролистой, как и беспокойство. Она помнила то, как это же любопытство усложняло ей и её братьям жизнь, пока они были котятами. Постоянные вылазки, сование носа туда, куда не надо… Остролистая прекрасно это помнила. Но что вспоминать беззаботное прошлое? Сейчас всё было гораздо сложнее, Остролистая всё воспринимала всерьёз. Да и та неразбериха пророчества Трёх, тяжёлым грузом повисшая на ней.        Но она продолжала жить, как и все коты. Вечер не предвещает ничего плохого. Но что, если та угроза, о которой говорила Синяя Звезда, уже нависла над лесом? Что, если прямо сейчас что-то может произойти? Что, если прямо сейчас что-то происходит… Как бы то ни было, но племя продолжало жить, как и раньше. Те же непослушные котята, те же ворчливые старики, те же вечно волнующиеся воители. Всё то же. Этим Остролистая себя и успокоила.        Заметив вышедшую из палатки Остролистую, Пеплогривка, ужинавшая с Яроликой и Листвичкой, приветливо помахала ей своим пушистым хвостом, приглашая к ним. Остролистая не сдержала улыбки. Похоже, светлое настроение серой подруги передалось и ей. Стараясь забыть про свои проблемы и мрачные мысли, Остролистая подошла к кошкам, которые, кажется, рады были её видеть. — Привет, Остролистая! — промурлыкала Яролика, пододвигая к Остролистой небольшой кусочек мышатины. Похоже, рыже-белая воительница осталась такой же приветливой.        Несмотря на уродливый шрам, полученный когда-то в битве с собачьей сворой, произошедшей задолго до рождения Остролистой, Яролика была очень доброй и дружелюбной кошкой. Она не пала духом и продолжала жить несмотря ни на что. Хотя увечье, нанесённое псами, было ужасно: на месте половины морды зияла кожа. Остролистая очень пугалась этой кошки, будучи котёнком, но, услышав историю Яролики, зауважала. Она, несомненно, и сейчас восхищалась её мужеством и выдержкой. Разве смогла бы она, Остролистая, пережить такое и остаться сама собой? — Спасибо, — произнесла Остролистая, принимая угощение. Она совсем не хотела есть, но разве смогла бы отказать?        Проглатывая кусок пищи, Остролистая посмотрела на кошку, которая была её матерью. Заметив её взгляд, Листвичка потупилась. Выглядела она какой-то несчастной, и как будто что-то хотела сказать. В Остролистой вновь проснулась вина. Скольким котам она причинила боль своим безрассудством и легкомыслием? Она просто обязана извиниться перед Листвичкой. Пеплогривка и Яролика, завязавшие разговор, не заметили этого. Хотя Остролистой казалось, что кошки специально делали так, чтобы она чувствовала себя как раньше, когда ещё не убежала из племени. — Остролистая, без тебя многое произошло, — дружелюбно сказала Пеплогривка, — У нас тут была очень сильная засуха прошлым сезоном Зелёных листьев… — Не глупи, Пеплогривка. Где бы она не была, она конечно знает про засуху, — прервала её Яролика, — Правда ведь?        И Остролистая поняла, что никакой такой засухи вовсе не знает. В туннелях, откуда она выходила только под покровом ночи, всегда было прохладно, всегда хватало воды и пищи, которую можно добывать, даже не выходя из главной пещеры (тогда-то Остролистая и научилась есть рыбу и вылавливать её из воды). Но не было никакой засухи. Неужели получается, что пока она находилась в безопасности и сытости, её племени приходилось переживать очередное бедствие? Засуха — всегда голод и отсутствие воды. Но в туннелях она была всегда сыта и напоена… — Д-да, — пролепетала Остролистая, — Ужасный был тогда сезон. Вы же все его пережили? — искренне взволнованно. — Да, все. Но ты ведь даже не знаешь, кто вернул воду в озеро, — воодушевлённо продолжила Пеплогривка, — Львиносвет и Голубичка отправились вместе с котами из других племён в путешествие. Знаешь, они рассказывали про каких-то чудных зверей, бобров, которые страшнее барсуков. Теперь ими пугают котят перед сном!        Остролистая представила себе гигантского увальня с грузными лапами и острыми когтями, способными снести голову коту. Это, скорее всего, было очень опасно. Странно, что разрешили пойти такой маленькой и хрупкой ученице, как Голубичка. Может, именно это путешествие помогло Львиносвету понять, что эта ученица должна будет им помочь спасти племена. Одного Остролистая не понимала: что в ней особенного? Какой у неё дар, и что она может делать? — Где же ты всё-таки была? — спросила Яролика.        Листвичка, до сих пор молчавшая, заинтересованно подняла голову от еды, явно пытаясь скрыть волнение. У Остролистой же как будто застрял ком в горле, она не знала, что ей им сказать. Она ведь так и не придумала, что скажет всем. Но никаких разговоров про туннели. В прошлом это уже навлекло неприятности на племя. Если она кому и расскажет правду, где была всё это время, то только Огнезвёзду и братьям, которые уж точно поймут, что никому нельзя говорить об этом. «Разве что Голубичке», — язвительно произнёс внутренний голос. Всё-таки, Остролистая в какой-то степени была обижена на братьев, хотя пока мало что знала.        Остролистая мысленно помотала головой и начала сочинять на ходу: — Сначала я не знала, куда мне идти. Но потом пошла к подножию гор и обосновалась там. Никем не обжитая территория… — горечь лжи застряла на языке. — Но… Почему ты ушла? — непонимающе спросила Пеплогривка. У этой преданной и добросовестной кошки в жизни никогда бы не появилось такой абсурдной мысли! — Мне было очень стыдно, — Остролистая посмотрела на Листвичку, которая с надеждой посмотрела на свою дочь, — Я думала, что после той выходки никто не захочет даже видеть меня в племени. Поэтому я ушла. Мне понадобилось много времени, чтобы прийти в себя и понять, что я нужна своему племени, — осмелев, твёрдым голосом закончила Остролистая.        Теперь уже было не так совестно. В конце концов, это отчасти правда. Остролистая не сомневалась, что даже без помощи Синей Звезды, рано или поздно, вернулась бы обратно. — Я уверена, что Огнезвёзд примет тебя обратно, — уверенно заявила Яролика, — Знай, что даже если половина племени относится к тебе не так хорошо как раньше, не отчаивайся, правда. Им просто нужно привыкнуть. — Спасибо, — только и сказала Остролистая.        Она с искренней благодарностью посмотрела на одноглазую кошку. Она, как и Пеплогривка, очень помогли ей, просто поговорив. Теперь она начала понимать, что ни за что больше даже думать не будет о том, чтобы уйти, ведь в племени всё ещё есть те, кто относятся к ней не как к паршивой кошке. — Думаю, пора спать. Я завтра выхожу в утренний патруль, так что… — Пеплогривка зевнула.        Пеплогривка первая встала и пошла в сторону палатки воителей. Поляна уже почти опустела. Яролика кивнула Листвичке и Остролистой и тоже пошла спать. Листвичка собралась было тоже уйти, но Остролистая поспешно окликнула её: — Стой! Пожалуйста, стой! Можно мне поговорить с тобой?        Листвичка даже как-то удивлённо посмотрела на неё. Неужели, она всё ещё думает, что Остролистая до сих пор зла на неё? Если она на кого и зла, так это только на себя. — Правда? — в её голосе было столько печали и надежды, что у Остролистой защемило сердце. — Да, — выдавила чёрная воительница, — Может, прогуляемся?        Листвичка только кивнула в ответ, и они пошли к выходу из лагеря, когда как почти полная луна вышла на небо, чтобы озарять своим холодным светом ночной лес...