* * *
Дорогу к побережью прокладывала Вирр, как лучше всех знакомая с местностью; Хесса, единодушно признанная самым уязвимым членом отряда (в безупречно-деликатном исполнении эльфийки – "Если с тобой что-нибудь случиться, кто же отнесет Рензитену его позвонки?"), шла посередине. Цепочку замыкала Шаманка, периодически касаясь бубна и что-то нашептывая (видимо, выясняя настроение своих духов на сегодня и их готовность "подсобить, если чё"). Рилль осуществлял охранение со всех флангов сразу – то есть, месил лапами листву и шевелил подлесок то справа, то слева, переходя туда и обратно; при этом – разумеется - едва не наступая на пятки всем трем барышням и (несмотря на свои совершенно не домашнекошачьи размеры) ухитряясь периодически путаться у них под ногами. Не чуя опасности – Вирр обещала провести дорогой и кратчайшей, и относительно безопасной – тигр определенно скучал и жаждал внимания. Вирр тихим шепотом его урезонивала, просила поберечь их конечности (которые, в случае Хессы, совершенно нет времени пришивать обратно), суля скорых возможных приключений в виде бродячей нежити. Мурлоки побережья пока были опасностью, что называется, в перспективе – до того путешественникам еще предстояло пересечь Тропу Плети. И хотя Вирр утверждала, что переждать цикл или застать паузу вовсе не сложно (приводя в доказательство присутствующим вполне очевидный факт, что они с Риллем Тропу уже переходили, в живых остались и "хвостами бодро машут"), срок нарождения очередной мертвой стаи она себе представляла весьма приблизительно. Сведения об этом были доступны всем син’дорай и секретными не были – слишком много от них зависело жизней; беда была в том, что сведения эти до сих пор не были точными: из Смертхольма, гнезда Плети в Призрачных лесах, пока еще никто не возвращался - не исключая охотников за удачей и прочих самонадеянных искателей приключений; хотя некоторые из них, порой и заявлялись во Дворец Ярости Солнца[86], свидетельствуя свою доблесть, хвалясь удалью и потрясая доподлинными доказательствами деяний (насколько знала Вирр, за истекшее десятилетие во Дворце уже скопился едва ли не десяток голов Дар’Кхана-Предателя[87] ; отрубленным же рукам учета и вовсе не вели). И Смертхольм, и многоглавие его условно мертвого (и предположительно выжившего) хозяина были неизбежно упомянуты Вирр во время обсуждения плана похода за позвонками и, когда орчица с мертвячкой отсмеялись, эльфийка добавила - самое смешное в этой истории было то, что все десять с чем-то голов (не считая рук), тщательно изученные Магами-син’дорай, оказались самыми что ни на есть настоящими и содержавшими именно что доподлинную телесную суть мятежного члена Городского Совета. Подругам смеяться сразу расхотелось; Хесса опасливо качнула головой, а Шаманка (дабы никто не счел, что орков можно испугать всякими дохлыми головами) немедленно высказалась в том смысле, что "длинноухие и помереть нормально не могут". Сейчас девочки и тигр шли через лес, держась справа от дороги, ведущей от Транквиллиона к городку "Золотистая дымка"; где-то почти сразу за Тропой, как помнилось Вирр, дорога разделялась надвое, уходя второй своей веткой к побережью - почти напротив острова Шаландис[88]. Идти непосредственно по дороге выходило быстрее и, возможно, экспедиция за позвонками достигла бы побережья уже к вечеру этого дня, но эльфийка убедила спутниц, что охотиться ночью - затея нездравая: все одно придется делать на ночь привал, а где именно его лучше делать – в каком-нибудь укромном месте на полпути в лесу (со зверями и нежитью) или на открытом побережье (зазывая всех окрестных мурлоков на огонек) – вопрос спорный (свое нежелание столкнуться на дороге с син’дорайскими Следопытами и патрулями Стражи Вирр решила скромно не озвучивать – вдруг да боевые подруги сами догадаются). Уже не раз девочка жалела, что спутниц у нее две, а Рилль всего один; втроем на нем не поскачешь.* * *
Белоре еще не достигло зенита, когда впереди показался просвет. Засидку устроили, не доходя до края леса: подлесок вокруг был слабоват, да и деревья относительно резко сходили на нет – рисковать не стоило. В конце концов, обычно нежить Плети по Тропе (а точнее, вообще повсюду) бродила в открытую, и чтобы не заметить очередную скачущую к Элунарану мёртвую ватагу нужно было всерьез постараться. На том все трое бессловесно и порешили, затаясь и приникнув к черным стволам; ну а Риллю было все равно, где именно скучать. Тропа на новейших картах Кель’Таласа именовалась "тропой", скорее, образно. Поэтически. Если, конечно, не упорствовать в необоснованном мнении, что вытоптанная, выжженная ядом и колдовской скверной, загаженная мусором и обломками, бесплодная черная полоса некогда зеленой и цветущей земли - шириной более сотни шагов и протянувшаяся от полуденных окраин до самой столицы – это и есть самый, что ни на есть обычный и привычный каждому случай тропинки. И если к вопросу топонимики[89] подходить дотошно и придирчиво (а каждый, постигший таинства ономастики в совершенстве, по-иному и не способен), то даже второе прозвание - "Дорога Мёртвых" - вызывало ощущение некоторой неточности. По чести сказать, место было не совсем удачным – Вирр вывела свой отряд как раз к тому участку Тропы, где и она, и транквилльская дорога пересекались с небольшим рукавом Элрендара. Речушка была маленькой, до несерьезного мелкой (за исключением нескольких омутов, едва доходила взрослому син’дорай до колен), но шумела она за весь Элрендар и, вероятно, еще за парочку фераласских[90] водопадов в придачу. Охотница слегка поморщилась – отделить ушами шум воды от всего остального даже для нее было непросто. Увы, обходить этот тройной "перекресток" что с полночи, что с полдня не стоило – нежить там встречалась куда чаще, а полуденный путь, кроме прочего – тот, что вел мимо древних рудников к "Лагерю Ветрокрылых" - еще и занял бы вдвое больше времени. Так что, как носом ни крути, но перебираться в закатную часть Призрачных придется тут; а удобства маленькому отряду никто и не обещал. В остальном было тихо; окрестная лесная живность, не исключая и насекомых, Тропы явно избегала. Риллю тут тоже не нравилось; припав к земле у ног Спутницы, он нервно подергивал шкурой и недовольно принюхивался. Вирр стояла, прикрыв глаза – так было удобнее слушать (верно говорил Полтораух: убеди себя, что глаз у тебя нет - и твои уши тебя удивят). Да и бесполезно было смотреть на просеку – гигантский шрам, протянувшийся через весь полуостров - тем более на полдень, откуда и стоило ждать беды: шагов через полтораста в том направлении местность резко понижалась; и захочешь, да не увидишь, пока не станет слишком поздно; а местная, натропинная нежить бегает быстро. Уши куда надежнее. Вирр уже почти удалось отодвинуть шум воды; и даже замять едва слышные шорохи одежды о кору и почти незаметные похрустывания всяким мусором под ногами, издаваемые мертвячкой и орчицей (все-таки, как же легче, и проще, и бесшумнее, если с тобой в лесу, на задании - свои же син’дорай!), когда сосредоточение эльфийки прервал тихий (по крайней мере, он так задумывался) и едва слышный (разве что для тех некоторых, у кого и ушей не разглядеть) шепот Шаманки, показавшийся эльфийке чуть ли не близким громовым раскатом: - Ну чё? Никого, да? Эльфийка, тряхнув ушами, подавила было вспыхнувшее раздражение; по чести сказать, Харману, поторапливая Вирр, была права: нельзя бесконечно стоять и прятаться - пора принимать какое-то решение. Как рассказывали наставники, обычно при переходе Тропы долго не ждут – ведь можно и дождаться; но обычно ведь Тропу и не втроем-вчетвером переходят – случись что, у попавшего под волну полноценного отряда есть все шансы отбиться, никого при том не потеряв. Нет, конечно, и в одиночку можно пересечь– что вдоль, что поперек; но это если только ты опытный Следопыт или не менее опытный Лазутчик, которых (если они того захотят) и на голой равнине в полшаге от себя не заметишь (как там в старой детской смешинке? "Сошлись раз на дуэли Лазутчик и Следопыт; три дня друг друга в соседних кустах подсиживали – а вышла ничья…"). Но это, про себя вздохнув после очередной хрустнувшей под башмаком Хессы ветки, подумала Вирр, тоже не наш случай. Выдохнула. Ладно. Когда ни помирать, а родных все равно огорчать… И негромко сказала – оглядев спутниц, убедившись, что они и слушают, и слышат: - Сейчас, быстро; держимся вместе; Хесса- вперед, Рилль – ты слева; Харману, ты… - Нет. На мгновение Вирр показалось, что она ослышалась: учитывая вредность характера, эльфийка, скорее, именно со стороны Шаманки ожидала (как почтенная Кориаль всегда именовала попытки дочери с ней спорить) несвоевременных и безосновательных дискуссий. Но чтобы тихая – чтоб ни сказать, робкая – Хесса… - Не сейчас. Приближаются. Много. – Мертвячке тихий шепот давался с трудом, и она, торопясь объяснить и предупредить, старалась говорить коротко и отрывисто. - Это с какого… - начала было оправдывать свою репутацию орчица, но Вирр, уже и безо всякого сосредоточения и полтораухих хитростей услышав нарастающий звук – тот самый, который она до того безуспешно пыталась уловить (и надеялась, что так и не услышит) – быстро прошептала: - Замрите, все! Все замерли; девочки вновь прижались к деревьям, а Рилль, ощутивший в себе (видимо, для разнообразия) особое рвение к послушанию, даже сдал чуть назад – ползком, поглубже в кусты. Теперь уже, пожалуй, все - даже обделенные чутким слухом - слышали близившийся многолапый топот. Из полуденной низины на гребень выскочила хорошо (даже слишком хорошо!) знакомая Вирр, не раз навещавшая ее в детских страшных снах багрово-бурая, некрупная – не больше среднего син’дорай - но плотная, бугристая и гибкая, точно свитая исключительно из мышц и жил оскаленная тварь с всклокоченной гривой волос неопределенного цвета. И сразу же показались прочие. Трое, пятеро, двенадцать… К Элунарану мчалось три дюжины. На дюжину больше, чем обычно, подумала Вирр. Странно. Стая пронеслись быстро – быстрее, чем таящимся за стволами и в кустах хватило бы времени как следует вообразить картину "а если заметят?!" - вспенила воду и вскоре пропала вдали за деревьями. И стало тихо. Вирр сглотнула и оглянулась на Рилля: тот лежал молодцом, лишь подобрался, прижав уши; его все еще не отпускала готовность рвать, хватать и прыгать – в любом сочетании. Хвост его мелко подрагивал; похоже, тигр-то как раз успел себе представить все последствия неслучившейся схватки и в боевом восторге не пребывал. Затем обернулась к спутницам: Хессу по лицу не понять, а глазищи как мерцали, так и мерцают, как угольки; Харману же бодрилась – хваталась за топорики (как бы невзначай) - но лицом своим, как любила писать одна новомодная романистка, изрядно изменилась. Чуть не до салатового оттенка, не без ехидства отметила Вирр, но тут же честно предположила, что сама она тоже вряд ли сейчас напоминает главную героиню батальной картины "Последний бой Ветрокрылой". - Как волки… - глядя сквозь Вирр, по-прежнему шепотом произнесла Шаманка. - Что? – переспросила эльфийка. - Прямо как наши волки, - очнувшись, уже нормальным голосом пояснила Харману. – Как хорошо обученная стая… Не воют, не рычат - молча бегут, точно их притравили на кого. У нас, бывало… - тут она осеклась, слегка отмахнувшись рукой, как бы подчеркивая неважность подробностей. – Да хвост с ними. - Известно, на кого, - ответила Вирр. – На нас притравили, на син’дорай. Эти - к столице всегда бегут. Уже одиннадцать лет - по паре стай за день. Только, - добавила она задумчиво, - обычно их бывает меньше… - Слыш, - вскинулась орчица, - мож-таки вякнуть кому здесь из ваших, а? Чтобы они, ну, там, сокола какого, или ворона, или магией – чем у вас тут сообщаются? - в столицу эту вашу дали знать? Ну да, тебе нельзя, помню – не дура, но я б сама сгоняла… Ну нельзя ж не предупредить, нехорошо это, ты должна соображать!.. - Не волнуйся, - успокоила ее Вирр голосом, не лишенным благодарности, - есть дозоры, есть патрули, и все рассчитано на куда большее число… - она хотела сказать "нежити", но постеснялась обидеть Хессу, - врагов. Год Вторжения для нас не прошел даром. - Ну… - пожала плечами Харману, - тебе виднее. Была бы честь предложена. – А чё – они тут всегда одинаковым числом скачут? - Когда как. Когда дюжина, когда – полторы; случается, две. - И всегда… - орчица явно нарочито посчитала на пальцах, - на шесть делится? - Да. Наши ученые на это тоже обратили внимание. Но чтобы три дюжины - никогда до сего дня. - Странные, - подала, наконец, голос Хесса. - таких мы в Чумных землях не видели. И мне о таких не рассказывали. И ведь все равно – поднятые, – задумчиво добавила мертвячка. - Ты, это, - деловито вернулась к прерванному появлением Мертвой Стаи допросу Харману, - как учуяла? - Они – нежить, и я нежить, - просто ответила Хесса. – Мы чувствуем, когда рядом кто-то подобный нам. - М-мать моя ослица!.. – досталось невинному дереву от орчицы кулаком, - что ж ты раньше не сказала, стеснюха ты вяленая! Нас бы щас выпасли - как два когтя обкусать! Не-е, - она мотнула головой, - верно старики говорят – дурням предки чаще помогают… - Они и выпасли, - переждав орочью инвективу, спокойно ответила Хесса. – Но не вас, а меня. А нежить мертвеца не трогает – если, конечно, тот сам не нападет. - Ну да, - проворчала Шаманка, - ворон ворону… - Харману, это все неважно, - вступилась Вирр за мертвячку, - нежить нас, живых, может просто учуять по запаху. И не хуже Рилля, - кивнула она на тигра. - Но эта нежить, пока не достигнет Столицы, с Тропы не сходит… а точнее сказать, почти никогда не сходила. Тут главное – на самой Тропе под волну не попасть… - Ну, дык, - усмехнулась Шаманка, - не беги впереди злого кодо с колючкой в… - …а еще главное, - завершила свою мысль эльфийка, - перебраться на ту сторону, а не дожидаться следующей волны, сокрушая редкие многолетние растения. - Да где ж - растение, оно ж дерево!.. Вирр, взяв себя в руки, оставила без внимания как новинки прикладной орочьей ботаники, так и смешок Хессы; припомнила те нечастые безнадзорные задания, где ей выпадало быть старшей, собралась с духом и, не размениваясь на повторные тактические расклады, попросту рявкнула: - Бегом! Получилось отменно – в лучшем стиле старины Полторауха. Мертвячка послушно припустила к тропе, Рилль догнал ее одним прыжком и, не соревнуясь в скорости, затрусил рядом – охранял. У Харману тоже, видимо, сработали некие незабываемые навыки времен памятной Долины - орочьи ноги подчинились раньше, чем орочья голова успела возмутиться эльфийскому произволу. Но в долгу не осталась: когда отряд миновал середину Тропы, Шаманка на бегу обернулась, и процедила: - И чё – редкое? Вона их скока…* * *
…Когда они, уже молча, углубились в лес, оставив опасности Тропы позади, Вирр по привычке вспоминала сказанное и упомянутое ранее, мысленно перебирая и разделяя на важное и несущественное; а то и на требующее немедленных действий. С избыточным числом набегающей на Столицу нежити она орчице не слукавила: случай был занятный, чтоб не сказать, уникальный, но внезапная лишняя дюжина для удальцов Джаэлы – это, все-таки, слишком мало, чтобы озаботить всерьез; просто потребуется больше стрел. И, возможно, магии - кузен ее пары Илли, третьего месяца зачисленный в один из летучих отрядов штатным Магом, навещая домашних, упоминал: кроме него в корпус охотников на нежить призвали еще пятерых того же Класса. И Джаэла, учинив им всем смотр и испытания, результатами оказалась недовольна; ругала Городской Совет и правительство (впрочем, умеренно; в обличении некомпетентности поднималась не выше младших Советников и секретарей Министерств) и потребовала от новичков (уже ни в чем себя не стесняя) постоянной и частой практики – как раз на вечнопесенной части Тропы. С этим все ясно. Но вот то, что Отрекшиеся, перестав быть частью Плети, сохранили некое единое взаимочувствие… Об этом нигде и никогда не упоминалось. Ничего подобного Вирр не читала и не слышала - даже в намеках. Даже в досужих выдумках, детских дразнилках и городских фривольных рассказках. Оставалась, конечно, вероятность, что те, кто всегда начеку – "глаза и уши Совета, доспех и клинок Высших" – уже все проведали и выписку, кому надо, на стол положили, но… Но надеяться на это – на то, что за тебя что-то сделают другие, пускай им и по должности положено – не подобает син’дорай и Высшей не достойно. Следовало при первой же возможности, когда бы она ни случилась (а чем скорее, тем лучше!), отписать в Столицу… Но как и куда? Если не сдаваться патрулям, если им с Харману удастся покинуть Призрачные, то письмо – кому бы то ни было – в ее, Вирр, случае отослать можно лишь гоблинской почтой. А значит, излагать открытым слогом, что новые союзники по Орде способны издалека ("дистанционно, но на неопределенно ограниченном расстоянии", привычно, как в школьном эссе, уточнила будущую формулировку девочка) чуять и друг друга, и прочую нежить – просто немыслимо. И это даже если местом назначения будет указана вовсе не улица Хрустальных Башен, Канцелярия Общественного Порядка и Спокойствия. Гоблины, конечно, письмо доставят – мелкие торгаши могли надуть при сделке (а точнее, надували всегда), но условий договора придерживались, чего бы им это ни стоило. Гобла, как сказала бы Шаманка, письмо-то доставит, но непременно вскроет и прочтет. Значит, в открытку писать никак нельзя, а зашифровать или заколдовать… Увы – она, Вирр, по-прежнему не армейский дознаватель, и не Магичка. А планируемое сообщение – не школьная записка о свидании; и некий мозговитый гоблин – ничуть не доброжелательный наставник, избегающий излишнего вторжения в личные дела Учеников; простыми школьными ухищрениями тут не обойтись. Уклоняясь пока от вопроса, откуда она возьмет деньги на гоблинскую почту, не забывая поглядывать по сторонам, следить за спутницами (в основном, конечно, за Хессой; орчица в лесах вполне освоилась) и приглядывать за как бы вновь не начавшим борьбу со скукой Риллем, Вирр вскоре додумалась до простой – как две стрелы послать! – и, как ей хотелось верить, не без изящества идеи: сведения нужно отправить кому-нибудь из своих - да вот хоть той же Иллот из Парящих-с-Ветром! И написать не доклад-сообщение (и уж тем более не эссе), а замаскировать письмо под ожидаемую для чужаков (но удивительную для Илли) пустосодержательную "эпистолу утонченной эльфийки". А между делом (и ни в коем случае не в конце, или в начале!) вписать пару-тройку строк с содержанием - конечно же, стихотворных и, безусловно, дурновкусных... Да! якобы очередной ее, Вирр, сонет (уж Илли-то знает, что ее подружка стихов добровольно – кроме как на уроках Словесности - не сочиняла от рождения; а уж тем более – сплетения сонетов). И, сразу за тем – слезно-канючащую до отвращения просьбу показать стихи их общему знакомому - магистру Моргэсу, Кель’Таласу и за его пределами известному ценителю любительского творчества устного и письменного, вот именно так! Вир улыбнулась: главу шала’зарам – Высшего Мэгроса - в Элунаране не знали разве что совсем маленькие син’дорай. А с такой детской анаграммой Иллот-Парящая управится, как Полтораух с одиноким и больным орком… …Мечты о грядущем (и, разумеется, неизбежном) торжестве над коварной любопытной гоблой были грубо прерваны громким и сухим треском – мертвячка, в очередной раз раздавившая не успевшую вовремя убраться из-под ног ветку, ойкнула и бормотнула "Извините…". Все как по команде остановились. Даже Рилль дернулся и посмотрел на Отрекшуюся откровенно укоризненно (коты вообще не любят громких и внезапных звуков; они предпочитают производить их сами). - Хесса!.. – начала была яростно (хоть и стараясь не повышать голоса), потерявшая терпение Вирр, но обернувшись и увидев полные проникающего в душу раскаяния, стыда и сожаления глаза мертвячки (не иначе как у Рилля научилась, подумала эльфийка. И когда успела?), невольно выдохнула и продолжила уже куда мягче, - Милая, ну постарайся идти тише! Или, хотя бы, внимательней… - Ка-ароч, смотри куда ноги ставишь, – хмуро "перевела" орчица. Она напряженно озиралась, видимо, ожидая, что на треск сейчас явится вся немертвая рать с многоруким и многоглавым вождем во главе. - Я смотрю, - опустила голову Хесса. – И я стараюсь. Просто не всегда получается пока. У меня еще не все… восстановилось. - Жилы не все отросли? – уточнила Харману. - Можно и так сказать, - вздохнула мертвячка. - Чтобы хорошо управлять конечностями, приходится сосредоточиться… И все равно – хочешь двинуться так, а получается… - Наперекосяк, - уже вполне благожелательно, даже сочувственно подсказала Шаманка. – Знамо дело – от, помню, мне в Долине скорпина, поганец, левую заднюю пропорол… - Извините, - убито повторила Хесса, - зря вы со мной пошли. Одни вам неприятности… Вирр попыталась, не мешкая, найти нужный и правильный ответ – в духе "Наставления наставникам", то есть такой, что не подрывал бы веру Хессы в себя окончательно (и, одновременно, не звучал совсем уж откровенной неправдой), но вместо этого в голову пришла довольно неприятная и до тошноты несвоевременная мысль: собираясь осведомлять Хрустальную о способностях народа мертвячки, она, Вирр, поступает не лучшим образом. И, глядя правде в глаза, откровенно предает дух братства по битве – что недопустимо; и для Высшей, и вообще. С другой стороны – долг гражданина обязывает. И Хесса не просила сохранить сказанное в тайне. С третьей стороны – полностью доверяя Вирр и Харману (ну и что, что знакомы всего пару дней – вместе к бою готовились!), она могла просто не задуматься о такой возможности. С четвертой стороны – по всем правилам чести, надо бы спросить ее прямо. А с пятой стороны – ну вот что ты станешь делать, если Хесса вежливо – со всеми реверансами и извинениями – попросит тебя в ответ "никому не рассказывать"? Да еще и (упаси Белоре!) попросит стать ее медив[91] - или как там у хум’аноре зовут Разделившую Тайну?.. Запутавшись в обилии "сторон" и немного сожалея, что в отличии от большинства своих сверстников она привыкла применять логику не только на уроках по ней же (и потому не может подобно многим прочим легко и непринужденно полагать, что выдавать своих нашаливших приятелей Учителям и наставникам никак нельзя, а секреты, пусть и чужаков, но все же, спутников и друзей – во блага государства - вполне можно и даже нужно), Вирр мрачно велела Хессе не говорить глупостей, а всем сразу - "и вообще привал". Как только подыщут относительно подходящее место, желательно с родником. И добудут хоть что-то, съедобное для всех. Ибо в отряде с тигром любые запасы дичи и возможные остатки с предыдущих трапез долго не живут. Впервые с того часа, как спрыгнула на Рилле с балкона, она испытала огорчение от невозможности посоветоваться с отцом - с Ансвэ Солнечным Бликом, учившим маленькую Вирр мыслить логично и правильно еще до Школы. Примечания (в "Комментарий к части", увы, не поместилось): (82) Sinu a'manore – Приятная встреча (талассийск.) (83) Bal'a dash – Приветствую (талассийск.). (84) Син’дорай (а ранее, кель’дорай) изучают в детстве языки всех союзников, врагов и прочих значимых народов, но именно язык гоблинов как раз малозначим – сами гоблины почти не говорят на нем, используя его лишь между собой и в крайне редких случая, предпочитая речь тех народов, среди которых живут и торгуют. В обязательном порядке у син’дорай гоблинский изучают дипломаты, разведчики, языковеды, историки, инженеры и, разумеется, шала’зарам. (85) Zhevra и Giraffe - эндемики калимдорских Степей; первая похожа на нашу зебру, но имеет на черепе два рога – большой (на манер единорога) и второй, чуть поменьше – ближе к носу; степной жираф обладает рогами, похожими на газельи. (86) Дворец Ярости Солнца – резиденция Регента и Совета Элунарана. (87) Dar'Khan Drathir – бывший член довоенного Совета Элунарана, вступивший в сговор со вторгнувшимся в Кель’Талас Королем-Личом, что позволило последнему легко преодолеть магическую оборону кель’дорай и открыло Плети путь на Столицу.