* * *
- Слышь, укротительница нерубов, а чё мы сорвались-то как тушкан наскипидаренный? – орчица была явно огорчена отменой мурлочьей охоты. - Поясни, пожалуйста. - Дык, - удивилась Харману лишнему на свой взгляд вопросу, - ясно же: коли больше полпути к берегу протопали – на кой сразу взад, ежли всего один… ну, чакрым[100] остался? - Чем быстрее мы покинем эти земли, тем лучше, - охотно поведала мертвячка, с орочьими мерами не знакомая, но сообразив по смыслу. – Или ты забыла, что Вирр скрывается? - Да не… - немного неуверенно ответила Шаманка, - но не попались же пока… Эльфийка, мысленно благодаря Хессу за заботу, неожиданно задумалась - а действительно ли ее ищут? План побега и поиска Книги был рассчитан, скорее, на быстроту и натиск, нежели на невозможность ее, Вирр, отыскать в Призрачных землях. Ну хорошо: озабоченная Кориаль определенно сообщила о пропаже; дознаватели уже перетрясли Школу, допросили группу и, несомненно, знают, куда и, как сказала бы Харману, на кой Охотница-недоучка направилась. Ладно, Заклятье Поиска в классическом исполнении дает немалый разброс; но то, что беглянка в местных лесах, и без того известно. Однако, минуло (девочка посчитала) уже целых пять дней; очередной циркуляр Приграничной Страже - с именем, описанием и должным предписанием – и на мироцвете не гадай - прочтен, изучен и к сведению принят. Оповещены Следопыты… С другой стороны, прочесывать Призрачные что порознь, что (как пишут некоторые юные, начинающие и подражающие древним образцам драматурги) силами тяжкими, ни Стража, ни Закатные Странники, конечно, не станут – им есть чем тут заняться и помимо нарочитых поисков неблагодарных дочерей и глупых Учениц. Вот если наткнутся случаем – от нежити спасут, истощенную накормят, носик утрут и куда надо доставят. По всему выходило: то, что она, Виеринраэ Солнечный Блик, идет себе по дороге из полупрозрачной серо-зеленой плитки, и никто (помимо нежити Плети) до сей поры ее не ловил и не ловит - логично, нормально и обосновано (хотя это вовсе не повод разгуливать по Транквиллу или пытаться внахалку пересечь границу через Талассийские Врата). Но, невзирая на логику и убедительный расклад, девочке было неспокойно; что-то шло явно не так - пускай и к добру. Нет, Хесса права: чем быстрее они пересекут Перевал – хоть с Дороти, хоть на ней – тем лучше. Остались сущие пустяки - уговорить Дороти… - Хесса, - продолжила тем временем ленивые расспросы орчица; путешествие не через глухую чащу, а по доброй дороге (то есть, по орочьей мерке, с излишним удобством), явно настроило Харману на легкомысленный лад, - а как ты с ним… ну, то бишь с ней договорилась – насчет Подгорода? Точно с губ сняла, подумала Вирр. - Вот ни хвоста не верю, - продолжала гнуть Шаманка, - што картинками так можно! - Положим, - возразила мертвячка, - картинками можно не всё, но многое. Главное – иметь хорошее воображение… у тебя ведь есть воображение? Вирр ожидала от орчицы чего-нибудь нарочито-серьезное в ее неподражаемом варварском стиле (например, "не знаю, знахари пользовали - не нашли"), но Харману ограничилась коротким "Ну, есть" - видимо ей было слишком интересно, чтобы дурачиться и затягивать Хессины объяснения. - Вот и рисуешь… представляешь в голове: например, вот, ты идешь с Дороти по лесу; вот ты смотришь на Призрачные с высоты птичьего полета, даже выше – куда орел не залетал… представляешь? - Ага… - Потом ты додумываешь, как ты с Дороти идешь по дороге, куда-то на юг; и солнце скользит по небосклону, не раз и не два - так ты представляешь время… - А потом? - А уже потом я вообразила ей место, куда мы придем – город, в котором вся разумная нежить, из какого бы она народа и вида не вышла, может жить в мире; где не надо бояться ненависти живых, где у каждого есть дом, просторная келья или пещера, и подходящее занятие по душе; и где любой оживший может постигать те знания и ремесла, к которые имеет склонность… И такое место существует, это – Подгород! - восторженно закончила Хесса. - Эх-х!.. – выдохнула, заслушавшись и невольно поддавшись вдохновению мертвячки, орчица. - Красиво по-ё-ошь… Я б пошла! – решительно сказала она. - Вот и Дороти не упрямилась… - А трактиры – ну, с дорожки хлебнуть, и всякий там, понимаешь, по мелочи, жрат – у вас есть? - Есть, - убежденно кивнула мертвячка. – В Подгороде все есть. Там даже живые встречаются, так что вы с Вирр не волнуйтесь – не съедят, - добавила она, дружески оскалившись. - Ну а вот все-таки, – вдруг спросила Харману, - вот как ты Рензитена умнёшь, чтоб с нерубицей отправил? - Пусть это будет сюрпризом! – напустила таинственности Хесса. - Говорю же – оставьте волнения и положитесь на меня. Вот это-то меня и пугает, мрачно подумала Вирр. Во имя Белоре! И это меня наставники и Учитель называли излишне мечтательной?! Но сомневаться вслух казалось неподобающим. - Ну-ну, - недоверчиво бросила орчица. Затем, помолчав немного, заметила: - А все-таки жаль, что мурлочье не погоняли! У Зацепы врали, что будто у них, где ни живут, завсегда жемчуга навалом. Да и всякое натыренное или где подобранное нередко бывает… - Ой, уже который день забываю спросить, да к случаю не приходится, - оживилась Хесса. –Мурлоки, они – разумные? На пару мгновений воцарилось неловкое молчание – только звуки шагов да клацанье нерубьих сочленений. - Э-э-э, ты Вирр спроси – она умная! – нашлась Харману. Вирр, косым многообещающим прищуром "поблагодарив" орчицу, быстро и отчаянно стала соображать, как не солгать товарищу по отряду, но и от прямой правды уклониться; отвечать стоило быстро, удачных идей не было и эльфийка уже с обреченной тоской представляла огорченную, опечаленную, а то и вовсе плачущую навзрыд Хессу. Спас Охотницу, как Спутнику и положено, героический Рилль; откуда-то сбоку раздался треск кустов – все, даже Дороти, дернулись – и на дорогу, прямо перед идущей впереди мертвячкой с приглушенным "бух" на передние лапы приземлился тигр, держа в пасти слабо подергивающего толстого прядильщика. Вопросы этики, как и мурлоки, были эльфоподобной частью команды тут же забыты: все трое замерли, точно вкопанные, и разом - с нехорошими ожиданиями - посмотрели на Дороти. Но, похоже, нерубы – подобно эльфам и оркам (и в отличие от людей) - не видели нечего плохого или странного в том, чтобы съесть кого-то, в той или иной степени напоминающего себя. Дороти, скорее, занимал сам тигр и его прыжки, чем тигриная и чья либо вообще диета. Двуногие облегченно выдохнули. Как показалось Вирр, даже Хесса. - Нам бы стоило поохотиться по пути, - как бы невзначай озаботилась закреплением новой, менее острой темы эльфийка - провизии теперь потребуется… побольше прежнего, – она кивнула на неруба. – Тут как раз дичь относительно непуганая, - добавила она, принимая у Рилля добычу; Харману ухватила паука за свободные лапы – так и понесли. - Не стоит беспокойства, - вежливо ответила мертвячка, - Отрекшимся плоть нужна реже, чем еда живым; если только нам не нужно заживлять повреждения. Или восстанавливаться после поднятия. Раны Дороти залечила, а отращивать ей, как мне кажется, и вовсе нечего, - Хесса, не сбавляя шага, ласково коснулась неруба, - она у нас красавица! Красавица что-то прошелестела и пару раз щелкнула хелицерами в ответ. - А тебе, ну, поесть? – спустя некоторое время спросила Харману. - Пока не нужно. – ответила Хесса. - А… э-э… зарастить чего? - деликатно обозначила орчица. - Все главное уже есть, остальное со временем приложится, - спокойно ответила мертвячка. Скромность разумной нежити, чуть ли не по-рыцарски самоотверженной, заставила Вирр вспомнить об одной непростой дилемме – предмете усердных размышлений, не дающих покоя девочке уже который день. Открыть ли Хессе тайну Вэлли? С одной стороны, таить истинные цели путешествия от той, которая заботится об его успешности и благе прочих членов отряда, как о себе самой – нехорошо и недостойно; рано или поздно правда откроется и хотя (Вирр была в этом уверена) мертвячка не скажет ни слова обиды или осуждения, той же Вирр будет очень неудобно (а что на сей счет подумает и почувствует Харману, не суть важно; в таких материях варвары не в счет). С другой стороны – это тайна Вэлли. И решать, по правде говоря, лучше бы ей самой. С третьей стороны, Вэлли доверилась и Вирр, и Харману, и должна была понимать, что в пути именно им решать, кого в тайну придется неизбежно посвятить (например, уговорить некоего Мага или Варлока отправиться в дальний путь, не объясняя причин вовсе, будет, мягко скажем, трудновато). С совсем другой стороны - что там Полтораух говорил о слишком удобных и совершенно случайных попутчиках? Отвратительно! (Девочка пнула с досады упавшую на дорогу ветку.) Но и такую возможность она, Вирр – старшая отряда - рассмотреть обязана: как неустанно твердили наставники, в вопросе выживания группы нет запретных или недостойных тем (если конечно, дело не касается своих же син’дорай). Да нет, что за глупости… подосланная Хесса – сюжет для школьной постановки "Смерть друида-лазутчика из Дарнасса[101]" силами Учеников начальной ступени; хотел бы изувер-Маг (если он, конечно, пережил Вторжение) сохранить тайну – не оставил бы в живых Вэлли; а если следил бы за ней (например, в силу любопытства), то и Вирр, и Харману были бы давно уже мертвы, если не хуже… Ладно. Говорил же безымянный, в нарушение приличий так и не представившийся наставник - с глазами, точно у болотного удава в довоенном Королевском Нетварном Саду[102] - читавший предмет под невыразительным на первый взгляд названием "Как смотреть и видеть" (предмет, единственный в школьном курсе, не имеющий ни учебников, ни пособий) - если не знаете, кто на подозрении – исходите из того, что засланный лазутчик все же есть; и о вашей задаче в общих чертах ему известно. Проявите доверие – не скрывайте общее, но умолчите о важном, затаитесь и наблюдайте… Помните: цена победы – постоянная бдительность. Значит, как ни крути, а рассказать придется – и во имя бдительности, будь она неладна, и справедливости ради. Правильнее бы сперва посоветоваться с Харману (раз уж они разделили ответственность на пару), но не отзывать же ее пошептаться на глазах у мертвячки? - Хесса, - позвала, решившись, Вирр. - Да? – безмятежно отозвалась мертвячка. - Мы не все тебе сказали о… о наших планах. Хесса молчала. Харману скорчила гримасу, но, скорее, одобрительную и шепотом (громким, в мертвячкином стиле) подбодрила Вирр: - Во, валяй! Я-то сама все кумекала, да не решалась! А то не дело это… - Мы говорили тебе, что ищем Мага или Варлока, искусных в душервании. И, верно, стоит тебе рассказать, зачем... Мертвячка безмолвствовала; она шла впереди Вирр, и девочка не могла видеть ее лица, а если бы и видела – много ли поймешь по его выражению, сердита, огорчена или… - Хесса… - окликнула ее Охотница еще раз. - Говори, Вирр, - обернулась на ходу мертвячка, - я молчу, потому что тебя слушаю.* * *
Случилось то, чего Вирр и опасалась: Хесса расстроилась, однако, по совершенно иной причине. - Бедная девочка, - покачала головой нежить, когда Охотница закончила свой невеселый рассказ, украшенный цветистыми и емкими орочьими пояснениями. – Она ведь совсем юная была по вашему счету, да? И к тому же эльф – как же ей тяжело, наверное… - И ты понимаешь, - уточнила Вирр, - отчего об этом никто не должен знать? Особенно… - она замялась, - лица ответственные и облеченные властью? - Да, - невесело ответила мертвячка, - ты уже прости, но Бессмертные всегда были довольно прагматичны. - Хесса, - обращать внимание на предвзятость бывшей хум’аноре у Вирр сейчас не было желания, - не только мои, но и твои правители, ты это понимаешь? Во всей Орде, и уж, тем более, в Альянсе - сколько бы их ни было! - Ты права, - подумав, кивнула мертвячка, - я должна перед тобой извиниться: если по совести сказать, то все короли и их правительства таковы – "и те, кто правят с колыбели до могилы…" - "…и кто корону носит долгие века!" - подхватила, улыбнувшись Вирр. - Ой-и, - Хесса восхищенно хлопнула в ладоши, - ты тоже любишь баллады Франсуа Корбье, Фрэнки-Стихоплета?! А мне казалось, поэты Гилнеаса тебе не по душе… Вирр задумалась, как разъяснить поточнее. …Как-то лет восемь назад, в городской библиотеке, она (уделив отведенное самой себе время на чтения по делу и Заговору), искала что-нибудь почитать для настроения. На полках "Сочинения народов сопредельных", в самом дальнем углу, Вирр выбрала томик относительно современной любовной поэзии Королевства Гилнеас (на вид подозрительно нечитанный). Хранитель, заносивший взятую девочкой книгу в монументальную мемору, отнесся к ее выбору с некоторым сомнением, но оставил его при себе – прямые и явные запреты в поисках любого знания, как несовместимые с заветами Основателей, в народе Высших никогда не одобрялись. К тому же - старый добрый Амарод, заслуженный Страж Книжных Покоев, помнивший маланорэ не только отца Вирр, но и ее куда более старших предков (и, хвала Белоре, избегнувший когтей Плети в тот год), был мудр и хорошо понимал простую и банальную истину, для изрядного числа родителей, увы, непостижимую – запретный свиток краше прочих. Когда на следующий день Вирр, тщетно тая разочарование, возвращала томик, Амарод уже откровенно посмеивался, советуя запомнить, что "не все диковинки одинаково прекрасны". Тайна незатрепанности сокровищницы стихосложения одного из былых союзников прояснилась еще с первых страниц (хотя Вирр упрямо дочитала до последних, штурмуя иноземный слог с мрачной решимостью воздающей троллям Аллерии) - помимо прозрачных, как небо над Вечной Песней и, как в таких случаях тактично говорили в Школе, невзначай одолженных у творчества Старших народов давно устаревших клише и трюизмов, стихи не радовали и общим содержанием: в своих мечтах и стремлениях современные поэты хум’аноре были, на требовательный взгляд Вирр, откровенно приземлённы, а в страстных вожделениях к своим возлюбленным не поднимались выше того, что - если судить по записям и зарисовкам этнографов и дипломатов - у их барышень можно увидеть и в их скучной хум’анорской обыденности. И ладно бы ум воспевали… Неудивительно, что проклятье обортничества постигло именно Гилнеас - от такой поэзии и без полнолуния волком взвоешь!.. - Скажем так, - наконец ответила Вирр, - люблю, но более раннюю. Точнее, говоря по-вашему – поэзию более древнюю. - А что тебе еще нравится из Фрэнки? Харману, до сих пор не участвуя в разговоре, громко фыркнула – определенно в подражание Риллю, и ехидно-страдальчески посетовала на еще одну книжницу на ее несчастную шаманскую голову. Вирр с Хессой переглянулись (у мертвячки вспыхнул в глазах озорной огонек) и, не сговариваясь, хором запели: У венценосца – запах особый! Пахнет король недоверьем и злобой, Ядом смердит он и гильотиной Благоухает тройной десятиной… - Опя-ять нудя-я-тина, - простонала орчица, нарочито сникнув и волоча ноги, точно вот только что пересекла все пустыни Танариса[103] без воды и без провизии. Дороти же, почуяв в непонятном ей шуме ритм, стала совершать левой хватательной конечностью некие непонятные, но явно тоже ритмичные движения. - Во, Вирр, - перестав "умирать", взбодрилась орчица, дождавшись последнего куплета – А че эт’ ты такое тут поешь? Это ж, небось, и про вашего короля, ну, последнего, доблестно павшего, сказано, не? - А какое отношение стихи Франсуа имеют к Анастериану Справедливому - да будет его возрождение скорым? – удивленно переспросила Вирр, - это же про королей хум’аноре.