* * *
Примерно следующий час или около (Вирр замерила по светилу) Харману по-орочьи ворчала, негодовала, возмущалась, гневалась, в общем - изъявляла недовольство коварной натурой длинноухих, их необоснованной надменностью и невыносимым зазнайством; это, конечно, если изложить пристойным талассийским. Вирр слушала, смотрела на тусклое в этих небесах Белоре и довольно жмурилась – отместка удалась. Дороти замерла, скрестив передние лапы – то ли внимала изыскам шаманской словесности, то ли грезила о своей северной родине. Прибегал Рилль: оценил положение, заскучал и ускакал обратно – вероятно, вразумлять окрестных рысей. Наконец Харману выдохлась (скучно браниться, если тебе не отвечают) и еще какое-то время молча злобно зыркала на лучащуюся счастьем Вирр. Затем и это Шаманке надоело – долго испытывать одни и те же чувства орчица попросту не умела. - Ты вот нашей Хессе про Вэлли рассказала… - начала Харману. Вирр тут же повернулась к ней, перестав улыбаться – предстоял серьезный разговор. - А чё ты про того… как его - Отшельника, ни словечка не вякнула? Ну, которого ты в ваших развалинах видала? – Харману при рассказе эльфийки в пещере девочки-Стража присутствовала, и ту часть приключений, что случилась в Старом Городе, конечно, тоже не забыла. - Как-то к слову не пришлось, - растерянно ответила Вирр. – Тайны в этом нет; имени я его все одно не знаю, а хотел бы он, чтобы я о нем не поминала вовсе – память бы затер. А отчего ты спрашиваешь? - Да так… сижу вот, жбаном поскрипываю – а мож он-то нам и помочь сможет? Заодно и топать далеко не надо. Вирр ответила не сразу. - Не знаю. Не уверена, станет ли он помогать. И потом - он могуч, несомненно; но работа с душами требует особых знаний. Ни Сила, превыше прочих, ни даже опыт прожитых веков (если не целой тысячи лет, подумала девочка про себя) этих знаний просто не заменят. Да и по чести признаюсь – боюсь я опять его искать: он явно не хочет, чтобы его беспокоили. Один раз он проявил любопытство; а вот на следующий… - она покачала головой. - В многоногую ползучку обратит? – хохотнула Харману. - Скажем так, - твердо сказала Вирр, - что бы он ни сделал, нам определенно это не понравится. Оставим Отшельника на последний случай. - Думаешь, он и есть - тот самый Маг, ну, что Вэлли… того? – напрямик спросила орчица. - Нет... – прошептала Вирр. – Надеюсь, очень надеюсь, что нет. – Она посмотрела на орчицу, и та сглотнула уже едва ли не свисающую с языка колкость: видимо, что на лице, что в глазах Охотницы был такой искренний страх, что Шаманка, никак не ожидая подобного, невольно вздрогнула и, точно не осознавая, ухватилась за висящий на поясе бубен. - Харману, ты не видела его, но поверь… если что – ни мы, ни с нерубом вот этим и теми, у городка, хоть со всей моей Школой или твоим родом с соседними в придачу – мы его не одолеем. Понимаешь? Орчица медленно кивнула: - А если?.. – "А если", то мне придется сдаваться властям и все, как есть, рассказать, - продолжала Вирр, - потому что речь пойдет уже даже не о Вэлли и нашей клятве. Потому что… - она замолчала. - Ты, это, ты говори! – пихнула ее в бок Харману. – Чё, догадалась кто он?! - Догадалась ли – не знаю, у него ведь не спросишь. А мысль… да, мелькнула – в ту ночь, когда Вэлли нам про своего Мага рассказывала. Но я и думать ее не стала – чушь, бред, чепуха нерифмованная… - И че? И кто? Вирр мотнула ушами. - Ты смеяться станешь. Да и глупость это… - Слуш, - начала заводиться орчица, - по себе не взвешивай, а? Ржать не буду – во, клык даю… Гони давай! - Понимаешь… - осторожно начала девочка, - Отшельник этот, пока мы беседовали, он ведь ЕГО защищал. Чуть ли не оправдывал!.. - Кого – его? – осторожно уточнила Харману. Вирр молча смотрела на нее. - Ты… - орчица внезапно охрипла. - Ты, чё… Вот прям про… Ты про НЕГО?! – и она ткнула бубном куда-то на север. Вирр кивнула. - Харману, я сама знаю – с весами не дружу, но ты пойми: ни один син’дорай не станет такое говорить! Никто и никогда! - Да и орки бы не стали… - задумчиво почесала основание чуба Харману. - А еще - тигр. Когда Отшельник рассердился… Ну, я ему глупый вопрос задала, - неохотно пояснила Вирр, - Рилль испугался его. Сильно. Он даже Кориаль… матушку мою так не боялся, а тут - чуть носом в лапы не уткнулся! Орчица все размышляла, уже окончательно растрепав чуб. – Да не, - сказала она наконец, - не может того быть… Чего ж он тогда тебя отпустил, накормил-напоил? И чё ему там у вас делать? - Вот и я думаю, что не может быть, - вздохнула Вирр, - но забыть его слова никак не могу.* * *
Вечерело, но Хесса – ни с мэтром, ни без, все не появлялась. Боевые подруги надеялись, что причиной тому вовсе не суровый нрав почтенного Рензитена, в рассказ о нерубе не поверившего, на Ученицу (явившуюся без позвонков) наоравшего и попросту запершего ее в темном чулане (или что еще, как заметила Вирр, способен со своими Учениками сделать пусть и Отрекшийся, но все-таки, изначально, хум’аноре), а всего лишь некие случайные обстоятельства. Например, мертвячка просто вынуждена ждать, пока ее Учитель окажется один. И без опасных реактивов в руках. Вернулся, неторопливо перебирая лапами, Рилль – довольно облизываясь и взирая на так и невостребованную паучатину уже без интересу и как-то даже снисходительно – и сразу улегся между барышнями. И вообще держался гордо - мол, он-то о себе, случись что, позаботится, а вот глупые двуногие без него совсем пропадут. Шаманка и Охотница тосковали. Вирр внешне еще держалась, а Харману, чтобы хоть чем-то скрасить ожидание, начала c волнения по личному почину "выгонять байки-укатайки". Критиковать изустный юмор орков у Вирр не было ни душевных сил, ни желания – она вежливо улыбалась в нужных (предположительно нужных) местах - но про себя думала: что за смысл во фривольной истории, если в ней все прямо обозначено, точно в "Альбоме телесных свойств и обустройства"? Истины ради девочка попросила Харману повторить ("выгнать") две последние "байки", но уже на орочьем – вдруг перевод все испортил? Увы, и оригинал порадовал разве что трогательной натуральностью варварского колорита. Они уже развели костер (Дороти при виде огня сразу "ожила" и осторожно отодвинулась), когда со стороны города послышался, нарастая, треск и донеслось монотонное ворчание, изредка прерываемое робкими замечаниями Хессы. Видимо, Рензитен заприметил Дороти еще издалека (сложно не заметить неруба на маленькой полянке), ибо последние десяток-другой шагов почтенный мэтр преодолел почти бегом - на манер тех самых, поминаемых орчицей матерых кабанов - безо всякой жалости к кустам и лишнего снисхождения к своей мантии, оставив Ученицу далеко позади. - Ишь ты! – произнес он вполне нормальным, "живым" голосом, остановившись буквально в двух шагах от неруба. – Возгони мой флогистон… я уж думал – опять твои фантазии! - А вы мне не верили… – печально укорила не сразу догнавшая его мертвячка. - Цыть! – тут же "повинился" за недостойное Учителя недоверие мэтр, не отрывая взгляда от Дороти; та склонила свою грудь (ну, или переднюю часть), а вместе с ней и голову – совсем близко к лицу мэтра; тот, чести сказать, не то что с места не сошел, но даже не шелохнулся, буквально впившись глазами в нерубью морду. ("Силен мужик!", - прошептала Харману на ухо Вирр.) Рензитен смотрел на Дороти, Дороти разглядывала провизора в ответ, а Вирр, пользуясь случаем, изучала второго в своей жизни Отрекшегося, увиденного вблизи. Судя по всему, подняли его достаточно давно (если он вообще был не из тех самых первых мертвецов, покинувших Плеть) – по крайней мере его лицо выглядело относительно живым и с виду вполне привычным: кожа была, хотя и чересчур бледной, но целой (не считая пятен и подпалин – вероятно, от лабораторных неудач), все что надо прикрывала; даже губы и нос были на своем месте. И уши - свойственные хум’аноре. Пожалуй, с обликом Хессы его роднили лишь глаза - одинаково немигающие и словно подсвеченные изнутри, точно втянувшие в себя тот самый огонь, которого нежить так боится. А вот волосы – небрежно перехваченные кожаным ремешком, но с неожиданным, с зеленцой, оттенком – из картины несколько выбивались. От былого гражданина Семи Королевств подобной вольности Вирр не ожидала. На первый взгляд, каким-либо оружием почтенный провизор легкомысленно пренебрегал, но Вирр не рискнула бы списывать со счетов ни неясного материала простой короткий жезл, заткнутый за широкий пояс, ни многочисленные поясные кармашки, вовсе не обязательно содержащие собранные травы. Да и травы очень разными бывают. А держался Рензитен уверенно – казалось, ни тигра, ни вооруженных барышень не замечал. - Так, – сказал он в конце концов; обращал он внимание на спутниц Хессы, или нет, но говорил, к облегчению Вирр, на талассийском; хорошо зная Общий язык хум’аноре и - относительно хорошо - наречие дварфов Стальгорна[104], она, тем не менее, густо замешанный на них гуттерспик понимала с трудом: не хватало практики. – Мыслями общались, говоришь… - процедил мэтр. - Сразу может не получиться, но если постараться… - начала было Хесса. - Сам вижу, не слепой, - отрезал Рензитен. – И что, у тебя - получается? На этот раз мертвячка, уже не рискуя открывать рот, просто кивнула. Мэтр, хоть и не мог ее видеть (Хесса стояла позади), медленно, задумчиво кивнул в ответ. - Так, - повторил он. - Ты, - ткнул он пальцем себе за спину, не обернувшись, но, тем не менее, точно попав в Ученицу. - Поедешь с ним… - С ней!.. – отважно вступилась за Дороти самоотверженная Хесса. - Да какая мне разница! – не хуже Рилля рявкнул провизор Ее Величества. – Поедешь с ЭТИМ СУЩЕСТВОМ в столицу. Там, кому надо расскажешь – я отпишусь. Всё. Ты молодец. – добавил он, продолжая существо рассматривать. Учись Вирр у такого наставника (представить его своим Учителем было немыслимо), эльфийка - случись она Хессой – услышав последние слова, впала бы в оцепенение, полагая, что ослышалась; или подозревая нечто и вовсе нехорошее. Но мертвячка, точно не заметив явно редкой, и оттого ценной похвалы, покачала головой: - Она не пойдет без Харману из рода Бхорр и Высшей Виеринраэ из Солнечных Бликов, -сказала она ровно, спокойно, совершенно не настаивая; просто сообщала Учителю факты, совершенно от нее не зависящие. – Дороти к ним привыкла. До сих пор, несмотря на очевидные возможности проявлять вполне "живые" чувства, лицо почтенного мэтра оставалось неподвижным и невыразительным. Отчего так – сказать сложно; возможно, просто по натуре был сдержан; а быть может – обязывали пост и положение. Но это только до сих пор. Мэтр поднял брови, высоко, чуть ли не до зеленых прядей. Мэтр округлил глаза, вспыхнувшие, точно горны того же Стальгорна. Мэтр медленно повернулся к Хессе и подозрительно тихо спросил: - Кто?! - Дороти, – твердо ответила мертвячка, не отступив и гордо вскинув голову. Так стоял перед тюремщиками Иллидан; так держались на допросе еретики при дворе Азшары; так плененные кель’дорай в эпоху Основания отвечали своим мучителям-троллям. У Вирр перехватило дыхание.