"Там, где был детский городок..."

      - "Нам нельзя в Тра-а-анки-и-илион", говорит; "пока мы на нашей земле, меня не должны видеть", говорит… И чё? – ворчала Харману. - Вот ты мне с Вэлли сколько трещала, мол, что первый же длинноухий, кто тебя заметит, сразу за уши и в стойло… А эта? – она мотнула головой на оставшийся у них за спиной закатный выход из катакомб (ну, или вход – от точки зрения зависит). – Да по мне, ентой Лилате, шо ты, шо я, шо демон изначальный! Она б и саму Вэлли ну ваще бы в упор не углядела, пока та на нее б не наступила! Вирр помалкивала: после недавней стычки с троллем харманушная вредность и совершенно недружественная склонность не упускать ни малейшего повода уколоть из раздражающих фактов перешли (по меньшей мере пока) в малосущественные.       - Хотя не, вру! – поправилась орчица. – Она б Вэлли сразу пристроила за собой добычу таскать.       Вирр невольно улыбнулась: - Возможно… У вас, я так понимаю, всецело поглощенные наукой ученые тебе не встречались?       Интересно, подумала она, есть ли вообще у ора’норе ученые, и если есть – что они изучают? Ну, Маги-исследователи точно должны быть. А вот помимо?       - Да не, - возразила Харману, - у нас в Степях каких только чудиков не нароешь… Хотя таких, как эта чокнутая, врать не стану – не довелось.       Они с орчицей единодушно порешили немного передохнуть перед тем, как продолжить путь и определить окончательно, куда именно они пойдут – к побережью, махать маловероятно проходящим кораблям, или в обход Транквиллиона, к дороге на Талассийский перевал. К тому же, Вирр собиралась озвучить еще один, вполне себе небесполезный вариант: уже несколько лет на полуденной окраине городка существовало, как Охотнице было известно, постоянное представительство Отрекшихся. Кто знает, вдруг Белоре будет благосклонно, и их с орчицей безопасный (или, по меньшей мере, доступный) путь в Подгород начинается именно там? Да и об Обществе Фармацевтов неплохо бы расспросить…       Они расположились в стороне от тропинки, ведущей вдоль большого оврага к тролльему некрополю – а ну как Следопыты и без их помощи решат поискать Лилату? Вирр чистила куртку и вспоминала известные ей ближайшие родники – воды у них оставалось мало; Харману исследовала топорики – слова Вирр о зловредности вещей, вышедших из рук Амани определенно засели у орчицы в голове. Рилль бегал вокруг - разминался на свежем воздухе и надеялся за время привала успеть себе воздать за так и не присвоенного тролля.       - Она, конечно, к ведухе не ходи, с головой не дружит, - продолжала Харману, не отрываясь от оглаживания и прощелкивания топориных лезвий, - и выпендрежница такая, шо тебе у нее в Ученицах ходить, а тока все едино – не стоило ее там одну оставлять. Не хорошо это, – она коротко глянула на Вирр исподлобья.       - Не спорю, - согласилась Охотница. – Только она бы все равно не ушла. Сама бы отказалась, и что потом? Я отвлекаю ее ловкими аргументами, а ты ее сзади - обухом? А потом, - девочка мотнула головой в некоем произвольном, предположительно около-тигрином направлении, - грузим на Рилля?       Шаманка усмехнулась, но по неким блеснувшим в ее глазах огонькам было видно, что такой подход ей не чужд.       - У нее там чё, долг чести и рода?       - Нет, - Вирр вздохнула: некоторые вещи оркам сложно объяснить. – Всего лишь жажда познаний; тебе, вероятно, не понять. Да и не беззащитная она – у Мага оружие всегда при себе.       - А если снова, - орчица изобразила, что кидает проклятья направо и налево, никого не забыв, - ну, вроде того мамонтяры, с которым мы уже покумились?       - А таких зель’анорэ, как сегодняшний, осталось очень мало даже в рассветных горах – их в первую очередь убивали; они опасней прочих. Откуда один-то взялся, не пойму... – Вирр пожала плечами, - прятался где-то. И долго.       - А гуртом припрут?       Вирр с сомнением изогнула бровь: большими отрядами Амани уже без малого три тысячи лет вторгались редко – Чернолесье-Призрачные им уже никогда не отбить, а для пакостей или тех же предков навестить – так одиночке или тройке пробраться тайно куда проще, а выследить их сложнее. И ведь это еще до Плети; сейчас же большой отряд куда скорее соберет окрестную нежить, чем Следопытов. Нежить, она всех ест. Полтораух говорил, что Следопыты и охотники Джаэлы теперь частенько забредшие банды зель’анорэ загоняют прямо на мертвецов – а потом уже добивают тех, кто остался.       - Думаешь, отмашется? – с надеждой спросила орчица - чем-то ей Лилата глянулась.       - Должна. Ты сама видела - она ведь не первый год, как у них принято говорить, в поле. А наши археологи, - улыбнулась Вирр, - это тебе не кабинетные мудрецы; отец всегда говорил – порой в таких местах копать приходиться, что полдня с лопатой и кистью, а полночи – а чаще и всю! - с луком и клинками.       - Хы-ы, а вторые полдня с чем? – проявила орчица начальные познания в подсчете долей.       - А со стилом и отчетами, - снова улыбнулась эльфийка.       Харману покачала головой.       - И все-таки вы дурью маетесь! Тоже мне дело – в земле копаться, чужие кости ворошить…       - Отчего именно чужие, - возразила Вирр, - мы и свое наследие изучаем не меньше!       - Ну да, еще краше – своих предков тревожить!       - Вы просто не доросли до наук, - подытожила Вирр, и, дабы переменить тему – и потом, ей было и самой интересно - спросила:       - А ты, кстати, где мамонтов успела увидеть? Они ведь сейчас только в двух местах водятся - в Унгоро и в…       - Ну дык, в Нордсколе же! Прикорнула как-то в Огри после доброй гулянки, оказалось – трюм тучереза, ну, тот что из Дуротара на Север гоняет; и как туда забралась, кто бы знал? О, ща расскажу – помрешь! Гобла-то осерчала – аж до бледной зелени, нашли ведь меня уже над океаном, кричат – "Безбилетница!", а я без гроша, все у Зацепы спустила. Ну, думала, ща кинут за борт и все, здравствуй, дедушка Старый Волк! Но свезло, не поверишь – знакомые в команде нашлись, кутили вместе пару раз; но отработать-таки заставили, пог-ганцы…       - Как?       - Да уж не выручку посадили считать, не боись! Крысей выводила - каких дубьем, а которых – духами грозы. Ну так вот – как оно было: прочухиваюсь я и удивляюсь – где эт' я ваще и чё это у меня не голова болит, а ребра?..

*      *      *

      Рассказ Харману о битве с крысами, захватившими гоблинский дирижабль на линии "Оргриммар - Крепость Песни Войны" затянулся до самой поздней ночи, представ – в повествовании орчицы – по размаху едва ли не войной за Дуротар, а по величественности – даже не Битвой за гору Хиджал, а почти что низвержением Маннорота-Разрушителя[65]. Иногда, увлекаясь, Харману со своеобычной на взгляд Вирр, даже для орка чересчур живой речи, переходила на традиционный орочий сказ, но потом спохватывалась, косилась на Вирр (не хихикает ли?) и продолжала эпопею на уже почти привычном Вирр орочьем разговорном. Иногда – вероятно, из уважения к благодарной слушательнице – дополняя талассийским.       Вирр, к слову, насмешничать и в мыслях не имела: она знала – и из книг, и из уроков этнографии Младших народов - так уж у орков принято: что захват вражеской крепости, что истребление покусившихся на припасы грызунов должны быть изложены, случись рассказать на публике, с размахом, с избытком метафор и богатством непременных, имеющих очень отдаленное отношение к фактам, гипербол. Поскольку обычные слушатели орочьих баек и сами хорошо знают, как именно берутся крепости и изгоняются из амбара суслики, их интересуют не столько элементы стратегии и тактики (и так всем известные), сколько мастерство рассказчика и умение перечислить – ни разу не сбившись - всех павших от его руки, если и не поименно (в бою не всегда представляются), то уж суметь придать каждому сраженному врагу некоторую индивидуальность – непременно. А уж был ли оный враг рыцарем Штормграда или крысой с дирижабля – то разница невеликая.       Было за глубоко за полночь, когда девочки и тигр, взойдя на очередной холм – Харману, хотя и сомневалась в обоснованности желания Вирр избегать соплеменников, но идти не по проторенной дороге, а вдоль нее согласилась – с вершины увидели огни; до Транквилла было, что называется, шаг да полшага сделать.       - Как обходить будем? – деловито уточнила орчица, - а то смотри, мож, все-таки, притулимся где-нито в городке? Тут много пустых домов, сама ночевала, когда досюда дотопала. И наши, когда тут случаем проезжают, тоже ночуют, а Стража ваша ни хвоста не гоняет… если не шуметь, эт’ само собой. Ты с тигрой тишком посидишь, а я за жратвой в таверну метнусь, мож чего и сгоношу на остатние гроши. – Она потянула из-за пазухи тощий кошель и потрясла им со старанием. Звон вышел слабым, неубедительным, да и послышался не сразу.       - Деньги стоит поберечь, – возразила Вирр, - которые у тебя остатние - это все какие у нас есть. Пока. Лучше утром поохотимся; не прямо здесь, само собой, а к полудню от Транквиллиона и чуть к восходу – если на Тропу не заходить, нежить не встретим, а рысей и летунов там много.       - За нежить точно знаешь? Что там не встречается?       - Так в отчетах Следопытов написано.       Харману хмыкнула.       - Гы, знаешь, на заднем дворе Зацепиной пивнушки про че тока на стенке не накарябано! Ежли писанному верить, то у гоблы под шапками рожки, а у тауренов винтом закрученный…       - А касательно ночевки в городе, - продолжила Вирр, не проявляя интереса к анатомическим познаниям сомнительного происхождения, - давай все-таки оставим эту идею на крайний случай. Не ты ли говорила, что орки не ищут удобств? – она невинно улыбнулась. - Или мой орочий столь несовершенен, и я тогда неверно тебя поняла?       Харману раскрыла было рот, но так и не найдя, что ответить, резко выдохнула, потом прошипела: "Вот же зар-р-раза…" (Вирр сочла это – по крайней мере, из уст орчицы – похвалой умелой риторике) и зашагала вниз к подножию холма. Затем резко остановилась, сообразив, и спросила: - Ты по делу говори – куда идем-то? Раз обходим – с какой стороны?       - Нам бы на полуденную сторону Транквиллиона. Вроде бы там у Отрекшихся свой квартал. А обойти лучше… - она на мгновение задумалась, вспоминая карту, - с восхода. Там и холмы еще тянутся, и оврагов-лощинок хватает – прекрасное место для ночевки. И родники… по меньше мере, раньше они там были.       - Лан, дойдем - поглядим. Двинули…       Они спустились с холма и вошли в лес. Ночью живности в искаженном лесу заметно меньше не стало – на смену дневной выползла ночная. Правда крупного зверья - что обычного, что измененного колдовскими чарами - пока не встречалось: не то опасались связываться с Риллем, не то сказывалась близость места, населенного вооруженными двуногими; чего не скажешь о всякой членистоногой мелочи, каковая "мелочью" была, конечно, исключительно в сравнении с теми же рысями или крыланами, а сама по себе (хихикнула про себя Вирр) – просто мечта и радость естествоиспытателя: не нужны ни увеличительные устройства, ни заклятья проекции – хватай да простым глазом рассматривай. Благо вон ее сколько, ловить не переловить и через одного светятся. И ведь красиво, подумала Вирр. Вон, даже Шаманка уже не пинает, а старается перешагнуть, не наступив. Воистину - не искаженный лес, а иллюминированная Базарная площадь Столицы в канун Смены Года. Вирр вздохнула - довоенная, конечно.       Вероятно, именно эти ползающие по земле, по стволам и отчасти - те что помельче – парящие в ночном лесу "украшения", в придачу, как сказал бы наставник Тактики, к сложному профилю местности с неудобным для рекогносцировки дефиле[66] и привели к тому, что девочки заметили разведенный в ложбинке костер очень поздно. Правильнее сказать – когда просто-напросто в него уткнулись. Уже утром, когда Харману подняла вопрос о причинах подобного, как она выразилась, растяпства, Вирр именно на профили с дефиле и сослалась - переложив их, конечно, в более внятные для орчицы понятия (правда, при этом умолчав, что за такую, с некоторой долей деликатности говоря, беспечную прогулку по условно враждебной местности, сам наставник - почтенный Берохин - заставил бы ее после уроков переписывать труды древних стратегов; а случись Берохин не в настроении - исключительно мемуары полководцев хум’аноре, в знак неуважения к стилю последних и презрения к недаровитым Ученицам). Вопрос о том, отчего костер и все, что к нему приложилось, не учуял Рилль, так и остался открытым (хотя Харману подкинула провокационную, по мнению Вирр, версию, мол, это было отмщение Рилля за зажатую троллятину).       Небольшой аккуратный костер был разведен в неглубокой ямке. Рядом с ним на повсеместной белесой траве обнаружились два древесных обрубка (для бревен маловаты, но для ветвей уже слишком толстые; Вирр пригляделась и даже коснулась их торцов, не доверяя свету пламени – рубили топором и совсем недавно) – один поменьше, другой подлиннее; судя по вмятой траве и потертой сверху коре, на том, который короче, кто-то сидел – и довольно долго; а больше ничего и никого не было. И трава вокруг была почти не примята; по всему выходило - тот, кто развел костер, не плясал вокруг него, не готовил ужин и не творил заклинания – просто сидел на чурбачке и смотрел на огонь. Или дремал. А потом ушел?       - И часто у вас тут непотушенный огонь в лесу оставляют? – шепотом спросила Харману, настороженно озираясь. Обожаемые топорики она уже держала в руках наизготовку.       - Обычно – нет, – Вирр в отличии от Шаманки серьезной опасности не ждала - тролли так далеко от гор и настолько близко к городу забираться давно не рисковали, да и для ловушки бы придумали что-нибудь позанятнее; а нежить костры не разводит. А вот какой-нибудь романтичный, относительно молодой столичный Следопыт, которому настоящая полевая жизнь еще не приелась… Может, с одиночкой-син’дорай будет проще договориться? И Следопыт действительно окажется настолько молодым и до того романтиком, что не начнет беседу с "Что ты тут делаешь" и "Чья ты дочь"? Или даже уже совсем взрослым, но кем-то вроде Лилаты. Или Отшельника? Или – чем Белоре не забава? – лично сам Отшельник? Прямо как в пьесе драматурга Леранила с острова Кель’Данас, где таинственный Маг Школы Молний – исполненный и мудрости, и Силы - помогал героям, всегда оказываясь рядом, нежданно, но всегда в самый опасный или самый нужный момент?..       – Мало ли, кому и по какой надобности пришлось отойти, - предположила она и, тихо позвав Рилля, жестом спросила "Есть тут кто? Или что?". Рилль фыркнул – не отрицательно и не утверждая, а просто – фыркнул. Потом мотнул головой куда-то в лес – мол, с вами тут скучно, а я поброжу вокруг, поразведаю. И убрел за пределы круга света, не дожидаясь согласия Спутницы.       - Чё это он? – удивилась Харману.       - Погулять пошел, - истолковала Вирр Риллевы манёвры. – Видимо, если и есть кто – то свой. Неопасный.       - Если тебе верить, так у тебя сейчас тут и своих-то нет, - хмыкнула Шаманка. – Тот троллище хотя бы не собирался тебя домой тащить…       Ответить должным (то есть, достойным Высшей в бегах) образом Вирр не успела – со стороны, противоположной той, куда ушел тигр, послышался шелест и хруст веток: кто-то неторопливо, не беспокоясь о производимом шуме и ничуть не скрываясь шел к костру.       Не Следопыт, с некоторым облегчением подумала Вирр. Приближавшийся некто, судя по звуку, обо что-то - буквально в паре шагов от костра и при множестве светляков вокруг - умудрился споткнуться. И не син’дорай, подумала Вирр, уже и вовсе жизнерадостно. Но лук – несиндораи разные бывают! – все-таки изготовила. И, едва некто неуклюжий появился на свет, тут же нацелила стрелу прямо в отражающие блеск огня, точно горящие, глаза на лице… нет, наполовину сгнившей морде мертвеца, успев про себя пообещать кое-кому намять полосатую холку.       - Стой! - завопила Харману, - это же Отрекшийся!       Прыгать к Вирр и пытаться перехватить лук она даже не попыталась; видимо, подумав - кто их знает, бесенят длинноухих, с их быстротой и ужимками, а ну как успеет стрелу пустить, а то и две?       - Да-да, - послышался на удивление спокойный, сдавленно-хриплый голос, неловко выговаривая слова на довольно правильном талассийском, - будете стрелять – если можно, в голову.       Вирр уже и сама смогла оторвать взгляд от памятных ей еще по тому дню мертвецких глазищ и рассмотреть ночного гостя в целом. Да, обычно мертвецы Плети не носят робы Магов хум’аноре (по крайней мере - долго и в приличном состоянии) и сумок травника через плечо. И уж точно не жгут костров и не носят для них хворост.       Девочка опустила лук и, чтобы скрыть смущение и раздражение (сколько за прошедший день она сделала ошибок и глупостей? А если посчитать с момента, как они с Риллем покинули дом?), спросила: - А… отчего – в голову?       - Голова зарастет, а мантия совсем новая … – существо со свистом вздохнуло, - почти. Штопка весь вид испортит.       - И чё, - попробовала наладить общение и орчица, - уже приходилось за иголку браться?       Разумная нежить уронила хворост поблизости от маленького чурбачка, уселась – двигаясь странно, то неуклюже и неповоротливо, а то – быстрыми рывками (совсем не так, как мертвецы Плети), и, посмотрев на Харману, ответила:       - Да. Тут в окрестных лесах бродит один эльф. Син’дорай, - уточнил живой труп, и тут же поправился: – Хотя правильней будет - кель’дорай. Как мне объяснили Стражники Транквиллиона, он с последней войны здесь в одиночку прячется. Он безумен – потерял близких, сам выжил. На нежить Менетила охотится; от своих скрывается. Мне бы прислушаться, да подумалось – лес большой… А он третьего дня на меня и выбежал.       - И чё? – подалась Шаманка.       - И он в меня попал, - ответила нежить.       - Ну а ты?! Как выжи… Ну, короче, чё он тебя не убил?       - Некоторым уже убитыми притворяться легче, - уклончиво и в то же время, исчерпывающе, ответило мертвое существо, глядя на огонь.       - Это не здесь было – дальше, к реке. Сюда, близко к городу, этот мстящий всем мертвецам эльф не заходит. Но вот про вас двоих, - глаза, смотрящиеся на лице (на котором местами были видны желтоватые кости) даже слишком живыми, уставились на эльфийку и орчицу, - меня не предупредили. Воистину – "Опасайся живых!"       Наверное, существо усмехнулось, но точно сказать было нельзя - по одному оскалу (без губ) не угадаешь; только шелестящий выдох намекал на короткий смешок.       - Нас трое, - гордо уточнила Шаманка, – с нами тигр! Только он… - она огляделась, надеясь, что Рилль уже вернулся и скромно сидит где-то в сторонке, - погулять отлучился.       - Тигр, – задумчиво произнесло существо. – Не помню. Кто это?       - Как это – не помните? – вступила в разговор Вирр. Ей было непросто. С одной стороны, сидящая напротив разумная нежить вызывала жаркий, неутомимый интерес: об этих новых членах Орды даже в самой Орде знали еще очень мало – что уж говорить о син’дорай, которые в Орде тоже всего-то лет тринадцать без малого. Но с другой… не то что разговаривать – даже сидеть рядом с этим бродячим мертвецом Вирр (никак не забывшей свой страх перед нежитью в лето Катастрофы) было… неприятно. И даже просто глядеть в не то полуистлевшее, не то недоотросшее лицо (с Отрекшимися все было очень неясно) было непросто. А когда нежить говорила - слегка неуклюже, делая произношение, в целом, правильного (девочка бы даже сказала, почти литературного) талассийского до изумления непривычным – невольно гадать, что именно у него… у нее?.. там, внутри сгнило – все это не способствовало душевному спокойствию. И кто оно? Кем было? Ушей нет, и носа тоже; а по глазам не понять – разрез мог изменится. Хорошо бы, не кем-то из своих. Так или иначе, Вирр взяла себя в руки, а свои детские страхи и оскорбления чувств обозначила как недостойные Высшей. Высшие – они ведь оттого, в том числе, и Высшие, что видят суть, а сутью сейчас было то, что сидящее напротив существо – как бы оно ни выглядело и в силу чего ни появилось - есть носитель Разума, а потому оно никак не ниже, как минимум, прочих разумных Младших народов…       - Как обычно не могут вспомнить, – ровно прохрипел Отрекшийся. – Память к таким как мы возвращается не сразу. И бывает, что не вся. Это зависит от многих причин. Из существенных и достойных упоминания – меня подняли совсем недавно. А похоронили - относительно давно. По крайней мере, - уточнило существо с некоторым сомнением, - так мне сказали Гробовщики Ее Величества в склепе Похоронного Звона[67].       Вирр все никак не могла найти верный тон и подобрать уместную манеру. Как с ним… или с ней? вообще говорить? Как обращаться? Правил этикета для подобных обстоятельств Охотница припомнить не могла: син’дорай всегда могли понять-почувствовать, кто перед ними – мужчина или женщина, девочка или мальчик[68]; не говоря уже о том, что вопрос пола для эльфов Крови был не столь значим, как у Младших рас. Но кто знает, откуда их с Харману новый знакомый? Если из хум’аноре - а судя по тому, где его, гм, откопали, так оно и есть – то у них, как припомнила девочка, на сей счет были очень странные и непростые обычаи.       Впервые Вирр признала - благо тем языкам, в которых нет родовых окончаний. Куда проще, если бы разговор шла на орочьем! Но Отрекшийся заговорил на талассийском – на нем и надлежало поддерживать беседу. Впрочем, как всегда напоминала наставница Этикета и Манер, вежливое "вы" - категории рода не имеющее – всегда выручает.       - Не будет с моей стороны невежливым попросить вас уточнить: "давно", это подразумевается - сколько? – Забывать о том, что краткоживущие под этим словом понимают – даже в разговоре со Старшими! - совершенно иные сроки, не стоило.       - Не будет, – сизые мышцы на лице существа коротко дернулись; возможно, это была улыбка, - около полутора веков, – и добавило, нарочито церемонно: - Прошу барышню простить меня за недостойную в беседе с Высшей неточность, но занимавшиеся мной не были Магистрами-некромагами – всего лишь рядовыми Гробовщиками-Вербовщиками. Точнее они не смогли определить. Несмотря на мой горячий интерес к своему прошлому, настаивать мне показалось несколько… чрезмерным. Так кто такой тигр? Или что это такое?       - Это "кто", - немного обиделась за своего Спутника Вирр, - и он такой большой кот – навроде рыжих рысей…       - Только весь в полосках! – вставила Харману.       -…вы, верно, тут их уже видели?       - Д-а, - задумчиво произнес Отрекшийся.       - Они довольно на него похожи, - продолжала Вирр готовить недавно воскресшего покойника к совместному с тиграми существованию (по крайней мере, с одним из них), - только тигры, даже молодые, их гораздо крупнее, у них более длинный хвост…       - И клыки - во! – поторопилась орчица упомянуть, на свой взгляд, самое существенное.       - Возникающий передо мной образ определенно внушает… уважение, - пару раз задумчиво кивнула головой нежить. Понять, серьезна она, или насмешничает, было непросто.       – Тигры дикие? – последовал строгий вопрос.       - Обычно, да, – не стала скрывать правду Вирр, - но непосредственно тот тигр, который, я надеюсь, - она оглянулась, - очень скоро почтит нас своим присутствием – мой Спутник. Прирученный. На меня запечатленный, - добавила Вирр, на случай, если мертвец и про Охотников позабыл.       - Это весьма удачно, – флегматично сказал мертвец. – Кайс, Смотритель кладбищ, подбиравший мне одежду, рассказывал, что крупные хищники очень… прибавляют работы с иголкой и нитью.       - Во, мы же не представились, - спохватилась орчица, - нехорошо. Я вот – Харману из рода Бхорр, а наша лучница-торопыга, - Шаманка повела рукой в сторону Вирр, – Виеринраэ из Солнечных Бликов. А тебя как звать? – спросила она жадно.       Вирр тут же простила ей "торопыгу" - было ясно, что природа сидящей напротив нежити занимает орчицу ничуть не меньше. И отругала себя - вот же не догадалась выяснить это таким простым и вполне вежливым способом – с именами хум’аноре она, благодаря урокам и особенно - их литературе, была хорошо знакома.       - Приятно познакомится, - вроде бы доброжелательно ответило существо, - зовите меня – Хесса.       Глядя, как и полагается при знакомстве - прямо на Хессу, Вирр не могла видеть выражение лица орчицы, но льстила себе надеждой, что ее собственное разочарование никак себя не проявило – имя было незнакомое и, похоже, совсем из иного языка. Хотя, подумала она, такое окончание у хум’аноре чаще встречается в именах женских…       Что подумала Шаманка было неясно, но сдаваться явно она не привыкла, а все этикеты (по крайней мере те, что не орочьи) – были ей, как говорят дети-син’дорай, что доспехи Магу. Она видела цель, сложностей не боялась и отважно шла на прорыв; даже не волком – кабаном-секачом:       - И чего же уважаемая Хесса кострует в лесу, а не ночует в Транке – со своими? – и уставилась на Хессу, пристально и выжидательно.       Разумная нежить ответила орчице взглядом тоже довольно долгим, затем снова уставилась на пламя костра и, наконец, сказала: - Иногда хочется побыть в одиночестве. Разве не так?       Вирр, соглашаясь, кивнула; Харману же, победив неясность, облегченно выдохнула, а по поводу возможной жажды одиночества скорчила нечто недоуменное, но спорить не стала – видимо, она осуждала не все, что полагала чудачеством.       - Если вы позволите спросить… - начала Охотница.       - А вот со мной ты всяких этих длинноухих церемоний не разводила, - притворяясь недовольной, проворчала, перебив ее, Шаманка, - ни тебе "извольте позволить", сразу на "ты" …       - Во-первых, - начала Вирр (вновь возвращаясь в мыслях к идее "несчастный случай в виде оголодавшего тигра"), - мы с тобой встретились в бою. Там иные условности. Во-вторых, мы начали – ты начала, я поддержала - говорить на орочьем. А в твоем языке нет вежливой формы местоимения; если я не ошибаюсь, уважение в речи у вас выказывается…       - Лан, уговорила. Не сержусь, - ухмыльнулась Харману.       Мертвячка наблюдала за девочками с явным интересом – только что подбородок руками не подперла. А после слов Шаманки тут же внесла предложение:       - Быть может, Высшая согласится, что без лишних церемоний нам будет проще; мы, все-таки, - она демонстративно огляделась, - в лесу, а не во дворце. И даже не в чарующем Элунаране. За соблюдением протокола строго следить некому.       - Да и ваще, вот же придумали - обращаются к кому ни возьми, точно его не один, а много! – поддержала отказ от эльфийских манер орчица. – Верно Вирр сказала – нет у нас такого; я эти ваши "ты-вы" до сих пор все время путаю, с одного на другое сбиваюсь…       Вирр и сама была не против перейти с Хессой на "ты", но, не случись она в меньшинстве, предпочла бы еще какое-то время позлить орчицу длинноухими манерами – в наставнических целях. Но – увы…       - Я хотела тебя спросить – я читала, что Отрекшиеся опасаются огня.       - Верно, - кивнула эльфийке Хесса. – Опасаемся. Безотчетно. И открытого огня стараемся избегать.       - Но тогда … - Вирр указала на костер и на саму Хессу, сидевшую очень близко.       - Со страхами надо бороться. – пояснила мертвячка. – И мне кажется, раньше мне нравилось сидеть у огня.       - И как же ваши алхимики горелки зажигают? – всхохотнув, спросила Харману. Отрекшаяся скосила глаза на орчицу.       - Те, которых мне уже довелось увидеть - очень, очень осторожно. Прочие, полагаю, тоже.       Вирр мысленно перебирала множество теснящихся у нее в голове вопросов об Отрекшихся – ответы на которые она в отчетах и записях не нашла (по крайней мере, в тех, которые были ей – не члену Совета и не сотруднице шала’зарам - доступны) – стараясь успеть выбрать (пока орчица еще чего-нибудь не брякнула) одновременно и самые насущные, и в данный момент наиболее уместные… но высунувшаяся из кустов позади Хессы полосатая морда, неведомым Охотнице образом ухитрявшаяся совмещать и невинное, и откровенно довольное собой выражение (все коты это умеют, но все двуногие никак не поймут, как именно) потребовала срочных изменений, как бы сказал отец, в повестке доклада.       - Хесса, - тихонько окликнула нежить Вирр, не выпуская Рилля из виду, - тот самый прирученный и запечатленный тигр, о котором мы тебя преду… рассказывали…       - Да? – подняла взгляд от костра Хесса.       - Он прямо за тобой, в пяти шагах. Я вас сейчас познакомлю… Рилль! – окликнула тигра девочка, заметив, что тот уже нацелился познакомиться сам – как он это любил. Он же не знает, что она не обычная нежить! Ох он сейчас… – Своя! Не опасна! – она дополнила слова условным жестом – так, на всякий случай.       Рилль разочарованно перестал подкрадываться, наградив Спутницу взглядом, в котором было больше недоумения, чем обиды за испорченное развлечение. Затем подошел к костру и улегся рядом – строго между Вирр и Хессой, не проявляя к последней ни агрессии, ни страха; разве что, сдержанный интерес к новому двуногому.       - Потопчи меня талбук… - косые глаза Харману приблизились к размерам таковых у Вирр. – Он совсем тебя не чует! Ну, как нежить! Вирр, вы у себя в городе, чё, уже видали отреков?       - Видели, но издалека, - приглядываясь к Риллю, ответила Вирр. – На балконе Дворца Посольств. И когда "Вожди Тауренов" давали представление.       - О-о-о-о! Ты с них тоже уплываешь?! – восторг Шаманки был искренним и неподдельным; вероятно, впервые за их с Вирр знакомство она нашла правильный, не вывернуто-длинноухий интерес, который она с сестрой по битве вполне могла разделить.       - Попробуй с них… не уплыть. – невольно улыбнулась Вирр.       Невольные спутницы уже глядели друг на друга по-новому, прощая друг другу то, что стоило простить за правильные музыкальные вкусы (недоступные большинству взрослых), когда этот волшебный момент зарождения – возможно, возможно! – настоящей дружбы столь несхожих душ был грубо и совершенно неожиданно нарушен.       - Вожди тауренов? А кто это? – спросила Хесса.       Ценительницы кумиров юной поросли всех без исключения гуманоидных народов двух континентов, не сговариваясь, уставились на мертвячку; сдержанное осуждение (презрение – в исполнении Харману), снисходительная насмешка (в случае Вирр – искреннее сочувствие к полному упущений детству) уже были готовы излиться на несчастную разумную нежить, когда сделавшие первый шаг к взаимопониманию "подруги" все-таки – тоже почти одновременно – вспомнили, сколько именно лет назад Хессу закопали. И сообразили, что раз откопали ее совсем недавно - не то что попасть на представление знаменитой рок-труппы, но даже услышать о ней Хесса могла попросту не успеть.       Заговорили они тоже – обе сразу. Но тут им повезло: подобно Вэлли, Хесса умудрялась слушать – и при этом слышать – больше одного собеседника зараз.