***
Аглая сидела на кровати, обхватив свои колени руками, она только что вернулась от капитана. Маленькая Анна лежала рядом и заходилась в крике, но мать не обращала на это никакого внимания. — Кричишь… Точно также сейчас кричит моя душа, — пробубнила женщина и вытерла тыльной стороной ладони предательскую слезу. Страх душил её разум, и она не могла совладать с собой. Не выдержав долгого сидения, она вскочила на ноги и начала ходить по каюте. В рассеяности она натыкалась на мебель, врезалась в кровати, но не чувствовала боли. Только когда Аглая запнулась о чемодан и, не удержав равновесия, рухнула на него, она позволила себе разрыдаться. Женщина не понимала, за что ей и её ребёнку такое. Ладно, она виновата в том, что спасает империю, но её Нюша — она же ещё безвинный младенец. И такими же безвинными были дети Николая. Ей казалось, его царское семя преследует проклятие. Все до единого царские потомки должны были умереть. Вцепившись в свои волосы, она начала осознавать, до какой степени ненавидела себя за ту слабость, за ту ночь, проведённую с императором. Если бы не это, всё было бы хорошо. Аглая жила бы в Тобольске, вышла бы замуж за Кузьму и родила бы ему много детей. Но вместо этого она плыла непонятно куда и непонятно зачем. Она сама была этим кораблём, а это море — её жизнью. Женщина зло засмеялась. — Аня, а я хотела быть регентом. Правда смешно? — она давилась собственным хохотом. Казалось, её покинул разум. Аглая встала на колени и на них поползла к своей дочке. — Императрица! Чего же ты такая маленькая и слабая? Будущая мать народов не может спасти свою родительницу! Ты понимаешь, что мы все погибаем? — она нависла над младенцем. — У тебя их глаза… этих чёртовых Романовых! Но без той доброты и детского невежества. Аннушка, ты будто всё понимаешь, но ничего не можешь сделать для исправления ситуации и кричишь, заточённая в это слабое тельце. Аглая поднялась на постель и прижала к себе Анну. Женщина лежала, закрыв глаза, и судорожно дышала. «Наверное, это и есть припадок» подумала она. За окном шумели волны и, слушая этот мерный плеск, Аглая успокаивалась. Она медленно открыла глаза и осмотрела всё вокруг, будто видит впервые. — Знаешь, нам нужно оказаться первыми, — задумчиво проговорила женщина. — Я не согласна с Ариадной в том, что экипаж вооружён и опасен. Даже не так, мы ведь тоже вооружены. Аглая подбежала к своей ручной поклаже и из вороха шарфиков достала небольшой дамский револьвер. — Мама сейчас со всем разберётся, — приговаривала она, доставая из потайного отделения чемодана драгоценности, которые когда-то ей дал царь и Боткин. Она спрятала их в корсаж платья. Проверив, заряжено ли оружие, женщина вышла из каюты. Она чувствовала себя карающей божественной десницей. С мрачной решимостью она шла на капитанский мостик и радовалась внутри себя, что её не воспитывали как разных княжон, баронесс и иже с ними. «Простая сибирская баба сможет решить этот вопрос без интриг и коварства», — только эта мысль крутилась у неё в голове. Она будет драться за своего ребёнка до победного конца. Хорошо, что отец брал её на охоту. Дверь скрипнула, и перед её глазами стояли уже не люди, а мишени. Как тогда, в детстве, деревья, обмотанные цветными лоскутами старого платка матери. Рука дернулась от нескольких выстрелов, и отдача немного сбила прицел, но первый помощник и ещё пара людей упали на пол, поражённые пулями. Капитан растерянно стоял и смотрел на мёртвых товарищей. — Вы отвезёте нас в Крым! — рявкнула Аглая и бросила на стол драгоценности. — Ещё столько же по прибытию на место. И Богом прошу, без всяких шуток! Женщина развернулась и столкнулась в проходе с графом Ильинским, который примчался сюда тоже во всеоружии. — Что здесь произошло? Аглая Прокофьевна?! — он ошарашенно смотрел на эту бойню. — Ничего, Дмитрий Иванович, просто у нас прошли переговоры, — мягко улыбнулась женщина. — Капитан, идёмте с нами, мне нужно поговорить с нашими пассажирами.***
Не найдя Семёна, Ариадна вернулась в каюту, но не застала там Аглаи. Только Аннушка лежала на кровати и пыхтела, пытаясь перевернуться на живот. Женщина всплеснула ладонями и, подбежав к девочке, расцеловала её. — Уже пытаетесь быть самостоятельными, Ваше высочество, — радостно сказала Ариадна. Она взяла девочку на руки и пошла на палубу искать свою подругу. Солнце слепило глаза, и от него было невозможно скрыться, поэтому женщина раскрыла свой кружевной зонт, прикрывая себя и девочку от палящих лучей. Она решила пройтись к носу корабля, думая, что Аглая пошла на своё любимое место. Но, не успев далеко уйти, она была остановлена матросом Семёном, который с ужасом что-то рассказывал и звал за собой. — Сошла сума… Револьвер… Убьёт! Вы должны остановить её! — кричал он какие-то обрывки фраз, но весь этот поток информации прервали звуки выстрелов. — О нет! Она всё же сделала это! — простонал Семён и побежал в сторону мостика, за ним, молясь Богу, чтобы не случилось ничего ужасного, поспешила Ариадна. Но они не побежали туда, увидев, как на палубе собираются люди. Посереди толпы стояла Аглая с капитаном и что-то вещала, не выбирая выражений. — Эти сукины дети решили нас отдать врагам короны! — кричала она, сжимая в руке револьвер. Все господа были в ужасе. — За сколько? — спросил помещик Жвацкий у капитана. — За тысячу рублей, или за золото… Всё зависело от того, куда мы вас всех доставим и кому отдадим, — мужчина говорил, уставившись себе под ноги. — Не он это всё затеял! — крикнул Семён. Ариадна пыталась его утихомириться. — Это кок! Серёнька, бабник! Это он! — Приведите этого кока, — приказал Дмитрий Иванович. Через пару минут перед ними стоял полноватый малый со стыдливо бегающими глазами. — Его тоже убьёте? — тихо спросил капитан. Серёнька в ужасе выпучил свои маленькие глазки и упал на колени. Он начал целовать подол платья Аглаи и молить её о пощаде. — Нет! Мы запрём его в пустой каюте и отдадим Колчаку! — опережая всех, выпалила Ариадна. — Может он нечто важное знает, и это пригодится нашей армии. Толпа одобрительно зашумела. — Ну что, наш бравый капитан, когда мы прибудем в Крым? — с улыбкой спросила у мужчины Аглая. — Завтра, к вечеру… госпожа, — проблеял он и был отпущен в сопровождении двух мужчин, которые должны были за ним присматривать. Все разошлись кто куда, но продолжали обсуждать столь вопиющий инцидент. Аглая пошла в каюту, и Ариадна, прижав ребёнка к себе покрепче, решила идти за ней. Только дверь закрылась, как её подруга подняла руку и сказала: — Ари, никаких вопросов, я решила всё сама. Да, я убила людей, но не просто так, а ради защиты всех остальных. Ради защиты моей Ани. Поэтому, чтобы ты не сказала по этому поводу, меня это не интересует. Аглая молча забрала дочь из рук Ариадны для того, чтобы покормить дитя. — Она почти не спит днём, — тихо сказала Адна. — Я тоже это заметила. Может ей подавать успокоительное? Говорят, в Париже сейчас это модно, — охотно поддержала разговор Аглая. — Модно? Главное, действенно. Помню в Йоркшире, аптекарь выпустил успокоительную настойку. За это и попал потом в казённый дом. — А что с ней было не так? — Вызывала у крошек жуткое привыкание и корчи, во время которых процентов восемьдесят детей умирало. — Жуть какая… Тогда действительно лучше ничего Анечке не давать. Так они проболтали до ночи и легли спать. Но Ариадна не могла сомкнуть глаз. Она потеряла Аглаю. Ту девушку, которую она когда-то встретила с корабля. Нужно было следить теперь за ней и её действиями и распространять своё влияние на приближённых к Анне. Ей даже казалось, что такими темпами мать погубит своё дитя, и ради спасения царицы Ариадна будет делать всё что угодно. Даже спасать малютку от Аглаи. Главное было, по приезду в Крым стать официальной няней Ани. Следующий день прошёл в хлопотах. Все собирали свои вещи, наряжались и делали причёски. Графиня Исакова даже принесла женщинам расшитые пеленки, в которые и обернули будущую императрицу. Солнце уже шло на убыль, когда все увидели вдалеке землю. Радости людей не было предела. Через полчаса корабль причалил и все начали сходить на берег. Их встретил отряд солдат царской армии и сообщил, что гонец с радостной вестью уже отправлен к Колчаку, а также к недавно прибывшему Корнилову. Кто-то уже заранее, только увидев корабль, пригнал двуколку, и Аглая с Ариадной сели в неё, а меж собой на подушке положили Анну. Им нужно было скорее ехать к главнокомандующим и показать местным властям и людям царевну. Графа Ильинского оставили с солдатами, чтобы он рассказал им о заговоре экипажа, и он же на пару с молодым белым офицером занялся расселением пассажиров корабля. — Я не верю, что мы уже дома, — восхищённо прошептала Аглая. — И правильно делаешь. Только когда мы войдём в Петербург, эти земли мы сможем снова назвать домом, — отрешённо сказала ей Ариадна.