Just Me, You, And This Box of Matches

Пожарная тревога Луи срабатывает следующим утром в 8:05. Не наружная, к которой может подключиться подразделение фан-клуба Гарри Стайлса из городской пожарной охраны, а их личная, отстойная, работающая на батарейках, в форме лягушки, которую Зейн установил после того, как Луи впервые попытался разморозить какие-то полуфабрикаты и случайно поджёг микроволновку. Луи вываливается из кровати в попытке схватить потрёпанный телефонный справочник, который всегда лежит на комоде именно для этой цели. Он размахивает книгой перед сигнализацией в коридоре, стараясь освежить воздух и упорно игнорируя тот факт, что ему приходится вставать на цыпочки, чтобы дотянуться. Проходит по меньшей мере три минуты, прежде чем он понимает, что сигнализация перестала пищать ещё две минуты назад. Остановить момент инерции оказывается для Луи слишком непосильной задачей, поэтому он размахивает справочником ещё секунд тридцать, прежде чем опустить руку и снова сомкнуть слипающиеся глаза. — Что ж, — доносится низкий голос. Глаза Луи распахиваются, когда он отскакивает от стены, дико размахивая руками. — Долго ты. Справочник прилетает Луи в лицо, и тот врезается в стену, задевая локтем выключатель. Лампочка загорается с тихим потрескиванием, предоставляя обзор на Гарри, прислонившегося к стене в коридоре и одетого в костюм и обшитый блёстками котелок. В одной руке у него плётка для верховой езды, а в другой пакет для продуктов. — Доброе утро, Луи, — говорит Гарри. Кажется, у него на лице подводка. И тушь. И, возможно, губная помада. — Ты до сих пор не одет, но я был готов к этому. Луи трёт глаза кулаком и моргает, глядя на Гарри. На его щеках запёкся румянец. Луи сыт по горло подобными выходками. — Нельзя было разбудить меня по-человечески? Ну не знаю… постучать в долбаную дверь, например? Гарри невозмутим. Он бросает Луи продуктовый пакет — тот неуклюже, но всё же ловит его, откидывая справочник на ковёр под своими ногами. — Я стучал. Ты не проснулся. Пришлось прибегнуть к другим методам. Теперь одевайся. Пока надеваешь костюм, я растолкую тебе правила. Луи закатывает глаза. — Можешь вести себя потише? Если разбудишь кого-нибудь до девяти, мне придётся мыть посуду целый месяц. Гарри начинает осматриваться, испепеляя взглядом двери, будто он никогда их раньше не видел. — Когда я вламывался в квартиру, Зейн спал на диване. Ради кого мы ведём себя тихо? — Когда ты… неважно. Рыбка спит в спальне Зейна. Гарри хмурит брови: — Твоя новая соседка — знак зодиака? — Разве не все мы такие? — спрашивает Луи. Утро на дворе очень раннее, и ему можно побыть немного загадочным. — Давай без загадок. Или нельзя. — Это девушка Найла. Длинная история. — Найл встречается со знаком зодиака? Луи, всё ещё чересчур сонный, чтобы объяснять сейчас хоть что-то, опускает тот факт, что настоящее имя Рыбки вылетает из его головы всякий раз, как он о нём спрашивает. Он открывает пакет и заглядывает внутрь. Там и в самом деле оказывается костюм угольно-серого цвета и… — Гарри, что за лямки? — Как это по-британски, — отвечает Гарри с хрипловатым чеширским акцентом. — Здесь, в Штатах, мы зовём их подтяжками. Луи закатывает глаза и достаёт их из пакета. Они со стразами, голубые и идеально сочетаются с котелком Гарри. — Сейчас слишком рано для преступлений против моды такого масштаба. Гарри перебрасывает хлыст из руки в руку. — Переодевайся, Луи. Мы и так уже выбились из графика. — Переодеваться… — Луи хлопает глазами. — Прямо здесь? — Да, прямо здесь, ничего нового я не увижу, — нетерпеливо отвечает Гарри, начиная расхаживать по комнате, пока Луи вяло стягивает через голову свою мягкую хлопковую ночную рубашку и роется в пакете в поисках майки. — Ладно, правило номер один. Луи вздыхает, путаясь в шёлковой ткани: — Почему обязательно должны быть правила? Почему нельзя пойти в Тако Белл и разделить на двоих буррито? Почему всё, что ты делаешь, должно быть таким странным? — Правило номер один, — громко продолжает Гарри, делая шаг вперёд, чтобы направить левую руку Луи в нужное отверстие. — Правило номер один: не задавать вопросов. — Господи Боже, — бормочет Луи, наполовину втиснувшись в брюки-карандаш. — Правило номер два, — диктует Гарри, прижимаясь большим пальцем к нижней губе, — ты делаешь всё, что я говорю. Луи останавливается на половине пути, застёгивая пиджак поперёк живота. — Так просто я не сдамся, зажигалка. — Или хотя бы рассматриваешь моё предложение как вариант, — поправляет Гарри, а затем продолжает: — Правило номер три: когда я скажу бежать, — для убедительности он ударяет хлыстом по стене, — ты побежишь. Луи медленно вытаскивает со дна пакета белую розу. — Гарри, ты хоть раз до этого был на свидании? Ты знаешь значение слова «свидание»? Гарри только загадочно улыбается, а затем дважды бьет Луи плёткой по заднице и уходит, щёлкнув по пути выключатель. — Не забудь про обувь, Томмо, и, если ты наденешь эспадрильи, я отхлестаю тебя этой плёткой. Встретимся снаружи. Нам уже пора. Он останавливается у двери и оглядывается через плечо на Луи, потерянного, с белой розой в руке. — Кстати, у тебя нет аллергии на лошадей? Луи моргает посреди коридора, как сова. — …нет? — Отлично. — Гарри выходит, дверной засов за ним безнадёжно лязгает. Луи громко выдыхает и пинает в стену забытый на полу телефонный справочник. Рядом с его домом стоит запряженная лошадьми карета. — Рядом с моим домом стоит запряженная лошадьми карета, — безэмоционально озвучивает Луи. — Да, — соглашается Гарри, уже восседающий на переднем сиденье кареты, сжимая одним жилистым кулаком поводья двух лошадей. — Поразительная наблюдательность, Луи. Это Бейонсе, а это Фидо. Сегодня они побудут твоим транспортом. Помочь забраться? Одна из лошадей — кажется, Фидо — издаёт громкое фырканье, и Луи немного отшатывается. Шоры по бокам их голов свидетельствуют о том, что они, скорее всего, не видят его, но эти гигантские раздутые ноздри запросто способны учуять запах его ванильного лосьона для тела и страха. — Для Тако Белл уже поздно? — делает он неуверенную попытку. Гарри ухмыляется и вскидывает котелком. — Итак, — говорит Гарри, — я должен признаться: это будет не совсем обычное свидание. Луи впивается в борта кареты, когда они кренятся на выбоине. — Не может быть. — Вообще-то, — продолжает Гарри, — это больше опасная шпионская миссия, чем свидание. — Ну да, старомодные конные экипажи прямо кричат коварством и шпионажем. — Это часть миссии! — настаивает Гарри. Он перекидывает поводья в один кулак, чтобы второй рукой забраться в карман своих джинсов, несколько секунд спустя извлекая оттуда горсть проводов и пластика. — Вот, смотри, наушники! Это по-шпионски. Луи скептически смотрит на его протянутую ладонь. — Наушники? Гарри бросает их ему на колени а затем поворачивается, чтобы снова ухватиться за поводья обеими руками, резко оттягивая лошадей назад, когда светофор перед ними загорается жёлтым. — Наушники. Луи берет один и, прищурившись, начинает рассматривать. — Они ярко-красные, Гарри. В них не сольёшься с толпой. — Ээ, сольёшься, ты же прикроешь их волосами, — говорит Гарри, подмигивая и постукивая пальцем по своему виску. — Чёлка, помнишь? Луи вздыхает и берет в каждую руку по наушнику. — Для чего конкретно они нам нужны? — Ну, — отвечает Гарри, — тебе предстоит расстроить чужую свадьбу, а мне — убедить тебя это сделать. Минутная тишина. Луи, прищурившись, смотрит прямо перед собой и уклоняется от низко пролетающей птицы. Только у следующего перекрёстка он заговаривает: — И с чего вдруг мне это делать? — С того, что мне нужна твоя помощь, а ты хороший друг, — пытается убедить его Гарри. — И потому, что если всё пойдёт по плану, как только свадьба закончится, я отвезу тебя в Тако Белл и закажу большую порцию начос, а потом мы поедем к тебе, и я затрахаю тебя до потери сознания. Луи впадает в раздумья. — Добавь чалупу и считай, что сделка у тебя в кармане, — говорит он. — Это очень длинная история, — настаивает Гарри. Луи скрещивает руки на груди. — У меня есть время. — Нет, нету. — Гарри поглядывает на часы, рассеянно поглаживая нос Бейонсе второй рукой. — У нас меньше двадцати минут, и это если всё пойдёт по расписанию. — Я собираюсь разрушить чьё-то будущее, — говорит Луи. — Ты должен мне всё объяснить. Гарри хмурится. — Сдаётся мне, это вопиющее нарушение правила номер один. — Гарри, — предупреждает Луи, — клянусь богом, если ты не объяснишь мне, почему я должен портить чьи-то там отношения, пока ты прохлаждаешься в этой карете, я развернусь и уйду, пойду в Тако Белл без тебя, подцеплю там кассира, и мы поедем ко мне и будем трахаться, как животные, и ты не примешь в этом никакого участия. — Вечно эти модели из Тако Белл портят мне жизнь, — невозмутимо заявляет Гарри, а затем смягчается. — Ладно. Присядь, история будет длинной. Луи оглядывается по сторонам. — Мы на кладбище возле церкви. Гарри хмурится. — Как бестактно с моей стороны. Фидо, не ешь это! Луи щиплет себя за переносицу и садится на землю, почти задевая могильный камень Джорджа Рейволда-младшего (1951-, что слегка настораживает, поскольку земля под ним, похоже, занята человеком, который ещё не умер). — Начинай свой рассказ, зажигалка. Зажигалка начинает рассказ. — Всё началось на Match. Точка com. Луи угрюмо на него смотрит. — Что ты забыл на сайте знакомств? Не похоже, что у тебя бывают трудности со знакомствами без заполнения неудобных анкет. — Это был эксперимент, — отвечает Гарри. — Я разместил в своём профиле твою фотографию, чтобы проверить, смогут ли твои скулы в дуэте с моим обаянием сотворить идеального человека. Луи моргает. — Я… прошу прощения… ты разместил мою фотографию? — В научных целях! — восклицает Гарри. — Бейонсе, делай свои дела снаружи, бога ради. Луи вздыхает. — Ясно, значит, ты создал гибрид себя и меня на Match.com. И как это привело к свадьбе, в которой ни ты, ни я не принимаем участие? Гарри делает глубокий вдох, а затем выпаливает на одном дыхании следующие несколько предложений: — Я познакомился с девушкой, заставил её в меня влюбиться, потом узнал, что она была помолвлена, и подумал: «Ну, наверно, это не самый удачный брак, раз за две недели до свадьбы она сидит на Match.com», но потом оказалось, что её жених очень плох в постели, так что я отправил ей свои нюдсы… — Ты отправил ей мои нюдсы? — Я отправил ей твои нюдсы, а она запаниковала и сказала, что не готова провести остаток жизни с человеком, который думает, что точка G — это такая порода собаки… — Слишком много информации, Гарри… — Ну значит, она попросила меня — нет, она умоляла меня, прямо на коленях умоляла — как-нибудь расстроить их свадьбу, потому что если она сама скажет «нет», её родители от неё отвернутся. — Она ждёт, что ты женишься на ней? — Нет, мне кажется, ей было всё равно, останусь я с ней или нет, — рассуждает Гарри. — Хотя вряд ли бы она возражала, ведь, чёрт, я просто клад. — Ты хотел сказать, что это я просто клад. — По-моему, больше всего ей понравилось моё обаяние, — говорит Гарри. — Это не относится к делу. Дело в том, что я пообещал, что найду способ помешать её свадьбе и заберу её оттуда к чертовой матери. — Ты сказал «да». — Да. — То есть я сказал «да». — Да, — отвечает Гарри. — Кстати, на сегодня ты Гарри. Гарри Стайлинсон. — Ты, наверное, издеваешься. Гарри пожимает плечами. — Ну что мне сказать? Я подошёл к делу творчески. Ты великолепный, обаятельный Гарри, а я просто Герман, твой самый обыкновенный кучер. Ну и? Ты в деле? Луи с тяжелым вздохом опускает голову на колени. Бейонсе издаёт тихое фырканье и принимается грызть цветочный букет. В баптистской церкви Западного Йоркшира расположена красивейшая часовня. Возраст её окон с витражными стёклами близится ко второму столетию, внутри имеется орган в качестве подлинного антиквариата, а в залах с высокими потолками каждую субботу проводятся торжественные свадебные церемонии. Всё это откуда-то знает Гарри, хотя его нога ни разу не переступала порог этого здания. — Когда-то и я был примерным мальчиком, — произносит Гарри в пренебрежительном тоне, как будто Луи не замечал у него на шее серебряный крестик при каждой их встрече. — Я ходил в Литл-Уайлдинг в Уэст-Йорке, но, скорее всего, все церкви в основном устроены одинаково. Рядом с часовней должен быть маленький репетиционный зал, где жених сможет опрокинуть пару стаканчиков, а отец немного всплакнуть, прежде чем повести свою дочь к алтарю… — Или где я спланирую срыв торжества, — перебивает Луи. Гарри поднимает ладонь, чтобы пробить командное «пять», и, когда Луи его игнорирует, с энтузиазмом хлопает себя по левой руке. — Теперь ты в теме, Лу! Луи скептически на него смотрит. — Лу? — Лу, — отвечает Гарри с довольным видом. — Мне не нравится. — Ещё один повод называть тебя так почаще, — весело бросает Гарри, ободряюще шлёпнув Луи по заднице. — Сделай их, детка! — Знаешь, Лу, я уверен, что мы соулмейты, — непринуждённо говорит Гарри, выводя Луи из транса. Он почти забыл о наушнике у себя в ухе, как только привык к периодическим всплескам помех всякий раз, когда где-то рядом чихает лошадь. Это замечание пробуждает в Луи лёгкий интерес, но он всё-таки на задании. У него нет роскоши позволять таким мелочам, как любовь или судьба, себя отвлекать. Он присаживается на корточки и прижимается ухом к гладкой деревянной двери, едва различая слабый звук голосов, доносящихся из часовни по соседству. — Хм? — Ну, ты ужасно готовишь, а я обожаю огонь. Это искра, зажжённая на небесах. — Ха. — Глаза Луи лихорадочно округляются, когда его лающий смех эхом разносится по всему залу. — Ха, — повторяет он шёпотом. — Искра. — Каламбуры на тему огня лучшие, да? — говорит Гарри, а затем продолжает, как будто твёрдо намерен убедить Луи сойтись с ним взглядом в этом вопросе. — Нет, серьёзно. У тебя нет чувства, что ты это знал? Даже с момента нашей первой встречи? — Думаю, я знал, что ты в хорошей форме, — бормочет Луи, опять прижимаясь ухом к деревянной двери и внимательнее прислушиваясь. У него, вероятно, есть ещё минута или две, если жених будет особенно эмоционален в разгар своей клятвы. — Хотя было в тебе что-то пугающее. В горячем смысле. — В горячем, — повторяем Гарри. — Потому что я поджёг свою кухню. Ещё один каламбур про огонь. — Пауза. — Я уверен, что нашёл тебя более привлекательным, чем ты меня. Луи фыркает. — В этом и я уверен. — Это правильно, — спокойно говорит Гарри, — потому что я подрочил на твой зад в тех спортивных штанах, как только за тобой захлопнулась дверь. Луи случайно ударяется головой о дверь и падает на пятую точку. — Прошу прощения? — Я подрочил на твой зад в тех спортивных штанах, как только за тобой захлопнулась дверь, — повторяет Гарри с большим удовольствием. — И к тому же довольно успешно. Соулмейты. Луи прижимается щекой к двери, прохладной в сравнении с его разгорячённой кожей. — Разве на твоей кухне всё ещё не было пожара? — Да, но мой жёсткий стояк показался мне важнее благополучия квартиры. Луи закатывает глаза. — Дай угадаю. Соулмейты. — Я говорю всё как есть, Лу. По крайней мере, я честен с тобой, в отличие от большинства твоих бывших. — Откуда ты, блять, знаешь про моих бывших? — Я не знал. Удачная гипотеза. Знаешь, тебе лучше говорить шёпотом. В соседнем помещении проводится священный обряд. Луи искоса смотрит на дверь и жалеет, что Гарри не рядом, чтобы схватить его за воротник и хорошенько встряхнуть. — Ты хоть знаешь, что мне делать, если твой план не сработает? — Он сработает, — отвечает Гарри, как самоуверенный ублюдок, которым он и является. — Просто вспомни вечерние курсы актёрского мастерства, на которые ты ходил в колледже. — Откуда ты, блять… — Я не знал. Удачная гипотеза. Луи закатывает глаза. — Ты будешь в таком долгу передо мной, когда всё закончится, Гарри Стайлс. — Я отплачу натурой, — отвечает Гарри. Луи практически слышит через наушник его похотливое подмигивание. Сквозь деревянную дверь просачивается гул голосов, и Луи выпрямляться на корточках. — Тихо, Гарри. Думаю, пора. — Удачи, Лу. — Гарри снисходительно замолкает. Луи распахивает двери раньше, чем нужно. Люди, которыми заполнены ряды деревянных скамеек, как один, поворачиваются к нему лицом. Священник отрывает свой взгляд от Библии у него в руках. Стоящая у алтаря парочка синхронно оборачивается, и жених чуть не падает с края, когда его туфли поскальзываются на гладком деревянном полу. — О, эм, — выдавливает Луи, беспомощно жестикулируя руками. — Я, э-э… видимо, я не попал в тайминг. Вы можете… — Он жестом просит священника продолжать. Наушник у него в ухе яростно трещит, когда Гарри медленно вздыхает. Священник моргает, прочищает горло, обводит взглядом выжидающую аудиторию и неуверенно возвращается к раскрытой книге: — …если у кого-то есть возражения против этого союза… — Да, да, вот моя реплика. — Луи стучит кулаком в уже открытую дверь, а затем проходит вперёд, делая несколько длинных шагов по проходу, прежде чем упасть на колени, раскинув руки в мольбе. Женщины на скамьях по обе стороны от него удаляются прочь с округлившимися глазами. У жениха отвисает челюсть. Невеста выглядит крайне заинтригованной. — Элеонор Джейн Колдер. — Луи поднимает свой подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я влюблён в тебя. — Он делает глубокий вдох и резко кусает изнутри щеку. От старого трюка, как и раньше, его глаза начинают слезиться. Проше простого. — Согласна ли ты… бежим, Эль. Бежим вместе. В часовне воцаряется абсолютная тишина. Луи не шевелится — только пытается усилить эффект воздействия своего голубоглазого взгляда и отвлечься от тяжёлого дыхания Гарри в ухе. — Ладно, — отвечает невеста через мгновение. Она оставляет букет и отходит от алтаря. Жених моргает. — Подождите. Стоп, прости, что? Элеонор вздыхает и подзывает к себе жениха. Весь зал наблюдает, как она наклоняется и, задевая носом его коротко стриженные волосы, что-то шепчет ему на ухо. У жениха отвисает челюсть. — Ты серьезно? — Да, — отвечает она, — шокирует, правда? — Девушка улыбается ему и спускается с алтаря, собирая в кулак шлейф своего платья. Она плывёт по проходу, задрав подбородок и не обращая внимания на десятки пар провожающих её глаз, а затем проходит мимо Луи, всё ещё стоящего на коленях на ковровой дорожке, и гордой походкой направляется к выходу. Приложив ладонь к гладкому дереву, Элеонор оборачивается, чтобы взглянуть на Луи. — Ты идёшь? — А. А, да. — Луи поднимается на ноги и выстреливает в ошеломлённую женщину рядом с собой лучезарной улыбкой. — Чудесного дня, мисс! Он торопливо догоняет Элеонор и, как только они оказываются за дверью, шепчет: — А что ты ему сказала? Элеонор переводит на него большие карие глаза. — Я сказала ему, что оргазм могут испытывать не только мужчины, — отвечает она. — Для него это было открытием. Не думаю, что он уделял много времени урокам биологии в средней школе. — Нет, — соглашается Луи. — Похоже, что нет. Элеонор вздыхает, поправляет вуаль, а затем улыбается. — Ну что ж, Гарри Стайлинсон, — говорит она. — Идём на выход. Нелегко открывать церковные двери, когда на тебе девяносто кило девушки и шифона, но Луи справляется с этой задачей одним мощным пинком, который, скорее всего, похвалил бы его бывший футбольный тренер («Носок на мяче, Томлинсон, если я ещё раз увижу на мяче твои пальцы, я вырву их и скормлю тебе по очереди»). — Боже. — Он приподнимает Элеонор, когда та начинает сползать ему на талию. — Карета и лошади. Только чтобы увезти тебя отсюда, дорогая. — Ты переигрываешь, и мне это не очень нравится, — раздается голос Гарри над ухом. Его очень просто не замечать, пока в шею хихикает Элеонор, а кожу щекочет её вуаль. — Гарри, ты и правда необыкновенный, — произносит она ему в шею. — Да, я такой. — Луи, повинуясь порыву, оставляет на её щеке короткий поцелуй, просто чтобы лишний раз увидеть, как она хихикает и заливается краской. — А теперь нам пора, милая. Не хотелось бы, чтобы этот качок в смокинге вышел и вызвал меня на дуэль. Элеонор снова смеётся — Луи в восторге, как часто она это делает — и сворачивается калачиком, чтобы её было проще нести. Он лишь раз запутался ногой в шлейфе платья, но в остальном прогулка до экипажа прошла довольно достойно. Он усаживает её на сиденье, а затем радостно забирается сам. — Элеонор, это наш кучер Гар…ман. — Гарман? — переспрашивает она, сморщив нос. — Как вам будет угодно, мисс, — отвечает Гарри с самым явным американским акцентом, который Луи когда-либо слышал. Элеонор расплывается в улыбке. — О, ваш акцент! Вы с Юга? Моя мама… — Не заморачивайся, он самый обыкновенный кучер, уверен, ему нечего рассказать. — Луи перекладывает руку Элеонор себе на колени и изящным жестом переплетает их пальцы. — А теперь скажи мне, милая. Ты неравнодушна к вкусной жареной мексиканской еде? — Добро пожаловать в Тако Белл, — объявляет кассир. — Это… на вас свадебное платье? — Оно самое, — бодро отвечает Элеонор. — У нас медовый месяц, — объясняет Луи. — Нам чалупу, пожалуйста. Кассир моргает. — Только… чалупу? — Да, — отвечает Луи, — самую большую порцию. — С самым острым соусом, — добавляет Элеонор. Луи поднимает руку, чтобы стукнуться кулаками, на что она уверенно отвечает, врезаясь обручальным кольцом в его костяшки. Они сгребают всю еду в охапку и устраиваются за высоким столиком для двоих у окна. — Уютненько, — замечает Луи. — Для романтичной обстановки не хватает только свечей. — Он как раз откусывает от жареной тортильи, когда Элеонор наклоняется над столом и шепчет: — Твой кучер преследует нас? Луи оглядывается. Гарри съёжился над столиком для четверых в противоположном углу ресторана, очень плохо изображая заинтересованность телефоном, за которым он старается прятать лицо. — Похоже на то. — Луи постукивает по наушнику пальцем, чтобы вызвать помехи. Гарри не реагирует — только наклоняется вперёд и делает медленный, ленивый глоток газировки. — Может, он приглядывает за мной, — предполагает Элеонор. — Следит, чтобы ты не сильно распускал руки на нашем первом свидании. — Я бы никогда, — восклицает Луи. И это абсолютная правда, пусть и не столько из-за порыва сберечь невинность Элеонор, сколько из-за его неприязни к вагинам (или, как любит называть их Найл в присутствии Луи, «прелестным тако любви»). Он опускает взгляд на их столик, незаметно проверяя тыльной стороной запястья температуру поверхности. Нельзя упускать из внимания тот факт, что в прошлый раз, когда свидание Луи проходило в радиусе трёх метров от Гарри, это плохо закончилось как для свидания, так и для столика. — Почему ты щупаешь стол? — спрашивает Элеонор. Луи на самом деле не знает, что на это ответить, поэтому он просто запихивает в рот чалупу и делает извиняющееся лицо, мол: «Прости, не могу говорить, только что положил в рот чалупу». Чалупа способна исправить всё. На эту тему должны быть какие-то научные исследования. Он уже расправляется с третьей по счёту, когда Элеонор произносит: — О, у кучера есть друг! Луи оборачивается. Действительно, Гарри больше не один за столом. На вид он совершенно напуган, его лицо побледнело, и он отчаянно машет перед собой руками, как будто отбивается от роя ос. Должно быть, он выключил свой наушник или оставил его в карете, потому что Луи его совершенно не слышит. — Он разговаривает с… — Луи переводит взгляд на другого человека за тем же столом и хмурится. — О господи. С девушкой. — Она стоит к ним спиной, поэтому всё, что он может видеть, — это тёмная копна вьющихся волос и две худые руки, указывающие, судя по всему, на Гарри. — Она… я думаю, она идёт сюда, — заинтригованно замечает Элеонор. Наушник Луи оживает. — Луи, — раздаётся голос Гарри. Слова вылетают у него изо рта, спотыкаясь друг о друга в гонке за первое место. — Луи, не надо, что бы ни случилось, не говори с ней, не слушай ничего, что она говорит… — Гарри! — отчётливо произносит женский голос неподалёку, и внезапно Луи оказывается в сокрушительных объятиях, окутанный ароматом лилий. Когда несколько секунд спустя девушка его отпускает, он с отдышкой падает обратно на стул. — Гарри, — повторяет она с улыбкой. На щеке у неё появляется ямочка, которая почему-то кажется очень знакомой. — Так рада тебя снова увидеть. — Хотел бы я сказать то же самое, — хрипит Луи, массируя грудь. — Привет! — задорно встревает Элеонор. — Я Элеонор. — Джемма, — отвечает девушка с протянутой рукой, которую Элеонор грациозно пожимает. — Сто лет не болтала с Гарри, здесь! Не возражаешь, если я украду его на пару минут, пока буду делать заказ? Кстати, великолепное платье. Оно от Люльер? Отделка шикарная! Лицо Элеонор расцветает. — Так и есть! Девушка энергично кивает, а затем хватает Луи за локоть, беспардонно поднимая его на ноги. — Пойдём, Гарри, поболтаем, пока я стою в очереди. Они отходят всего на несколько шагов от стола, когда девушка наклоняется, всё ещё сжимая рукой локоть Луи, и шипит: — Стайлинсон, Луи? Серьёзно? — Это Гарри придумал, — говорит Луи, нахмурившись. — А кто ты, кстати? — Джемма, — отвечает она, — я уже говорила. — И, когда он смотрит на неё с прежним непониманием, добавляет: — Сестра твоего парня, вспомнил? Рот Луи открывается и закрывается. — Ты сестра Лиама? Девушка шлёпает себя ладонью по лбу. — Другого твоего парня, Луи. — А. А. Ты сестра Гарри. Я… прости, просто он… никогда раньше не говорил о тебе? — под конец голос Луи срывается, заставляя утверждение звучать как вопрос, потому что Джемма смотрит на него свирепо с тех пор, как он назвал имя Лиама. У этой девушки просто адский взгляд смерти. Наконец она перестаёт пялиться и закатывает глаза, когда они встают в конец очереди за мужчиной, жонглирующим тремя ревущими девочками, с таким видом, будто сам изо всех сил старается не расплакаться. — Ну конечно. Он может часами ныть о тебе, но даже не упомянет при тебе моё имя. — Он… ноет обо мне? — Постоянно. Кстати говоря. — Джемма оборачивается, отпуская наконец его руку. — Гарри сказал, у вас первое свидание. Луи трёт бицепс, чтобы к нему снова прилила кровь. — Видимо, да. Джемма бросает взгляд через его плечо — на Элеонор, которая сидит в одиночестве в своем роскошном белом платье, мирно перебирая чалупу. — Мой брат не эксперт по свиданиям, да? — Эмм. Не в, ах, традиционном смысле… — Но ты все равно уедешь с ним. Луи неловко ёрзает. — Видимо, да? — Хорошо, потому что я подготовила речь для встречи с тобой и не хотела бы, чтобы она пропала впустую. — Джемма прочищает горло. Луи выпучивает глаза. — Будет разговор о намерениях? — Небольшой, да. — Джемма пожимает плечами, хрустит костяшками пальцев. Луи делает шаг назад, не отрывая ноги от пола. — Итак, как ты уже, наверное, знаешь, у моего брата есть маленький заскок на тему огня. — Маленький заскок? — Ты мог бы решить, — продолжает она, — что это значит, что именно он — тот, кого стоит опасаться в нашей семье. Это не так. Это я. Луи сглатывает. — Эм. — Он тоже может быть жёстким, — говорит Джемма, — все эти татуировки, беспорядочные связи и шрамы… — …шрамы? — …и криминальное прошлое… — …криминальное прошлое… — …но внутри он очень мягкий и милый. Ты ему очень нравишься, Луи, даже если он выбирает очень странные способы показать это… он заставил тебя жениться на этой девушке? То, что Джемма может спросить об этом с абсолютно невозмутимым выражением на лице, как будто это вполне обычное обстоятельство, вероятно, что-то да говорит о семье Стайлсов. — О, нет. Она просто, а-а… Ушла со своей свадьбы немного раньше, чем планировалось. Джемма кивает, как будто это совершенно нормальное объяснение для данной ситуации, а затем выражение ее лица становится снова суровым, пока она продолжает. — Ну так, ты ему нравишься, но если ты причинишь ему боль — если дашь надежду, а потом обманешь, если затащишь в койку и продолжишь встречаться с Лиамом, мать его, Пейном… — …ради всего святого, откуда ты знаешь фамилию Лиама? — Он ноет постоянно, помнишь? Я пытаюсь тебя запугать, хватит перебивать меня. Если ты причинишь ему хоть чуточку боли, если он позвонит мне в слезах из-за того, что ты разбил его крохотное сердечко, я найду и прикончу тебя. И это не будет быстро. И это не будет тихо. — Она не прерывает зрительного контакта, с абсолютно серьёзнейшим видом. Луи сглатывает. — Да. Посыл усвоен. — Гарри не единственный, у кого есть криминальное прошлое, знаешь, — добавляет она тем же низким тоном, после чего расплывается в лучезарной улыбке и шлёпает Луи по заднице. Похоже, у Стайлсов такая фишка. — Ну ладно, весёлого тебе свидания, Луи! Наслаждайся чалупой! Луи спешит обратно к своему столику, но невольно оборачивается через плечо один раз. Джемма изучает меню, её губы тронуты лёгкой улыбкой. Гарри лежит лицом на столе в конце ресторана: неимоверная униженность кристально ясно читается в изгибе его позвоночника. — Пойду в карету, — трещит наушник у Луи в ухе так приглушенно, как будто собеседник бормочет губами, прижатыми к полу. — Да, пойдешь, — отвечает Луи. — Отнеси Бейонсе чалупу. Женщина за соседним столиком бросает на него недоумённый взгляд. Луи провожает Элеонор до дверей маленького домика, адрес которого она радужно сообщила мистеру Гарману на парковке Тако Белл. Чтобы добраться сюда, потребовалось неожиданно много времени. — У Бейонсе несварение желудка, — объяснил Гарри таким тоном, словно он в американском вестерне, а затем бросил на Луи обвиняющий взгляд. Теперь они находятся в более приятной черте города; дома здесь окружены газончиками, а где-то и небольшими садами, и если посмотреть дальше по улице и прищуриться, то можно едва разглядеть обугленную площадку, где раньше процветал городской парк. — Это дом твоих родителей? — спрашивает Луи, прислоняясь к крыльцу. Элеонор качает головой, приподнимая подол своего платья, пока чопорно поднимается по ступенькам. — Моей подруги. Вряд ли мои родители будут рады увидеть меня в ближайшее время, — её лицо озаряет улыбка, как будто это лучшее, чего она могла себе пожелать. Луи чувствует лёгкий укол вины. — Элеонор, можешь остаться у нас, если нужно. Гарри возмущенно вскрикивает ему в ухо. Ну и что? Разумеется, он едва её знает, и есть вероятность, что она рассчитывает на какие-то отношения, но отчасти это вина Луи, что Элеонор осталась без дома. Элеонор ему улыбается. Где-то в процессе ветреной поездки в карете она распустила пучок и сняла вуаль, и теперь её лицо обрамляют вьющиеся пряди. — Всё в порядке, Гарри. К тому же, — она подмигивает ему, — не думаю, что твой кучер будет этому рад. — Мой… мой кучер? — Луи моргает. — Чёрт возьми, да, не будет, — вспыхивает Гарри. — Ну да, — с лёгкостью отвечает Элеонор, поднимая руку, чтобы дважды постучать в дверь синего цвета. — Ты разве не видишь, что он в тебя немного влюблён? — Влюблён, — ворчит Гарри. — Влюблён? — равнодушно переспрашивает Луи. — Да! Он же пялился на тебя. Сначала я решила, что ему просто очень понравилась чалупа, но, думаю, дело было не столько в еде, сколько в человеке, который её ел. — Это не правда, — возражает Гарри. — Правда? — говорит Луи, растягивая губы в улыбке. Изнутри доносятся шаги, и Элеонор поворачивается, чтобы запечатлеть поцелуй у него на щеке. — Спасибо за всё, Гарри, ты меня спас. Повторим это как-нибудь? — Обязательно, — отвечает Луи с улыбкой. Он машет ей на прощание, прежде чем развернуться и уйти, устремляясь вниз по дорожке, где в карете угрюмо ссутулился Гарри. — И, Гарри? — Оба парня оборачиваются, чтобы посмотреть на Элеонор. Она подмигивает Луи. — Классные подтяжки. Луи сияет. Ему нравятся британцы. — Она понравилась тебе. Луи откидывается на спинку сиденья, посылая в проносящееся над ним небо улыбку. — Понравилась, да. — Ты поцеловал её. — В щеку. — Она поцеловала тебя. — Тоже в щеку. — Она понравилась тебе. Луи закрывает глаза и обвивает большие пальцы вокруг подтяжек, мечтательно прижимая их к груди. — Ты слишком напряжённый для человека, который придумал весь этот план. Следует пауза. — Он сработал эффективнее, чем я ожидал, — отвечает Гарри, а затем: — Твоя часть ещё в силе? — Конечно, — говорит Луи, не в силах сдержать ухмылку, ведь, ну, Гарри ревнует. — Я, кстати говоря, удивлён, Гарри. На пару секунд наступает полная тишина, не считая сигналов потрясенных автомобилей вокруг и гулкого стука копыт Бейонсе и Фидо по асфальту. Гарри заглатывает наживку, только когда они останавливаются на светофоре на долгие полминуты, наблюдая, как люди, пересекающие пешеходный переход, обходят стороной лошадей. — Что тебя удивило? — Я провел с тобой целых полдня, — отвечает Луи, — а ты ничего не поджег. Гарри пожимает плечами. — Я терпел, потому что очень хочу залезть к тебе в штаны. — Пауза. — Но у всего есть предел. Кажется, остатки еды слегка пережарились. Луи печально смотрит на сложенные на полу пластиковые коробки из-под еды, которые теперь, если присмотреться, сверху действительно кажутся чуть обугленными, а снизу подплавленными. — О, Гарри. Только не чалупа. — Она пострадала первой. — Тот, кажется, необоснованно горд собой. Луи уныло сутулится на сиденье. — Я ненавижу тебя. На мгновение Гарри задумывается. — Твоя ненависть сильнее жгучего сексуального напряжения? — На нём больше нет котелка, и теперь на его голове можно наблюдать, вероятно, худшую разновидность прически, которую Луи доводилось встречать, но ещё у него распухли губы от постоянных покусываний, щеки в румянце от ветра, и ни один утративший былую упругость локон не сможет отвлечь от того, как соблазнительно изгибаются его испещрённые чернилами бицепсы, когда он встряхивает поводьями. — Нет, — уныло признается Луи. — Тогда мне плевать, — отвечает Гарри, размахивая вожжами, чтобы поторопить лошадей. — Гони, Бейонсе. Меня ждут дела, которые нужно сделать, и штаны, в которые нужно залезть. Гарри набрасывается на Луи, как только тот впопыхах расправляется с дверью. Он бесцеремонно врывается в его пространство, впивается в его губы своими и настойчивыми руками бродит по телу. — Боже мой. — Зейн отскакивает, когда двое падают на диван, где он полулежал в своих спортивных штанах, пересматривая «Доктора Кто» и покуривая сигарету. Луи крепко обхватывает колени Гарри своими бёдрами и приподнимается, вонзая зубы в гладкую кожу на шее, пока его руки лихорадочно расстёгивают пиджак. Под губами разливается вибрация стона. Гарри поднимает дрожащую ладонь и сжимает в кулаке мягкие волосы на затылке Луи. — П-привет, Зейн, — голос Гарри немного подрагивает. — Как поживаешь? Зейн пожимает плечами, отключая громкость на телевизоре. — Рори только что умер, но, видимо, он часто так делает. Я ухожу. Луи отрывается от шеи. — О, нет, не стесняйся, можешь… — Он замолкает, когда руки Гарри проскальзывают за пояс. Ох, это правда нечестно. — …остаться, если ты… — Ход мыслей теряется. Его тело бездумно откидывается на руку у него за спиной, оттягивающую подол его рубашки. — Ты платишь за замену обивки, Луи. — Зейн тушит сигарету о кофейный столик — мерзкая привычка. При других обстоятельствах Луи бы немедленно разразился монологом о том, что это мебель, а не пепельница, но Гарри уже наполовину раздет, и это выявляет задачи, которые не будут терпеть отлагательств. — И ты, и ты, — бормочет Гарри, задирая рубашку Луи и неловкими движениями расстёгивая подтяжки. Его руки оставляют полосы голубых блёсток на обнажённой спине. — Ну же, давай, снимай. — Пока. Предохраняйтесь, — слышно Зейна издалека. Луи не совсем уверен, откуда именно: он сейчас слегка занят. Он откидывается назад, чтобы стянуть с себя рубашку, и толкает Гарри на диван. Тот поднимает глаза — высокий, бледный, в татуировках — и не спеша подмигивает одним веком. Этого более чем достаточно. Луи ныряет. Это приятно. Приятнее, чем всё, что было за последнее время: скользкое столкновение кожи о кожу бьёт током, заставляя вздрогнуть и прижаться сильнее в попытке впитать в себя каждый сантиметр тела напротив. То, как Гарри посасывает его язык, вызывает в Луи желание выяснить, так ли хорошо эти вишнёвые губы будут сосать остальное. В брюках невероятно тесно — он просовывает руку между телами, чтобы расстегнуть пуговицу — сначала свою, а затем Гарри. Его эрекция упирается Луи в бедро, и это настолько приятно, что голова идёт кругом. Луи отстраняется с тяжёлым дыханием. Гарри вытягивает шею, выслеживая его рот губами насыщенного розового оттенка и блестящими зелёными глазами, но тот уворачивается и наклоняется, чтобы прижаться мокрым поцелуем к ключице, обхватить зубами спутанную цепочку, похотливо лизнуть правую ласточку на груди. На языке остаётся привкус дыма, и Луи хочет ещё. — Это Синтия, — произносит хриплый голос Гарри с томным дыханием. Луи чувствует, как отчаянно колотится сердце у него под губами. Он поднимает взгляд исподлобья, поглаживая ногтями дорожку темных волос, исчезающую под поясом брюк. — Что? — Это Синтия. Второго зовут Рауль, — уточняет Гарри. Он бросается вперед и опрокидывает Луи на спину на другом конце дивана, нависая сверху. Его кудри спадают вниз, отбрасывая тень на лицо. — Ты дал имена татуировкам с гигантскими птицами? — Луи слышал много нелепых вещей за последние пару месяцев, но эта, очевидно, переплюнула всё, поэтому он начинает смеяться. И всё же смех прекращается довольно быстро, когда Гарри подаётся вперёд, чтобы прижаться к его губам, нежными зубами прикусив нижнюю. — Давай не будем об этом, — басит Гарри, отстранившись, чтобы глотнуть воздуха. Луи раньше не употреблял «бас» в качестве глагола, но Гарри с его глубоким рокочущим голосом это очень подходит. — Поговорим о чём-нибудь поважнее. Поговорим о том, какой ты красивый. Луи краснеет — что с ним случается редко, ещё реже во время секса, — но в глазах Гарри нечто большее, чем обычная похоть. Что-то близкое к обожанию, и это так же сбивает с толку, как ужасает. Надо полагать, взлёты и падения в постели с психопатом не редки. — Господи, посмотри на себя, — он почти стонет через стиснутые зубы. Дыхание Луи замирает, когда большие руки поднимаются, чтобы провести по его ребрам, очертив крутой изгиб талии. — Как ты прекрасен, Луи, Боже. — Пальцы скользят по выступающим тазовым косточкам и массируют мягкий живот. — Я хочу… я хочу так много… Раздается стук в дверь. — Нет, — самому себе говорит Луи, затягивая Гарри в еще один поцелуй прежде, чем тот успеет хотя бы подумать о том, чтобы совершить какую-нибудь глупость: сдвинуться с этой самой позы, к примеру. Гарри с радостью поддаётся, прижимаясь к нему до тех пор, пока между ними не остается ни сантиметра. Бёдра Луи приподнимаются, и вспыхнувшая искра трения заставляет обоих выдохнуть друг другу в рот. Раздается еще один стук. Луи отстраняется, простонав в голое плечо Гарри: — Мы сейчас вроде как заняты. — Департамент полиции Нью-Йорка, — произносит голос за дверью. Они оба замирают, мгновенно прижавшись губами к коже друг друга. — Откройте. Какое-то время они не шевелятся, а затем Гарри шепчет своим абсурдным эротично-грубым баритоном: — Это немного сбивает настрой. Луи с трудом высвобождает себя из объятий. — Они за тобой? Гарри откидывается назад, переплетая пальцы на взмокшем затылке, и лицо его принимает выражение непринуждённости, что выглядело бы более убедительно, если бы его брюки так непристойно не топорщились спереди. — Не знаю, Луи. Это твоя квартира. Здесь ты открываешь дверь. Луи стонет и поднимается с дивана, когда по квартире разносится третий стук. — Уже почти, — выкрикивает он, ковыляя на шатких ногах в сторону выхода. — Хотел бы я сказать то же самое, — жалуется Гарри с дивана. Луи стреляет в него взглядом через плечо. Только отперев засов, он понимает, что в данный момент выглядит не совсем презентабельно — опухшие губы, волосы в беспорядке, и в кармане определенно не банан, — но лишь пожимает на свои мысли плечами и распахивает настежь дверь, встречая высокого, худощавого мужчину в полицейской форме и со значком в руке. Позади него еще один полицейский, который прижимает к себе, похоже, маленькую собачку. Луи вздыхает. — Послушайте, если вы здесь из-за Гарри, он… — Вы Льюис Томлинсон? — перебивает офицер. Луи моргает. — Я… видимо, да? Офицер демонстративно предъявляет ему свой значок. — Мистер Томлинсон, — говорит он. — У нас есть информация, что вы прячете в квартире сбежавшего преступника.