Судьба Драконова (бывший "Расчёт по-драконьему")

До эНЦы не дотянула, сорян.

***

      ๖ۣۣۜВ замок Элайя возвращалась в полусне, сидя на коне перед Сефирусом, откинувшись на мужчину спиной, - так же, как когда-то он первый раз привозил её в свои владения. Только на этот раз сон девушки был не колдовским забытьём, а самым обычным от усталости. Сефирус не стал вести эльфийку куда-то конкретно, он просто увёл их в достаточно отдаление от замка, где они оставили лошадей у небольшого ручейка, а дальше двинулись пешком. Он задал такой темп, что Элайя в длинном платье едва поспевала. Но принципиальная эльфийка и не думала жаловаться или ныть, она молча приняла условия их негласного соревнования и старалась не отстать.       Надышавшись воздухом, нагулявшись по холмистой местности, на обратно дороге уже верхом она начала клевать носом, и Сефирус пересадил её к себе. На встречу неизменно вышел Грег и принял у хозяина замка спящую девушку. Элайя особых перемен не заметила, лишь что-то прошептала, когда её укладывали в постель.       Утром Элайю разбудил тёплый солнечный свет, льющийся откуда-то со стороны. Эльфийка приоткрыла глаза и тут же прищурилась. У открытого окна в накидке на голое тело стоял Сефирус, задумчиво глядя куда-то вдаль.       - Опять кошмары? - спросил он, не поворачиваясь.       - Нет, - еле слышно ответила эльфийка. - - Как я тут оказалась?       - Ты уснула на обратной дороге, я не стал тебя будить.       - А вообще? - Элайя хмыкнула и голос её стал звучать громче. - Вообще первый раз, как я оказалась в замке?       - На самом деле примерно так же, - последовал ответ. Я привёз тебя спящую.       Почему спящую, он предпочёл не уточнять.       - Вчера, - тихо начала Элайя, как-то странно грустно улыбаясь, - я вспомнила нашу свадьбу.       Мужчина отвлёкся от зрелища в окне, а девушка смущённо подтянула на грудь сползшее одеяло и продолжила уже скорее серьёзно, чем лирично:       - Я помню, что плакала.       - Да, hirin, первая брачная ночь редко обходится без слёз, - Сефирус усмехнулся. Совершенно сухо и даже саркастически. Но тут же обернул иронией: - Юные девы столь романтичны и трепетны, что ударяются в слёзы по любому поводу в такой важный день. Надо отдать вам должно, благородная hirin: вы расплакались всего лишь раз.       Элайя улавливала нотки иронии, но не понимала, что так забавляет чародея.       - Я знаю... вы не притронулись ко мне...       - Совершенно верно, melli, - тон Сефируса сменился. Он окончательно отвернулся от окна, прошёлся к постели и сел на край. - Я ждал, когда вы сами позовёте, vessi'nin. Это гораздо интересней, чем прибегать к чарам.       Он прилёг на краю, Элайя чуть отодвинулась, освобождая ему место.       - Вы могли сделать так, чтобы я сама... отдалась вам?       - Мог. И могу. Но не буду. Интереснее, когда ты сама захочешь.       Эльфийка понимала, о чём он говорит, где-то на подсознании. Сейчас ей хотелось прижаться к его горячему - а она была уверенна, что именно горячему, - телу. Девушка даже не стала сопротивляться, когда она придвинулся ближе и провёл ладонью по обнажённому плечу. Она подалась вперёд и уткнулась Сефирусу в грудь. Тот обнял, прижал её к себе. Едва ощутимо губами касался острого кончика эльфийского ушка.       - Мы можем остаться здесь? - тихо спросила Элайя.       - На весь день - это вряд ли, melli. У меня много работы. Что до тебя - весь замок и прилегающая территория в твоём распоряжении. Если соберёшься выезжать за пределы замка, возьми с собой кого-то из мужчин, желательно Грега. Дальше рощи не выезжайте. Во всём остальном полностью свободна.       Элайя несколько расстроилась, что придётся покидать уютную постель, где она бы с удовольствием провела бы весь день, вот так вот рядом с тем, кто был ей мужем. Но деваться некуда: чародей обещал приготовить что-то новое для её памяти к вечеру.       Вчерашнее платье унес кто-то из слуг, и после того, как дракон её оставил, на пороге появилась Жани с новым - тёмно-синим сарафаном и светлой рубахой под него. Она помогла Элайе с умыванием и причёской, а после велела подать завтрак.       - Я так рада, госпожа, что вы с господином помирились! Ведь мир между хозяевами - мир в самом замке, - сказала камеристка, провожая эльфийку в столовую.       - Но мы и не ссорились, - удивлённо ответила Элайя.       - Ну как же госпожа? - не унималась Жани. - Вас ведь не было добрый десяток лет! И приехав, вы не стали ночевать у господина, лишь потом..       Элайя не дослушивала, она уже ушла в свои мысли. То, что для неё казалось нормальным - не бросаться в постель мужа, которого она не помнит, было странным для слуг. А ведь Сефирус говорил ей - не далее как вчера, - что слуги будут обсуждать господ... Надо бы узнать, каких обычаев и традиций они с господином Формегила придерживались раньше.       -...Неужели вы не помните, как чудно играли для нас на лютне? - голос Жани, без устали щебетавшей рядом, вывел Элайю из размышлений. Лютня? Что ж, уже не плохо. Во всяком случае, болтливость слуг может выдать ей много сведений, хотя бы тех, что не попали под запрет чародея.       Почти весь день Элайя провела бродя по замку в компании пушистого Хумарила. Пёс словно знал все его переходы лучше, вёл уверенно, не позволяя заплутать. Эльфийка побывала в библиотеке, оценив её размер и наполненность. "Громила мою библиотеку" - то, что сказал Сефирус. Это здесь она изучала и пробовала новые заклинания? А дракон не пресекал тягу к знаниям подобно ревнивому мужу у смертных... И это тоже уже не плохо. Она была в крытой галерее, что когда-то служила им с драконом тренировочным залом для фехтования. Поднялась на башню, осмотрела с неё окрестности. Спустилась в конюшни, проверила лошадей. Посидела на кухне, уплетая предложенной старенькой Ниваной яблоко, послушала, чем ещё кроме новостей из хозяйской спальни живёт замок. А жил он погодой, урожаями, ценами на зерно, свадьбой кухарки и гувернёра из соседнего замка. К вечеру Элайя уже знала замок Сефируса как свой. И наконец поняла, что он и был её. Только если самого хозяина слуги побаивались, то её опекали как маленького осиротевшего ребёнка. А ведь и вправду осиротевшего...       Осознание этой мысли привело её к другой. Как её родители отнеслись бы к этому странному браку? Да и как вообще получилось, что она - не достигшая ещё полной зрелости, оказалась сама замужем, а сам брак - совершён? Но задавать эти вопросы было некому, Сефирус бы всё равно не ответил.       В попытке отвлечься от сложных вопросов, Элайя велела принести ей лютню. Сначала долго возилась с настройкой струн, к которым не прикасались вот уже десяток лет, а потом несмело заиграла. Она была не уверена, что вспомнит какие-то мелодии, но мальцы сработали сами собой, так же как когда-то в поселении лесных разбойников они сучили нить из войлока, а язык сам подбирал заклинания, так же теперь музыка лилась из-под пальцев, а слова с губ. Всё-таки странная штука эта память...       Сефирус объявился к вечеру, уставший, вымотанный и с дымящейся чашей в руках.       - Что это? - спросила Элайя не поднимая глаз от своей лютни.       - Зелье для вас, hirin, - мужчина тяжело опустился в кресло рядом и поставил чашу на столик, разделяющий их. Девушка отвлеклась от игры, отложила лютно, взяла чашу, принюхалась. Пахло как обычно травами. И немного магией.       - Hir, - несмело начала она, - а у вас есть яд?       - Яд? - Сефирус удивился.       - Да, яд. Я бы хотела, чтобы вы принесли мне несколько чаш с питьём, одно из которых было бы незаметно отравлено. Пожалуйста!       Чародей прикрыл глаза, губы его бесшумно зашевелились, словно он произносил что-то, а через несколько минут на пороге гостиной залы показался Грег с тремя чашами на подносе. Он поставил их на стол, Элайя склонилась поочерёдно рядом с каждой, а после ткнула тонким пальчиком - эта.       - Что ж, пробуйте, - усмехнулся Сефирус.       По незаметному движения руки Грега в залу внесли горшок с цветком. Элайя дрожащей рукой вылила в него содержимое выбранной чаши, и через несколько мгновений цветок почернел и опал. В глазах эльфийки был одновременно восторг и скорбь. Она нежно провела по потемневшим листьям растения, едва слышно попросила у него прощения и полила его снова уже простой чистой водой из кувшина, что принесла служанка.       - Я раньше просто чувствовала магию, когда вы её творили, - сказала она, обращаясь к дракону. - А теперь чувствую и её послед. Кажется, магия возвращается ко мне.       - Я очень рад, hirin, - ответил Сефирус, подёргивая струны лютни, которую взял пока Элайя испытывала своё чутьё. - А чтобы этот процесс ускорить - выпейте то, что я принёс. Тёплым оно не такое противное.       Элайя взяла чашу и отпила. И правда, травяной привкус был хоть не самым приятным, но сносным. Сефирус поиграл ещё какое-то время, а потом видя, что у супруги слипаются глаза, предложил подняться в спальню. Элайя даже не отреагировала на двусмысленность намёка и на то, что слуги одобрительно загудели, просто позволила мужу поднять себя на руки и отнести в постель. Заснула она едва голова коснулась подушки и так и не узнала, что отравленный этим вечером цветок к рассвету снова ожил.       Проснулась эльфийка глубокой ночью. Сон, который ей только что приснился, она запомнила едва ли. Было в нём что-то одновременно страшное и притягательное. Сама не понимая зачем, Элайя захотела сказать об этом Сефирусу, хотя рассказывать толком было не о чем. Она осторожно ощупывала пространство вокруг себя и действительно скоро наткнулась на спящего Сефируса. В голове всплыла мысль, что это впервые она проснулась раньше него. Впервые не только за прошедший год.       В темноте она села рядом с Сефирусом, нашла его руку, поднялась по ней ладонью, легко прикоснулась к лицу спящего мужчины, ощутив на пальцах тёплое дыхание. Соскользнула по шее на мерно вздымающуюся грудь, погладила кожу, переходящую в чешую. Она так увлеклась, что не заметила, как изменилось его дыхание, и вздрогнула лишь тогда, когда мощная ладонь с острыми когтями накрыла её ладошку, прижимая сильнее к груди. Сефирус глубоко вдохнул, но глаз не открывал. Если бы Элайя могла видеть в такой темноте, она бы заметила улыбку на его тонких губах. Но она лишь замерла, ожидая.       И наконец, в темноте загорелись два жёлтых пятна. Элайе было неловко, что он видит её, а она его - нет. Рука, что прижимала её ладонь, ослабила давление, и вовсе отпустила её. Спустя секунду, на пальцах чародея загорелся огонёк. Он переливался всеми цветами от огненно-тёплых, до сине-зелёных к фиолетовым и обратно. В этом свечении Элайя смогла бы разглядеть его, если бы её взгляд не был прикован к этому волшебству. Она оторвала руку от груди Сефируса и потянулась к пламени. И едва коснулась его, как ладонь мужчины сжалась, захватывая её пальчики в плен. Он снова приложил её ладонь к груди - там, где билось сердце, - и потянул её на себя.       Элайя лежала на его плече и думала, что плотные ткани оконных штор и балдахина защищает их двоих от всего мира. Здесь и сейчас были только двое. Маленькая ладошка выскользнула из плена его руки и поползла вниз к рельефному животу, а от него к бедру, но её руку снова накрыла его рука. Пальцы их переплелись, Сефирус передвинул руку на её бедро. Та лишь пискнула, когда мужчина перевернулась подминая её под себя. Тонкие губы мазнули по щеке к шее, ладонь с длинными когтистыми пальцами впивалась в бёдра. И всё остановилось. Сефирус отодвинулся от эльфийки, продолжая обнимать и поглаживать нежную кожу.       - На сегодня хватит, - выдохнул он. - Ты ещё боитесь меня, melli.       - Но... но я точно знаю, что принадлежу вам, - она несмело подвинулась ближе, и наконец поняла, о чём был сегодняшний сон.       - Мне не нужны жертвы. Не сегодня.       - Только не отпускайте меня, пожалуйста, - прошептала эльфийка.       - Не буду, - он снова прижал её к себе. Элайя снова таяла от прикосновения к горячей груди.       Теперь по утрам Сефирус всегда оставался возле спящей супруги, дожидался, когда она проснётся, или будил сам. Раз ей так важно просыпаться рядом с ним, пусть. Элайя перестала стесняться наготы и своей и его, спокойно относилась к совместным купаниям, а её ночная рубашка всё чаще оставалась висеть на спинке стула, хотя первое время эльфийка стыдливо отводила глаза. В свою бытность мальчишкой-эльфом ей доводилось видеть обнажённых мужчин, в банях, где она притворялась эльфёнком Реном. Но Сефирус не был похож на них. Его кожа была абсолютно гладкой, ни единого волоска, местами переходила в чешую, ногти на пальцах походили на когти, и каждый раз она удивлялась, как он осторожен в своих прикосновениях, что ни разу её не оцарапал. Но самое пикантное отличие было в ином.       Элайя иногда хитрила. Засыпая в объятиях Сефируса, или деля вид, что уже заснула, соскальзывала рукой с груди или живота ниже, на что дракон не обращал особо внимания. Или делал вид, что не обращал. В библиотеке Формегила было предостаточно книг, в которых, эльфийка надеялась, найдёт ответы на волнующие её вопросы. И книги действительно ответили, причём избыточно.       - И как это должно в меня поместиться? - чуть слышно спросила она себя, рассматривая красочную иллюстрацию, на которой были изображены фигуристая золотоволосая женщина и темноволосый мужчина, судя по телосложению и длинным ушам - эльф из Тёмных.       - С некоторой долей усилий, - раздался за её спиной голос Сефируса. Эльфийка вздрогнула и залилась краской. Сефирус обошёл кресло, где сидела Элайя, и, присев перед ней, приподнял корешок книги: - "Икусство страсти" Лауранг-Худжо? Хороший выбор, у Золотой Змеицы пятнадцать детей, знает, о чём пишет.       - Вы следили за мной? - вздрогнув, Элайя пыталась скрыть покрасневшие щёки за раскрытой книгой.       - А ты скрывалась? - смеясь спросил чародей. - Предупреди, когда захочешь перейти от теории к практике.       - Hir, я, - начала было эльфийка, но чародей перебил её:       - Вот странно, ведь ты же прекрасно знала, что твой брат и ваша общая подруга не стихи друг другу читали ночами, ну когда Таролин уходила после отбоя? И надо же, ничего не спросить ни у одного, ни у другой!.. Melli, в следующий раз лучше задай вопрос. Хотя иллюстрации тут на высоте, не спорю. Подарочное издание, как никак, - он легонько щёлкнул её по кончику носа и оставил краснеть и смущаться дальше.       Вечера Элайя ждала с волнением. Как после такой сцены приходить в супружескую спальню? И всё же идти пришлось. Сефирус, как нарочно, предложил искупаться, и как нарочно всё время оказывался перед ней так, чтобы эльфийка могла рассматривать его тело во всех подробностях. Впрочем, она наконец переборола своё смущение за дневной инцидент, и тоже включилась в игру.       - Hir, скажите, - спросила она, когда мужчина выносил её завёрнутую в полотенце из купальни. - Почему слуги обсуждают тишину в нашей спальне? Я должна кричать что ли?       - Скорее стонать, - полушутя ответил он, - Хотя... как получится.       Он развернул полотно и покрыл поцелуями плечи и грудь эльфийки. Та замерла, не зная, что делать. Хотя нет, зная, но не решаясь. Мужчина спускался ниже и наконец оказался у стройных бёдер. Элайя вдруг поняла, что последует за этим. Она вспомнила тёмную пещеру у гномов, где подобная мысль посетила её впервые. Только теперь вместо большой рогатой головы ящерицы меж её коленей Сефирус в своём человеческом виде. Язык его оказался мягче и нежнее, ласкал и целовал там, где когда-то лечил после надругательства Тёмного. Элайя сначала напряглась от непривычных ощущений, но потом совсем отдалась им. Она тяжело и часто дышала, впиваясь пальцами в подушку и одеяло, извивалась и изгибалась в крепких руках, обхвативших её талию. И наконец обмякла, окончательно выбитая из сил. Между ног было томно и мокро, чуть ныл маленький бугорок плоти, которому досталось больше внимания, по телу разливалась приятная слабость. Сефирус так же поцелуями поднялся обратно.       - Не страшно? - горячий шёпот в ушко.       - Нееет, - вместе с выдохом. - Я могу... могу ответить?       Она чувствовала рукой его возбуждение. Шипы, которые пугали и казались острыми, сжатые ладонью, вовсе не такие уж страшные. Он обхватил её ладонь сверху. Резкие движения, давление, сдавленный стон дракона-чародея, и густая вязкая масса на руках.       - И всё-таки, как оно в меня влезет?.. - засыпая пробормотала Элайя.       - Узнаешь, - чуть слышно шепнул Сефирус.       Пришедшая утром помочь госпоже одеться Жани хитро улыбалась, но молчала. Элайя же поймала себя на мысли, что ей в сущности всё равно, что там думают слуги. Гораздо важнее то, что она больше не боится собственного мужа и их возможной близости. Задумавшись, она щелкнула пальцами и, услышав вскрик Жани, посмотрела на собственные пальцы. На ладони плясал разноцветный огонёк. Магия возвращалась.