***
๖ۣۣۜПосле того, как Элайя выразила желание снова всерьёз постигать магическую науку, Сефирус из любящего супруга превратился в строго учителя, строже, чем те, что были в Академии. Под его надзором Элайя упражнялась в стихийной магии, ассистировала при изготовлении зелий, разбирала его старые записи и вела новые. Эльфийка отвечала по прочитанным учебникам и книгам и обязательно вовлекалась в дискуссии. Не забывал чародей и о тренеровках на мечах и о стрельбе из лука. Он делал всё, чтобы девушка была занята практически всё время. И лишь когда обессилевшая к ночи Элайя падала на постель, он вновь становился нежнейшим любовником. Ей практически ничего не нужно было делать, лишь подставляться под жаркие ласки дракона, раздвигать ноги и оглашать криками и стонами добрую половину замка. После целого дня, когда от неё требовалась дисциплина и внимательность, она просто сходила с ума от ласк того, кто ещё пару часов назад одним только взглядом мог сравнять её с придорожной пылью. Память возвращалась регулярно, хоть и маленькими кусочками, приходили картины, из которых она собирала как паззл, свою прошлую жизнь.Чтобы не запутаться, Элайя записывала всё в дневник. Особенно много вспоминалось после страстной близости, когда она тяжело дыша приходила в себя, лёжа на плече или груди мужа. Он сам в эти моменты буквально пылал магией. Эльфика знала, что в мире есть места силы, откуда магия как бы изливается, бьёт как родник. Сефирус сам был источником и щедро делился ею со своей способной ученицей. И всё равно ей становилось тоскливо. Элайя не могла объяснить, почему, и что не так. Но какая-то смутная тоска и порой тревога терзала её изнутри, особенно после поездки в гости к соседям. Дракон-чародей, который к тому моменту уже полностью наладил их мыслительный контакт и мог копаться в мыслях своей супруги, кроме тех случаев, когда она наглухо себя блокировала, такие моменты отслеживал и давал ещё больше заданий, ещё интенсивнее проводил занятия с оружием. Ещё страстней любил по ночам. И словно бы чего-то не договаривал. Он жалел, что никак не может связаться с Таролин или Айвионом, их приезд мог бы отвлечь его супругу от ненужных мыслей. А Элайя уже несколько раз порывалась съездить в Линдакронэ. - И увидеть опустевший заброшенный лес-дворец? - отвечал он каждый раз. - Расстроиться ещё больше? Melli, каждый раз, когда ты узнавала о судьбе леса, ты очень переживала. Зачем тебе сейчас эти потрясения? - Но это мой дом! Я теперь единственная наследница Линдакронэ, пока мы не нашли Эриэль. И моя обязанность заботиться о нём. - Твой дом здесь, - отрезал Сефирус, - в этом замке. Линдакронэ закрыт от посторонних, лесные духи постепенно восстанавливают его, но пройдут ещё годы, прежде, чем он полностью излечиться от тех ран... - Но я могу помочь ему! Я в достаточной мере овладела магией земли, чтобы... - Чтобы ответить мне ещё несколько задач, - обрывал её чародей. И задавал ещё больше. Элайя тогда обижалась, порой поднималась на открытую башню и сидела там до темна, пока её продрогшую не забирал Сефирус. Бережно отогревал в горячей купели и иногда пел для неё. Эльфийка очаровывалась его голосом на столько, что на несколько дней забывала о своей идеи съездить в родной лес, но потом всё повторялось. Девочка взрослела и начинала бунтовать. Эльфы развивались не так, как люди, - некоторые особенности созревания у них проявлялись раньше, чем у смертных, другие наоборот - позже. По-хорошему, сейчас бы она окончила свою Академию, была бы отправлена к Престолу, где вырвалась бы и из-под родительской опеки, и из опеки академической. И сдержал бы её лишь долг служения перед Престолом. Но Престолу важно, чтобы выполнялись поручения, а как кутят молодые эльфы - это уже не его королевское дело. Если это конечно не его королевские дети. Элайя выходила из-под контроля, и теперь весь шквал эмоций лишённого ровесников, сородичей и родни "эльфёнка" обрушивался на дракона. И у него оставалось последнее средство... Элайя - так привычно, и вместе с тем так сладко - извивалась под ним, с её исцелованных губ срывались стоны, переходящие в крики, а тонкие пальчики ноготками впивались в его плечи. "Вот сейчас!" Толчок. Эльфийка взвизгнув, изогнулась, сильнее прижимаясь к нему. Она почувствовала, как горячий поток заполняет её. Внутри всё горело. И без того крупный орган дракона распух у основания ещё сильней. Элайя попыталась вырваться, отползти, но не получилось. Девушка захныкала. - Чшшш... - Сефирус нежно коснулся её губ. - У нас есть ещё минут двадцать... Не дёргайся. - Мне больно, - простонала Элайя. - Прости, - он отклонился, положил ладонь на её впалый живот - под рукой затеплилось слабое свечение, боль поутихла, а чародей довольно улыбнулся, почувствовав, как под его рукой пробуждается новое зерно. Элайя уже успокоилась, но была очень утомлена. Когда он наконец покинул её, эльфийка уже почти уснула. Вставать и смывать с себя следы страсти она не стала - тем лучше, - рассудил дракон. Спустя всего неделю-другую произойдёт то, что свяжет эльфийку по рукам на ближайшие пять, а то и все десять лет. Что произошло ночью, Элайя толком не поняла. На утро внутри, внизу живота всё ещё ощущалось жжение. На дорогих простынях осталось пятно, хотя и после того, как часть вязкой слизи вытекла, внутри всё ещё оставалось странное ощущение наполненности. Как это неприятно, - подумала Элайя. Теперь она поняла, почему супруг покидал её всегда до того, как выплеснет свою страсть. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что без её на то желания, всё равно ничего не получится. А потом и вовсе стало не до того. Она снова попросилась в Линдакронэ. - Там небезопасно, melli, - дракон даже не оторвался от чтения какого-то трактата. - Подожди немного, когда я разберусь с Тёмным... - Когда? Когда это случится? - не выдержала Элайя. - Я уже больше полугода здесь, Тёмный всё ещё не наказан, и наверно никогда не будет! - Ты сомневаешься во мне? - последняя фраза девушки задела его и заставила оторваться от чтения. - Ты ничего не делаешь! - она вырвала из-под рук мужа бумагу. - "Об устройстве горных жил"! Какое отношение это имеет к мести Тёмному?! - Элайя, сядь! - Сефирус называл её по имени крайне редко, когда говорил серьёзно и строго. Он поднялся, и пошёл прямо на неё. Девушка попятилась, наткнулась бедром на стол. - Что? Я ведь права?! Ты не собираешься разбираться с ним! И меня... меня никогда не выпустишь отсюда! - она вывернулась из его объятий и выбежала из библиотеки. Эльфийка вбежала в свою спальню, которую после того, как её покинула Жани, вернувшись в крыло к своему мужу и детям, она стала использовать как личный кабинет, нашла там записи своих конспектов. Печать перемещения! - то что нужно. Она заперла дверь и принялась рисовать мелом. Ещё несколько месяцев назад она и помыслить не могла, что будет творить такое трудное заклинание, но теперь после жёсткой муштры собственного мужа она была готова к нему. Печать была готова, и девушка, восстановив в памяти окрестности Линдакронэ, активировала её и шагнула внутрь. - Atar, ты так спокойно оставишь её там? - спросил Грег у склонившегося над трактатом чародея-дракона. - Да. Пусть побудет одна недельку-другую - иногда полезно. А потом слетаю за ней, разомну крылья.***
Лес встретил её спокойствием и тишиной. Лесные духи, оставленные Сефирусом присматривать за Линдакронэ, потрудились на славу: повреждённые деревья постепенно излечивались, рядом росли новые, звери и птицы, распуганные, мародёрами, вернулись. Не хватало только самих эльфов. В прочем, жить можно. Духи, предусмотрительно настроенные драконом, признали в Элайе хозяйку леса и не докучали ей. Оказаться в опустевшем доме было одновременно радостно и горестно. Элайя ходила среди деревьев, взбиралась на полуразрушенные таланы, подбирала сохранившиеся вещи... Все они несли в себе прикосновения старых хозяев, которые уже давно были развеяны прахом по ветру. Но лес был родным, лес защищал и оберегал свою молодую хозяйку. Упасть с дерева - позор для всякого лесного эльфа. Элайя тихо выругалась, впервые радуясь, что она в лесу одна и никто не увидел, как она свалилась. А упала она потому что почувствовала внезапную боль в животе. С чего бы? Не могла же она отравиться в родном лесу. Сходив к ручью, умывшись, она прислушалась к себе. Всё тихо, только вот... Да ну, не может быть! О приближении чужака духи почему-то не сообщили. Для них он и не был чужаком. Сефирус для них полноправный хозяин всей земли. О его присутствии Элайя узнала, когда услышала тихие шаги и голос. - Melli, я знаю, что ты здесь. Слезай! Элайя молчала. Даже затаила дыхание, как будто это могло как-то обмануть драконий нюх. - Не дури, вылезай! - настаивал дракон. Элайя не шевелилась. Вот если он сейчас поднимется на этот талан, то найдёт её, да ещё и в таком неприглядном виде! Последние несколько дней она чувствовала себя крайне скверно. Слабость и сонливость не давали ей как следует охотиться и собирать питательные корешки и ягоды. От голода слабость только усиливалась ещё больше. Разорвать этот замкнутый круг у эльфийки пока не получалось, она лишь надеялась, что это пройдёт. - Melli, ты долго не протянешь здесь! - голос звучал совсем рядом. Суда по его силе, дракон нашёл талан, на котором спряталась эльфийка и лишь из вежливости и уважению к личному пространству он не поднялся сразу же. - Тебе ведь плохо, я знаю. И даже знаю, от чего именно. Вылезай, помогу. Внутри у неё боролись два чувства: инстинкт самосохранения, который толкал её прямо в руки чародея, и гордость, которая не позволяла появиться в таком виде. Первое всё же победило. Пошатываясь, она подошла к лесенке на краю талана и начала спускаться. Не дойдя до конца нескольких ступенек, она не удержалась и чуть было не упала. Дракон вовремя подхватил её. - Ну вот, - ласково сказал он, - ещё чуть-чуть и ты бы совсем обессилила. А я бы не смог взять тебя в Печать. Элайя не очень понимала ту часть, что про печать, но возражать не стала. От слабости и одновременно с ней - ощущения сильных рук мужа - она потеряла сознание. А когда очнулась была уже в замке в своих покоях. На утро её вырвало желчью от одного запаха поданного завтрака. Не понимая, что происходит, она вжалась в стену, на которую опиралась, когда выходила, почувствовав дурноту. На следующий день всё повторилось, но сдаваться чародею она не собиралась. Она вообще не желала его видеть, ночевала в своей спальне, и уж тем более не желала, чтобы он узнал о её состоянии. На третий раз выйти из обеденной залы Элайя просто не успела. Было ужасно стыдно перед слугами, особенно перед Ниваной, которая всегда так старалась угодить госпоже. Подоспевшая кухарка только радостно всплеснула руками. Причины радости Элайя не поняла. А потом пришла Жани и объяснила, что с ней происходит. Эльфийка вместо ожидаемой прислугой радости оказалась вне себя от ярости. Ей хотелось собственноручно придушить дракона, но тот предусмотрительно заперся в своей башне и велел никого к себе не пускать. Даже жену. Особенно жену. Ведь запах реактивов мог спровоцировать новый приступ тошноты. Элайя сквозь туман выслушивала поздравления от слуг, понимая, что как-то это всё не правильно. Она вдруг вспомнила родителей, ожидающих Эриэль. Мать была безмятежна и счастлива, отец радостен и вдохновлён. Ожидая удачного дня для зачатия, они уединились на своё талане на несколько дней, оставив маленькую Элайю с нянькой. Та рассказала, что родители сейчас молят Сотворившего послать им новую душу, и потому им лучше не мешать. Став старше, Элайя поняла, что это были за молитвы, но каждый раз вспоминая усмехалась изворотливости няни - придумала она тогда красиво. Сейчас же эльфийка ощущала давящую пустоту, обман. Ей казалось, что супруг её предал. Они ни разу всерьёз не говорили на эту тему. Он только отмахивался, заявляя, что ей ещё рано думать о детях. А теперь выходит, что он подумал - за них двоих. Дракон явился в её спальню, когда она уже почти уснула. Не задавая никаких вопросов, не говоря ничего, он разделся и забрался к Элайе под одеяло. От него приглушённо пахло травами - на удивление приятно, по крайней мере не раздражало. Без лишних слов он прижался к лежащей на боку - к нему спиной - девушке, чуть придавливая её к простыням. - Давай-ка на животик, пока ты ещё можешь на нём лежать...