Судьба Драконова (бывший "Расчёт по-драконьему")

Вроде как NC-17. Перепубликация. Этой главе наконец-то нашёлся порядковый номер.

***

      ๖ۣۣۜВ не шибко хожую деревеньку на севере Империи в конце осени приехал странный странник, вроде как эльф, хотя эльфов в тех местах отродясь не видели. Он снял комнату в единственном на всю деревню трактире. Незнакомцем деревенские заинтересовались конечно, но лезть побоялись - а ну-ка наведёт порчу или проклятие наложит? Кто этих эльфов знает, говорят, чародеи они сильные... Так и ходили мимо, да поглядывали косо, без необходимости в разговоры не вступали.       Таника, дочь трактирщика, тоже эльфа побаивалась, но работа есть работа - поручил батюшка в комнате господина прибраться, значит надо идти. Постоялец вроде бы уходил с утра куда-то, да не возвращался. Вот она и успеет к его возвращению. Поднявшись лестнице на второй этаж, девушка открыла дверь, и с замиранием сердца зашла в комнату. Она уже напридумывала себе, что чародей наверняка оставит у себя какие-нибудь амулеты, а то и вовсе черепа и кости, какие Таника видела у старой ведьмы, живущей вниз по ручью. Но нет, комната была заполнена не больше обычного, если не считать походной сумы постояльца и его меча. Девушка осторожно подвинула вещи, чтобы не задеть ненароком, орудуя шваброй. Она уже почти закончила с уборкой, когда бесполезно заскрежетал ключ в замке. Дверь открылась, на пороге показался гость. Таника испуганно присела, опуская глаза, и пролепетала, что-то про обязанности и уборку. Эльф лишь улыбнулся краешком узких губ и небрежным жестом показал, что девушка может продолжить свою работу.       - Я уже закончила, господин! - Таника сама не понимая почему покраснела, - Я выйду через террасу, если позволите.       Эльф лишь молча кивнул. Девушка кинулась к маленькой двери, которая вела на террасу-балкон, огибающую весь второй этаж трактира и заканчивающуюся лесенкой во двор. Но едва она оказалась на балконе, она прижалась спиной к стене, успокаивая непонятно откуда взявшуюся дрожь. Девушка постояла так ещё какое-то время и уже собиралась спуститься во двор трактира, когда любопытство пересилило её, и она заглянула в окно. И замерла.       Сквозь мутное стекло очертание эльфа выглядели как-то странно. Что это у него на голове? Неужто рога? Мужчина обернулся, словно почувствовал взгляд - Таника тут же отпрянула назад и побежала вниз - но успела заметить странный жёлтый свет его глаз.       К вечеру в трактире истопили баню. Не у всех в деревеньке были свои, поэтому помыться к хозяину трактира приходили многие. Дождавшись, когда все желающие намоются и разойдутся по домам, Таника тоже отправилась в баню. В раздевалке девушка оставила своё платье и замоталась в полотно, но стоило ей закрыть за собой дверь в парилку, как она поняла, что не одна. На самой высокой деревянной полке лежал их постоялец. Девушка замерла, даже не подумал во первой, что ей лучше уйти. Мужчина же, услышав, что кто-то вошёл, лениво повернул голову и окинул девушку своими жёлтыми глазами. И верно же, не показалось ей тогда на террасе - вправду жёлтые!       - Проходи, - по-хозяйки сказал он, - Не обижу...       Таника осторожно прошла, присела на самую нижнюю скамейку. Жар был силён, а что же там - наверху? Но посмотреть боялась. Боялась даже пошевелиться. За её спиной чуть скрипнули доски, гость спустился вниз. Девушка наконец могла рассмотреть его. Красивое сильное тело, гладкая кожа, какой не бывает у деревенских мужиков, длинные тёмные волосы были сколоты деревянной палочкой, украшенной резьбой, и открывают острые эльфийские уши. Да, красавец, каких Таника никогда не видывала. Мужчина тем временем плеснул водой на каменку, тут же взвился пар, да такой густой, что дышать стало тяжко. Он повернулся лицом к девушке, жёлтые глаза горели что свечи. Подошёл, но не стал подниматься наверх, а сел неподалёку, а потом и вовсе улёгся, да так, что голова его оказалась у Таники на коленях. Вместе с тем вытащил из волос палочку-заколку и тяжёлые тёмные локоны как змеи поползли по укрытым светлым полотном коленям девушки. Та всё не могла пошевелиться, зачарованная красотой и необыкновенными глазами странного постояльца. Мужчина внимательно смотрел на неё снизу, и Таника смутилась ещё сильней. Она считалась девицей красивой. Не первой на деревне, конечно, первой-то была дочка старосты деревенского, но так второй точно. Женихи вокруг неё так и вились, но никто не был мил сердцу. А этот? Этот-то сам из прекрасных Дивных, что он высматривал сейчас в обычной деревенской девушке?       Неожиданно кончик полотна на её груди предательски выскочил из узла, и ткань поползла вниз, обнажая девичью грудь. Таника не успела спохватиться, когда мужчина, приподнявшись с её колен, потянулся губами к тёмному соску. Жар, казалось бы, ещё более сильный, чем в самой парилке, разлился по её телу. Мужчина наконец отпустил её, сел и, глядя своими жёлтыми свечами глаз прямо на неё, сказал:       - Приходи, как все улягутся, - встал, и вышел из парилки.       Таника сидела сама не своя. И с каждой секундой понимала, что придёт ведь. Придёт. Она подскочила как ошпаренная, выбежала в моечную, где принялась тщательно тереть себя мочалкой, да мылом. В какой-то момент она замерла. Да что же это с ней? Какой-то незнакомец зовёт её как девку гулящую - да спасибо, что не на сеновал, - а она и рада пойти? А потом вдруг с грустью осознала, что не сравнится этот ни с кем из деревенских парней. Ну что деревенские? Ну выйдет она замуж, не за милого, а за того, кто больший выкуп батюшке за неё даст, да будет с ним потом всю жизнь мается. А этот - ну до того хорош, до того пригож, и впрямь не обидит... Впервые в жизни её сердце встрепенулось, как птица, впервые она, привыкшая отшивать докучливых ухажёров, готова была сама бежать вслед.       А честь? Да что честь? Вон Иланка с сыном кузнеца гуляла - так все знали. А замуж её за мясницкого сынка отдавали, так все девки с ужасом развязки ждали, а бабы только хитро переглядывались. А на утро после свадьбы отдала Иланка новой родне испачканную простыню. Девицы - подруги её - вздохнули с облегчением, а старшие - так и вовсе, словно ничего иного и не ждали. Ну мало ли с кем девицы по улице гуляют, что ж теперь их всех под замок сажать, как в южных провинциях Империи делают? Что ж мы дикари какие? Должны же молодые где-то знакомиться.       Значит выход есть. Значит надо будет - обманет Таника муженька нежеланного. А сейчас хоть разочек, но понежится в объятиях этого гостя необыкновенного. С такими мыслями девушка домылась и быстро убежала в свою комнату. Она тщательно вычёсывала волосы, а потом долго расхаживала по маленькой комнате, заплетая косу, да думая, какое платье ей надеть. Румянить щёки и чернить брови, как обычно делали девицы, собираясь на свиданки, ей после бани совсем не хотелось, но красивое платье она наденет, ох самое красивое...       Когда деревня постепенно начала засыпать, Таника, накинув поверх платья шерстяной плащ, пробралась на веранду-террасу, окружавшую второй этаж. У памятной двери она остановилась и тихонько постучала. Ответа не последовало, но в окошке рядом трепыхался огонёк свечи. И девушка, собравшись, толкнула дверь.       Он сидел в кресле в полоборота к ней, одетый в одни штаны, закинув босые ноги на край кровати. На голове, сквозь роскошные тёмные волосы пробивался чёрный гребень рогов. Таника едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Неужто у Дивных и рога растут? Или он не эльф? А кто же тогда?       - Боишься меня? - прозвучал красивый низкий голос.       - Что вы, господин... Просто Дивные у нас гости редкие, - смущаясь и запинаясь ответила девушка.       - Ты ведь уже догадалась, что я не из Дивных? - продолжил мужчина.       - Ддда, господин...       - И теперь боишься меня. Хотя ещё вечером страстно желала, - Таника покраснела, - Ведь не ради любопытства ты всё же пришла...       Она так и стояла, не зная, что ответить, не смея двинуться.       - Ну подойди, подойди, не бойся, не обижу, - он повернулся к ней и протянул руку. Девушка медленно подошла. Он откинул полу её плаща, и она развязала завязки. Тяжёлая ткань упала рядом, обнажив нарядный расшитый бисером и жемчугом сарафан. Тонкие губы мужчины растянулись в улыбке - оценил. Он обхватил девушку за талию и потянул к себе, усаживая на колени. - Как думаешь, кто я?       - Чародей, должно быть? - неуверенно произнесла Таника. Она дрожала, словно бы оказалась раздетой на ветру, хотя в комнате было тепло.       - Да, ты права, - рука мужчины скользнула по её щеке, - Не боишься теперь?       - Нет, господин, - соврала девушка.       - Пожалуйста, не надо меня так называть, Таника, - он впервые назвал её по имени, хотя она не могла вспомнить, чтобы представлялась ему.       - А как же мне вас называть?       - А как бы ты хотела?       - Милый, - прошептала девушка, и тут же её рот был запечатан поцелуем, да таким страстным и сладким, каких никто из деревенских ребят никогда бы не смог повторить. И едва оторвавшись, она прошептала: - Любимый...       - Вот так и зови, - мужчина спустил ноги с кровати и встал во весь рост, всё так же удерживая на руках, и потом только поставил её на пол. - Хороша... Хороша, но от этого надо избавиться.       Последнее относилось к нарядному сарафану. Он расстёгивал пуговку за пуговкой, пока Таника стояла перед ним, забыв как дышать. Потянул сарафан вверх, девушка осталась в одном рубашке и испуганно обхватила себя за плечи. Мужчина сделал пару шагов на неё, заставляя отступить в сторону кровати, пока девушка не наткнулась на неё. И тогда он легонько толкнул Танику, девушка упала на ложе, а он сам присел рядом. Таника попыталась подняться, но снова была встречена его губами, а руки мужчины уже ловко расшнуровывали ворот рубахи.       Оставшись совсем без защиты ткани, девушка попыталась прикрыться одеялом, но все эти попытки были прерваны. Мужчина оторвался от губ девушки и принялся за шею, ключицы, грудь. От каждого его прикосновения она вздрагивала, а тот знакомый с банной ласки огонь разгорался всё сильнее. Сейчас ей казалось, что она бы всё отдала, лишь бы это не прекращалось. И сама же удивлялась себе: откуда в ней такие мысли? Откуда такая распущенность? В миг стало страшно, вдруг кто узнает? Позору не оберётся же...       - Больно будет? - спросила она, пытаясь как-то совладать с собой.       - Будет, - он кивнул, - Но ты потерпишь, - и это был не вопрос, а утверждение.       Таника почувствовала его пальцы, тонкие и длинные, таких пальцев никогда не было у работящих мужиков в деревне, прикасаются к ней там, где бушевало пламя. Ах, как сладко, как жарко от этих прикосновений. Таника выгнулась, вцепилась пальцами с коротко стриженными ногтями в сильные плечи. Жар разливался по телу, заставляя её сильнее прижиматься к этому странному ... не эльфу, чародею. Вот уж действительно, зачаровал!       Он наконец навис над ней, развёл полные бёдра и, направляя себя рукой, вошёл, разрывая последнюю преграду между их телами. Таника вскрикнула, но мужчина предусмотрительно тут же закрыл её рот поцелуем. Наконец, оторвавшись, посмотрел глаза в глаза, жёлтый свет лился ровно и тепло. На лице Таники ещё отражалась гримаса боли, в уголках глаз поблёскивали слёзы, но кричать ей уже не хотелось. Она просто часто дышала, осознавая, что только что произошло. Страх, объявший её в момент боли, начал проходить, уступая место интересу. Она разжала пальцы, что до сих пор впивались в кожу чародея, и теперь ласково поглаживала его плечи и спину, путаясь в волосах.       - Всё? - робко спросила Таника.       - Нет, это только начало, - прошептал он, возобновляя движения.       В глазах у Таники то темнело, то вспыхивало яркими звёздами, дыхание участилось, снова захотелось кричать, а боль становилась приятной и томной, словно от веника в баньке. Становилось понятно, о чём шептались молодки на посиделках да за женской работой. А чародей тем временем не оставлял без внимания ни её губы, ни ставшую такой чувствительной грудь, руки его блуждали по коже, распаляя всё сильней и сильней.       Сколько прошло времени, пока всё закончилось, она не знала. Не знала и думала, что сойдёт с ума от этих ласк и прикосновений. Иногда Таника чуть ли не в голос кричала, забывая что её могут услышать. Но наконец силы чародея иссякли, и он тяжело опустился на измятые простыни, излившись в самый центр горящего в ней огня. И даже после этого ещё какое-то время он оглаживал её бедра, груди, нежно-нежно прикасался тонкими пальцами к губам. Она не заметила, как задремала, и этот краткий сон восполнил силы. В предрассветном сумраке мужчина разбудил свою любовницу.       - Тебе пора, - тихо шепнул он. - Не хочу, чтобы у тебя были проблемы, если тебя заметят здесь.       Да, он был прав. Как ни хотелось Танике ещё понежиться в его сильных руках, надо было собираться и уходить к себе, пока её отсутствие не заметили. Она неловко поднялась и смущаясь стала натягивать рубашку. Мужчина встал и, подобрав её сарафан, помог его надеть и застегнуть. Поцеловав на прощание, он довёл её до двери, что вела на террасу, и когда Таника уже приоткрыла её, сказал:       - Жду тебя вечером, - и молодая женщина, залившись краской, побежала к себе.       Странный постоялец провёл в деревне ещё полторы недели, и всё это время дочь трактирщика ночью, когда в деревне гасли последние огни, приходила к нему.       В последний день своего пребывания чародей подарил ей небольшой кулон в форме свернувшейся ящерки и сказал, что обязательно вернётся. Таника не смогла сдержать слёз, но в ту ночь он любил её так, как никогда ранее. Она снова задремала в его объятиях, и чародей под покровом темноты перенёс свою любовницу в её комнату, чтобы не будить на рассвете. Когда она проснулась, странный постоялец уже покинул деревню.       А через несколько недель Таника поняла, что в тягости. Страх липкими холодными пальцами прошёлся по спине. И как же она, дурная, не сообразила, что последствия могут быть и такие? Она побежала к Иланке за советом. Та внимательно выслушала и сказала, что выходов у Таники два: или сходить вниз по реке к ведьме и взять зелье, что вытравит ребёнка, или найти того, кто готов взять её замуж. Таника испугалась. Ведьму она боялась, но ещё больше ей не хотелось избавляться от плода той сладкой любви, что подарил ей неизвестный постоялец, имени которого она так и не узнала. Иланка понимающе кивнула, и пообещала всё устроить.       За Таникой - второй красавицей на деревне - ходили многие парни, в том числе и сын старосты. Возраст у неё был уже тот, когда в самую пору замуж выходить, а ещё чуть-чуть и поздно будет, потому спешная свадьба с сыном деревенского старосты никого не удивила. Иланка позаботилась о том, чтобы жених на свадьбе напился ровно на столько, чтобы не понять обмана, но долг супружеский худо-бедно выполнить, а после чего заснуть пьяным сном. Танику после этого рвало почти всю ночь. До того ей мерзкими казались грубые ласки мужа, что даже рядом не стояли с тем, что делал чародей даже в первую, самую болезненную ночь.       Вскоре Таника объявила новой родне, что беременна, муж перестал её особо трогать, боясь повредить плоду. Да и сама женщина выглядела не слишком здоровой, беременность протекала очень тяжело. Свекровь даже освободила её почти от всех домашних работ, видя как мучается невестка.       К положенному сроку Таника договорилась с Иланкой о помощи. Та должна была помогать в родах и объявить об их преждевременности, но... Ничего не случилось. Живот Таники вырос порядочно, ребёнок внутри толкался во всю, но разрешение от бремени так и не наступало. Таника ждала, и даже радовалась тому, что не придётся врать о сроках. Разрешение наступило на два месяца позже, чем она его ждала, и ровно в то время, когда ждали родственники.       Но и тут всё пошло не так как положено. Промучавшись со схватками больше суток, женщина валялась в кровати и орала так, будто её режут. Повитуха, приведённая Иланкой, не могла понять в чём дело. Головка младенца всё никак не хотела показываться, а сам живот на ощупь был твёрдым, словно внутри был панцирь какой.       А чародей и впрямь вернулся, как обещал. Остановившись в том же трактире, он обратил внимание, что хозяин необычаенно хмур, а Таники так и вовсе не видно. Не случилось ли с ней что-то? Мужчина спросил трактирщика, от чего тот так мрачен, и узнал, что его дочь никак не может разродиться. Узнав, где находится дом старосты, чародей поспешил туда. Пускать к роженице его не хотели - видано ли дело, чтобы мужчина роды принимал? Но чародей сказал, что сведущ в магии и лекарском деле и может помочь. Да так убедительно сказал, что никто больше возразить не посмел.       - Ты пришёл, - еле слышно прошептала Таника, глядя на чёрную фигуру возлюбленного. Но тут же её глаза заволокла муть от отвара ,что давала ей повитуха: - Это ты, любимый, или мне чудится?       - Это я, Таника. Прости меня, я опоздал, - он опустился рядом с кроватью. - Я уже не смогу тебе помочь... Только ему, - рука чародея легла на огромный твёрдый живот.       - Да, милый мой, да! Спаси нашего сына, заклинаю тебя, спаси!       - Ты умрёшь, - коротко и тихо сказал мужчина.       - Я знаю, знаю, - отвечала женщина то ли в бреду, то ли в провидении. - Спаси нашего сына...       Чародей поднялся, из своей сумы извлёк длинный кинжал, прокалил его над горящей свечой, протёр извлечённым из сумки раствором, откинул покрывало с Таники и, разорвав рубаху, одним точным движением вскрыл вытирающий живот. Таника заорала сначала от боли, потом от страха, когда разрезанная плоть обнажила нутро. Женщина за свою недолгую жизнь не раз видела, как разделывают и потрошат животных, поэтому представляла себе, что может быть и внутри неё. Но вместо мышц и органов из живота выпирало что-то белое, округлое и гладкое. Похожее на яйцо, только очень, очень большое. Мужчина аккуратно ткнул в него остриём кинжала, яйцо помялось, а потом прокололось, не так, как трескаются куриные яйца, а как мнутся и разрываются яйца змеиные. Увеличив разрез и отложив кинжал, чародей аккуратно опустил туда руки и через пару мгновений извлёк на свет младенца. Ещё через несколько мгновений снова раздался крик - на сей раз детский.       Таника лежала с распоротым животом и тихо плакала. Она протягивала руки к ребёнку, чародей дал его ей.       - Ты умираешь. Я уже не помогу. Не бойся за ребёнка, его я заберу с собой. Прости мне мою задержку, - в жёлтых глазах мужчины стояли слёзы. Таника слабо кивнула и последний раз прижав к себе маленького закрыла глаза.       Ротик младенца искал материнскую грудь, но не находил. Мужчина забрал его из мёртвых рук матери, обмыл в воде, оставленной повитухой, завернул в рубашку матери. Подумав, он снял с шеи покойной кулон с ящеркой и положил его туда же в кулёк к младенцу. Оставив свёрток в комнате, он вынес мёртвое тело на двор, а когда вернулся за ребёнком, на месте, где он её оставил был лишь пепел и пожженная трава.       Уйти ему никто не мешал - странным образом вся деревня погрузилась в сон. Дойдя до колодца, чародей сыпанул туда щепотку какого-то порошка, затем вернулся в трактир, забрал свои вещи и покинул деревеньку. На утро о Танике, её ребёнке и странном госте никто уже не помнил так, словно их и не было.