Разное: Telltale Games

Она держала в руках его меч. - Это дракон? – спросила она. Визерион, лежавший подле кресла, лениво поднял голову и зашипел. Малькольм невольно отступил назад. Рука, должным образом обработанная и перевязанная, все еще болела. Не так он представлял себе встречу с последней из Таргариенов и ее детьми. Вообще никак не представлял, если честно. - Да, ваша милость, - ответил он, склонив голову. - Дракон – герб моего дома, - заметила Дейенерис, отложив меч. По ней не заметно было, чтобы она гневалась, но, говорят, приступы ярости Безумного Короля тоже ничего не предвещало. – Разве вы не боитесь ходить с таким мечом в Вестеросе? Кто-нибудь из сыновей узурпатора может счесть, что вы призываете к мятежу. Она искоса взглянула на него, но Малькольм не отвел взгляда. Время этого страха давно прошло. - Я из дома Бранфилдов, ваша милость. Последний из дома Бранфилдов. Почти лорд, если бы у меня были земли и замки. Не думаю, что в Королевской Гавани меня считают такой уж значительной угрозой. Дейенерис задумалась. - Бранфилд, - повторила она, будто и в самом деле старалась вспомнить. Малькольм горько улыбнулся. - Не трудитесь, ваша милость. Мы были невеликим домом, но поддерживали дракона до самого конца. Мой отец и братья почли бы за честь стоять перед вами. Он произнес это и тут же почувствовал, что это правда. Любой из Бранфилдов отдал бы правую руку за возможность предстать перед наследницей Таргариенов и предложить ей свои услуги. И она, вполне возможно, охотно бы их приняла. Ей сейчас любая помощь пригодится. А он, что он? Мнением Малькольма-отщепенца мало кто интересовался. Когда Роберт Баратеон поднял свое проклятое Восстание, он сражался рядом с отцом и братьями потому, что они были его семьей, а не потому, что верил в их идеалы. Тогда Малькольму не было особого дела до того, кто сидит на Железном Троне – лишь бы его самого не трогали, не посягали на его личную свободу. Тогда он и не думал, что мир переменится. Но это случилось – а теперь мир, кажется, собрался провернуть тот же трюк во второй раз. Дважды на одном веку. Не слишком ли он зажился на свете? Дейенерис наблюдала за ним. - Но сейчас здесь вы, - полувопросительно сказала она. - С другой целью. Он приехал сюда затем, чтобы вернуть Элиссе Ашера… и лучше бы ему не провалить эту миссию. Элисса нашла себя в детях, укрывшись, как щитом, титулом благородной леди Форрестер; он же, чудом пережив всех, за кого стоило умирать, прибился к ней и повел привычный образ жизни. Ни жены, ни детей: кто пойдет за безземельного лордика с драконьим мечом за спиной? Да и ему самому поздно уже меняться. - А когда вы добьетесь своей цели? Что тогда? - Драться, - он усмехнулся. – Идет война, ваша милость – возможно, неведомая вам, но у нас она может отнять все, чем мы владеем. За этим нам и нужны Младшие Сыновья – чтобы переломить ход этой войны. - Вы говорите «мы», - задумчиво сказала Дейенерис. – Но совсем недавно вы говорили, что остались последним в своем роду и ни замков, ни земель у вас нет. Так за кого же вы собираетесь воевать? Малькольм на секунду опешил. - Речь о семье моей сестры, - с запинкой ответил он. – Моя сестра Элисса вышла замуж за Грегора Форрестера еще до того, как началась смута. Ашер Форрестер – мой племянник. Я пообещал сестре, что верну его домой, а с ним и столько наемников, сколько сумею нанять. Визерион, задремавший рядом с креслом, чихнул во сне, и из его ноздрей вырвалось два белых облачка пара. Дейенерис машинально протянула руку и коснулась багровой чешуи. - До Вестероса путь неблизкий, а до северных замков и того дольше. Не кажется ли вам, лорд Бранфилд, что ваша сестра больше обрадуется, если вы приведете с собой более могущественного союзника, чем наемное войско? Малькольм нахмурился: - К чему вы клоните, ваша милость? Вместо ответа Дейенерис снова взяла в руки его меч и провела пальцами по усевшемуся на рукояти дракону, расправляющему крылья. - Когда-то один человек сказал моему брату, что в Вестеросе простые люди ждут его возвращения и вышивают по ночам знамена с трехглавым драконом. Сейчас у меня на пороге появляется рыцарь с драконьим мечом и говорит, что он последний из рода, который погиб, предпочтя сохранить верность моему отцу. Возьмите, - она встала, маленькая, но прямая, и вложила меч в руки покорно подошедшему Малькольму. – Возьмите и будьте достойны его. - Это клинок моего отца, ваша милость, - зачем-то сказал Малькольм, пристально глядя на меч так, будто увидел его впервые. – Он по праву принадлежит его старшему сыну и наследнику – не мне. Я в семье всегда считался отщепенцем. - Я – младшая дочь моего отца, - в тон ему ответила Дейенерис. – И будь все так, как положено, я бы тоже никогда не стала королевой. Идите, лорд Бранфилд, и подумайте над тем, что я вам сказала. Малькольм поклонился и вышел, сжимая меч в руках так, словно его могли отнять. Он уже отвык: его имя очень давно не произносили так, будто оно в самом деле что-то значило.