We are not alone in the dark with our demons

Неделю спустя Ник стоит напротив двери в квартиру Луи, нервно кусая губы в ожидании ответа. После двух полученных отказов Нику всё-таки удалось уговорить Томлинсона встретиться, и тот предложил сделать это на его территории. Гримшоу не видел причин не соглашаться — возможно, это будет полезной переменой, тем более, он ещё ни разу не был у Луи дома. Когда Томлинсон открывает дверь в одних только спортивных штанах, низко сидящих на тазовых косточках, все заготовленные слова тут же вылетают у Ника из головы. Кажется, это было что-то связанное с извинениями и чувством вины. И, наверное, это было не столь уж важно, потому что всё, что Гримшоу испытывает сейчас — это желание. — Может, войдёшь? — с сарказмом интересуется Луи. — Думаю, что войду, — нахально заявляет тот, откровенно пялясь на Томлинсона. На него сейчас невозможно не пялиться. — В смысле, ты отлично выглядишь сегодня. Луи закатывает глаза, но улыбается, притягивая Ника за ворот рубашки. — Спасибо. Так что ты там говорил насчёт того, чтобы войти? Он захлопывает дверь и становится на цыпочки, чтобы поцеловать Гримшоу. Тот охотно отвечает, но потом отстраняется, вспоминая основную причину того, почему он здесь. — Послушай... Насчёт прошлых выходных. Мне очень жаль. Это было... — Не извиняйся, — перебивает Луи и снова впивается в его губы. — Не хочу об этом говорить. Пошли сразу в постель. Что-то в груди у Ника трепещет, пока его ладони скользят по оголённым бокам Луи. Он не собирается спорить с парнем. Может быть, то, что случилось неделю назад, и правда не стоит обсуждать, и Ник, как это часто бывает с ним, просто преувеличил масштабы трагедии в своей голове. — Я с тобой не только из-за секса, ты же понимаешь, — признаётся он, и его щёки начинают пылать от одного понимания, что он произнёс это вслух. Луи не отвечает, но замирает на месте, и его дыхание сбивается. Ник чувствует тёплую вибрацию воздуха на своих губах и то, как пальцы Томлинсона слегка подрагивают на его шее. В их отношениях всегда присутствовала большая доля неопределённости — размытые границы, неясные правила... И, возможно, Ник только что пересёк какую-то важную черту. Прежде чем он успевает запаниковать по этому поводу, Луи торопливо кивает и целует Ника так глубоко и страстно, что тот забывает вообще обо всём. Только губы, язык, руки, тело Томлинсона имеют значение в настоящий момент времени вместе с его возбуждённым, сбивчивым шёпотом: — Пойдём. Пойдём за мной. Неуклюже двигаясь в сторону спальни, они практически не разрывают поцелуй. Ник всегда задумывался, почему люди делают это — почему не могут прерваться на минуту, чтобы спокойно дойти до постели? Сейчас он понимает. Он физически не может оторваться от Луи, крепко держа парня за талию и покрывая его поцелуями, пока Томлинсон неловко двигается по коридору спиной вперёд, утягивая Ника за собой. Добравшись до спальни, Луи быстро стаскивает штаны и принимается за одежду Ника. Всё это не ради секса — в очередной раз напоминает себе Ник, но вид обнажённого Луи, как и всегда, заставляет кровь вскипать и устремляться вниз, а живот сводит от сладкого предвкушения момента, когда это соблазнительное тело будет прижато им к матрасу. — Хочу, чтобы сегодня ты был главным, — сообщает Луи, тяжело дыша. — Ты согласен? Ник делает глубокий вдох и кивает. Он более чем согласен — тем более, что Луи уже расположился на кровати, лёжа на спине и широко разведя ноги. Его член такой твёрдый, что касается живота, и на несколько секунд Ник позволяет себе остановиться и просто впитывать это зрелище, после чего он забирается на постель и устраивается между самыми великолепными бёдрами, которые он имел счастье трогать, целовать и кусать в своей жизни. Они целуются всё время, пока Гримшоу растягивает Луи пальцами, и Томлинсон громко стонет Нику в губы, теряясь в ощущениях, когда тот вставляет в него уже три пальца. Луи насаживается на них исступлённо, подаваясь навстречу и доводя самого Ника до грани. Поспешно надевая презерватив и смазывая себя, Гримшоу смотрит в потемневшие от возбуждения глаза с расширенными зрачками. — Это не просто секс, — снова шепчет он. — Ты же знаешь это, верно? Луи в ответ просто смотрит, но в его взгляде что-то неуловимо меняется. Он кивает и обнимает Ника за шею, нежно поглаживая его за ухом большим пальцем. На память почему-то приходит первая ночь, которую они провели вместе, номер в захолустном отеле и близость, возникшая между ними тогда. Какой бы бардак ни творился сейчас в его голове и в жизни в целом, Ник уверен — отношения между ним и Луи не ограничиваются только тем, что происходит в пределах спальни. Он входит в горячее тело, зачарованно наблюдая, как закатываются голубые глаза. Луи расставляет ноги шире. Сегодня он попросил Ника взять доминирующую роль, поэтому он не просит, не указывает, а просто ждёт, когда Ник сам примет решение двигаться. Он полностью доверяет себя Нику. Начиная неторопливые толчки, Гримшоу по-прежнему не отрывает взгляд от Луи, боясь пропустить малейшие признаки дискомфорта. Впрочем, ничего подобного Томлинсон, похоже, не испытывает, издавая тихие всхлипы удовольствия, когда Ник заполняет его до конца и замирает. — Подержи мои руки, — просит Луи и в жесте, выражающем высшую степень покорности, поднимает их над головой. Как будто разряд электричества проходит сквозь тело Ника от этой просьбы, и, закусывая губу, он делает то, что от него требуется, перенося свой вес на руки и с силой сжимая пальцами запястья Луи. Оказавшись «прикован» к кровати, Томлинсон всхлипывает: «да», которое едва различимо в непрекращающемся потоке стонов, и Ник, ободрённый такой реакцией, начинает вбиваться в Луи со всей силы, так что шлепки их тел громко раздаются в тишине комнаты. Смена ролей заводит Гримшоу не меньше, чем самого Луи, но Ник отодвигает свои потребности на задний план, решая сосредоточиться на том, чтобы доставить максимальное удовольствие младшему парню. Он ищет нужный угол, слегка меняя положение, пока внезапная хватка на плече, сопровождаемая громким вскриком, не служит ему наградой — а заодно и намёком, что Томлинсон близко. — Ты скоро? — Ник смотрит, как приоткрывается рот Луи, в то время как глаза остаются зажмуренными. — Да, — выдыхает тот, цепляясь за Ника ещё сильнее. — Чёрт... Да. Так близко. Дай мне потрогать себя... Ник только ускоряет темп, наблюдая, как Луи мечется под ним. — Не нужно. Кончай так, — он видит, как близок Луи к оргазму. То, с какой силой он сжимает внутри его член, почти невозможно терпеть. Томлинсон мотает головой и тихо хнычет. — Я не могу. — Ну же, детка. Гримшоу не собирается сдаваться. Он ещё ни разу не видел, чтобы Луи кончал вот так, не касаясь себя, но знает, что это возможно. Гарри часто говорил ему, какие необыкновенные ощущения испытывает он в такие моменты, и сейчас Нику хочется подарить их Луи. — Ты можешь. Я обещаю, — рычит он. — Ты уже близко, детка. Давай. Кончи для меня. — Я не могу, Ник! — рявкает Луи, и его глаза вдруг опасно сверкают. — То, что у Гарри это получается, не значит, что все так могут! Пальцы Ника тут же разжимаются, отпуская запястья Луи. Тяжело дыша, он пару мгновений непонимающе смотрит на Томлинсона, который, в свою очередь, избегает взгляда Гримшоу. Губы парня превращаются в тонкую полоску, и внезапная смена настроения заставляет Ника похолодеть изнутри. — Я не могу продолжать, — предупреждает он тихо. — Нет, я просто... Продолжай. Всё нормально, — Луи пытается удержать его, но уже поздно. Ничего не нормально. Ник не смог бы закончить начатое, даже если бы очень захотел. Ничто так не убивает желание, как осознание, что ты занимаешься сексом с человеком, который на тебя злится, а чувство вины лишь усиливает это ощущение. — Я не могу, Лу. Не могу, когда ты на меня обижаешься, — объясняет он, выходя из Луи. — Прости меня. Я не хотел, чтобы так получилось. — Тогда уходи, — не поднимая головы, холодно бросает Томлинсон. — Просто, блять, уходи. Я как-нибудь без тебя закончу. Вопреки своим словам, он не делает никаких попыток коснуться себя — конечно, он и не станет ничего делать, пока Ник здесь. — Я не хотел... — Гримшоу снова пытается оправдаться, но Луи перебивает его. — Думаешь, мы с Гарри не говорим о таких вещах? Думаешь, я не знаю, блять, о вашей сексуальной жизни куда больше, чем мне хотелось бы? — он, наконец, решается посмотреть на Ника. В его глазах кипит обида и злость, и, как бы сильно он ни сжимал губы, пытаясь казаться сильным и решительным, Ник видит за всем этим боль. — Просто уйди. Хорошо? И Ник уходит. В молчании одевается и уходит, унося с собой миллион невысказанных слов и пустоту в груди. Это всегда с ним происходит. Он всегда всё портит. Всегда.

***

К удивлению Ника, два дня спустя он получает сообщение от Луи с предложением встретиться вечером. Гримшоу отвечает утвердительно; он чувствует облегчение от того, что Луи не исключил его окончательно из своей жизни и хочет поговорить, но не может не испытывать тревоги по поводу темы грядущего разговора. — Что с тобой? — интересуется Мэтт, отрывая взгляд от монитора компьютера. — Ты снова выглядишь рассеянным. — Снова? — переспрашивает Ник, хмурясь. — Ты правда идиот или прикидываешься? — Финчи раздражённо пыхтит. — Ты был похож на зомби весь прошлый месяц, припоминаешь? За это время ты ошибался во время эфира больше, чем за всю свою карьеру на радио. Ник опускает взгляд, делая вид, что занят какими-то бумагами. — Прости, но нет. Не припоминаю, — он не хочет об этом говорить. Особенно сейчас, когда его тяготят мысли о сегодняшнем вечере. Пару мгновений Мэтт испепеляет взглядом затылок Ника, не говоря ни слова, но, когда они оба встают со своих мест, чтобы отправиться по домам, Финчи останавливает его. — Ты говоришь обо всём этом с кем-нибудь? Пусть не со мной, я не настаиваю. Но у тебя есть кто-то, с кем ты можешь поделиться? Ник поднимает глаза, удивлённый искренностью, которая звучит сейчас в голосе коллеги. Обычно они только и делают, что подкалывают друг друга, или ругаются, или вместе прикалываются над кем-то, но они с Мэттом никогда не говорят о личном, о том, что действительно беспокоит. Ник опять чувствует себя виноватым. — Я в порядке, — повторяет он уже более мягко, но Финчи упрямо мотает головой: — Вопрос был не об этом. Я спрашивал, есть ли у тебя кто-то. Гримшоу сжимает мобильный в руке так сильно, что тот впивается в ладонь. Есть ли у него кто-нибудь?.. Он больше не уверен в этом.

***

Луи приезжает к нему в восемь. Никаких контейнеров с китайской едой, никакого рюкзака за плечами. Только взгляд, которого Ник не видел у парня раньше. Учитывая обстоятельства, Гримшоу ожидал встретиться с возмущением, раздражением или просто грустью, но в глазах Луи отражается нечто совершенно другое. — Привет, — неуверенно улыбается Томлинсон, и это похоже на извинение. Ник с трудом сглатывает и делает шаг в сторону, пропуская Луи в квартиру. Он рад, что парень не злится, но несколько взволнован нечитаемым выражением на лице Луи, не говоря уже о том, что Ника расстраивает отсутствие рюкзака и прочих признаков того, что Томлинсон останется на ночь. — Может, чаю? — Луи всегда хочет чаю, и это кажется Гримшоу неплохим началом. Томлинсон отрицательно качает головой и, молча коснувшись локтя Ника, ведёт его в направлении гостиной. Всё происходящее кажется тревожным, если не сказать зловещим, и руки Ника трясутся, когда он садится и поворачивается к Луи. Он чувствует себя ребёнком, которого сейчас будут отчитывать. Томлинсон устраивается рядом, забираясь на диван с ногами, и вздыхает. — Прости, что психанул тогда, — произносит он тихо. — Просто случилось то, чего я опасался с самого начала. С той самой первой ночи. Гримшоу хмурится, но молчит. С одной стороны, ему хочется остановить Луи и сказать, что не нужно извиняться. Но с другой стороны, Нику необходимо услышать, что парень скажет. Ник достаточно сотрясал воздух своей болтовнёй. В кои-то веки он хочет просто послушать. — ...Когда я просил тебя не притворяться, что я — это он, я знал, что прошу о невозможном. И всё равно я пошёл на это. Потому что очень хотел. — Он сплетает пальцы у себя на коленях, и Нику приходится закусить щёку изнутри, чтобы не перебивать Томлинсона. — Я отгонял эти мысли, хотя всё это время понимал, что я — лишь замена. Я просто занимал место в твоей жизни, принадлежащее Гарри. — Но я никогда не думал о тебе так! — Ник не может сдержаться. — Луи, клянусь. Я никогда не представлял, что ты — это он! Да и как бы он мог представлять такое?! Луи так сильно отличается от Гарри во всех смыслах. — Нет, Ник, — Томлинсон печально качает головой. — Может, ты и не фантазировал о Гарри с закрытыми глазами, но никаких отношений между нами не возникло бы, не будь твоё сердце разбито. Гарри ушёл, а я пришёл. Конечно, я был заменой. Уголок его губ слегка изгибается, а взгляд становится отрешённым. — Я пригласил тебя в тот день к себе в квартиру, в место, не наполненное твоими воспоминаниями о Гарри, думая, что это может помочь. Но я ошибся. Поэтому я и отреагировал так резко, осознав, что это будет преследовать тебя везде. А я так не смогу. Мне плохо от одной мысли, что ты думаешь о нём, будучи со мной. Даже если это ненамеренно. Ник не знает, что сказать. Он настолько потрясён услышанным, что его язык присох к нёбу, а сердце сжимается от желания прижать Луи к себе и утешать до тех пор, пока вся тоска не исчезнет из голубых глаз. Гримшоу никогда не видел парня таким печальным. — Я не могу быть пластырем на твоём разбитом сердце, — каждое слово режет по живому, причиняя почти физическую боль. — Сначала я думал, что смогу. Но я не ожидал... Луи вдруг умолкает, и Ник может поклясться, что его разбитое сердце стучит сейчас на всю комнату. В царапинах и ссадинах, оно всё ещё бьётся. — ...Я не ожидал, что ты станешь значить для меня так много, — договаривает парень, невесело улыбаясь. Ник прикрывает глаза, понимая, что это взаимно. Луи тоже много значит для него, и Гримшоу ненавидит, так ненавидит себя за то, что происходит сейчас. Ненавидит, что ничего нельзя изменить, что Томлинсон прав во всём. Ник не мог бы притворяться, что всё нормально, даже если бы очень захотел, да Луи никогда бы ему и не поверил. — Мне очень жаль, — это всё, что он может сказать. — Я никогда не хотел, чтобы ты чувствовал себя пластырем. Тот кивает головой и кладёт руку Нику на колено, слегка царапая ногтями джинсовую ткань. — Я не виню тебя. И я вовсе не обижаюсь, — это слова взрослого, зрелого человека. Ник удивлён, что слышит их от того, кого до недавнего времени считал инфантильным, своенравным мальчишкой. — Я тоже совершил ошибку. Я должен был это предвидеть. Ник гипнотизирует маленькую руку на своём колене. — Я ничего не могу сделать, чтобы это изменить, да? — спрашивает он, не отрывая взгляда от изящных пальцев, совершающих лёгкие, практически невесомые движения. — Возьми своё пыльное сердце с полки и начинай снова заботиться о нём, — Луи пожимает плечами. — И кто знает... Может, когда твои раны превратятся в шрамы... Он не заканчивает предложение, и Ник рад этому. Открытый финал. Он внушает надежду. — Сколько времени нужно, чтобы раны затянулись? — спрашивает он, поднимая глаза и чувствуя в них предательское жжение. Парень отворачивается, и теперь Ник видит лишь острый изгиб его скулы. — Это индивидуально для каждого, — произносит Луи наконец. — Я знаю. Но сколько это заняло у тебя? Томлинсон переводит взгляд на свою ладонь, которая всё так же покоится у Ника на колене. Его прикосновение тёплое и успокаивающее, и Ник не хочет, чтобы Луи убирал руку. Не хочет снова чувствовать холод и одиночество. — Шесть-семь месяцев, — отвечает Томлинсон хрипло, словно у него пропал голос. Пока прошло лишь два с половиной. Ник не может представить себе ещё четыре, особенно если Луи не будет рядом. Он вновь ощущает всепоглощающую злость — на себя, на то, что не может поцеловать Луи прямо сейчас, а также на то, что даже если он это и сделает, воспоминания всё равно не оставят его. Ник словно утратил контроль над своими чувствами и мыслями, и это тоже невозможно злит его. — Как я узнаю? — Гримшоу смотрит в глаза Луи до тех пор, пока парень не встречает его взгляд. Томлинсон задумывается на пару мгновений, пока его большой палец выводит круги у Ника на ноге. Затем его губы медленно размыкаются. — Ты поймёшь. Когда перестанешь думать о том, почему всё пошло не так, — говорит он, кивая своим собственным словам, будто вновь убеждаясь в их правоте. — Когда перестанешь анализировать все те вещи, которые должен был сказать, но не сказал. Когда прекратишь винить себя. Когда у тебя больше не останется вопросов. Ник не может представить, что когда-нибудь он достигнет этого состояния. Неужели он сможет перестать думать о Гарри в этом ключе, избавиться от чувства вины и постоянного желания задавать себе вопросы: «а что если...?». Но, как и в самом начале, Ник верит Луи. Он верит, что это когда-то произойдёт и с ним. — Я должен идти, — Луи сжимает колено Ника, и от законченности, заключённой в этом жесте, хочется закричать. — Пластырь надо отрывать быстро, верно? — шепчет он, почти не узнавая собственный голос. — Не стоит с этим тянуть? Луи пытается улыбнуться, убирая руку и поднимаясь. Гримшоу тут же обдаёт холодом. — Удачи, Ник, — кажется, будто Луи хочет сказать что-то ещё, но передумывает. Ник закрывает глаза и слушает лёгкие удаляющиеся шаги, звук открывающейся и закрывающейся двери. После этого — пустота. Молчание. Я спрашивал, есть ли у тебя кто-то. Ник знает ответ на этот вопрос. У него никого нет.