***
- Расскажи мне, о чем тебе говорил Дамблдор утром?.. - спросил Грин-де-Вальд, с удовольствием проводя рукой снова и снова по отросшим темным с проседью волосам Риддла. - О, он популярно объяснил мне, что волшебник, столь расчетливо предававшийся плотским утехам, вероятно использует свое тело как инструмент достижения поставленных целей, а посему недостоин разделить ложе Великого Светлого на постоянной основе. Слишком расчетлив, слишком амбициозен, слишком слизеринец. Он заявил мне, что не верит в искренность моих чувств и должен в них убедиться. И прочая чушь в подобном роде. - И ты оскорбился?.. - Разумеется! Не хватало еще мне, потомку самого Салазара Слизерина, пресмыкаться перед каким-то профессором! - Вот в этот самый момент ты и не прошел проверку, Том, - засмеялся Геллерт, - Уверен, что Альбус не имел в виду каких-либо серьезных испытаний... - Теперь уже мы не узнаем об этом, - буркнул Риддл, отстраняясь от назойливо поглаживающей его вновь обретенные волосы руки. - Но я не верю, что ты так просто отступил, - Геллерт любовался Томом, внешность которого постепенно пришла в соответствие с образом из воспоминаний. Зеленая мантия на самом деле очень шла ему, несмотря на сохранившийся красный цвет глаз. - Конечно нет! Я попытался устроиться в Хогвартс преподавателем, чтобы быть рядом с ним. Я надеялся, что он не устоит перед моим обаянием. Но Дамблдор отсоветовал Диппету меня брать. Этот бесхребетный старый павлин сказал мне, что восемнадцать — возраст для учителя слишком незрелый, но предложил спустя несколько лет снова подать такое ходатайство, если у меня еще сохранится желание преподавать. - Неплохой ход, но ты, я полагаю, избрал иное времяпрепровождение? - О, да. Я создал несколько крестражей, а кроме того, отправился в увлекательное путешествие на Тибет, - кивнул Том. Я хотел овладеть магией, более могущественной, чем обычные заклинания. Я мечтал, что вернусь в Британию не только знаменитым, но и непобедимым волшебником, и тогда, - глаза Тома блеснули, - Дамблдор поймет... Геллерт рассмеялся, не дослушав.***
Гарри радостно ворвался в гостиную Уизли-мэнора. Наконец-то колдомедики решили, что можно его выпустить из-под неусыпного контроля, и ему не терпелось увидеть крестного: - Сириус! - юный маг повис на шее распахнувшего объятия волшебника. - Гарри... - Блэк обнял его до хруста, - Как ты себя чувствуешь?.. - Отлично, сэр, - засмеялся крестник, - Римус, Гермиона, привет! А в этом доме кормят?.. А то в Мунго не еда, а какой-то ужас, как будто эльфов у них нет. Сам того не подозревая, Гарри здорово разрядил обстановку. Гермиона позвала Макешу и стала распоряжаться на счет ужина. Гарри с Сириусом вышли на балкон. - Ну как ты, Гарри?.. - начал Сириус чуть виновато. - Да хорошо, - Гарри потупился, - Тебе же уже, наверное, рассказали?.. - Про твою личную жизнь? - юноша кивнул, избегая смотреть на крестного, - Рассказали. Гарри, я... не вправе осуждать твой выбор, тем более, что, в сущности, из-за меня у тебя нет родителей, да и сам я о тебе позаботиться не сумел: то в тюрьме, то вообще вон за Арку свалился... Ты вынужден был приспосабливаться к окружающему миру, который отнюдь не был для тебя раем... и... я понимаю, что тебе нужен был авторитет, человек, с которым будет спокойно, и который будет надежным... и... - Сириус, - Гарри тронул крестного за рукав, - Не стоит препарировать мои чувства. Я просто люблю его. Понимаешь?.. Синие глаза встретились с яркими зелеными. И Блэк вдруг, сам того не ожидая, без всякого заклинания провалился в сознание юного лорда. Перед глазами замелькал пестрый калейдоскоп воспоминаний: глаза Альбуса, его улыбка, солнечный луч, запутавшийся в его волосах, Гарри у него на коленях, руки волшебника гладят его по спине, и Гарри млеет от его прикосновений, Альбус спит и Гарри переполняет чувство радости от того, что он рядом, Гарри в ужасе пытается спасти умирающего Дамблдора, Гарри ликует, у них получилось объединить магические потоки... - Хватит, Гарри, я понял... - Сириус разорвал зрительный контакт, - А ты здорово овладел ментальными искусствами, парень. Занятия со Снейпом, я помню, не увенчались особым успехом? Или?.. - Это все Альбус, крестный, - Гарри улыбался, - Представляешь, он понял, почему у меня не получается защищаться, и мы решили начать с обратного процесса. Теперь я могу упорядочить свое сознание не для сокрытия воспоминаний, а наоборот, для демонстрации... Но это в любом случае тренировка, и когда у меня начало получаться по желанию показывать выбранные воспоминания, с защитой тоже дело пошло. Пока хуже, чем хотелось бы, но я стараюсь. Мы много над этим работаем. - Гарри, я правильно понял, что вы с Дамблдором подвержены магика-симилитер?.. - Да, - юный лорд снова расплылся в улыбке, - Это так здорово, правда?.. - Это очень необычно, - осторожно заметил Блэк, - Но по крайней мере это говорит об искренности ваших чувств. Не скрою, Гарри, я и сам имею слабость в отношении... мужчин. Но я скорее ожидал, что ты заведешь роман с кем-то из своих сокурсников. Ну, или хотя бы... немного постарше... Но... Дамблдор... он... - Сириус, ты просто не представляешь, какой он, - Гарри мечтательно прикрыл глаза, - Хочешь, покажу?.. - Не нужно, - Сириус потрепал юношу по волосам, - Я верю тебе, малыш, - Поттер серьезно кивнул, - Расскажи мне лучше, что у Римуса с Гермионой за история. Видишь ли, вы с Дамблдором привязали его к роду Блэк, но оба не подумали о том, что время от времени связь с родом нуждается в подтверждении. И стоило мне воскреснуть, - Сириус коротко хохотнул, - Как бедный Лунатик чуть с ума не сошел от желания. Его зверь раздирал его изнутри, стоило мне оказаться рядом, а я и понятия не имел, что творится с ним... Сегодня ко мне пришла Гермиона и мы более-менее разобрались, в чем дело. Но что делать с этой ситуацией, честно, ума не приложу. - У нас не было иного выбора, Сириус. Гермиона спровоцировала Римуса на нападение в полнолуние. И... в общем, Смерть Одинокого Волка было никак не снять, кроме как сделав его вожаком стаи и заключив магический брак... а путь для этого был только один... - Но они же расстались?.. Гарри, Гермиона любит его?.. - Очень, - кивнул Гарри, - А ты?.. Сириус снова отвел глаза. - Брось, мне-то ты можешь сказать... - Больше жизни, Гарри. Если и есть на этом свете кто-то, кого я люблю, то это Лунатик. И ты, разумеется, - поспешно добавил Блэк, - Когда я узнал, что ты... с Альбусом, а Рем заключил магический брак с Гермионой, я чуть руки на себя не наложил... Я проклинал твое желание вытащить меня обратно в подлунный мир, Гарри... Зачем мне такая жизнь, в которой я не нужен ни тебе, ни Рему?.. - Сириус, ты очень нужен мне! - Гарри шагнул к крестному и нежно обнял его, - Ты мой крестный отец, и я тебя очень люблю! - Спасибо, малыш. - А вот Римус... Я знаю, что когда ты сбежал из Азкабана, он уехал к тебе сразу же, бросив Гермиону без объяснений в Хогвартсе. И понятно, что он не знал о том, что натворил его зверь. Но до этого полнолуния они ведь встречались!.. Мне кажется, что в любом случае... ну, он должен был хотя бы объяснить ей, почему уезжает. Потом, после всего, после твоей смерти, насколько мне известно, он пытался загладить свою вину, но Гермиона у нас очень гордая, она его и слушать не хотела... а потом, когда вскрылась эта история с проклятьем... стало понятно, что Гермиона все еще любит Римуса... и... Наверное, я опять сделал что-то неправильно, но я не мог не вернуть тебя, когда понял, что такая возможность есть! - Спасибо, Гарри, - вновь повторил Сириус, ероша его волосы. - Ну о чем ты говоришь, Бродяга, - улыбнулся юноша, - Как-то все у нас непросто... Не находишь?.. - Да уж, - засмеялся Сириус, - Но мы прорвемся, я уверен.***
Я вошел в кабинет директора Хогвартса. Моя длинная черная мантия окутывала фигуру, струясь вдоль нее. Увидев себя мельком в зеркало, я ужаснулся: мое лицо было таким же белым как снег, поблескивавший у меня на плечах. Сидевший за столом Дамблдор не выказал никаких признаков удивления. По-видимому, он не особо меня разглядывал. — Добрый вечер, Том, — безмятежно сказал Дамблдор. — Не желаете присесть? — Спасибо, — ответил я, усаживаясь в указанное Дамблдором кресло и машинально отмечая, что теперь он обращается ко мне на "Вы", — Я слышал, вы стали директором школы, — прибавил я и, внутренне обругав себя за очевидность высказывания, добавил, стараясь, чтобы это не прозвучало как совсем уж тупая лесть, — Достойный выбор. — Рад, что вы его одобряете, — улыбнулся Дамблдор. — Могу я предложить вам вина? — Буду лишь благодарен, — ответил я, при виде Дамблдора меня начало знобить, и чтобы не выдать истинную причину этого, прибавил, — Я проделал немалый путь. Дамблдор встал и подошел к застекленному шкафчику, в нем теснились бутылки. Вручив мне бокал с вином (наши пальцы на секунду соприкоснулись и мне показалось, что прикосновение обожгло меня), он наполнил другой для себя и вернулся в кресло за письменным столом. — Итак, Том… чему обязан удовольствием? Я ответил не сразу, для начала просто отпил из бокала. Я решил немного потянуть время. В глубине души я уже понимал, что Альбус откажет в моей просьбе и, к своему стыду, мне просто хотелось подольше побыть с ним рядом. — Никто больше не называет меня Томом, — сказал я. — Теперь я известен под именем… — Я знаю имя, под которым вы теперь известны, — приятно улыбнувшись, произнес Дамблдор. — Но для меня, боюсь, вы навсегда останетесь Томом Риддлом. Такова, увы, одна из неудобных особенностей старых учителей, им никогда не удается окончательно забыть, с чего начинали их юные подопечные. Он поднял бокал повыше, словно провозглашая тост в мою честь, я постарался, чтобы лицо мое осталось непроницаемым. Я за время странствий настолько отвык от того влияния, которое имел на меня этот мужчина, что мне сделалось по-настоящему страшно. Несмотря на все мои усилия, полностью вытравить чувства к нему на тот момент я не смог. Сомневаюсь, что он понимал, как на самом деле я отношусь к нему. Может быть, если бы понимал, вел бы себя иначе. Сейчас я думаю, ему казалось, что я хочу использовать его в своих целях. Удивительно, но Альбус Дамблдор был, пожалуй, единственным человеком, которого я НЕ хотел использовать. — Меня удивляет, что вы остаетесь здесь так долго, — немного помолчав, сказал я. — Я всегда дивился тому, что такой волшебник, как вы, ни разу не пожелал покинуть эту школу. — Что ж, — по-прежнему улыбаясь, ответил Дамблдор, — для такого волшебника, как я, нет ничего более важного, чем возможность передавать другим древнее мастерство, помогать оттачивать юные умы. Если память мне не изменяет, учительство когда-то представлялось привлекательным и вам. — И все еще представляется, — сказал я, быть может, излишне поспешно. — Просто я не могу понять, почему вы, волшебник, к которому так часто обращается за советами Министерство и которому дважды, насколько я знаю, предлагали занять пост министра… — На деле таких предложений, если считать и самое последнее, было три, — сообщил Дамблдор. — Однако карьера министра никогда меня не привлекала. И это, я думаю, еще одна наша общая черта. Я, не улыбнувшись, склонил голову и снова приложился к бокалу с вином. Дамблдор не стал нарушать повисшего в кабинете молчания; с видом человека, предвкушающего нечто приятное, он ждал, когда заговорю я сам. — Я возвратился, — сказал наконец я, поборов желание послать все к черту и просто броситься к нему... Не знаю: в ноги, на шею... как уж пошло бы, но совладав с собой, продолжил по намеченному ранее плану, — немного позже, чем ожидал профессор Диппет… но тем не менее возвратился, чтобы снова ходатайствовать о предоставлении мне должности, для которой он счел меня когда-то слишком юным. Я пришел, чтобы получить у вас разрешение вернуться в замок и стать преподавателем. Думаю, вы должны знать, что с тех пор, как я покинул школу, я увидел и совершил многое. Я могу показать и рассказать вашим ученикам такое, чего они ни от какого другого волшебника не получат. Прежде чем ответить, Дамблдор некоторое время смотрел на меня поверх своего бокала. — Да, я определенно знаю, что вы, с тех пор как покинули нас, увидели и совершили многое, — негромко произнес он. — Слухи о ваших достижениях, Том, добрались и до нашей старой школы. И мне было бы очень грустно, если бы они оказались хоть наполовину правдивыми. Мое лицо оставалось бесстрастным. — Величие пробуждает зависть, — сказал я, — зависть рождает злобу, а злоба плодит ложь. Вы должны это знать, Дамблдор. — Так вы именуете то, что делаете, «величием»? — мягко спросил Дамблдор. — Разумеется, — ответил я, — Я экспериментировал, я раздвинул границы магии дальше, чем это когда-либо удавалось… — Некоторых разновидностей магии, — негромко поправил меня Дамблдор. — Некоторых. Что касается других, вы остаетесь… простите меня… прискорбно невежественным… Вот тут я впервые улыбнулся. То была натянутая, плотоядная, злобная ухмылка, и угрозы в ней содержалось больше, чем в лютом взгляде. — Это ваш давний довод, — мягко сказал я. — Ничто из увиденного мной в мире не подтверждает вашего знаменитого заявления, Дамблдор, что любовь-де намного сильнее моей разновидности магии. — Возможно, вы не там искали его подтверждения, — предположил Дамблдор. — Ну, а в таком случае, существует ли место лучше, чем Хогвартс, чтобы заново начать мои исследования? — сказал я. — Вы позволите мне вернуться? Позволите поделиться знаниями с вашими учениками? Я отдам себя и все мои дарования в ваше распоряжение. Стану вашим слугой. Я... быть может, именно РЯДОМ с Вами я смог бы постичь всю глубину Вашей мудрости?.. - мне казалось, что яснее выразиться невозможно. Я хотел его, хотел до кровавых пикси в глазах. Дамблдор приподнял брови: — А кем станут те, кто уже превратился в ваших слуг? Что произойдет с людьми, которые называют себя — так, во всяком случае, уверяют слухи — Пожирателями смерти? Я не ожидал, что Дамблдор так хорошо знает мои дела. На секунду мысль о том, что он следил за мной, показалась мне приятной. — Мои друзья, — ответил я после паузы, — обойдутся и без меня, я в этом уверен, - Великий Мерлин, я готов был пожертвовать всем, чтобы только быть рядом с этим удивительным волшебником. — Рад слышать, что вы называете их друзьями, — сказал Дамблдор. — У меня создалось впечатление, что они, скорее, прислужники. — Вы ошиблись, — заверил я его. — А теперь, Том… — Дамблдор опустил пустой бокал на стол и выпрямился в кресле, характерным жестом сведя вместе кончики пальцев, — …давайте-ка начистоту. Зачем вы явились сюда со своими приспешниками и просите о работе, которая, как мы оба знаем, вам не нужна? Я постарался изобразить холодное недоумение: — Не нужна? Напротив, Дамблдор, я очень хочу получить ее. — О нет, вы хотите вернуться в Хогвартс, однако преподавать вам хочется ничуть не больше, чем в восемнадцать лет, - вот ты и сказал открытым текстом, что помнишь меня восемнадцатилетнего и наш разговор, - Так чего же вы добиваетесь, Том? Почему бы вам просто не взять да и не попросить об этом? Просить?! Поунижаться, вымаливая позволение отсосать ему или подставить задницу?! Ярость затопила мое сердце, и вместе с ней пришла глухая тоска. Собрав все свои актерские способности, я презрительно усмехнулся: — Если вы не хотите дать мне эту работу… - я намеренно выделил голосом последнее слово. — Разумеется, не хочу, — сказал Дамблдор. — И не думаю, что вы хотя бы на миг тешили себя надеждой, что я захочу этого. Тем не менее вы явились ко мне с просьбой, а это значит, что у вас должна быть какая-то цель. Я встал. Теперь мне было совершенно очевидно, что Дамблдор прекрасно понимает, почему я пришел, и ни на кнат не хочет развития наших отношений. Ни дружеских, ни каких-либо еще. В душе моей стало пусто, как никогда. — Это ваше последнее слово? — Последнее, — ответил, также вставая, Дамблдор. — В таком случае нам больше не о чем говорить. — Нет, не о чем, — согласился Дамблдор, и на его лице появилось выражение великой печали. — Время, когда я мог напугать вас вспыхнувшим платяным шкафом или заставить расплатиться за ваши преступления, давно миновало, Том. Но я желал бы иметь такую возможность… желал бы… Моя рука судорожно дернулась к карману, к волшебной палочке, но секунда эта прошла, я взял себя в руки, повернулся, стремительно вышел из кабинета, не оглядываясь, и захлопнул за собой дверь. С той минуты в моей жизни больше не было места чувствам. Только холодный расчет. Только боль от растоптанной любви, которую я пытался заглушить, делая больно другим. Теперь мне кажется, что Дамблдор проклял меня тогда без всякой магии.