Агрий и Орей

Света не было. В доме царила тишина, прерываемая лишь редкими и тихими щелчками часов, когда минутная стрелка меняла свое положение, переходя на очередное деление. Хозяин дома, вернувшись относительно недавно, не стал включать свет, медленно стягивая с себя порванную куртку, испачканную в грязи и запекшейся крови, кидая ее на пол возле двери. Все тело зудело, кожа была липкой, противной, да и запах был никуда не лучше внешнего вида. Но мысли о горячем душе маячили где-то на краю сознания, не являясь сейчас такими уж и важными. Для мужчины, в данную минуту, было важнее кое-что совершенно иное. Стянув грязную обувь, поднялся на второй этаж дома. Тишина царила и здесь. Первая дверь справа была открыта, и мужчина, проходя мимо, заглянул внутрь, будто бы надеялся кого-то увидеть. Естественно, комната была пуста. Она пустовала уже не один год, но ее хозяин, живя в нескольких часах езды, время от времени возвращался сюда, хоть это и случалось каждый раз все реже и реже. Задержавшись возле пустой комнаты не больше секунды, он прошел дальше. В спальне царил полумрак, лишь включенный ноутбук, находившейся в спящем режиме, бросал тусклую тень на постель, освещая женский силуэт. Мужчина, стараясь вести себя тихо, подошел к постели, внимательным взглядом окинув спящую девушку. Из-за тусклого света ее кожа казалась совсем бледной, пухлые губы и вовсе отдавали синевой. Темный волос беспорядочно раскинулся по подушке, покоясь на обнаженных плечах девушки. Вглядываясь в черты лица супруги, словно выискивая какие-то изменения за то время, пока он отсутствовал, Виктор медленно и неуверенно, боясь разбудить, коснулся ладонью ее теплой щеки, убирая длинную темную прядь с лица. Девушка, подтянув плечо к щеке, улыбнулась во сне, почувствовав прикосновение грубой, но такой родной руки. Решив больше не задерживаться, Виктор выключил компьютер, и вышел из комнаты, на долю секунды обернувшись у самых дверей. Теперь ему чертовски было необходимо оказаться под душем, смыть с себя не только грязь, но и прочие проблемы работы, оставив их за порогом дома. Работа наемника сулила отличные деньги, но и несла с собой большой риск. Не только для самого наемника, но и для его семьи. Именно поэтому раньше Крид лишь по острой необходимости брался за новый заказ, связываясь с очередным нанимателем, дабы получить от него информацию о новой цели для заказного убийства или же сопроводить какую-нибудь шишку на переговоры, став временным телохранителем. Он брался за все, лишь бы хорошо платили. И любая другая девушка закатила бы мужу настоящую истерику по поводу страшной работы, огромного риска, прочего и прочего, но только не Хвост. Да, она не находила себе места, когда супруг уезжал на задание, сам не зная когда вернется, но и она времени зря не теряла, не желая просиживать хвост на диване. Навыки шпионажа, выработанные с годами, и звериные инстинкты давали ей возможность быстро и без лишнего шума выполнять порученные задания. Но бралась она далеко не за все, в отличие от мужа. Основным ее заработком была кража важных документов, слежка за не менее важными людьми, взломы, сбор информации. Нечего и говорить – Хвост и Саблезубый стоили друг друга. Проведя в душе добрых полчаса, мужчина, повязав на бедра полотенце, вышел в холл, направляясь в кухню, оставляя на полу мокрые капли. Прекрасно зная, что сейчас не сможет уснуть, он, включив свет, сел за стол, предварительно поставив чайник, так как душ душем, а по сладковатому чаю он порядком соскучился. Да и ел он нормально последний раз где-то неделю назад, но тут, к сожалению, с горячим домашним завтраком придется подождать, по крайней мере, до пробуждения жены. Собственно, чайник еще даже не вскипел, как представительница прекрасного пола переступила порог кухни. – Вернулся, - жмурясь от света, констатировала Хвост. На ней был легкий темно-фиолетовый халатик из тончайшей ткани, шедшей в пол до самых пят. И только юркая кисточка хвоста, подрагивая, выглядывала из-под низа халата, выдавая всю нервозность хозяйки. – Вернулся, - эхом повторил Саблезубый, нутром чуя, что супруга не в самом хорошем расположении духа. Да тут и гением не нужно быть, чтобы догадаться о причине. В конце концов, он сам виноват. – Виктор, - начала девушка, закрывая глаза и медленно складывая руки на груди, - тебя не было почти два месяца. Ты хоть понимаешь, что я уже не знала, о чем думать… Ведь ты же мог позвонить мне. Хоть раз. Один раз, и я была бы спокойна. – Вова, у меня… – Да-да, я знаю, у тебя не было возможности набрать мой номер. Конечно, как всегда. Но ты хоть немного подумай обо мне… От тебя не было весточки больше месяца, телефон ты с собой на работу никогда не берешь, а мне… а мне что хочешь, то и думай. Девушка не истерила, не кричала, не размахивала руками, кидаясь в ярости на супруга, как было это раньше, в первые несколько лет их совместной жизни. С возрастом пересматриваешь многие свои приоритеты, со многим миришься, и многое учишься переигрывать… Сейчас же она говорила медленно и спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном. И Виктор больше всего сторонился и боялся именно таких разговоров, ведь они, обычно, заканчивались весьма непредсказуемо, и далеко не всегда в положительную сторону. – По твоим поступкам я вижу, что тебе плевать на меня, - так же спокойно продолжила она, делая несколько шагов вперед, подходя к столу. – Я тебе не обуза, Виктор Крид. Я – твоя жена. Ты все равно не сможешь вечно держать меня у себя под боком и защищать, как заботливая мамочка. – Порой мне приходится быть заботливой мамочкой, потому что ты ведешь себя, как сущий ребенок, - медленно теряя терпение, по мере того, как нагревалась вода в чайнике, прорычал ей в ответ мужчина. – Да, у меня не было возможности тебе позвонить, но лишь потому, что меня либо обстреливали, как скотину, либо я вытаскивал пули и ножи из собственного брюха. Если бы позвонил, ты стала бы допытываться, где я и как, а… – … а ты не хочешь лишний раз меня волновать, да-да, - отмахнулась Хвост, плотнее кутаясь в халат. – Ты мне уже заливал про это в прошлый раз. Я устала от такой жизни, Вик. Мне все осточертело. Когда я на несколько дней ухожу по заказу, то ты мне позвонишь пять раз на день, а как уходишь ты на месяц – хоть в рог труби, толку все равно ноль. Она развернулась и собралась уходить, всем своим видом показывая, что разговор окончен и продолжать его желания никакого нет. Крид же, схватив ее за рукав халата, потянул на себя, спуская тем самым темную ткань до самого локтя. Девушка, хмурясь, дернула руку, пытаясь натянуть рукав обратно. – Отпусти. Немедленно. – Командуешь? Мной командовать не смей, - грубо притянув жену к себе, второй рукой стягивая халатик вниз по тонкой талии, он уткнулся носом в плоский живот Вовы, жадно вдыхая запах любимого тела. Запах девушки, которая начинала не на шутку нервничать. – Вот как предпочитаешь решать все проблемы, да? Ты невыносим! - прорычала она, все еще не теряя надежды выбраться. Тонкий халатик упал на пол, от чего шатенка, краснея по самый хвост, сжалась в комок, пытаясь закрыть обнаженную грудь руками, но руки мужа были куда сильнее и настойчивей. – Тоже мне новость, - усмехнулся он в ответ, сжимая предплечье жены, не давая ей отстраниться, покрывая поцелуями ее живот, переходя выше, к груди. Тонкая бледная кожа на руках тут же заалела, раздраженная, проявляясь тонкими красными полосами от острых когтей. – Ты – эгоист… – Да. Не обращая совершенно никакого внимания на слабые отпихивания и дрожь девичьего тела, он, обхватив хвостатую за талию, приподнял, рывком усаживая на край стола, опрокидывая на спину. Благо, на столе ничего не было. Вова и опомниться не успела, как муж навис над ней, настойчиво целуя, карябая клыками ее нежные губы. Капли воды с его длинной светлой челки капали на красные щеки девушки, которая едва могла дышать. Схватив любимую хвостатую за бедра, раздвинул ее тонкие ножки и притянул ближе, скидывая с себя душевое полотенце. Стол жалобно скрипнул. Виктор понимал, что слишком нетерпелив, слишком спешит, но ничего не мог с собой поделать, ведь, в конце концов, он слишком долго не видел собственную жену, и сейчас просто не мог думать ни о чем другом, кроме сводившего с ума запаха ее тела. Да и о ее теле в целом. Таким по-настоящему хрупким, манящим, доступным только ему одному. С тихим рычанием он резко и грубо толкнулся в лоно супруги, зажимая ей рот рукой, и Вове пришлось проглотить собственный крик вместе с набухшими на глазах слезами. Выгнув спину, девушка всхлипывала ему в руку на каждый толчок, вцепившись дрожащими руками в плечи мужа. – Моя чувствительная и узкая девочка… - тихо прорычал он ей на самое ухо, внимательно вглядываясь в большие серые глаза, слушая хриплый стон, рывками вырывающейся из груди девушки. – Не понимаю, как я мог оставить тебя так надолго… Убрав руку, позволяя Вове полноценно дышать, Виктор до боли сжал ее бедра, когтями впиваясь в бледную кожу, помогая себе в движении. Разморенный вид девушки и ее податливое тело пробуждали в Криде настоящего зверя, но он и так сделал ей уже слишком больно… Пока ему достаточно и этого, а после, через пару дней, можно будет и заняться любовью со звероподобной женой… Уж там многие правила теряют свою значимость. Смущенная, слабая и уязвимая, она была чертовски сексуальной, но иногда Виктору недоставало именно животной страсти, той, которую он мог получить только разбудив в жене именно животное, так тщательно запертое в клетке… Чайник давно вскипел, вода в нем остыла, а девушка все стонала имя любимого мутанта, теперь уже упираясь щекой в стол, пытаясь еще хоть как-то перенести вес на ноги. Руки над головой были прижаты когтистой рукой Виктора, а на другую он намотал хвост Вовы, не позволяя ей отстраниться даже на дюйм. И только когда стон и крики стали постепенно сменяться напряженным попискиванием, а руки девушки сковала мелкая судорога, Виктор замер, прижимаясь всем своим весом к мокрому хрупкому телу Хвостик, что дрожала под ним от очередного оргазма. Мужчина усмехнулся сам себе. Душ придется повторить.

***

– Куда ты?.. – почувствовав, как женушка неловко пытается убрать его руку со своего плеча, желая встать, сонно спросил Виктор. Девушка, замерев, осталась лежать на месте, как-то испуганно поглядывая на мужчину. – Я не хотела тебя будить… – Куда сбежать решила? – игриво протянул светлый мутант, еще крепче прижимая к себе супругу. Та, опустив глаза, вжала голову в плечи, явно не собираясь отвечать, но тут и без слов было все ясно. – Что с тобой, м, Хвостик? – та молчала. Виктор, хмурясь, взял ее за подбородок, приподнимая голову и заглядывая в глаза. – Рассказывай. – Это касается Билли… – О, черт тебя подери, Хвост, сколько же ты будешь держать его у юбки?! – психанул Саблезубый, зарычав, но ему просто пришлось взять себя в руки, так как начинать такое чудное утро с ругани не особо хотелось. Глубоко вздохнув, он отвел взгляд в сторону. – Ему уже тридцать два! Я в его возрасте… – Но он – не ты, - с упреком протянула девушка. – Не сравнивай его с собой. Он - мой сын, Виктор, и я вовсе не держу его у юбки. Я просто… волнуюсь за него. Эти его вечные прыжки через время когда-нибудь плохо кончатся… Три дня назад его выпустили из кутузки, так он выйти не успел, как его снова ищут. Мне нервы трепят. А что я скажу? Что мой сын сейчас в девяностых или вообще в другой реальности, о которой они и понятия не имеют? – Снова торчит у отца? – полурыком протянул мужчина, не смотря на жену. Та опустила голову, пожимая острым плечиком. – Я не знаю, но все может быть. Последний раз я с ним разговаривала еще до твоего отъезда… - она замолчала, незаметно потирая рукой под одеялом исцарапанное этой ночью бедро. Хвост и вовсе молчал и не подавал признаков жизни. – А еще вчера утром мне звонила Холли. Виктор повернулся. – И? – И сказала, что собирается приехать через пару дней. Про тебя спрашивала. Я врать не стала, сказала, тебя уже которую неделю нет дома. – Вова, ты что, не знаешь нашу дочь? Она же хуже тебя и меня вместе взятых, когда в ярости, - почти умоляюще протянул тот, на что девушка снова пожала плечиком. – Хочешь, чтобы она снова на меня в облике зверя кидалась? – Пусть хоть кто-то тебя воспитывает. Виктор, усмехнувшись, рывком встал на колени, поставив руки по обе стороны от головы жены, нависнув над ней. Хвостик редко, очень и очень редко была столь дерзкой, чаще всего тихой и все о чем-то постоянно думающей, сама себе велосипед, но, как известно, нужно бояться деяний человека, который всегда молчит и делает выводы. Девушка молчала много, и выводов делала не мало. А вот верных или нет – уже вопрос иной. Вова, вздрогнув, вжалась в подушку, зажмурившись, точно ребенок, не зная, спасать ей свою шкурку или нет. Но, почувствовав на губах терпкий поцелуй, расслабилась, обнимая мужа за шею. Только, к сожалению, поцелуй оборвался так же неожиданно, как и начался… Мужчина отстранился, нахмурив брови, а девушка под ним обидчиво облизнула губы, удивленно возведя серые глаза вверх. Но ее удивление достигло просто критической точки, когда супруг, спустившись ниже, миновав ключицы и грудь, прислонился кончиком носа к животу девушки, и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Та покрылась мурашками с ног до головы. – Когда у тебя последний раз были месячные? – тихо спросил Саблезубый после долгой паузы, не отрываясь от живота хвостатой. Та аж поперхнулась от такого вопроса. – Че-чего?.. – Месячные, - повторил он. – Когда они у тебя были в последний раз? – Эм… Да вот совсем… - она запнулась. «Недавно»? Ничего подобного. Критические дни у нее были последний раз больше двух месяцев назад, когда муж еще был дома. В глазах на секунду потемнело. Она лихорадочно стала складывать в уме числа, но краем сознания понимала – складывай или нет, все равно ничего не сходится. Сбоев у нее никогда не было. Все всегда шло день в день. – Я… я… – И как я раньше не понял… Не почуял... Идиот, - Виктор, ложась рядом с женой, запустил пальцы в волосы, тихо порыкивая от злости. Он должен был почувствовать, что что-то изменилось в его любимой женщине, но пропустил стучащий инстинкт мимо ушей. А Вова так и продолжала лежать, невидящим взглядом смотря в потолок, все пытаясь найти просчет в собственных незамысловатых решениях. Не находила. Числа не лгали. И от этого стало дурно. Рука дернулась к животу. – Не может быть… - охрипшее выдавила она из себя, натягивая одеяло на грудь. – Не может того быть… – Ты, насколько я понимаю, давно не пила противозачаточные, да? – Я их не пью уже пару лет, - с упреком ответила ошарашенная девушка. – Когда постоянно пьешь эти таблетки, многие годы, как это делала я, то когда бросаешь… Забеременеть потом шанс весьма маленький и… Боже, не может того быть, - беспомощно повторила девушка, качая головой. – Я не хочу… Виктор, я не справлюсь… – Успокойся, паникерша, - не слишком уж ласково рыкнул Крид, пытаясь обнять жену, но та вывернулась, резко садясь в кровати. Ее колотила крупная дрожь, а сердце билось так сильно, что грозилось разорвать грудную клетку. – Кончай накручивать себя… – Накручивать?! – визгнула хвостатая, развернувшись к мужу. – Виктор, мне скоро стукнет пятьдесят пять, и один только дьявол знает, сколько мне еще осталось! И я сейчас вовсе не про Азазеля! Внешне я выгляжу не больше, чем на двадцать пять, но, кто знает, может, я умру через год-другой и… – Прекращай! – уже всерьез разозлился Саблезубый, сев и грубо прижав брыкающуюся жену к себе. Та, крича от гнева и беспомощности, пыталась ударить его кулачками куда-то под ребра. Но что ее ручки могли сделать такой тушке? Легкий массаж? В итоге, понимая, что все тщетно, Вова громко разрыдалась, уткнувшись личиком в грудь мужчины. – Больше никогда не поднимай эту тему. Никогда! Ну все, хватит… Не реви. Не реви, все будет нормально. Воспитали троих, и еще одного воспитаем… - усмехнувшись, он добавил: - После отъезда Холли и Ронни в доме стало слишком тихо. Давно пора было это исправить. Вова, нарочно громко шмыгнув носом, еще сильнее прижалась к мужу. Она понятия не имела, думал он так на самом деле, или же хотел просто подбодрить ее, но слова из его уст звучали более, чем просто уверенно… Но девушке все равно было страшно. Чертовски страшно…