Агрий и Орей

Следующие три дня Хвост не спала и почти не ела. Кусок в горло не лез, а как только она закрывала глаза, то голову наполняли страшные сумбурные образы, которые пробуждали настоящую панику. О чем именно они, было не ясно, лишь размытые силуэты да шепоты, в которых мало что можно было разобрать разумного. Вова понимала, что сама себя накручивает, но ничего не могла с собой поделать. Мужу о своих кошмарах она ничего не говорила, но и скрывать все тоже не получалось. Да и как можно скрывать что-то от мутанта, который с легкостью манипулирует сознанием людей? Никак, в том то и вся соль. Поэтому приходилось отмалчиваться, наблюдая, как Виктор бесится. А ему только беситься и оставалось. Сегодня на рассвете, когда девушка снова материла свою бессонницу на чем свет стоит, услышала звонок. Виктор, лежа рядом, тут же ответил, словно этого звонка и ждал. После парочки стандартных фраз, он встал и стал куда-то собираться. То ли Вова задремала, то ли просто так сильно задумалась, но когда она вновь открыла глаза, то вторая половина постели уже остыла, а на тумбочке лежал листик в клеточку, на котором ровным почерком было написано всего несколько слов: «Не волнуйся. Вернусь к вечеру». Натянув майку и бриджи, Хвост, не умываясь, спустилась вниз и, шаркая по ковру, поплелась на кухню. Налив себе кофе, она села за стол. Сделав пару глотков, изрядно ошпарив себе язык, вытащила телефон и набрала наизусть один из номеров. У нее уже несколько дней висел заказ на кражу кое-каких документов, охраняемых и вооруженных до зубов агентами охраны, однако теперь придется позвонить нанимателю и все отменить. И забыть о работе на ближайшие пару лет. Снова. Сухо переговорив с нанимателем, отменила заказ и без лишних сантиментов повесила трубку. Кинула телефон на стол. С губ сорвалось тихое: «ненавижу». Обхватив голову руками, Хвостик медленно давила ладонями на виски. Голова раскалывалась. Нервно постукивая хвостом по ножке стула, она застонала, поднимая лицо к потолку. Все навалилось так неожиданно… Прошло чуть больше пяти лет, как дочь и сын решили окончательно съехать из дома. Райнхольд переехал в Школу имени Джины Грей, где стал преподавать. Мутант без мутации. Это даже смешно. Холлидей же никогда не задерживалась на одном месте, то из Японии позвонит, то из Германии, как-то ее даже занесло в Россию. Вова не знала наверняка, но догадывалась, что дочурка пошла по стопам родителей и стала наемницей. С ее-то внешностью – сексуальной наемной убийцей. Мать ругалась громко и вдохновенно, дочь выдвигала аргументы в свою защиту, а отец… а отец просто глаза закатывал, мол, женщины. И, как говорится, стоило Хвосту окунуться в мысли беспокойства о детях, как одно из чад само явилось на порог дома. Сначала – щелчок замка, подтверждающий, что дверь захлопнули, а затем цоканье каблуков по паркету. – Мама? В проходе появилась высокая, стройная и весьма красивая девушка. Пышные светлые волосы, завязанные в высокую не менее пышную косу, спадали до самой поясницы. Обтягивающие темные штаны были заужены книзу, туфли черные и на высокой шпильке. Легкая бледно-розовая блузочка подпрыгивала при каждом шаге, переливаясь всеми оттенками розового. Косметики на лице не было, разве что глаза изящно подведены черным карандашом, подчеркивающий их необычную красоту и выразительность. Холлидей была желанной девушкой. Она так и манила к себе противоположный пол, пока, конечно, кавалеры не видели ее необычную, но весьма полезную часть тела – хвост. И тут-то весь их запал исходил в ноль. Она по-прежнему была желанной, но лишь для секса на одну ночь, не более того. Что касается самой Холли, то в подростковом возрасте она плакала маме в плечо, причитая, что отрежет себе этот чертов хвост, лишь бы не терпеть унижения и косых взглядов, а, повзрослев, просто привыкла. Значит, не появился еще тот мужчина, который примет ее такой, какая она есть. К тому же, пока у нее не было желания заводить серьезные отношения – она понимала, что просто-напросто еще не готова к ним. – Мам, - с упреком протянула блондинка, входя в кухню, - ты ешь вообще хоть что-то? – «Привет, мама. Я очень соскучилась. Дай я тебя обниму», - передразнила Вова, вставая из-за стола. Холлидей, фыркнув сквозь носик, быстрым шагом подошла к матушке и крепко обняла, посмеиваясь. Шатенка обняла ее в ответ, рукой поглаживая по пышному волосу. – Как у тебя дела? Надолго ты домой, дорогая? Или просто заехала? - спросила Хвостик, присаживаясь на место. Хаус села напротив матери, словно специально медленно вытягивая из вазочки хрустящую печеньку и откусывая от нее маленький кусочек. Все это время шатенка терпеливо дожидалась ответа на свой вопрос. – Ну… Я пока не знаю, - нечленораздельно пробубнила себе под нос та, потупив взгляд. Зная, что мать не слезет с нее, пока не получит внятный ответ, Хаус закусила губу. – У меня проблемы… Мне нужно лечь на дно на некоторое время. Ну что? Мам, не смотри так на меня! Да, я накосячила в Сан-Франциско, бросив тело на месте, но через пару месяцев они забудут о том маньяке. Они меня еще и благодарить должны – тот мужик резал детей, как скот. Чокнутый садист. – Допустим. Но сколько людей пострадало от твоих рук, прежде чем ты нашла и убила того маньяка? – с невероятно спокойным выражением лица спросила Хвост, отпивая из кружки. Блондинка закатила глаза, словно основательно размышляя над этим вопросом. – Хм… Человек двенадцать… Ой, мам, никто же из них не умер! Так, поваляются человек шесть в больнице ближайшие месяцы и все. Нужно просто было сразу отвечать на мои вопросы, а не ломаться, как кисейная барышня перед первым сексом. – Холли… – А где отец? – перебила ее Холлидей, не желая, чтобы разговор дошел до ссоры. Она знала, что поступает правильно, и так же знала, что матушка не особо жалует то, как дочь зарабатывает себе на жизнь. Она не только бралась за заказы, но и проявляла инициативу, убивая маньяков и насильников. Свое решение никак не оправдывала – просто действовала, и все. – Он что, еще не вернулся? – Вернулся. Позавчера ночью. Сегодня утром ему позвонили, с работы, видимо, и он снова уехал, но сказал, что к вечеру вернется, - тихо объяснила шатенка, разглядывая дно кружки, умолкнув. Она пыталась подобрать слова, которые бы объяснили дочери недавнее произошедшее событие, но на ум ничего не шло. А сказать все напрямую было страшно. – Мам? – слегка склонив голову на бок, блондинка прищурилась, почуяв перемену. Светлая челка упала ей на щеку, почти закрывая половину лица. – Что с тобой? Что-то случилось? – Да, дорогая, случилось, - отодвигая от себя кружку, ответила та. Пальцы на руках стали неметь, и Вова, сглотнув, принялась разминать их. За всем этим наблюдала Хаус, хмурясь все сильнее, пока ее терпение окончательно не выкипело. Психанув, девушка встряхнула головой, резко поддавшись вперед. – Мам, что произошло? Отец? Братья? Кто из них что натворил? – Что? – Хвост поперхнулась, широко распахнув глаза. – Нет, нет, ты меня не так поняла! – обняв ладошками руки дочери, девушка сглотнула, стараясь говорить как можно мягче, хоть и голос ее дрожал. В груди стало что-то тянуть, поднимаясь словно из желудка. – Милая, три дня назад я… Я узнала, что… Вова сглотнула, покрываясь мурашками. В груди и правда встал какой-то ком, мешающий дышать. Нижнюю челюсть стало ломить, и только когда девушка почувствовала горьковатую слюну, то, выскочив из-за стола, рванула в ванную. Холли, отшатнувшись, едва со стула не упав, подскочила и понеслась вслед за матерью, понятия не имея, стоит паниковать или нет. Задев рукой распахнутую дверь, петли которой жалобно звякнули, блондинка застыла в проходе, болезненно наблюдая, как матушка скорчилась над унитазом. Ее лицо было белее кафеля, а руки, дрожа, покрылись сотней мелких мурашек. Качая головой, Хаус села на край ванной, и стала собирать темный волос с плеч Вовы, придерживая его, робко поглаживая хвостатую по спине. В данном случае это все, чем она могла помочь. – Mir Gott… Gib mir Stärke,* - сплевывая, простонала Хвостик, закрывая крышку. Взглянув в глаза дочери, без лишних слов поняла, что та обо всем догадалась. Ну, по крайней мере, есть один плюс – теперь не нужно ломать себе голову и подбирать правильные слова для объяснения. – Отличная новость, мам, - отодвинувшись, давая возможность матери умыться, не без сарказма протянула блондинка. Встав с края ванной, она подошла к зеркалу, слушая, как шумит вода, поправляя челку. – А почему вчера не сказала? Я бы хоть шарики купила, да конфет. – Холлидей, - тяжело дыша, подставив руки под воду, рыкнула Вова, - не начинай. Я не планировала заводить ребенка… Это… – А, ну, да, наверное, это само собой получилось? Мам, сейчас просто дохрена способов не залететь – начиная от банальных презервативов и заканчивая спиралями, – взглянув в отражение на мать, которая, словно побитый щенок, склонила голову, глядя на воду, Холли прикрыла глаза, вздыхая, беря себя в руки. – Прости, мам… Просто… У меня слов нет. Ты… планируешь оставить его? – Да, - жестко ответила та, тоном, не терпящим возражений, выключая воду. – В моей жизни было много ошибок, и я много кого убила, но у меня никогда не поднимется рука тронуть собственного ребенка, пусть еще и не рожденного. Хаус промолчала, не зная, что сказать. Она была рада, но и была в полном замешательстве. В свои двадцать пять лет девушка никогда не думала о построении собственной семьи, о собственных детях, а о том, что у нее появится младшая сестренка… или братик, и вовсе мыслей не было. Холли была самой младшей в семье и привыкла быть предметом сюсюканий, которые терпеть не могла. – А кто еще знает? – наконец, прервала блондинка затянувшееся молчание, поворачиваясь. Вова, обхватив голову руками, сидела на краю ванной, тихонько всхлипывая. Вытирая с щек непрошенные слезы, она, шмыгнув носом, отрицательно качнула головой. – Никто. Без лишних сантиментов, которые положено толкать в подобных случаях, Хаус вытащила из заднего кармана свой сотовый и, сев рядом с Хвостик, протянула его ей. Та удивленно захлопала заплаканными глазами. – Не позвонишь ты – позвоню я. Давай. Она и так ворчать будет, что ничего не знала почти месяц. – Два. – В смысле? – Два с лишним месяца. Твоего отца не было два месяца… – Офигеть, - глупо глядя на свой телефон, протянула блондинка. – Мам, ты меня убиваешь. Теперь ты просто обязана позвонить бабушке. Вове ничего не оставалось, как молча повиноваться. Дочь права. И сейчас девушка была крайне рада, что разговор предстоит только телефонный, потому что кто его знает, как отреагирует Талия, и стоит ли спрятать все колющие и режущие предметы, или уже поздно, и единственное, что остается – менять паспорт и линять из страны. Найдя в телефонной книге нужный номер, хвостатая нажала на экран на зеленый кружок, поднеся технику к уху, заранее прокручивая в голове возможный и не совсем возможный диалог, придумывая аргументы и пути к отступлению. После трех-четырех гудков, она всерьез решила сбросить звонок, потом сказав, что просто по ошибке набрала. Но, к сожалению, как только Хвост уже стала убирать руку, гудки прекратились. – Да, Холли? – послышался с другого конца провода голос Ноктюрн, весьма бодрый для восьми часов утра. Потирая горло, словно ее снова вот-вот вывернет наизнанку, Хвост скользнула взглядом по лицу дочери, и уставилась в стену. Хаус замерла, пытаясь услышать разговор. – Привет, мам. Это я, - голос предательски срывался на тихий писк, поэтому пришлось прокашляться. Секунду в трубке была тишина, видимо, Талия пыталась сообразить, с кем разговаривает. – Боже, Вова, я уже думала, что с ума тут схожу! – вдруг визгнули в трубку, да так, что шатенка аж зажмурилась, кажется, оглохнув на одно ухо. Блондинка хихикнула. – Значит, Холли домой приехала? Как она? – Да, всего минут двадцать назад вернулась. С ней все хорошо. – А с тобой? Хвостик сглотнула. Порой Ноктюрн словно сердцем чувствовала перемены, и это касалась не только Вовы, но и ее братьев и сестер. Хотелось солгать, перевести разговор на другую тему, или просто впихнуть телефон дочери, и навсегда выкинуть эту тему из головы, но… лгать не хотелось. Только не Талии. – Мам… У меня для тебя есть новость… – Хорошая или плохая? – Эм… - Хвостик замешкалась. – Тут уж тебе решать… - она помолчала добрых пять секунд, собираясь с силами. Закрыв глаза, выдала тихим и охрипшим голосом, словно из потустороннего мира: – Я беременна. И дальше была тишина. На том конце провода молчали, и в какой-то момент Вове показалось, что пропала связь, пока она не услышала тяжелый вздох. От сердца тут же отлегло, но это значило, что Ноктюрн сейчас полностью погрузилась в свои мысли. А это чаще всего не сулило ничего хорошего. Даже рядом сидящая Холли заметно съежилась, явно уже считая идею позвонить бабушке не такой уж и гениальной… – Виктор постарался? – словно вместо сотни матов осведомилась синяя и хвостатая, снова тяжело вздохнув. Вова едва в ванную не свалилась от этого вопроса, успев схватиться свободной рукой за бортик. – В каком плане «постарался»? Он мой муж, а ты… Говоришь так, будто он в чем-то виноват, - почти с обидой протянула шатенка. Талия нарочно громко фыркнула в трубку. – Конечно это он виноват, ведь не я же тыкала своим… органом куда не попадя. – Мама! – Ладно, горе ты мое… Срок-то хоть какой? – Где-то два с половиной месяца… И снова мертвая тишина. Потом что-то разбилось. И, судя по тихому возгласу, Талия разбила что-то тяжелое об Ромула. Ну, или почти… В общем, Вова предпочла снова притвориться рыбкой и ждать, пока матушка оклемается. Произошло, правда, это не так быстро… – И ты имеешь совесть… – Бабушка, это я! – вырвав из руки матери телефон, затараторила Холли, заметив по выражению лица Вовы, что та сейчас разревется в голос. – Да, у меня все хорошо. Почему приехала? Да… проблемы были, но сейчас все отлично. Не знаю, но, наверное, надолго. Да, конечно, я обязательно заеду к вам на днях. Да… Я так и сделаю. Ага… Пока девушка, разглаживая указательным пальчиком маленькую складку на черных штанах, разговаривала с Талией, Хвостик, встав с ванной, слегка пошатываясь, вышла. Теперь Ноктюрн не слезет с нее, пока не расспросит обо всех подробностях, и не узнает все детали. Только проблема в том, что Хвост сама узнала о своем положении всего три дня назад, так что делиться ей, в принципе, было нечем, да вот только попробуй это Талии объяснить… Под все эти не особо оптимистичные мысли она вышла в холл, остановившись на пороге кухни, и обернулась. Возле главных дверей стояла небольшая сумка и маленький, словно детский, рюкзак. Холлидей всегда ездит налегке, в одежде была не привередлива, но и тряпья не носила. Иногда Хвосту казалось, что ее дочь никогда не сможет долгое время жить на одном месте – ей вечно требовалось куда-то ехать, мчаться, одна и та же обстановка приедалась, раздражала. Еще до своего восемнадцатилетия она часто, даже слишком часто, проводила в облике животного, пока, правда, эта сущность не стала пугать ее саму. Теперь перевоплощения были редкостью. Снова войдя в кухню, Хвостик взяла со стола чашку кофе и, понимая, что от минимального глотка ее снова стошнит, вылила его в раковину. Постояв секунду, внимательно разглядывая кружку в своих руках, включила теплую воду, и стала тщательно намывать ее, добиваясь на каждом сантиметре неприятного скрипа. На это занятие у нее ушло намного больше времени, чем казалось, потому что из ванной вышла Хаус, хмурясь глядя в экран своего сотового, закончив разговор с бабушкой. Решив, что кружка уже даже слишком чистая, Вова, сполоснув ее, поставила на полотенце, а сама повернулась, упираясь руками об край шкафчика. – Мне Ронни звонил, - сказала Холли, присаживаясь за стол, не отрывая взгляд от экрана. – Я говорила ему, что приеду. Мы не виделись с самого начала лета, а каникулы уже давно прошли. – Он сейчас даже домой редко приезжает – раз в месяц. И то только на выходные. – Сегодня пятница. Мам, давай съездим в Школу Грей, а? Не думаю, что в пятницу у студентов есть желание учиться. – Милая, я не знаю… - начала было Хвост, но встретившись взглядом с большими серыми глазами, в которых хорошо читалось «ну пожалуйстапожалуйстапожалуйста», она застонала и кивнула. Блондинка, подскочив, кинулась в прихожую, напрочь забыв про свой сотовый, оставленный на столе. – Да куда ты! Давай после обеда поедем, у него же сейчас только уроки начались! – Ничего страшного! – крикнула с холла девушка, расстегивая сумку, доставая из нее голубую футболку, закидывая ее на плечо и начиная переворачивать вещи в поисках подходящих шорт. – Мы же ему сильно мешать не будем! «Что-то я сильно в этом сомневаюсь…» - про себя горько вздохнула шатенка, но вслух ничего не сказала. В конце концов, если Холли что-то решила, то переубедить ее невозможно. Вся в родителей.

***

– Вова? – едва не выронив папки из рук, раскрыл рот блондин, хлопая глазами. Шатенка, пожимая плечами, усмехнулась. – Чтоб мне провалиться на ровном месте! – перехватив папки одной рукой, Скорость в мгновения ока оказался перед девушкой, зажимая ее в неловких объятиях. Та сдавленно засмеялась от нехватки воздуха. – Племяшка, ты тут какой дорогой? – А ты что, не рад меня видеть? – наигранно надула губы Хвостик, перенимая несколько папок из рук Вагнера, дабы тому было полегче. Тот благодарно кивнул. – Почему же? Рад. Правда, рад, просто неожиданный визит. – Он неожиданный даже для меня, поверь… – Дедушка Мэ-э-этт! – завизжала на весь коридор Холлидей, кидаясь на шею мужчине. Тот, не устояв, завалился на пол, придавленный хвостатой, которая с просто несвойственной такой хрупкой девушке силой сжимала его в объятиях. – Как же я скучала-а-а! – Хорошая моя, пожалей мою спину и ребра, - пропыхтел Мэтьюс, запрокидывая голову. Холли, захихикав, еще раз, на последок, прижалась к блондину, а затем слезла с него, и принялась собирать разлетевшиеся по всему коридору листики, выпавшие из папок. Вагнер, потирая ребра, сел. – Да уж, сила у тебя явно богатырская… – Ну так есть в кого, - не без гордости ответила Холли, укладывая листики в зеленую папку, и протягивая ее мужчине. Тот встал и принял свою ношу. – Держи. Слушай, а ты не скажешь, где мой брат? – А, так вы Ронни приехали навестить? – кивнул Мэтт. – Нашего юного преподавателя. Он как раз собирался домой на этих выходных. Сейчас у него урок в сорок третьем кабинете, в конце коридора и… Хаус, не дослушав, чмокнув мужчину в щеку, закусила губу и понеслась в указанном направлении. Хвостик лишь сочувствующе наблюдала, как девушка распахнула дверь и влетела в помещение с диким криком: «Бра-а-атик, дай я тебя обниму!» невзирая на учеников, на то, что сейчас урок, и что, в принципе, Ронни тут еще в будущем нужно будет появляться. Сама же шатенка предпочла дождаться хотя бы перерыва, чтобы побеседовать с сыном. – Идем? – спросила она у мужчины, кивнув в сторону. – Помогу тебе. Не хочу ставить сына в еще более неловкое положение. – Ну да, у него и так урок уже сорван, - усмехнулся Мэтт, перехватывая папки поудобней. Они пошли по коридору, на первый этаж, как поняла Хвост, – в библиотеку. Здесь девушка не была уже очень давно, много лет, но все равно хорошо помнила все коридоры и закоулки. Некоторое время мутанты шли молча, пока это не стало выглядеть глупо. Коридор и холл пустовали. – Как Ванда? – тихо спросила девушка, словно боясь нарушить воцарившуюся тишину. Лишь изредка из кабинетов слышались приглушенные голоса учителей, да робкие ответы учеников. – Ей же скоро уже будет восемнадцать? – Да, - с улыбкой ответил Скорость. – И она ест мне мозг по этому поводу уже полгода. Считает себя, видите ли, большой и самостоятельной. Глупый комок синей шерсти. – В этом возрасте они все такие. И мои дети были такими же. И ты был. – Себя в пример не поставила, - хитро протянул блондин, но потом понял, что шутка вышла не самая удачная. Он осекся, потупив взгляд. – Прости, я забыл, что… – Да ладно, - пожала плечами девушка, делая вид, что гладкая поверхность желтой папки в ее руках очень важная и интересная. – В свои восемнадцать лет я думала вовсе не о свободной жизни вдали от дома, а жаждала выпустить кишки всем работникам Оружия Икс. Типичный подросток, да. Мэтт решил ничего не отвечать на это. До библиотеки они дошли молча, каждый погруженный в свои собственные мысли. Что не говори, но Скорость сильно изменился с возрастом – больше не было того непоседливого парня, который искал приключения на свой синий зад, влипая порой в такие истории, что у самого шерсть дыбом вставала. Он вырос, поумнел, но, к сожалению, так и не женился. Романы были, порой даже довольно долгие, но до свадьбы речь никогда не доходила. Парень прожил холостятскую жизнь и, к слову, был ей вполне доволен. Возле библиотеки девушка передала ему папки, но заходить внутрь не стала, объяснив это тем, что если найдет какую-то интересную книгу, то останется тут ночевать. Искушать себя не хотелось. Мэтт, расхохотавшись, пожелал ей удачи, и скрылся за широкими дверями, а Вова, засунув руки в карманы мастерки, медленно пошла в неизвестном направлении, решив скоротать время, прогулявшись по зданию. Изредка ей встречались пробегающие ученики, видимо, проспавшие занятия или попросту решившие их прогулять. Некоторые здоровались, но многие просто проносились мимо, через несколько метров оборачивались, словно спрашивая: «А это еще кто?», и, не задерживаясь, бежали по своим делам. Ближе к концу северного коридора, где было на удивление просторно, девушка остановилась и, вытащив телефон, набрала номер Люцифера. Абонент был недоступен. Она вздохнула. Значит, еще не вернулся… – Ну на-а-адо же, - протянул где-то сзади знакомый голос. Девушка обернулась, - кто к нам заехал. Усмехнувшись, Хвост убрала телефон обратно в карман. К ней не спеша шел директор школы собственной персоной, при этом довольно улыбаясь. Его физиономия так и сияла. – Мэтт растрепал, что мы приехали? – улыбаясь, риторически осведомилась хвостатая, складывая руки на груди. Мужчина, остановившись всего в шаге от нее, заулыбался еще шире. – Эй, я тут, между прочим, директор, и знаю все, что происходит в школе. Ну и, да, минуту назад я видел Мэтта. – Широко раскинув руки в разные стороны, он усмехнулся одной стороной губ: - Так и будешь стоять, или хоть обнимешь? – Ну кто тебя знает, вдруг рычать станешь, - засмеялась та, крепко обнимая Логана. Она не видела его уже очень давно и, черт побери, соскучилась. Хорошо, что некоторые люди не меняются, и не важно, сколько прошло времени: месяц или год. Отстранившись, девушка убрала прядь волос за ухо. – Как семья, Логан? Как Лаура? – О, все отлично. Не могу сказать, что жизнь тихая и мирная, но жаловаться не на что, - проведя указательным пальцем по виску, Росомаха усмехнулся, из-под бровей наблюдая за собеседницей. – А как там Крид? Надеюсь, у него все плохо? – Очень смешно, - почти обиделась та, скрещивая руки на груди. Теперь эти двое не пытались оторвать друг другу головы, но и взаимной любовью тоже не обзавелись. Вова лишь благодарила судьбу, что они почти не виделись, а если и каким-то волшебным образом пересекались, то предпочитали не разговаривать и друг друга не замечать. – Ты мог бы быть и снисходительней к нему. – Да ладно тебе, Вован, я же просто шучу. Сдался мне твой Крид, - приобняв шатенку за плечо, директор повел ее по коридору. – Урок закончится через пару минут, так что нам лучше уйти отсюда, а иначе студенты затопчут. Переждем обеденную толкучку у меня в кабинете. Там и поговорим. – Конечно, как скажешь, - покорно кивнула головой та, и как можно сильнее толкнула мужчину локтем под ребра. – И если еще раз назовешь меня «Вован», то я тебя когтями наружу выверну. _________ *Боже мой… Дай мне силы… (нем.)