How are you, Ангел?

Когда солнце восходит над городом, ещё есть немного времени, чтобы ухватиться за остатки сна. Чтобы подумать о том, что могло бы быть лучше, а что — вообще могло бы не быть. Чтобы про себя рассказать о больном и ненужном. Или очень-очень нужном. Нежном. Это лучшее время, чтобы окончательно решить, что БЕЗ некоторых людей невозможно. Да, есть те, С КОТОРЫМИ невозможно. Но их, как правило, близко не подпускаешь. А те, по кому страдаешь, не подходят близко сами. Вот, и такое случается... А осознаёшь это лишь тогда, когда лучи солнца уже играют на стене. При лучах, люди говорят, нельзя танцевать. Но ты обязательно встанешь с будильником и станцуешь, когда забрезжит свет. Скажешь, что это сиюминутная слабость. Сиюминутные слабости важны, как никогда. Как ничто. Позже под аккомпанемент доброго утра ты сделаешь что-нибудь позволительное: умоешься, накрасишься, оденешься. Ты всегда так мало времени уделяешь себе, что сейчас, в этот самый момент, согласишься — правильно делаешь. Мы будто находимся в постоянной гонке, где каждому стрелка на брюках не так. И тон пудры вот здесь, на щеке — тоже не так. Но ты, кажется, отстала от гонки. Разве что — из вежливости следишь за её развитием, потому что кое-кто очень нужно-важный пока не понял, что пора бы из толпы выпутаться. Солнце теперь не греет, и ты принимаешь этот факт как данное. Да, немного грустно. Но оно всё ещё светит. И если у тебя достаточно развито воображение, то ты можешь с лёгкостью вспомнить, каким оно было летом — эх, жара. Это почти как уметь чувствовать прикосновения, когда у тебя богатая фантазия. Не обязательно, чтобы определённые руки до тебя хотя бы раз дотрагивались. Можно просто иногда видеть их, знать некоторые на них венки и уметь представлять, что под ними твоя кожа плавится. Лучшие люди обычно обладают самыми мягкими прикосновениями. И если тебе доведётся пусть даже просто взять кое-кого очень нужно-важного за руку, ты докажешь свою теорию, не вынося ничего за скобки. Но однажды солнце взойдёт окончательно, окинет двор таким разочарованным взглядом, что ты ощутишь это — прошла ещё одна огромная, растянутая молчанием и натянутая через дорогу, словно волейбольная сетка, переменчивая, серая с редкими вкраплениями красок, как вспышек, неделя. Неделя невстреч и пустых надежд на всё-таки встречи. Если вдуматься, когда между людьми возникает целая неделя, это не беда. Это не конец света. Но лишь при условии, что за неделей последует долгожданная встреча, столкновение взглядов, обмен стеснительными, ласковыми словами. А что говорить о тех неделях, которые просто перерастают в очередные недели ожидания? Когда за молчанием идёт всё то же молчание? И вот ты уже цепляешь пустые дни на верёвочку и тащишь за собой целый состав. Паровозик нелюбви. Жизнь как будто постоянно тебя избегает и специально даёт невстречи с Ней. Даёт пустую надежду, что занятие не отменят, но его в очередной раз заклеивают в расписании ровным куском бумаги. Как будто рассекают на сердце рану. Правда — рана кровавая, бумага белая. Они сочетаются только в том случае, если не пересекаются в принципе. Тогда уже, за завтраком из ничего, ты скажешь себе, что до безумия хочешь вылечиться. Что готова глотать таблетки или запивать чай микстурой. Готова показаться любому врачу, лишь бы из тебя это вытащили. Это чувство. Это... это. Смирись. Нормально — чувствовать себя прокажённой. Нормально — бояться, что в какой-то момент споткнёшься на ровном месте и твой секрет вылетит из кармана и понесётся по коридору. Коридоры короткие, и он обязательно достигнет адресата. Что ты сделаешь? Ты сделаешь чай. И подумаешь, что, возможно, не будешь отпираться. Вспомнишь, как там было в песне о «замолчи, дай сказать мне о моих чувствах». Ты будешь объясняться при всех, потому что для вас одних эта тайна чересчур большая. Тайна — неподъёмная коробка. И хорошо Ей, потому что у Неё есть своя машина. А ты каждое утро заталкиваешь себя и свои недомолвки в автобус, где спрятаться в свои фантазии не получается даже с музыкой. Ты наблюдаешь через стекло из автобуса город. Чистый, правильный, пустой до тошноты, что аж язык к нёбу прилипает. Что аж зубы сводит. В нём ничего не хорошо. Может быть, совсем капельку в нём приятно то, что Она тоже в нём живёт. Наверное, не всегда гуляет его улицами. Наверное, редко дышит всеми, как в наборе, ароматами и ещё реже — мечтает, как сбежит из него, забывая даже своё имя. Тебе здесь иногда уютно, иногда — хочется повеситься. В какой-то степени повезло людям, которые курят на балконе, стараясь не цепляться взглядом за спешащих на работу и машины. Во всяком случае, делая затяжку, они выглядят максимально расслабленными. А ты — максимально хочешь просто хотя бы пересечься с Ней у ворот. День в разгаре. Люди шумят, и им, как обычно, нечем заняться. Солнце висит над головой, чтобы было, и, глядя на него, кто-то даже умудряется улыбаться. Ты бредёшь по тротуару, бродя взглядом по толпе. Бредишь немыслимыми образами. Беспочвенные идеи о том, как встретить, как поздороваться, как помочь дотащить методички, уже не только в голове. Они везде. От макушки до пят — куда ни ткни, везде очередная несбывшаяся мечта случайно столкнуться. Неслучайно бросить оценивающий смешок. Это вошло не в привычку, а в строчку диагноза на больничном листе. Если бы за любовь и страдания отстраняли от занятий, ты бы была очень необразованной. И никто бы даже не знал, как ты выглядишь. Когда солнце заливает аудитории россыпью золотых капель, ты всё ещё дышишь. Дышишь и пишешь, стараясь не растерять слова. Только в прошлом веке писали бумажные письма, запечатывали их в конверты, отправляли. Сейчас достаточно записать голосовое сообщение, чтобы даже не встречаться. Но ты не решишься и в прошлый век упасть, потому что бережёшь колени. И репутацию, ведь ты вечно летишь лицом вниз. Перед Ней нельзя так. Перед Ней, признаваясь, нужно быть на равных. Хотя, знаешь, даже в параллельной Вселенной, вылезши из кожи вон, положив себя всю на плаху, ты никогда не дотянешься до её уровня. Она где-то выше, она где-то величественнее. Нет, корона не жмёт. Она смотрит глубоким, пронзающим насквозь взглядом и словно немного насмехается. Словно пытается донести до тебя одну простую истину — что может маленькая девчонка дать женщине, у которой всё есть? Ты сама знаешь ответ. Но ты продолжаешь неистово страдать по Ней просто потому, что — а кто, если не ты? Тебе говорят, что ты неправильно строишь предложения с точки зрения грамматики. Что у тебя в голове слова попадают в водоворот, из которого ты вытягиваешь их за хвост. Как будто у слов вообще могут быть хвосты. Но Она бы сказала, что скоро самостоятельная, а ты не выучила. Даже если ты, на самом-то деле, выучила, но не запомнила. Ни единой строчки в голове не отпечатала. У тебя там, в подсознании, только с Ней картинки — как Она пишет, как Она говорит. Как Она — всё, а ты — ничего. Но под конец занятий у тебя не остаётся сил банально о Ней подумать. Ты уже не хочешь встретить Её в коридоре, ведь знаешь, что Она дома и Ей нездоровится. Может, было бы неприлично рассказывать, где и что нездоровится. Будто кому-то, в принципе, нужен полный отчёт. Достаточно предупредить заранее, мол коллапс, ужас, катастрофа. Это правильно. Это принято в том обществе, где выращивают глупых людей и растения. В частности, фиалки и фикусы. Ты любишь фиалки, потому что они цветут. Под вечер ты хочешь быть фиалкой. Хочешь цвести и тянуться к солнцу. Но пока тянешься к луне и не воешь, нет. Выть на луну — чей-то чужой удел. Чья-то чужая стезя. Хоть, по сути, и прекрасная возможность выплеснуть все свои эмоции на видимого, но далёкого собеседника. Луна холодная, и она светит даже ярче, чем солнце. Возможно, она стремится заменить его. Стремится стать на главенствующее место. Но ведь с луной лучше ночью. Она одинока настолько же, насколько одинок каждый первый человек, живущий с тобой на одной планете. Свет луны бьётся в окно. Он зовёт, он протягивает едва обозримые руки. А ты сидишь над последней домашкой, ещё крутя в голове надежду, что утром будет занятие. Что утром перед ним ты встретишь Её у ворот или в коридоре. Ты когда-нибудь избавишься от дурацкой привычки сводить любую мысль к ней, но пока обещаешь — что допишешь про нераспространение оружия и ляжешь спать. И ведь знаешь, сон-то мало важен. Если ещё в темноте ты просыпаешься, будто от ночного кошмара. Она из кошмаров. Твоих постоянно преследующих кошмаров. Вляпалась, идиотка.