How are you, Ангел?

Она никогда не расскажет, где болит. Улыбнётся, отмахнётся, будто всё нормально. А на губах застынет громогласный «помоги» крик и дрожь. В глазах встанут слёзы и картинки очередного ужасного вчера. Она прикоснётся ко мне аккуратно, с желанием залечить какие-то там душевные раны. Но никто не залечит её раны. Я не прикоснусь. Она не попросит и не доверит быть тылом и опорой. Она полагается только на себя. Ведя немую войну за собственное счастье, она каждый раз проигрывает себе же. Она носит на голове терновый венок и ржавый замок на сердце. Он проржавел настолько, что забыл, был ли хоть один ключ, отпирающий его. Она не подпускает никого. Она жалеет всех знакомых и незнакомых. Она обнимает всех тёплых и безразличных. Она улыбается всем важным и мимо проходящим. Но никогда не берёт капли взаимности себе. Она не любит жалость к себе. Не любит внимание, нежность. Она живёт, думая, что должна всем на свете. Но никто не должен ей. Её мягкий, полный заботы и волнения голос записывают на диктофон. А потом включают всем обезумевшим и потерявшимся, чтобы через полотно серых туч пробился лучик. Я засыпаю с её голосом в наушниках, зная, что я под её чутким присмотром. Под её надёжнейшей защитой. Я ношу её образ на сердце как знак того, что есть силы, которые выше всего мира. Есть чувства, которые сильнее простого «Привет, как у тебя дела?» ранним утром. Она наполняет мою жизнь приятными моментами. Она делает мою жизнь правильной, осознанной. Она добавляет в мою жизнь смысла. А я через стенку слушаю, как отчаянно она пытается не сорваться на плач, и ничего не могу сделать. Не могу выстроить вокруг неё стену, не могу обнести её колючей проволокой и по земле пустить разряд тока. Люди всё равно будут подходить, будут обижать. Самые заядлые обидчики будут по-прежнему лежать рядом с ней и обнимать за талию. А я буду лежать одна и думать, почему у нас такие отношения. Наши отношения с ней какие-то односторонние. Однобокие. Как накренившийся корабль, половина которого давно скрыта под водой. Стоило ему выйти в открытое море, он потерпел крушение. Что-то ушло под воду, что-то осталось и продолжает барахтаться. Она вытягивает наши отношения одна. На себе. Она всегда говорит и пишет первая, всегда улыбается и прикасается первая. Всегда обнимает первая. Она всегда и во всём первая. И последняя. Я говорю ей «Привет» — она молчит. Я дарю ей улыбки — она не принимает. Я распахиваю объятия — она проходит мимо. Она идёт с гордо поднятой головой, играет на публику, делая вид, что мы не знакомы. Но я знаю, какие кометы сталкиваются внутри неё каждый раз, когда она слышит меня. Чувствует меня. Узнаёт меня миллиметр по миллиметру. Мне без неё не жить. Мне без неё не дышать. Я не знаю, как выживала тогда, когда нас разделяли дороги и люди. Не представляю, как каждое утро вставала, подавляя в себе мысли о ней. Как молча ненавидела всё связанное с ней. Как не срывалась и в нетерпении не набирала её номер. Я больше не срываюсь. Я больше не заглушаю в себе голос чувств. Она рядом. Пусть и частично, пусть и болезненно. Но она есть — вот здесь, на расстоянии вытянутой руки. И у меня каждый раз есть повод, чтобы разбить даже это расстояние. Разрушить даже самые прочные границы и упасть в её объятия. Дать ей возможность вдохнуть меня, а мне понять — было ли очередное вчера таким же ужасным, как вся жизнь до. Или она — наконец-то — что-то в собственном крошечном мирке изменила. Что-то убрала, что-то добавила. Поменяла, как на доске, короля на королеву.