How are you, Ангел?

Так странно, что со многими вещами в жизни смиряешься только ночью. Потом начинает казаться, будто белый потолок невообразимо красив. И уже можно думать обо всём, не ограничивая себя в мыслях. Тогда хочется мечтать и не помнить всего, что сломало во мне остатки человечности. Просто превратило в горстку пепла. Пустое место. Марионетку с фальшивой улыбкой. Да, вот так тоже бывает: натягиваю на лицо счастливую улыбку, а всё равно себе не верю. И хочется ударить себя за то, что пытаюсь бессовестно лгать собственному разуму. Этой привычке сто лет в обед, но она свежа и надоедлива, и избавиться теперь вряд ли получится. Просто потому что так становится легче где-то внутри несуществующей души. Я никому никогда не скажу, какой ураган внутри меня переворачивает органы и почему все бабочки в животе умерли не своей смертью. Люди не узнают, что когда-то я любила, а теперь истерично рву все совместные фотографии. А знаешь, я тебя ненавижу. И не потому, что ты ушла или промолчала до последнего момента. Просто я устала тебя любить. Я вывожу на ладонях слезливые стихи, а холодный кофе так и стоит и непонятно чего ждёт. И я рада бы тебя не помнить, чтобы сберечь изрядно потрёпанные нервы, но тебя слишком много на этой земле. А ты всего лишь воздух. Которым я дышу. И лучше бы я помнила про море, которое впервые увидела в детстве. Тогда я думала, что все люди – истинные Ангелы; каждому из нас суждено попасть в Рай; и самое болезненное – это смазывать разбитые колени зелёнкой. На самом-то деле: все люди – твари редкостные; я буду гореть в Аду; и больнее всего не колени, а сердце. И если с первым и вторым я смирилась, то последнее хочется добить до конца и выбросить в урну. Но тебе же плевать. Тебе, оказывается, всегда было плевать. Ты просто посмеялась, когда на морском побережье пообещала всегда быть рядом со мной. Что ж, знаешь, я тоже умею шутить, хоть и не так зло. Но мстить я не буду, не в моих правилах. Я просто навсегда забуду о море и больше не вспомню о нём, как о месте, что помогает жизненным проблемам затеряться в водной толще. Они всплывают и возвращаются, а море до сих пор пахнет тобой. Я, наверное, чаще буду думать, что мой Амур был близоруким и косоглазым. И чувство юмора у него, честно говоря, отвратное. Но когда я это поняла, то метаться, в принципе, было поздно, потому что влюбилась я по самые уши. Мне казалось, словно за все годы я впервые заслужила подарок. Настоящий и самый дорогой. Но как обманчива бывает подарочная упаковка, по которой я бездумно судила. И сейчас смешно, что тогда я не остановила тебя и не запретила тебе крепко поселиться в моих мыслях. Наверное, тогда было бы проще переживать расставание. Хотя... к чёрту причитания! Просто ты оказалась наказанием. Настоящим и самым дорогим. Если бы я могла, то вернула бы многие дни, чтобы их исправить. Но жизнь – не кино. Я делю дни на два, задыхаюсь в одиночестве. А ты была в белом платье. И сейчас гуляешь с тем, кого я так искренне ненавижу. И тебя я тоже ненавижу. Иногда хочется, как в детстве, с уверенностью сказать, что «любовь» – это жевательная резинка с вкладышем. А из всех глупостей человечества люди знают только о доброте и дружбе. Да, наивность – наше всё. Но я правда устала тонуть в этой грязи и говорить, что у меня всё в порядке. Потому что не всё. Потому что не в порядке. И любовь – то, о чём стоит забывать, когда слишком больно. Когда становишься для людей марионеткой. Её, наверное, даже не нужно понимать. Иначе можно не пережить того, что любимый тобою человек о тебе не думает, что тебя постоянно предают и что от истерик действительно закладывает уши. И начинает казаться, будто ты смотришь на этот мир со стороны, а он продолжает нормально функционировать и без тебя. Это не механизм, который летит от одной сломанной шестерёнки, – пора бы привыкнуть, что тебя забывают. Что тебя вычёркивают, словно стреляют тебе в висок в упор. Без единой осечки. Да, и ты ведь уже забыла нашу игру в слова? Я изредка вспоминаю о ней, и моё любимое словно на «п» – предательство. Есть в нём что-то очень колючее, что даже смешно становится. И город твой, который начинается на ту же букву, я почти стёрла из памяти. Я придумала, что он захлебнулся в своей же дождевой воде, потому что не захотел больше быть чьим-то смыслом. И, вопреки всем прогнозам, над ним больше никогда не взойдёт солнце. Он не услышит твоих шагов и шорохов истории, которую писали и переписывали. Его удалили, о нём забыли. Брошенный и никому не нужный. Он, как и я, когда-то нуждался в тепле, теперь оказался обречённым на вечную мерзлоту... Просто подумай об этом прежде, чем попытаешься поиграть чувствам ещё одной обиженной жизнью девочки. Я не хочу, чтобы и капля моих страданий досталась кому-то другому. Я выдержала, они не смогут И всегда хотелось сказать тебе, что истина всего этого не в твоём отсутствии чувств, не в моей привязанности, даже не в смазливой мордашке этого парня. Всё предельно просто – сильные ломают слабых. В пух и прах. До слёз и диких криков. До последней целой ниточки нервов. До глупого желания мести. Только ты не учла того, что я в этот раз вовсе не слабое звено. Я лишь поддалась, лишь подыграла, как в театре (помнишь, мы ходили на спектакль?). Так вот – ты сломаешься. Рано или поздно, но сломаешься. А я буду улыбаться. Потому что я тебя ненавижу. Потому что, вопреки этому, продолжаю любить.