How are you, Ангел?

* - Почему ты уходишь? - Нет причин. Просто когда-то это должно было закончиться. Прости меня... если сможешь, конечно. - Нет. * Все твои победы, зажатые в кулак, осыпаются к ногам градом зимы. И скользят по лицу солёными каплями летнего моря. Ты падаешь, поднимаешься, снова падаешь. И всё это, не разгибая коленей. Потому что они намертво прибиты к полу. Прибиты непостоянными принципами – единственной правильно-неправильной вещью в этом глупом мирке. И терпко-пьяным взглядом изумрудных глаз, проникающих в душу. Лишающих кислорода. И заставляющих понять: боль – лишь слово. То, что внутри тебя, не имеет ни имени, ни значения. Для неё – особенно. Всё чаще ты пытаешься плакать. Просто так. Потому что хочется плакать. И, оказывается, совсем просто, иногда нормально – улыбаться сквозь слёзы. Подставлять лицо под холодные капли дождя и не застёгивать куртку. Вести счёт хорошим дням, которых, на самом-то деле, у тебя нет. И думать, что хуже не бывает. А если и бывает – только не у тебя. Ведь любой шрам можно скрыть. На руке – браслетом; на сердце – улыбкой. И никто ничего не заметит. Всем плевать. Новый браслет – фальшивая улыбка. Поэтому проще оставаться в стороне. Проще быть и не быть в этих законах жизни. Нужно просто держаться за то, что держит тебя здесь. Невнимание. Непонимание. Нелюбовь. А если снегом по лицу отрезвляет так, что плакать уже не хочется, то это больше глупость. Нелепо. Потому что при встрече с тобой она опускает глаза. Уже не улыбается уголками губ. А ты по-прежнему мечтаешь быть с ней рядом. И думаешь, что с расстояния вытянутой руки тебя убили точным спуском курка в сердце. Мгновенная вспышка. Почему-то нет боли. Только дыхание срывается жалобным писком. * - Что-то не так? - Я почти смирилась. И почти забыла её. Паршиво, если честно. - Всё будет... нормально. * Когда город засыпает, осколки пьяной души на самом дне начинают звенеть громче. И ты отчётливее чувствуешь, что тебя разрывает изнутри. Слёзы выплаканы. И хочется стереть в порошок фонарный столб под окном одним только взглядом. Жаль, что телекинез – не твоё. Это облегчило бы жизнь. Пора смириться – тебе сложно, и ты ничего не можешь с этим сделать. Нужно лишь терпеть и ждать. Ждать, когда тучи над головой разгонят. Когда такой глупый случай поможет улыбнуться. Когда из памяти сотрутся отголоски боли. И заживут порезы на запястьях. Ты только потерпи. А пока просто пиши стихи и находи попытки выкинуть хлам из головы. Из жизни. Ты можешь, как никто другой. Потому что сила не в искренности. Не в зелёном взгляде. Сила в том, что ты сама зовёшь слабостью. Глупая. Когда ты это поймёшь, будет всё равно – где и с кем она. Ведь чернила ручки будут исписаны. А пожёванные мысли утонут в груде мусора-прошлого. Ты спустишь курок – последней пулей выстрел в небо. Потому что твоя цель не имеет значения. А ты этого не осознаёшь. Просто выброси из мыслей бред и стань чуть более серьёзной. Кинь монетку. Слёз нет – есть жизнь. Фальшивая. Но хотя бы такая. Потому что ты и её заслуживаешь. Как никто другой. И схема твоя действует. Почти. «Прости – прощаю. Уйди и забудь». Всё так просто. И одновременно с тем невообразимо сложно. Наверное. Главное знать, что она, уходя, не задержалась на пороге. И не было «Мне дует» в открытой двери и ненависти. Значит, уже легче. Ты промолчала, но и не оставила последнее слово за ней. Как во сне. Но для реальности слишком невозможно. Далеко. Чёрт бы с её уходом, да? * - А дальше? - А дальше – свобода и никакой боли. Время не лечит, но заполняет пустоту. В этом суть. - Ну и хорошо. * И ты цветёшь весной, когда на календаре зима. Просто внутри всё переворачивается радостью и желанием жить. Нет фальшивых закатов и ненавистых восходов. Утро доброе. Бодрое. А ты совсем другая. Нет ничего прекраснее ощущения крыльев за спиной. Будто летаешь. Только теперь не падаешь, и колени разгибаются. Потому что сошли на нет принципы. И взгляд изумрудных глаз перестал сниться по ночам. Остался лишь совсем сладкий аромат. Но его ты любишь, как ничто другое. Наверное, только из-за того, что когда-то он был и твоим. Он постоянно возвращает в счастливое детство. Не даёт забыть всего. Гордо повторяет, что ты сильная. Смысл есть хотя бы в том, чтобы встречать каждый день с улыбкой. И знать, что тебя не поранит этим городом. Не обожжёт. Не наступит на нити мыслей и не выдернет их. И успокаивать непогоду – весело. Даже без телекинеза. Она словно становится частью тебя. Той, которой как раз так долго и не хватало. А ты совсем голову теряешь, потому что тебе можно. Ты смешная. И никогда уже не будешь другой. И все схемы в действии. А наивность – больше не признак. Меняются все и всегда. И даже от дня недели и времени года не зависит это. Всё внутри. А в тебе больше не умирают чувства. И танец на обломках любимого мира закончился вместе с листами в тетради. Ни слов, ни рифм. В этом – твой лимит. Пора начать гореть, а не сгорать. И если ты вдруг встретишь её на улице. Случайно. Столкнёшься с холодным взглядом. Будешь смотреть и не верить. В груди впервые ничего не затрепещет. Не защемит. А губы будут улыбкой. Искренней. И даже без слёз в голосе ты спросишь: «How are you, Ангел?». И, не дождавшись ответа, уйдёшь. Уйдёшь навсегда. Потому что... Просто. Нет причин. * - How are you, Ангел? - ...