Воздух

Аллену трудно дышать: легкие раздавлены, кровь во рту, противная, стоит комом. Захлебываясь, Уолкер открывает рот в надежде на спасение. Яркие вспышки перед глазами. Калейдоскопом, багряным закатным солнцем расплывается небо – синее, светлое пятно счастья – проглядывающее из-за плотного кольца туч. Серые облака нависают гроздьями молодой рябины; Аллен кашляет – грудную клетку разрывает, дикая боль пронзает тело. Он закрывает глаза, стараясь не слышать окружающих звуков: разрывающихся снарядов противника, рев Акума, от которого стынет кровь в жилах, криков раненных и стоны, будто бы песни, похожие на надрывные слезы умирающей души, тех, кто уходит навечно. Аллен представляет перед глазами чистое небо. Манящее, далекое и близкое одновременно, от вида на которое внутри стягивается в тугой узел крохотная частичка человечности, что еще осталась в нем со времен, когда Мана называл его сыном. …Мана держит его за руку, и ветер теребит отросшие волосы. Они сидят на опушке леса, глядя на оставшийся позади город в алом мареве уходящего светила. Аллену хорошо, как никогда: полное чувство свободы, наполняющее грудь; счастье искрится на ладонях маленькими покалываниями – крохотные иголки под кожу, приятно и немного непривычно. Старый пес, почти ослепший, трется о ноги, требует к себе внимания, и Аллен, тихо смеясь, чешет его за ухом. Пес щурится, поддается мордой к ладони, облизывает шершавым языком. Мальчику неприятно мокро, но пес такой неуклюжий, наваливается вперед, положив лапы на его плечи, захлебываясь эйфорией от нахлынувшего счастья. Мана раскуривает трубку, прищурено глядя вдаль, и Аллену совсем не хочется его тревожить. Говорят, что счастье можно потрогать только в самых особых случаях, и кому удалось подобное, тот – счастливчик. Аллен считает, что это все бред: для него счастье в паре сантиметров от него самого, раскуривает медленно табак, и потом обязательно будет ночью кашлять, потому что курить уже вредно; для мальчишки нет никого роднее, кроме старого пса и человека, одетого в смешной клоунский костюм, с размазанным по щекам гримом и красным носом. Для Аллена счастье измеряется по-другому: переходящий в багряное облако золотой диск, легкий ветер в волосах, теплый и нежный, ласкающий и укутывающий в невесомую шаль; чистое небо над головой, бездонное, неимоверно далекое, и сколько бы он не протягивал руку, до него все равно не достать; аромат свежескошеной травы и почти собравшегося пролиться на мирную землю дождя – небесные слезы крупными каплями падают на щеки, он ловит их ртом, расставив руки в стороны… …Его тянут вверх за руку, что он протягивает к проблескам синевы над головой. Черные пятна перед глазами обретают образ Канды; он что-то ему говорит, но Аллен совершенно не понимает этого глупого экзорциста. Уолкер не может сдержать слез, утыкаясь в форму Юу, захлебывается собственной кровью, слезами и все еще не может дышать. Это взрыв в голове. Трупы повсюду, куда не глянь. Он совершенно не готов был к такому исходу войны, но где-то на задворках еще не совсем оставившего разума Уолкер понимает, что это действительно реальность. Горло саднит, словно он наелся песка вдоволь. Ему дико, он разрывает форму на себе – дышать все еще не становится легче или же, быть может, у него совсем отказали легкие. Языки пламени тянут к нему свои руки. Холодные. И сейчас совершенно плевать, что кто-то видит его настоящее лицо: сломленный, уставший от бесконечного ада в жизни ребенок. Таких сотни, тысячи, миллионы. Фатальность из никчемной и убогой жизни. - Спокойно, - слышит он голос в голове, что звучит единственным успокоением в сотне монотонных голосов. - Я с тобой, все хорошо. Аллен поднимает глаза и видит чистое небо, отражающееся в глазах Канды напротив. Они горят давно забытым чувством умиротворения, счастья и дикой нежности к чему-то определенному, но такому позабытому. Уолкер делает вдох, и – надо же – дышать легче. В глазах напротив воспоминаний больше, чем в его собственной голове. Они льются единым потоком спокойствия. Они – воплощение ветра, гуляющего по полю скорби, и напоминают сейчас родное тепло. У него за спиной война, гора ушедших в один конец товарищей, и нужно еще пройти сложный путь к мирному существованию, но сейчас уже неважно все это. У него за спиной захлебывающийся от счастья пес и человек в смешном костюме клоуна. Даже на поле битвы, решающей исход войны, можно быть счастливым. Аллен знает, что все будет хорошо, даже если война поглотит их целиком. Иметь свой собственный дом в такое время – вот счастье.