Через пять лет

      Они долго стояли и смотрели друг другу в глаза, вспоминали всё, что было у них. Мимолётные видения. В его мыслях была лишь одна фраза: «Я смог, нашёл!»       Так, наверное, продолжалось бы вечность, если бы Скорпиус не вернул их в реальность. — Мам, пошли, наша очередь, — сказал он, взял Гермиону за руку и стал тянуть её в сторону аттракциона. — Да-да, идём, малыш, — отвлеклась она и пошла вместе с сыном кататься.       Малфою лишь оставалось смотреть вслед уходящим Гермионе и её сыну. Копна каштановых волос, карие глаза, смотрящие на него с любовью даже сейчас, через столько лет. И её сын: платиновые волосы, черты лица, жутко кого-то напоминающие, только глаза карие — от мамы.       «Стоп! Платиновые волосы у этого мальчишки явно от отца, это и дураку понятно. Вот только с кем ещё у неё был роман, с каким „платиновым“ парнем? — пронеслось у Драко в мыслях. — Разве что…»       Малфой отказывался верить в то, что он мог бросить любимую беременную женщину и перестать с ней общаться. Просто не мог. Все эти годы она растила его сына сама. Одна. Без него. А как бы ему хотелось увидеть собственными глазами, как растет его ребёнок. Как он делает первый шаг. Как произносит первое слово. Просто посмотреть, как он первый раз улыбнётся.       А тем временем Гермиона сидела в кабинке «Колеса обозрения» и вспоминала все моменты, проведённые с Малфоем, пока её сын смотрел в окно и восхищался видом Лондона.       Вот они первый раз гуляют. Это была ночь, полнолуние. Они гуляли возле Чёрного озера. Там же через два-три дня они впервые поцеловались. Это был её первый настоящий поцелуй. Даже во время поцелуев с Роном она не чувствовала того, что почувствовала с Малфоем. А спустя два месяца в Выручай-комнате у них был первый секс. Она помнит, как он был с ней нежен, ласков, просто он знал, что это у неё первый раз. Так они встречались долго, пока однажды он не бросил её. Просто ушел, сказав что-то про отца и долг чистокровных. Ей было больно. Очень больно. — Мам, а кто этот дядя? — спросил маленький Скорпиус, возвращая Гермиону в реальность.       Она не знала, что ответить сыну. Не хотелось говорить ему, но она всё равно понимала, что рано или поздно, но он всё равно узнает, что Драко его отец. Но сейчас не хотелось говорить. Просто язык не поворачивался произнести два слова. Просто сказать: «Твой папа,» — и всё. Она просто не могла. Поэтому лишь: — Скоро узнаешь, Скорпиус.       Через полчаса Гермиона и Скорпиус сидели в кафе, тогда как Малфой за ними следил, чтобы поговорить. Гермиона заказала два мороженых. Одно — клубнично-шоколадное — для Скорпиуса, а второе — шоколадное — для неё самой.       Малфой, решив, что либо сейчас, либо никогда, зашёл в кафе и подсел к Гермионe. — Привет, — сказал он, чем отвлёк девушку. Она посмотрела на него. Не изменился, лишь повзрослел немного. — Здравствуй, — ответила она.       Скорпиус в это время разглядывал Малфоя, но тот, будто не замечая взгляд мальчика, смотрел на любимую. — Как ты? — спросил Драко. Ему важно это знать. Для него это как глоток воздуха, так жизненно необходимого. — Хорошо, — отвечает, будто всё действительно так. Ну да, за пять лет научилась носить маску. — А ты? — Хорошо, — теперь понимает, что у него правда всё хорошо. Он нашёл то, что потерял. Теперь постарается вернуть. Всеми силами. Ведь никто не знает, что приготовила нам судьба-злодейка на завтрашний день. — Как Астория? — спрашивает, будто её действительно волнует, как там эта сучка поживает. А ему словно по голове ударили. Он ненавидел Асторию. А ответ на вопрос Гермионы был только один: — Не знаю.       Она опешила от такого ответа. Как муж не знает, как дела у его жены? — То есть как?       Молчание. Тишина давит на мозги. Такая принудительная тишина. Словно тебя убивают, медленно так. Убивают без слов, вздохов. Ты слышишь лишь дыхание. — Я не женился.       И снова в её глазах проскальзывает еле заметное удивление. У неё сейчас только один вопрос: — Почему?       И снова молчание.       Скорпиус всё смотрит на Драко и не может понять, что его тянет к нему.       И снова нарушается тишина детским голоском. Точнее, шепотом. — Мам, а можно я твое мороженое съем? — говорит так тихо, словно боится, что спугнет кого-то. — Да, — краткий ответ Гермионы. Снова все её внимание на Драко. — Почему, Драко? — Не смог.       Это правда. Он не представляет себе жизни без Гермионы. Он хочет проводить с ней всё время. Быть с ней рядом. Быть её опорой. Объектом любви. Искренней и чистой. Такой, какая бывает лишь в книгах. — Понятно.       Вновь молчание. Лишь глаза в глаза. Серые в карие, а карие в серые. Пытаются что-то разглядеть. Один в другом. Такие родные и близкие, но одновременно чужие и далёкие. — А ты одна? — спрашивает, боясь услышать слово «нет». — Нет, с сыном, — кивает в сторону Скорпа. Тот расплывается в улыбке, наконец, его заметили. И снова глаза в глаза. Снова карие с серыми. Вот только теперь сын и отец. — Чей? — спрашивает Малфой. — Мой. — Это понятно, — ухмыляется. — Кто отец?       Теперь его глаза устремлены на Гермиону. На женщину, с которой хочется провести остаток жизни. — А сам как думаешь? — спрашивает, словно издевается. — Мой? — спрашивает. Так тихо, словно пришёл посмотреть на усопших. Боится нарушить их покой. — Твой, — также тихо, а внутри всё кричит, разрывается на части. И неясно почему: от радости или же от грусти. — Как его зовут? — спрашивает, интересуется, любуется. У него есть ребёнок, о котором он до этого момента даже не знал. Он помнит, как в один из вечеров они, будучи ещё в Хогвартсе, сидели в Выручай-комнате, мечтая о будущих детях, споря о том, на кого они будут похожи, кто у них будет первым, обсуждая, какие дадут имена. — Так, как мы хотели…       Скорпиус. Он понял. Она дала ему то имя, которое стало их любимым. — А второе имя какое? — Драко.       Улыбнулся. Всё так, как они хотели, так, как они мечтали. За исключением одного — они не вместе. До сих пор любят? Да. Хотят быть рядом друг с другом? Да. А могут ли? Если только действительно захотят. — Нам пора, — сказала Гермиона, вставая со своего места и зовя Скорпиуса. Тот начал собираться. — Мы ещё увидимся? — спросил Драко, надеясь, что ответ будет положительным.       Она посмотрела ему в глаза. В них не было эмоций.       «Как всегда скрывает,» — подумала Гермиона, а потом перевела взгляд на Скорпиуса, который, улыбаясь, смотрел то на Драко, то на Гермиону. Ей хотелось видеть улыбку сына: в эти моменты она была счастлива. — А ты так этого хочешь? — спросила Гермиона. — Очень. — Значит, — она взяла в руки салфетку и нацарапала на ней свой адрес, — мы ждём тебя.       Она улыбнулась ему.       Драко посмотрел на Скорпиуса и, сказав ему «пока», протянул руку. Мальчик посмотрел на маму, как бы спрашивая разрешения, на что та кивнула ему, и пожал руку пока ещё незнакомому человеку, ведь единственное, что он знал про него — это то, что его зовут Драко и он давний друг мамы, и, возможно, его папа. — До встречи, Гермиона, — сказал Драко, еле сдерживая порыв обнять любимую.       Гермиона лишь тепло улыбнулась ему и, сказав «до встречи», вышла из кафе. Вернувшись домой, Гермиона ходила с улыбкой до конца вечера. А Скорпиус, которому достался ум от мамы, наблюдая за ней, понял, что Драко делает её счастливой.       Сам Малфой после того, как Гермиона вышла из кафе, нашёл на улице незаметное место и трансгрессировал в Малфой-Мэнор. Сразу забежав к отцу в кабинет, он, несмотря на удивлённого Люциуса, почти крикнул на весь дом: — Я нашёл её!       Заснули оба с мыслями о том, что теперь всё изменится.