О бедном тиране замолвите слово...

Палпатин нетерпеливо ждал вызова, но передатчик молчал. Видимо, эта молоденькая принцесса действительно крепких убеждений, раз столько времени выносит пытки Вейдера и насмешки Таркина. А значит, нужно помочь мальчишкам, пока они ненароком не замучили девчушку. - Повелитель? – голографический образ Вейдера вырос перед императором. - Как продвигается допрос? – зная ответ, все же спросил Палпатин. Вейдер молчал. Он не боялся признаться императору в своей неудаче - он не хотел признаваться в ней себе, произнося это слово. - Результата пока нет, но… - начал было он. - Довольно, - перебил его Палпатин. – Хочу лично побеседовать с принцессой. Вейдер кивнул одному из офицеров. Палпатин спокойно ждал, не говоря ни слова присутствующим. Он вообще больше предпочитал слушать, в отличии от крикливых сенаторов его политической молодости. Вероятно, эта вдумчивая молчаливость и стала одной из причин его возвышения. Заметив, что в отсек ввели сенатора, Палпатин сконцентрировал внимание на юной девушке. Он никогда особенно не присматривался к ней. Она была одной из многих всего-навсего. Но то, как ожесточенно и яростно она осуждала его деспотичную натуру, было приятно вспоминать. - Вейдер, останьтесь. Остальных прошу покинуть отсек, - не сводя глаз с Органы, сказал он. – И, пожалуй, пора перестать терзать принцессу наручниками. Лея вздрогнула, почувствовав, как запястья избавляются от оков. Неприятно было то, что к ней никто не подошел и не освободил. Все случилось само собой и это внушало страх. - Я слышал, дорогая, что вы не хотите прекратить эту бессмысленную войну? А позвольте узнать причины такого неблагородства? – заговорил император. Лея молчала. Она чувствовала, что любой неосторожный взгляд, небрежное слово или жест могут выдать ее тайну. Отец рассказывал ей о странных техниках, которыми владел Палпатин. У нее даже нашлись учителя, которые худо-бедно, но объяснили, как защищать свой разум от воздействий Силы. Уберечь мысли от Вейдера ей удалось, но вот Палпатин… Его лицо хоть и было обезображено, но принцессу безумно тянуло смотреть на него не отрываясь. Но это могло бы быть ошибкой. - Вейдер сказал, что вы осмелились распустить Сенат. Неужели вы настолько наивны, что надеетесь удержать власть, будучи совсем один? - Сенат, - Палпатин склонил голову набок. – Где был этот Сенат, когда сепаратисты ломали хребет моей республики? Где был Сенат, когда нужно было срочно принимать решения, от которых зависели жизни миллионов людей? Где были они, когда Республика пыталась оправиться от войны? Они готовили ей импланты в виде новых, бессмысленных законов, чтобы дальше влачить существование жалкого инвалида. Не возьми я власть и не проведи целый ряд реформ, большинство систем и сейчас бы задыхались от дыма давно догоревшего костра войны. Лея как могла старалась не слушать и не задумываться над сказанным. Отец объяснял ей все иначе. Император не мог, не должен быть прав. - Возвращаясь к нынешним событиям, дорогая, хочу спросить. Ну вот получилось у вашего Альянса свергнуть меня и погубить Вейдера? И что дальше будете делать? Принцесса все-таки задумалась. После того, как она оказалась на этой чудовищной станции, император был первым человеком, который пытался ее именно разговорить, а не выбить правду угрозами. - Не отвечайте. Ваш Альянс засядет в ныне пустующих палатах Сената и будет делить власть. А в это время остатки верных Империи систем, будут забирать у вас планету за планетой. И вы захотите подавить мятеж и станете тем, кого сейчас презираете. Только называться будете по-другому - красивее, демократичней - ведь так? Лее захотелось зажать уши. Это было так похоже на правду. Хотелось довериться этому старику, рассказать ему все и прекратить войну за власть. Останавливало лишь то, что ее сочтут предателем, даже если она дословно передаст Совету слова Палпатина. Император с удовольствием наблюдал за резкой сменой эмоций на лице принцессы. Вот девица хмурится, вероятно, обдумывая что-то. А вот растирает виски, утопая в сомнениях. Император терпеливо ждал, когда она скажет хоть что-нибудь и внутренне восхищался своим потрясающим умением лгать. «Ты не ошибся, учитель, когда предложил мне попробовать себя на политическом поприще. Я научился у сенаторов феерически лгать» - Что вы сделаете с базой, если я скажу, где она находится? Уничтожите? – подняла глаза на Палпатина принцесса. - Зачем грубые меры? Работа дипломата пользуется популярностью и в Империи. Особенно, в Империи, - улыбнулся Палпатин. – В Сенате мы постоянно спорили. Хватит уже демагогии. Я и ваши лидеры сядем за стол переговоров и о чем-нибудь договоримся. Лея закусила губу. Нельзя поддаваться. Нужно проверить, честен ли император. - И вы не пошлете туда дивизии штурмовиков? – вновь поинтересовалась она. Император отрицательно покачал головой. - Дантуин, - прикрыв глаза, призналась Лея, молясь незнакомой ей Силе, чтобы повстанцы успели эвакуироваться оттуда. Вейдер вызвал штурмовиков, охраняющих камеру принцессы, и кивком приказал отвести ее обратно. Палпатин проводил ее задумчивым взглядом. Его ученик поверил Органе. Император аккуратно коснулся его разума - влияние извне прошло для ученика незаметно, так как его мысли крутились вокруг принцессы. Палпатин частенько концентрировался на разуме ближайших своих подданных. «Разум врага не так уж интересен. Ну что ты увидишь, коснувшись его? Ненависть и отвращение к себе? Это не ново. А вот друзья вполне могут оказаться не такими уж верными. Твоя задача обнаружить это раньше, чем они предадут тебя». Палпатин улыбнулся воспоминаниям. Да, Дарт Плэгас много понимал в этом, но свою жизнь уберечь так и не смог. Палпатин вновь стал думать о принцессе. В отличии от Вейдера, он не поверил Лее. Девица была сенатором, а, соответственно, лгать с самым честным видом не составило бы для нее труда. Вот только она, видимо, забыла, что имела несчастье общаться с человеком, который куда более искушен в этом вопросе. Дантуин… Он бывал там однажды – ему лично хотелось увидеть знаменитый Анклав, на руинах которого мятежники наверняка и построили свою базу, надеясь на сверхъестественную помощь давно умерших джедаев. «Как дети. Неразумные подростки, подвергающие сомнению авторитет старших» Император не был силен в вопросах, связанных с воспитанием. Первого ученика он скорее дрессировал, нежели пытался по-отечески наставлять. Возможно, это и было ошибкой. Дарт Мол слишком сильно ненавидел джедаев – это его ослепляло, делало уязвимым. Палпатин честно признавался себе, что никогда не ненавидел Орден. Скорее, презирал. А изучая историю и все больше погружаясь в мысли, поступки, слова «носителей мира», он убеждался в их слабости и лицемерии. Нет, они не были достойны ненависти. Это слишком сильное чувство, которое нужно заслужить. - Повелитель. Отправить разведчиков или отправиться на Дантуин самим? – спросил Вейдер. - Только разведку. Принцесса, вероятно, хочет посмотреть, умеет ли император держать слово. Что ж, пусть посмотрит и сравнит со своими товарищами-сенаторами. И лучше бы ему ошибиться насчет девицы. Пусть она будет честной. Пусть будет эдаким исключением среди лживых политиков. Дантуин из-за своей отдаленности от центральных миров идеально подходил для базы. Имперский патруль, как правило, не следил за тем сектором. Палпатин отключил связь и, присев за стол, принялся изучать планшетные записи, которые вел с юности. Император хоть и отличался великолепной памятью, но был дотошен с младых ногтей. Он знал, что ему предстоит стать кем-то большим, чем вечный узник «правила двух» и старался всю информацию, каждую мелочь отобразить максимально точно. Вести записи было не так трудно, а вот потребность в них иногда оказывалась изумительно-сильной. Однако, насладиться воспоминаниями Палпатин не смог. Появившийся взволнованный Сейт заставил императора оторваться от записей и всмотреться в лицо советника. - Ваше величество, сенаторы… Может, они сочли ваше вчерашнее выступление шуткой… Все собрались в здании Имперского Сената, - Сейт расстроено посмотрел в окно. Император накинул капюшон. Вероятно, они ждут, что сейчас Палпатин выйдет к ним, произнесет слово «шутка» и с поклоном извинится за нервную ночь, которую им подарил. - Я видел среди них одного из лидеров восстания. Сенатора от Альдераана, - произнес Пестаж. - Это должно быть интересно. Его дочь мне понравилась. Есть в ней что-то отличное от отца. Словно… Впрочем, наши милые говоруны заждались нас. *** Великая палата созыва… Палпатин мысленно отругал себя за то, что не приказал закрыть здание. И запечатать. И охраны оставить столько, чтобы ни один жаждущий не смог вновь побывать там. А затем превратить пустующее, одно из самых безопасных зданий на Корусанте в музей реликвий, которые он долгие годы собирал. Сенатор Органа наблюдал за императором, который о чем-то переговаривался с Сейдом Пестеж. Общий гул мешал ему настроиться на речь, которую он заготовил. Он всегда и заранее аккуратно подбирал слова, чтобы не проговорится о своем участии в мятеже. Критиковать со своей платформы – это одно, а вот признаться в тайной деятельности среди сенаторов, большинство которых лояльны императору, было бы самоубийством. Возможно, Палпатин и догадывался о том, что он не просто участник, а один из создателей Альянса, но домыслы без доказательств не имели смысла. Органа изучил императора за долгие годы. Палпатин, при всей своей жестокости, никогда и никого не обвинял в чем-либо, не имея достоверных фактов. Наконец, император встал и подошел к микрофонам. Сенаторы поприветствовали его аплодисментами, которые Палпатин пресек движением руки. - Я не хочу говорить. Хочу послушать вас, мои бывшие сенаторы, и услышать объяснения по поводу сегодняшнего сбора, - произнес он, оглядывая платформы. Заметив подъезжающую трибуну сенаторов от Альдераана, Палпатин позволил себе улыбку. Сейчас он будет слушать аккуратные, но при этом гневные речи вечного защитника уже не существующей демократии. Подавив в себе желание выдать сенаторам причину расформирования, Палпатин приготовился слушать. Ему со времен Республики нравилось слушать Органу. Он критиковал Валорума, позже его самого, когда он еще назывался канцлером. И вот уж несколько десятилетий он упорно доказывает императору, что его власть ну никуда не годится. Правда, сейчас он стал мягче, осторожнее. Видимо, опасался, что Палпатин узнает то, о чем ему и так известно. - Ваше величество, сенаторы выбрали меня для того, чтобы я озвучил общее мнение. Мы считаем, что реорганизация не будет полезна Империи. Она лишь сделает ваших советников еще более могущественными, а защиты в виде Сената у вас уже не будет. Неужели вы считаете такое решение разумным и не задумывались о последствиях? – старательно проговаривая слова, произнес Органа. - Дорогой сенатор и старый друг, - начал Палпатин, с удовольствием наблюдая за появлением отвращения и презрения на лице сенатора. – Я не задумывался. Я обдумывал данное решение. Смею напомнить, что я - император, соответственно, мои решения должны быть продуманы до мелочей. Иначе и быть не может. Хотите узнать причины моего поступка? Я объяснюсь. Мы говорим и говорим слишком много. Мы обсуждаем проблемы вместо того, чтобы их решать. И не переживайте насчет моих советников – это люди куда более преданные, нежели некоторые сенаторы. Среди них нет членов так называемого Альянса повстанцев. Органа сглотнул, глядя в гипнотически-желтые глаза императора. - Раз уж вы заговорили об этом. Как вы объясните свою жестокость в отношении нескольких сенаторов? - Сенаторы эти были предателями, в чем они сами и признались. Не бойтесь, Бейл, вас никто не тронет. В отношении жестокости… Я должен был смотреть на то, как они вербуют планеты, отрывая кусок за куском от Империи? Моя власть обязывает меня пресекать подобные акты. А еще, дорогой сенатор, вы прекрасно понимаете, что я мог бы и не являться на это собрание, приказать разогнать всех и принять более строгие меры к тем, кто попытается еще раз ослушаться. Оглянитесь. На вашей платформе стоят еще три представителя вашей планеты. И так почти на всех платформах. Вы считаете, что количество определяет качество вашей работы? Я думаю иначе. Хватит и вас одного, если вам повезет быть назначенным губернатором. Связь с моей дирекцией у каждого губернатора будет прямая. Не нужно будет выжидать, пока Совет доведет ваше дело до слушаний. А тянуться это может месяцами – вам, как опытному политику, это известно. Заодно и сэкономим деньги налогоплательщиков, вынужденных кормить тех, кому они уже давно не доверяют. Органа был согласен с Палпатином: доброе большинство граждан еще со времен Республики выражали недовольство по поводу слишком большого аппарата власти. И император успешно прикрыл свои единоличные амбиции давней мечтой народа о роспуске Сената. Наверняка, каждый третий, услышав сию новость, восторженно начнет нахваливать мудрого Палпатина, который, наконец, «разогнал этих дармоедов и бездельников». И не вспомнят, что петля, которую Палпатин накинул на шею каждого из них, становится все туже. И не подумают о том, что карательные органы, которые отчитывались за свою деятельность перед Сенатом и не позволяли лишнего, боясь порицания, теперь и вовсе потеряют всякий страх перед последствиями. Органе захотелось зажмуриться, а открыв глаза, увидеть перед собой не обезображенного старика, а Валорума, готового прислушиваться к советам каждого сенатора. Увы, даже после проделанной манипуляции, бывший сенатор видел лишь ситхского повелителя. Дарт Сидиус… Органа был одним из немногих, кто знал настоящее имя этого тирана. - Утверждение на должность губернатора будут осуществлять мои советники и лично я. Советую вам, бывший сенатор, задуматься о будущем вашей планеты и близких вам людей, - вновь улыбнулся император. – Возвращайтесь на Альдераан. О собеседовании вам сообщат. Органа окончательно уверился, что об исчезновении Леи императору прекрасно известно. Очень захотелось обвинить его в лоб, но Бейл снова смолчал. Если Палпатин догадывается о его работе в Альянсе, значит, наверняка, отправит за ним своих агентов, чтобы проследить за ним. Вероятно, будет мудрее отправиться именно на родину. - Выслушайте напоследок еще кое-что, Органа. Во главе этого Альянса сидят наученные опытом старики, а вот на передовую они отправляют совсем молодых людей, вооружив их полузнанием – очень опасным оружием. Не думаете ли вы, что слишком жестоко использовать таланты этих юношей и девушек, чтобы разрушить то, что они не строили? И внушать им истины, ради которых они готовы вести войну, а не учиться в Академии? Это не мои добровольные отряды штурмовиков, это дети, которые погибнут, даже не узнав за что. Органа отвернулся, чтобы не смотреть в желчные глаза императора.