научиться жить

      Жара. Невыносимая жара, то и дело с лица стекают капельки пота. Ноги ватные, руки и тело трясёт, как в лихорадке. Шелковистые, цвета тёмного шоколада волосы разметались по всей спине и плечам. Длинные пряди прилипли к влажному телу.       Из безобразной, пересекающей всю грудь раны течёт кровь. Чёрные глаза шамана тускнеют, всё плывет перед глазами. Больше не чувствуя тела, парень споткнулся и упал на горячий песок. Жажда и нехватка воздуха не дали ему пребывать в сознании — он провалился в мучительное забытие. « — Хозяин, хозяин. Я так рад, что вы живы, хозяин, — раздался голос воспоминаний. — Матамун? — Хозяин… — голос затих. — Матамун. Где ты, Матамун?» — Матамун, — прошептал шаман, медленно открывая глаза.       Он оглядел место, где оказался. Небольшая комнатка с двумя окнами. Деревянные стены, потолок, деревянный стол и несколько стульев у окна. Над дверью висели рога крупного оленя. Шаман попытался встать, но его уложили обратно на подушку. — Лежи сынок, лежи, — ласково проговорила старушка. — Рана была тяжёлая, так что, пару дней ещё придётся полежать. — Кто вы? — слабым голосом спросил он. — Меня зовут Хана. Я принесла тебя в свой дом. Как ты себя чувствуешь? — Я…хорошо? — то ли спросил, то ли ответил шаман. — Ты, наверное, голоден? — спросила Хана, вставая со стула. — Пока ты спал, ужин остыл уже. Ну, ничего. Думаю, что подождешь, пока я его подогрею, — старушка улыбнулась. — Почему? Почему вы так добры ко мне? — Ну, даже не знаю. Я просто такой человек. Не могу пройти мимо истекающего кровью шамана, — лукаво проговорила она, при этом хитро засмеялась. — Вы знаете, кто я? — шаман непонимающе нахмурился.       Он не понимал, почему эта старуха так себя ведёт. Ведь он — убийца. Как она может вести себя так беспечно? Он может… может… нет, не может. Почему не может? Ведь всегда мог без колебаний, а сейчас… почему сейчас так? — Знаю… Держи. Ешь, а то остынет. — Ну, если знаете, что я — шаман, то и имя моё вам известно? — недоверчиво спросил он. — Конечно. Мне много что известно. Даже то, что не известно другим, — задумчиво проговорила Хана, глядя в окно.       Почему-то сказано это было с грустной улыбкой. Шаман неотрывно наблюдал за этой странной женщиной, поедая уже не такой горячий ужин. — Скажите, почему вы спасли мне жизнь, — спросил парень, не понимая её мотивов, и были ли они вообще, — когда я бы вас даже не пощадил? — Все люди разные. И все поступают по-разному. — Не понимаю. Разве вы не ненавидит меня? Я стольких погубил, — с горечью говорил шаман, отчётливо слыша крики своих жертв. Как странно… раньше он их не слышал. Поморщившись от боли в висках, он поставил пустую тарелку на тумбу рядом с кроватью. — Нет, юный Хао. Ведь в твоём сердце столько разочарований, обиды. Но, все же, в нем ещё осталось немного любви. — Любви? — шаман забыв о боли, удивленно уставился на женщину. — Пф! Что за глупости? Это бесполезное чувство присуще только людям. — Все мы люди. За исключением того, что у кого-то есть способности к шаманству, а у других нет, — переведя взгляд от окна, проговорила Хана. — Не говорите мне, что я — человек. Не сравнивайте меня с ними. Я не такой, — с обидой в голосе прошептал он. — Я не хотела тебя обидеть, Хао. Но это так, как бы ты не отрицал очевидного. Все мы люди. — Люди — жестокие чудовища. Они алчные и циничные, — глядя перед собой, шаман сжимал руками одеяло. — Губящие природу, которая их кормит, паразиты. — Ни тебе говорить о жестокости, — серьёзно посмотрев на парня, сказала Хана. Хао поднял на неё глаза. — Я не горжусь своими поступками. Но я не мог просто стоять в стороне и наблюдать, как люди губят этот мир. — Может, ты и прав, но мы пытаемся выжить, как можем. Люди не могут, как шаманы, приспосабливаться к изменениям природы. Ничто не вечно. Как природа гибнет и возрождается, так и люди погибают и рождается новое поколение. — Я устал бороться с этим, — прошептал шаман, почувствовав, как становится легче дышать. Будто все уже не имеет значения, лишь то, что он хочет просто прожить эту жизнь спокойно. Никакого завоевания Короля духов, никаких сражений за власть и силу, ничего — просто покой… как давно он не чувствавал этого. — Просто живи, Хао. Ведь жизнь так прекрасна… Забудь о ненависти, копившейся годами, тысячелетиями, — улыбнулась старушка. Хао ответил ей тем же. — Вы правы, Хана-сан. — облегченно вздохнул он. — Я — прорицательница и многое видела за свою долгую жизнь, — заговорила вновь женщина, отвернувшись к окну снова. — Были и боль, страдания, страх, ненависть. Но были и счастье, радость, улыбки, любовь. Всегда всего было поровну. Если были слёзы, обязательно будет и смех. В любой жизни есть равновесие между злом и добром, светом и тьмой. И в твоей жизни наступит счастье, — она посмотрела на шамана. — Как твоя рана? — Ещё болит, но уже лучше. Спасибо. — Не благодари меня. Была рада помочь тебе. Величайший и сильнейший шаман тысячелетия, — гордо проговорила Хана. — Больше нет, — прошептал Хао.       В его голосе женщина не услышала разочарования или грусти, скорее это было облегчение. Как будто тяжкий груз свалился с его плеч. — Скажи Хао, кто такой Матамун? — Матамун? — парень опустил печальный взгляд. — Если тебе тяжело говорить об этом, то не надо, — заметив печаль, сказала старушка.       Шаман отрицательно помотал головой и заговорил. Он должен был выговорится. Покаяться, хоть кому-то. — Матамун был моим первым духом-хранителем. Тогда я считал, что он меня предал, когда отказался идти со мной по одному пути — пути кровопролития и ненависти. — А что ты думаешь сейчас? — Думаю, — Хао посмотрел на Хану, — что это я его предал. — Не переживай. Ты изменился. — Что же мне теперь делать? — спросил шаман, но сам не понял, кому задал этот вопрос — себе или Хане? — Прошлое зло уже не исправить, но можно не допустить нового, — все же ответила женщина на заданный вопрос. — Думаю, что ты чувствуешь — приближается что-то плохое. Скоро ты встретишь своего хранителя… — недосказала она. — Защити, что дорого тебе. — Не понимаю? — насторожился шаман. — Тебе выпал шанс помочь твоей семье, которой угрожает опасность. И не только семье, а всему человечеству. — То есть, я должен спасти то, что хотел уничтожить? — Да. Именно так. Мир, в котором мы живём, под угрозой того, кто лишился смысла жизни и ему нечего терять. Он не остановится, пока все не уничтожит, все, чем ты дорожишь или будешь дорожить. Ты поймешь, позже ты все поймешь, — словно в трансе говорила Хана. Хао внимательно слушал прорицательницу и спросил. — А брат не попытается с друзьями меня снова убить?       Он не боялся умереть и гнева брата не боялся, лишь хотел, чтобы ему дали шанс остановить это зло. — Не думаю. Йо добрый и будет рад, что ты изменился, а друзья его поддержат. — Как много у нас времени? — Время есть. Вы узнаете, когда действовать. Ох, что-то мы заболтались, на дворе уже ночь. Спи, юный шаман, набирайся сил.       Старушка встала и направилась к другой комнате. — Хана-сан, — окликнул её парень. — Спасибо.       Она лишь улыбнулась и скрылась за дверью.