***
(Несколько дней назад)
— О, ты уже проснулся, юный Хао? — сказала старушка, накрывая на стол. Отойдя от стола, она присела рядом с шаманом. — Доброе утро, Хана-сан, — ответил ей Асакура. — Доброе, — ласково улыбнулась та. — Давай посмотрим, как там рана, — откинув одеяло в сторону, Хана принялась осматривать шамана. — Да, рана уже затянулась. Быстро на тебе всё заживает. Значит, высшим силам ты приглянулся, — Хана подмигнула ему. — Только вот нехорошо. — Что нехорошо? — удивился Хао. — Шрам, на груди у такого симпатичного парня — нехорошо, — пояснила старушка. Хао на это рассмеялся так, как, наверное, никогда в жизни не смеялся. Так звонко, заливисто и заразно, что Хана засмеялась тоже. — Вы тоже, ещё очень даже ничего, — сквозь смех проговорил шаман. — Охохо, спасибо за комплимент, юноша, — вытирая слёзы ответила женщина. — Спасибо вам за всё, Хана-сан. — сказал Хао, отсмеявшись. — Не за что. А теперь вставай, умойся и садись за стол. После небольшого завтрака, Хао начал разговор: — Скажите, Хана-сан. Вы же прорицательница, как мне найти Матамуна? — Он сам тебя найдёт, — сказала та, не отвлекаясь от вязания. — Да и зачем ты спрашиваешь, ведь сам видишь будущее? — Вижу, но вижу не всё, — ответил шаман. — Часть моей силы исчезла вместе с Духом Огня. Хана посмотрела на Асакуру. Тот неотрывно вглядывался в даль за окном. — Но ведь это к лучшему, — договорила за него женщина. Он оторвался от изучения пейзажа и удивлённо посмотрел той в глаза. — Да… — сказал шаман, словно только что понял смысл сказанных слов, на что Хана лишь улыбнулась и вернулась к своему делу. В комнате тихо тикали старые часы. Стояла тишина и покой. — Завтра утром я уйду, — нарушил тишину голос шамана. — Я знаю, — сказала Хана, как будто ожидая момента, когда Хао соберется уйти. Словно готовила себя к этим словам уже давно. — Куда пойдешь? — К Йомейю-сама. У него есть ученица, которая тоже видит будущее. Она поможет мне заполнить пробелы моих видений. — Хана на это кивнула головой.***
Наступила ночь, а Асакура никак не мог заснуть. Всё думал о том, как пройдёт его встреча с дедом и его ученицей. Что он скажет? Что скажут они? Ведь если с ним не захотят говорить, он не вправе будет на это злится или обижаться. Они не обязаны его прощать, и разве можно такое простить? А о брате он и вовсе промолчал бы. Он не станет ждать слишком многого. Сам знает, что просто не заслужил, да и вряд ли жизни хватит, чтобы заслужить. Понимает, но надежда всегда умирает последней, ведь так? Вот и он подождет, когда надежды не останется, а до этих пор будет пытаться спасти тех, кто в опасности из-за него. Только он должен нести наказание за свои ошибки. Только он… Утром Хао проснулся рано. Он не выспался и настроение у него было грустное. Ему всю ночь снова снился Матамун. И его мучала эта неизвестность. Он не знал, что его ждёт дальше. Крики, что прежде его не беспокоили, звучали в голове, отдавая болью в висках. Раньше он и не заметил бы их. Раньше его это не беспокоило. Но сейчас он слышит их вопли. Вопли убитых им. Но единственный голос, который причинил бы ему страдание больше, чем все эти вместе взятые, молчал. — «Почему? Почему ты не раздираешь криком мою душу на куски? Почему ты молчишь? Не молчи, слышишь, не молчи! Или это и есть твоё наказание для меня? Но я не верю в это, просто не верю. Знаю, что это не твоё наказание мне. И знаю, что твой голос я не услышу. И не потому, что не должен, а потому, что это ты. Ведь ты знаешь, что иначе я не смогу научится жить». — Доброе утро, Хао, — голос Ханы отвлёк его от раздумий. — Доброе Хана-сан. После завтрака Асакура отправился в путь. — Ну, что ж, юный шаман, будем прощаться. — Да. Спасибо вам за всё, — сказал шаман. — Я надеюсь, до свидания. — И я надеюсь, что это наша не последняя встреча. Береги себя, мой мальчик.***
Шаман направился к деду, как и говорил Хане. Шёл он долго. Лишь единожды устроив привал и поев, он снова продолжил путь. Наконец, он добрался до Изумо. Хао вышел к руинам старинного храма. Присев неподалёку, он наблюдал за девушкой и стариком, не решаясь подойти. Девушка сидела на коленях некоторое время молча. Затем, резко открыв глаза она прошептала: — О, духи. Это ужасно, — в её глазах читался страх. — Кончи, Пончи! — позвала она своих хранителей. Они появились рядом. — Скорее, нужно всё передать учителю. Это просто ужасно, — тараторила девушка. Духи непонимающе переглянулись, но махнув головой отправились к Йомею. Тамара резко встала с колен, от чего у неё моментально голова закружилась: она начала падать. Мико ожидала, что будет больно упасть на каменные плиты, но вместо этого почувствовала, что её кто-то поймал. Открыв глаза, девушка увидела лицо человека, в объятия которого упала. Шаман, чей образ она хранила в своём сердце, тепло смотрел на мико, бездонными чёрными глазами. — Хао… — удивленно и немного испуганно проговорила она. — Не бойся, я не причиню тебе зла, — увидев испуганный взгляд Тамары, сказал шаман. В глазах Асакуры уже не было той надменности и того презрения, что были прежде. — Ты живой, — прошептала она. В её глазах шаман увидел уже не страх, а благодарность и даже некую радость. Хао поднял девушку на руки. — Почему ты плачешь? — спросил он. Тамара залилась краской и стала спешно искать ответ в своих мыслях, который и так уже знала, но который не могла сказать ему. — «Что же ответить? Что же мне ответить? Не могу же я сказать, что люблю его и просто рада, что он жив?» — крутились непослушные мысли в её голове. Прочитав их, Хао весомо удивился, но не показал этого, а лишь незаметно улыбнулся. — Видение — оно ужасно, — сказала она первое, что пришло на ум. — Да, знаю, — серьёзно ответил шаман. — Поэтому я здесь.