Я - призрак

Она нашла меня, когда я был в парке, кидая придуманные камни в ещё не замерзший пруд. Еще один призрак самоубийцы, такой же страдалец, как и я. Только я себя не убивал, это меня убили! Об этом свидетельствовали отверстия от пуль 16 калибра на моем теле. Одна пуля попала мне в грудь, а точнее в нижний край большой грудной мышцы, задев при этом плечевую артерию, и прошла на вылет. След от второй пули был чуть ниже горла (там где располагалась трахея), скорее всего она, ещё и задело мне левое легкое, и осталась внутри. Меня могли спасти, но судьба распорядилась иначе. Две маленьких пули унесли мою жизнь. Из–за кого-то кто выстрелил их в меня, я мучился в агонии, захлебываясь кровью и чувствуя, как она заполняет мои легкие. Зря я об этом вспомнил. Кровь неприятно забулькала в легких. Я ощутил их тяжесть, словно во мне были бурдюки наполненные водой. Вдобавок вновь обретенные эмоции зашевелились во мне. Желчь моей ненависти начала вытекать из ран. Я стиснул зубы и взглянул на девушку. Она была уже рядом, шла ко мне белым ангелом с распростертыми объятьями. Это был уже не первый призрак за мое пребывание на земле. Как оказалось их здесь много. Таких же блуждающих и ничего не помнящих как я когда-то (впрочем, я и сам мало что вспомнил. Память возвращается ко мне с момента зарождения, и пока я только помню свои первые дни в матери). Есть старые призраки, сошедшие с ума. Есть помоложе. Но нет, таких как я. Все призраки здесь являются самоубийцами. То, что они должны прибывать всю свою жизнь среди живых людей, являлось их карой, справедливым наказанием за то, что они отобрали жизнь у самих себя. Наверное, для Бога не существует демократии, но кара эта весьма действенна. Они страдают. Каждый день, наблюдая тысячи новых жизней, они понимают что потеряли. И еще они понимают, что этого больше никогда не вернуть и начинают сходить с ума. Правда я ещё ни разу не встречал сумасшедшего призрака, да и не стремлюсь к этому. Зачем мне разбираться в чужих, пусть и мертвых жизнях, если я не могу разобраться в своей. Когда я разрыл могилу, я ответил на свой главный вопрос: кто я? Я – призрак. Я – душа. Я – энергия, по какой-то причине сохранившая память о своей прошлой оболочке. И я смог это принять. После того как ко мне вернулись чувства, я убежал. Но потом все же вернулся обратно на кладбище, нашел свою могилу, но она была цела. Я пробирался сквозь землю своим сознанием. Это все равно, что призраки проходят сквозь стены, но сначала они открывают придуманные ими же двери, чтобы пройти. Я думаю, это такой защитный механизм, чтобы не сходить с ума раньше времени. Я вырыл придуманную яму точно также как и сейчас бросал придуманные камни в пруд, по которому расходились придуманные круги. Призраком не дано менять реальность, потому что они выпали из системы Вселенной, превратившись в изношенные болтики и гаички большого механизма. После осознания беспомощности по отношению к миру, я задался новым вопросом: что мне делать? Чем заниматься теперь? Но чем больше проходило суток, тем сильнее я понимал, что ответ на этот вопрос прост – ничем. Чем мертвые могут заниматься? Это означало для меня потерю смысла жизни, пусть даже такой, а это для меня была кара. И за что же я несу наказание? Почему меня не отправили в другое место? Но я не помнил, чем так провинился перед Богом и судьбой. Вдобавок укоренившиеся в этом мире самоубийцы удивлялись мне и боялись меня. Они говорили, что мне здесь не место и я сотворил что-то ужасное в Живом мире. Мне оставалось лишь ждать, когда память вернется, и я смогу ответить на многие важные для меня вопросы. Пока я думаю, строю предположения. Наверное, я был доктором, скорее всего хирургом, потому что я знал не только процесс моей смерти, но и кучу хирургических инструментов: от банального скальпеля до хирургических зондов и наконечников для диатермокоагуляции. А также некоторые хирургические тонкости – по крайней мере, почку я бы мог вырезать без проблем. Вот так в ожидании памяти я сидел в парке, в спокойном месте, где было поменьше людей, и переживал моменты моего зачатия похожие чем-то на тот самый взрыв, что я почувствовал на кладбище. Я был крошечной зиготой и развивался дальше. От каждой новой клеточки, что получались при делении, я чувствовал радость. Я росту! Чувства воспоминаний помогали мне забыть окружающий мир и справиться с беспомощностью, как тут появилась она. Вырвала меня из моей нирваны. Надо бежать подальше от неё, от этих глупых вопросов. Не могут призраки существовать вместе. Призраки не люди! Сколько я не прибивался, сколько не старался, но они убегали от меня. Сейчас я понимал их и сам спасался бегством. Невыносимо было смотреть на себе подобного. Такого же беспомощного существа со слепой надеждой вернуться обратно в жизнь. Да, признаюсь, я все ещё верил в это, и не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы я перестал этого желать. Сама мысль о жизни, о её возможностях заставляла мою душу кричать от боли и ненависти, от ужаса, что я останусь здесь навсегда. Я бежал, несясь так, что даже звезды надо мной остановились. А она не отступала. Бежала вместе со мной. Вот мы с ней уже в другом городе, впереди верхушки деревьев – лес. За ним река. Дальше плотина, такая же могучая как сама жизнь. Я стал ощущать, что теряюсь, и надо вернуться к истокам. Где мои истоки? Я ожидал, что окажусь у своего дома, или роддома где появился на свет, хотя бы на том месте, где меня зачали или на худой конец у мусорных бочков, где я очнулся. Но я оказался у своей могилы. Жизнь снова отмахнулась от меня. Я смотрел на могилу, как на проклятье. В этот момент сзади меня появилась она. Лицо белое как снег, но на щеках румянец, такой словно её щеки вымазали кровью. Губы впрочем, тоже ярко алые. Шея длинная и такая же белая. Волосы чуть ли непрозрачные от своей белизны. Воистину призрак! Наверное, только я единственный кто походил здесь на человека. Во мне не было никакой белизны, никакого алого румянца. Я не сливался с выпавшим снегом как она и всех кого я встречал. Это радовало меня. Хотя бы внешне я оставался человеком. А вся их призрачная неестественность была для меня отвратительна. Я так и не посмотрел на неё, лишь приковал свой взгляд к могиле. Но как только я почувствовал, как она приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, тут же перебил её резким «Убирайся!», и она ушла, но недолго. Она стала следовать за мной, куда бы я ни пошел, но продолжала держаться на расстоянии, так что я не мог ее видеть, но зато мог чувствовать. Так она стала моей белой тенью. Я понимал её, поэтому не стал прогонять окончательно, как это делали со мной. Может быть, я её надежда в этом мире, а если нет, то она сама отвяжется от меня.