Семь причин вечной любви

Не говори, что жизнь плохая. Не говори, что трудно жить. Умей сквозь слезы и страданья – Смеяться, верить и любить! ©

Вопреки распространенному мнению, что гномы угрюмые и злые, это не так. По крайней мере, не со своими близкими. Бильбо узнал об этом задолго до свадьбы и с каждым днем убеждался в этом все больше и больше. Конечно, для окружающих Торин чаще всего был пугающим: рослый, для гнома, разумеется, с мощными руками и широкими плечами, он часто хмурился и говорил недовольно. Хоббиты его обходили стороной, короли эльфов принимали как равного, гномы уважали, но опасались вызвать гнев. Когда было нужно, Торин мог прийти в ярость, мог повести за собой войско, или возглавить целое королевство. Дипломат из него был, конечно, никудышный, но гном мог убедить почти любого своими пламенными речами. Со стороны гномы выглядели безэмоциональными, угрюмыми и заносчивыми. Даже во время похода первое время все настороженно вели себя с незнакомым хоббитом. И лишь спустя пару недель они стали шутить и вести себя шумно, не стесняясь Бильбо. И тогда он понял, что гномы не высокомерные, а просто замкнутые и скрытные. В привычной для них обстановке они становились совершенно другими. Торин не был исключением. Рядом с Двалином, военным советником, он становился раскрепощенным и немного похабным: без стеснения подшучивал над эльфами и смеялся в голос. При племянниках он становился заботливым, но требовательным и ответственным, почти как родитель. А рядом с Бильбо… Торин говорил, что только рядом с Бильбо он настоящий, что ему не приходится притворяться и вести себя так, как от него ожидают. Его глаза сияли, на губах играла нежная улыбка. Впервые это выражение лица Бильбо увидел в Эреборе, когда показал любимому подобранный в саду у Беорна желудь. Но Торин считал, что всегда так смотрел на супруга, с самой первой их встречи. Когда Торин и Бильбо вернулись в Шир, хоббит узнал еще много различных черт гнома, которые постепенно раскрывались перед ним. Торин был внимательным: когда Бильбо впервые заболел, он уверенно принялся за его лечение, почти не отходил от постели и при этом делал все так ненавязчиво, что хоббит даже подумывал болеть чаще. Торин был чутким: когда у супруга был плохой день или на рынке встречалась вредная Лобелия, он всегда брал его за руку, нежно поглаживая кончиками пальцев, и много говорил, обо всем и ни о чем, не требуя ответа, а просто отвлекая. Торин был ответственным: когда в их семье неожиданно появился маленький Фродо, Бильбо был растерян и не знал, за что ему хвататься и как воспитывать малыша. Но Торин легко успокоил мужа, взяв все заботы о Фродо на себя, пока Бильбо не научился всему и не разделил с ним обязанности. «Мой хоббит-сын», - говорил Торин, и Бильбо не спорил, потому что именно гном заменил Фродо отца, а Бильбо был добрым дядюшкой. Но самым важным для хоббита были не забота и не ответственность, не лидерские качества супруга. Самой ценной эмоцией у Торина, по мнению Бильбо, была радость. Смех гнома был чистым, как горный ручей, и не мелкий и звенящий, а громкий, переливистый, как река с быстрым течением. Он был заразительным. Если Торин смеялся над какой-то шуткой, то смеялись все вокруг, даже если не слышали этой шутки. За время похода Бильбо мог на пальцах одной руки пересчитать искренние улыбки гнома, но с тех пор, как они поселились в Бэгг-Энде, Торин на них не скупился. - Торин, с каких пор ты заплетаешь бороду в косу? – удивился Бильбо, подходя к супругу зимним морозным утром перед прогулкой к замерзшему озеру. - С тех пор, как она стала редеть, - хмыкнул Торин. – Я не молодею, милый, как бы ты ни старался меня убедить, я уже не тот гном, что пятьдесят лет назад. - Конечно, не тот, - хитро улыбнулся Бильбо, слегка дернув за тонкую косицу, заплетенную от виска. – Значит, нам нужно развестись? Торин замер, всматриваясь в навечно любимые глаза своего маленького хоббита. Наверное, предложение о разводе было самым страшным кошмаром Торина первые пять лет их совместной жизни. Ему казалось, что вот-вот Бильбо узнает, что гном и вполовину не так хорош, как он себе представляет, и решит расстаться. Или захочет нормальную семью, с красавицей-женой, пышногрудой хоббитянкой и маленькими хоббитятами-детьми. Но годы шли, а Бильбо никогда не зарекался о расставании даже в самые крупные ссоры, он даже не прогонял Торина из спальни и не уходил сам. И вот сейчас, вдруг, «нужно развестись»… Торин взъерошил волосы Бильбо, притягивая его к себе и поправляя на нем теплую накидку, заливаясь громким переливистым смехом. - Это была жестокая шутка, господин Бэггинс-Оукеншильд! – Торин прижался лбом ко лбу Бильбо, улыбаясь тому счастью, что было у него. - Прости, я не смог удержаться, - хоббит погладил по щеке любимого мужа. – Просто ты заладил «не тот» да «не тот». Может, мы и постарели, но мы все те же Бэггинс-Оукеншильды, какими и были последние пятьдесят лет. И я ни за что не захочу ничего менять в своей жизни! Бильбо хихикнул, коротко поцеловав Торина в губы, и почти что незаметно стал расплетать его бороду. - Разве что с распущенными волосами и бородой тебе идет больше!