Ввысь!

1. Йоичи не очень любил внимание. Так сказать, излишнее, им не запланированное, внимание. К счастью, все лавры пожинал Кидовин, правда, по его виду не было похоже, что снайпер доволен. Спиридонов тут же вызвал их к себе. – Наблюдатель! – Я, – тут же шагнул Йоичи. – Сколько? – Пятнадцать. – Дальний дозор насчитал по вашему участку тридцать пять трупов и один взорвавшийся танк, – усмехнулся Спиридонов. – Нервы, товарищ командир, – в тон ему ответил Хирума. – Ценю твое рвение. Когда я спрашиваю “сколько”, это не только то, что Кидовин зарисует у себя в книге, а ты зарезервируешь. Теперь рассказывай, что видел. – Есть! – тут ответил Йоичи. – Карту можно? Спиридонов пригласил Хируму к столу. Йоичи не торопясь сообщил, офицеров каких рангов они уложили, что он нашел дельного в танке, а также подслушанные краем уха разговоры. – Ты не туда пошел, – Спиридонов не пытался скрыть, что он ошеломлен. – Тебе бы шпионом быть. – Мордой не вышел, – усмехнулся Йоичи. – Вы ее видели? – Да, так себе. На немца не тянешь, – взгляд Спиридонова скользнул по белым волосам, задержавшись на черных корнях. Хирума козырнул и отступил на шаг, ему больше нечего было рассказывать, а находиться так близко к командиру не отвечало субординации. – Заполните бумаги, нужен будет краткий официальный рапорт. Через час я объявлю о переменах на фронте. Вот так Хирума и Кид оказались в маленькой каморке.В каморке стояли четыре койки, но две были заправлены так, как будто на них никто не ложился. Впрочем, возле них стояли узелок и чемодан. – Только не Ратвинский… – простонал Станислав, видимо, узнав горе-узелок. – Почему именно с ним? Йоичи только пожал плечами. По его мнению, бывало и хуже, чем один болтун. – Ты же заполнишь бумаги? – спросил Кид. – Лентяй найден. Заполню, куда денусь. А тебе не интересно, кого ты кокнул? – Кокнул… странное слово. – Ничего, войдет в обиход, вот увидишь. – Если скажешь его Ратвинскому, то точно так и будет, к ведьме в лес не ходить. – Не пойдем, – удивился Йоичи. – Это присказка такая. Но Хирума уже уткнулся в бумаги. – Ты крещеный? – вдруг спросили его, когда он почти разобрался, что и как писать. – Нет. Я к ведьме в лес хожу. – Ясно. – Не задавай провокационных вопросов, без них непросто, – попросил Хирума. – Я не думал! – честно сказал Кид. – А твоя семья… – У меня нет семьи, только друзья, – Йоичи совсем не горел желанием вдаваться в подробности, да и не врал он по большому счету. – Ясно. – На, прочти, хоть каплю должно же быть интересно? – Стрелять интересней, чем читать, – пожаловался Станислав, но взял бумаги в руки. Йоичи молчал, сидя на кровати. – Что? – недоуменно спросил Кид. – Ратвинский. Они уже должны были вернуться. – Ты помнишь их задание? – удивился Станислав. – Может, у нас есть шанс остаться в этой комнате только вдвоем. – Не смешная шутка, – оборвал его Йоичи. – Пойдем на собрание. Коваленко и Спиридонов уже собирали людей. – Начнем с хороших новостей. Двадцать девятой армии удалось удержаться на линии, несмотря на преобладающую численность противника – речь о танковой дивизии. Артиллеристы в точке прорыва проявили небывалое мужество и ловкость. Я бы даже сказал хитрость, учитывая, что это такие же новички, как некоторые из вас. Коваленко указал на карту. – Вот в этой точке был уничтожен первый и замыкающий танк. Поднявшаяся паника позволила уничтожить еще порядка пятнадцати тяжелых танков противника. Артиллеристский расчет постарался на славу. Они удержали ключевую высоту. По комнате прошлись одобрительные и восхищенные голоса, кто-то даже хлопнул в ладоши, не удержавшись. Только вряд ли среди них, новичков, хоть кто-то понимал, насколько это было опасно. Йоичи смотрел на карту и ему было хреново до тошноты. Те ребята должны быть отчаянными психами – удерживать эту высоту при такой разнице в численности и умениях. – Парни получили свои первые медали. Геннадий Такеровский, – Хирума вздрогнул, – Кирилл Рогов и Юрий Манаев*. – Они живы? – хрипло спросил Йоичи. В тишине его голос прозвучал резко, напряженно. Коваленко глянул на Хируму, понимая все без слов. – Да. Я же сказал: первые медали. Манаев ранен в плечо, но ничего серьезного. Йоичи выдохнул и отошел за Кида, чтобы спрятать лицо. Стас услышал тихое: – Черти… Всегда лезут в первые ряды. Йоичи всегда знал, что у Гена крепкие нервы, а Кирилл всегда прет как танк, но даже для них это казалось чересчур. А потом Хирума вспомнил себя. Возможно, даже скорее всего, ребята просто переступили через себя и не заметили. А вот этого Юрия Хирума не мог знать, и особо о нем не думал соответственно. Но, видимо, это отличный командир расчета. Спиридонов говорил о снайперах, поэтому Кид тут же выпал в астрал. Сейчас его опять начнут хвалить, а это его бесило больше всего. – А Марка нет, – сказал тем временем Йоичи за его спиной. – Ни Марка, ни этого придурка Нарциссова*. Коваленко тем временем раздавал новые задания тем, у кого они отличались от общих задач, а Спиридонов общался с остальными. Кид заметил, как Йоичи пытается услышать всех. Возможно, ему бы это удалось, но Станиславу это не нравилось. – Хватит! Башка треснет! – Хируму встряхнули за плечи. – Кидовин! Хирума! – они повернулись. – Сюда, быстро. Коваленко был довольно мрачен. – У нас есть проблема, которую решать снайперам и диверсионной группе. Кидовин, поработаешь с другим наблюдателем? Спиридонов говорит, что Хирума отличный диверсант. – Нет, – чуть развязно сказал Кидовин. – Что значит “нет”? – Коваленко немного офигел. – Это не было приказом, – пожал плечами Кидовин. – “Поработаешь” скорее тянет на вежливый вопрос, на который может быть любой ответ. Кажется, обычно спокойный Коваленко готов был вскипеть. – Что случилось с Ратвинским? – спросил между тем Хирума и пресёк разборку с занесением в личное дело. Кидовин сложил руки на груди с самым недовольным видом. Йоичи вдруг понял, что этот тип плохо сходится с людьми, поэтому, привыкнув к кому-то, не хочет ничего или никого другого. И кто-то с очаровательной улыбкой на лице, по сути, точно такой же. Хирума вздохнул. Он обещал Сене письмо, но сейчас было явно не до писем. – Нарциссов отлично знает немецкий… – Коваленко тыкнул карандашом в карту, так что Йоичи застонал. – Глубокая разведка? Идиот Нарциссов и в своем языке запутавшийся Ратвинский? Коваленко бросил на Хируму проницательный взгляд, и Йоичи предпочел заткнуться. Но он же не виноват, что привык разбираться в людях. Желательно с первого взгляда и не позже первого разговора? – У нас не было выбора, – глухо сказал Коваленко. – Есть шанс, что ничего не пропало. Просто операция затянулась. Но, так или иначе, нам нужны снайперы и диверсанты. – Я поработаю с Кидовским, – заявила строгая молодая женщина, судя по виду, – опытный снайпер. – Возражения? Станислав скосил глаза в сторону и буркнул: – Никак нет. – Вот и славно. Меня зовут Маргарита Ленская. Можешь звать просто Ритой. – Просто Кид, – хмуро сообщил Станислав. Хирума фыркнул, эти двое нашли друг друга. – Мы не можем отдать эту операцию в руки новичку, но людей нам катастрофически не хватает, – продолжил Коваленко. – Дмитрий Кадин*… Парень поспешно шагнул ближе. Рослый детина с короткими русыми, практически пшеничными волосами и голубыми глазами. – И что, этот гордый ариец знает немецкий? – холодно осведомился Кидовин, но поднял руки, потому что Коваленко больше не был намерен терпеть самоуправство. – Знаю, – ответил с наглой усмешкой Кадин. – Мой отец – немец. Проблемы? Кид странно хмыкнул. – Сработаетесь, – он хлопнул Хируму по плечу. Йоичи задумался, как расценить этот жест. С чего вдруг Станиславу воспылать ненавистью к нему? – Мы вас прикроем, – хмуро продолжил Станислав. – Но мой напарник должен вернуться живым. Дмитрий почти зарычал на него. Напарник. Хирума усмехнулся. Чего ж его все так легко записывают в свои друзья? – С этого момента я твой напарник, Кид, – сурово сказала Рита. – И старший по званию, так что помолчи и слушай Афанасия Игоревича! – Есть, – выдохнули сквозь зубы Станислав, уставившись на Коваленко с почти умным видом. – Ростов! – Йоичи отпрыгнул в сторону, потому что затылком почуял, что позади него появился кто-то огромный. Инстинкт среагировал раньше, чем мозг. Кидовин тоже резко повернулся. – Последний ваш участник. Гавриил Ростов. Йоичи оглядел дородного мужика, даром, что, наверное, не старше двадцати лет. Таких можно на танк в одиночку пускать, ничего ему не будет. – Основная ударная сила, что ли? – поерничал Хирума. На него уставились так, будто хотели раздавить, но Йоичи только фыркнул. Как только начнешь бояться смерти – она придет за тобой. Поэтому Хирума не боялся. Даже если она придет, он собирался встретить ее как давнего друга. Хирума слушал план товарища начальника штаба, а сам думал о том, как сделать лучше. Конечно, он не мог не обратить внимания на старый шрам на щеке этого Дмитрия. Характер у парня был довольно пробивной – это чувствовалось даже в мелочах. Заводился этот тип тоже с пол-оборота. Ходить таким в разведку – сплошная морока. У него всегда будет свое мнение и не факт, что он будет слушаться даже Коваленко. А уж то, что главной на эту операцию назначили Риту, которая, хоть и обладала нужными качествами, вряд ли справилась бы с этим бандитом, тоже не добавляло Хируме оптимизма. Рядом с Кадиным стояли два таких же отпетых паренька. Так или иначе, у всех у них опыта полевых действий было в разы больше, чем у Йоичи. Однако Хирума не собирался отдавать все в их руки. На кону стояла не только нужная штабу информация, но и жизни, как минимум, двух лазутчиков. – Итого, в диверсионной группе пять человек и два снайпера-прикрытия, – закончил Коваленко. – План я изложил. Исполнять. – Есть! – козырнули все они. Йоичи казалось, что такая разношерстная группа обречена на провал. – Ребята! – голос Риты заставил всех замереть. – Нам нужно обсудить план. Я думаю, у Кида комната почти свободна, – все молча оценили ее иронию. 2. Йоичи слушал разглагольствования Риты. Его они бесили. Конечно же, он собирался в реале поступить по-своему. Может, у нее опыта много больше, но таких наивных глупостей Хирума давно не слышал. Этот человек, кажется, переоценивал свои способности. – Это не реально, – четко и раздельно произнес Дмитрий. Йоичи тут же глянул на “арийца”. – Почему же? – тут же вскинула подбородок Рита. – Тебе напомнить, почему погиб Хабашин*? – нехорошо усмехнулся Кадин. – Кто-то точно также переоценил себя. Но Хабашин же мужик. Спас тебя. Запомни: человеческий фактор – самый важный пункт любой операции. За счет него можно сделать невыполнимое, либо зарубить все на корню. Сейчас ты предлагаешь нереальное. Даже план Коваленко на этом фоне выглядит прекрасным и конструктивным решением. По крайней мере, он предполагает, что работать в группе умеем только мы втроем, а с вами – нет. И все же, раз Кидовин поставил такие жесткие условия, мне хотелось бы выполнить их. А то кто знает, пустит за обедом пулю в лоб? – усмехнулся Дмитрий. Рита молчала. – Хабашин сделал все, что мог, – выпалила она. – А ты – нет, – сурово сказал Дмитрий. Ленская снова открыла рот. – Тихо, – изрек Йоичи. Ему надоели препирательства. Но, главное, он понял, что Дмитрий не так прост, как кажется. – Мы сделаем иначе. – Почему мы должны тебя слу… – начала Рита, но Гавриил положил ей огромную лапу на голову. – Послушаем, что скажет Бес. Очевидно, его кличка уже расползлась по отрядам. Когда все уставились на него, Йоичи усмехнулся. Кажется, у них был шанс выполнить эту операцию. В конце концов, Хирума лучше других умел использовать “человеческий фактор” в своих целях. 3. Когда Ратвинский очнулся, сознание вернулось вместе с болью. Боль Марк не любил и не очень умел терпеть. Чертежи и бумаги он успел закинуть на антресоль в той избушке, в которой его и повязали. Нарциссова рядом не было. Марк с трудом двинул рукой. Ее придавило что-то тяжелое. Где он вообще? В выгребной яме? Когда обоняние и слух вернулись, Ратвинский понял, что они это сделали зря. Трупный запах сводил с ума. Выползти бы отсюда. Марк огляделся, сбросил с себя какое-то тело, а потом почувствовал, что у него нет ног. С ужасом он уселся, но глаза его не подводили: конечности были на месте. Просто замерз. Метель мела не переставая. Боль в груди сводила его с ума, но Марк сжал зубы. Ему надо было понять, где Нарциссов, и забрать чертежи. Тимур Нарциссов обладал отличным качеством – был идиотом. Нес почти постоянно какую-то чушь касательно великого себя. Его качественное вранье убивало напрочь любого, кто не знал, что парень просто слишком любит свое я. Ратвинский поднялся, наконец, на ноги. Слабо улыбнулся. Максимум легкое обморожение, все хорошо. Это он убеждал себя, сам скорее двигаясь на силе воли. Марк попытался найти Тимура среди других тел – не вышло. Ратвинский признал, что это в его состоянии ему не под силу. Значит, осталось вернуться за чертежами? Внезапно в метели проступил силуэт. На него рявкнули по-немецки. Ратвинский мог бы что-то ответить, но все его силы уходили на борьбу с непослушным телом. Марк усмехнулся. Вот она какая смерть. В шинели и с автоматом. В этот момент фрицу свернули голову, легко и непринужденно, будто бы он был каким-то насекомым. – Отличная шинелька, – услышал Марк знакомый ехидный, чуть хриплый голос. Он чуть не упал, но его подхватили под плечи. Ратвинский уложил подбородок на плечо Хирумы. – Я… – тихо, связки ему почти не повиновались, – уже все. Если это край деревни… то чертежи в седьмой отсюда избе с… красным забором… на антресоли в зале… Тимур… не знаю где. – Рикошет, – тут же обратился в приказном порядке Йоичи, такая кличка была у огромного Гавриила. – Забери его обратно в штаб. У него обморожение всех конечностей, колотая рана в грудной клетке. Нужна срочная операция. – Есть. – Глупость, говоришь… Не надо, – прошептал Марк, но Рикошет уже поднял его на руки. – Мне вернуться? – Нет. Мы с ребятами справимся без тебя, – уверенно заявил Хирума. Такое развитие событий он предполагал с самого начала и, судя по всему, Дмитрий с ребятами против не были. Кадин уже напялил на себя чужое обмундирование, а Семен и Константин запулили тело фрица подальше в яму. Йоичи передал Рите информацию. – Так, ребята. Дело за малым. – Ты за чертежами, я за Нарциссом? – выдохнул Дмитрий. – Верно, – ощерился Йоичи. Хирума был уверен, что Кадин справится со своей задачей. Метель тем временем стала еще сильнее. Если кто и способен протащить сквозь такую пургу раненого человека, то это только Рикошет. Ростов думал точно так же. Как упрямый танк, он шел по вектору, который указал ему Хирума – самый краткий и самый безопасный путь к штабу. В какой-то момент Гавриил набрел на расчищенную полянку. Судя по всему, немцы здесь были совсем недавно. О чем он тут же сообщил Наблюдателю. – Двое. В пятистах метрах, – тут же последовало от нее сообщение. Гавриил сгрузил свою ношу на снег. У него было немного времени, а вот у раненого нет. Ростов прекрасно знал, что такое обморожение. Сначала он принялся за ноги – растер ступни так, что теперь они горели, а Марк принялся подтрунивать над ним, что теперь – поставь его ногами на снег и тот растает. Гавриил только хмыкнул, но говорить ничего не стал. Завернул его ноги в свои портянки и натянул свои сапоги. Они были, конечно, велики, но ходить Марк все равно не мог, зато так было намного теплее. Потом Ростов принялся за руки. Разогрев их, он натянул запасные варежки и завернул Марка в свой зипун. – А ты? – горячий воздух вырывался из груди Рикошета облачками пара. – Схожу на охоту. Побудь один… десять минут. Марк не сомневался, что сейчас будет минус двое где-то в пятистах метрах от него. Ратвинский смотрел на небо. Белое, кипельно-белое. Снег падал на его лицо, засыпая. Десять минут это так мало и так много. Спать. – Не спать! – его вскинули на руки. – Я нашел тебе другие ботинки. Фрицевские, но ничего, переживешь. Обуви моего размера у этих дохляков не было. – На тебе и шинель не сошлась, – Марк приоткрыл глаза. – Не без того, – хмыкнул дюжий парень. Теперь он был уверен, что его ноша доживет до хирургического стола. 4. Дмитрий любил, когда от него зависит результат, Хирума это прекрасно знал, поэтому он дал ему все карты в руки. Может, это странно звучит, но природа действительно приняла их сторону. Спустя какое-то время, Йоичи нашел искомую избу и был уверен, что не ошибается. Большинство людей жизнь к войне не готовила. Хируме же казалось, что вся его жизнь была неким подобием войны. Нет, ему прежде не приходилось никого убивать, но бороться – почти всегда. Он привык находить выходы из любой ситуации, даже самой патовой. Он вошел в избу как к себе, выругался по-немецки: – Чертова метель! – и принялся отряхиваться. На его реплику ответа не последовало, зато на него глянули испуганные глаза ребенка лет семи. Нашего, русского. Хирума приложил палец к губам и выдохнул: – Свои. Мальчишка упрямо кивнул. В руку Хирумы лег штык-нож. – Знаешь, сколько? Ребенок показал ладонь. – Пятеро? – шепотом переспросил Йоичи. – Да. Хирума думал, – по его меркам долго думал, – что делать дальше. Он не предполагал, что в этой избушке будут жители деревни. Количество трупов на окраине подтверждало эту идею. – Ты один? Мальчишка кивнул. – Они… убили сестру и мать. Ребенок был босой, ноги и руки его были в ссадинах и синяках. Изба топилась, но здесь, где обитал малыш, было довольно холодно. – Спрячься под стол и закрой глаза. – Чего я не видел? – горько сказал мальчик. – Прошу тебя, – попросил Хирума. Он послушался, немного неуверенно. Пятеро. После недавней резни это было не так уж и много. Хирума вошел в первую комнату. Его окликнули, но на него не смотрели – роковая ошибка. Два офицера играли в шахматы. Что могло быть удачнее? Пока их мозг еще ждал ответа на вопрос, его нож вонзился поперек шеи одному из игравших, а другого Йоичи схватил за руку, дернул в сторону стола и сделал второй удар. В голове всплыли слова начальника штаба: – Они не люди. Хирума, возможно, сказал бы, что это просто война. Но войной не оправдаешь всего. За стеной раздался гогот. – Приведи этого маленького русского. Должен же быть от него какой-то прок? Хирума встал возле двери. Она отворилась, пропуская солдата, и закрылась рукой Йоичи. В следующую секунду мужчина аккуратно опустился на колени, потому что Хирума придержал его рукой. По груди того расползалось пятно крови. – Что-то Ганс долго. Не может найти этого щенка? – Ха-ха! Неужели решил позабавиться в одиночку? Хирума с трудом заставил себя выдохнуть. Дима на его месте уже разнес бы все к чертям собачьим, а ему еще с ребенком уходить по глубокому снегу. Йоичи замер, мальчишка был тут. Ухватился за его ногу, заглянул в глаза и улыбнулся, сказав одно слово: – Спасибо. Дальше он потянулся к ручке двери, открывая ее. – Смотри-ка, пришел сам. Мальчик отступил на шаг, выманивая офицера. Как только тот появился полностью, Йоичи дернул за его за руку. Тот ничего не успел понять. На его лице так и осталось похотливо-мерзкое выражение лица, а в следующую секунду Йоичи свернул ему шею. На другом краю деревни что-то сверкнуло. – Пожар! – заорал кто-то. В этом крике раздался один единственный выстрел, который не слышал никто. Хирума обвел глазами последнюю комнату. Антресоль? Нет, слишком явно. Куда Марк мог бы забросить документы, чтобы фрицы не догадались? Или они догадались и уже поздно? – Что вы ищете? – спросил ребенок. – Документы. Скорее всего, в конверте. Ребенок полез на печку. – Они? – он протянул конверт. – Я их перепрятал, когда увели… унесли. – Иди сюда. Йоичи протянул руки, но ребенок вздрогнул. – Давай! – ребенок коснулся пальцами его плеч. Конверт Хирума забрал, ребенка с печки снял. Теперь оставалось уйти из деревни. В ней уже шла стрельба. Снайперы создали эффект внешнего нападения. – Так. У тебя есть одежда? – Только это. Йоичи завернул ребенка в ватник, который нашел в коридоре, холоднее, чем тяжелая шинель, но определенно легче. Документы он положил во внутренний карман своего пальто и поднял ребенка на руки. – Будет немного страшно. – Не будет. Хирума с трудом подавил ярко вспыхнувшую сейчас ненависть – не до того. – Как тебе зовут? – Артем. – Хорошо. Прижав его к себе, Йоичи вылез через окно. Деревню сейчас окружат, так просто выйти не получится, но у него есть шанс – немного времени и умение заметать следы. 5. Марк очнулся. Вокруг было очень светло, бело и над ним склонился ангел. Конечно, он тут же подумал, что он попал в рай и схватил ангела за руки. – Какая же вы красивая! – сообщил Ратвинский, и тут же понял, что он совсем не в раю. Его голос был едва слышен, а боль в груди напомнила, что резко двигаться ему не стоит. Нереальное вокруг принимало формы, превращаясь в комнату, на скорую руку переделанную в больничную палату. – Мария! – конечно, такую потрясающую девушку могли бы звать только Мария, по мнению Марка. Руки ее он так и не отпускал. Черные яркие глаза внимательно следили за ним. – Меня зовут Серафима, – улыбнулась она, довольно скупо, но в то же время тепло. – Вы выкарабкались. Вашей жизни больше ничего не угрожает. – Угрожает! – тут же заявил Марк. – Что же? – чуть нахмурилась Серафима. – Любовь! Она поглотила мое сердце! Девушка рассмеялась. – В жизни не бывает так просто. Отпустите мои руки. – Простите… – Марк расцепил их и устало уронил на простыни. – Майор Коваленко просил сообщить, как только вы очнетесь… – Я очнулся, – слабо улыбнулся Марк. – Меня зовут Марк. Марк Ратвинский. – Я знаю, – ему вернули улыбку. Коваленко не выглядел довольным. – У вас большие проблемы, Ратвинский. Марк с трудом сел и уставился на начальника штаба. – Если Хирума до вечера этого дня не вернется с документами, все, кто тебя вызволял, ты и Нарциссов будете объявлены врагами родины. – Так Тимур жив… Но почему?!.. – Они действовали не по плану. Хирума исчез с документами, – пожал плечами Коваленко. Марк усмехнулся. – Плевать. Коваленко продолжал строго смотреть на Ратвинского. – Я уже умер. Я был трупом. Лежал там и разлагался. Если бы Хирума меня не нашел… Там бы и закончился мой век. Коваленко хмыкнул. – Мне кажется, я слышу Стаса? – Да. Он все пытается сцепиться с Кадиным, но ему не дают. Разнимают. Что ж, мое дело предупредить. – А вы? – Скорее всего, разжалуют, – пожал плечами Коваленко. – Серафима! Ты уж пригляди, чтобы он не сбежал. – Я никуда не денусь от своего ангела, – сообщил Марк. Коваленко хмыкнул. – Да уж. Хирума правильно сказал… Кого я отпустил на это дело? Коваленко вышел в зал. Дмитрий с вызовом смотрел на Кидовина, но у того на плече лежала огромная рука Гавриила, так что тот не дергался. Рита раздувала печку, будто бы было недостаточно жарко. – Его искать надо, а не думать, что он предатель! – сообщил с напором Кидовин. – Майор! – дверь распахнулась настежь. – Медсестра! Срочно! Коваленко бросился за юным солдатом, а следом и Кадин с Кидовиным. – Спасите его! Спасите! – они увидели ребенка, который склонился над чьим-то телом, но Коваленко и так знал, кто это. Хирума. Ребенок сжимал пальто, плакал и повторял одно и то же. – Он не может умереть! Не может! Солдат, который привел помощь, попытался поднять ребенка на руки, потому что ватник свалился, и тот остался в одной рубашке. Мальчишка заорал, будто его собирались убить. – Тихо… – сказал Хирума, приоткрыв глаз. – Я просто устал. Вздремну… И все пройдет. – Нет! Нельзя спать на снегу! Говорят, если уснешь на нем, то больше не проснешься! – Ты ранен? – Йоичи услышал голос Коваленко. – Пустяки. Майор… Во внутреннем… кармане. Коваленко вытащил конверт. А Дмитрий с Кидовиным уже подняли Хируму под плечи. Мальчик уцепился за штанину Йоичи. – Живой? – Да, вполне. Даже ноги переставлять могу, – но по руке Йоичи капала на снег кровь. – А что так долго? – спросил Кид. – Уходил от погони… Вшивые собаки. – Да, видок у тебя. А где ребенка хапнул? – поинтересовался Дима. – В той деревне. Не мог оставить. У него больше никого нет. – Сын полка, с чем я его и поздравляю. – Меня Артем зовут, – непосредственно сообщил ребенок. – Беги… в тот дом, Артем… – приказал Хирума. – Нечего на снегу босиком торчать. – Хорошо! Йоичи почувствовал, как Кидовин стиснул его за талию, а Кадин за плечо. – Мы знали, что ты справишься. – Но как, черт возьми, хорошо видеть тебя живым! – Да уж… – прошептал Хирума, а потом тихонько рассмеялся. – Быть живым вообще неплохо.