***
Драко шел по коридору, прижимая к груди книгу, которую взял в библиотеке. Нет, это не был очень важный сверхсекретный фолиант, содержащий в себе все тайны вселенной. Конечно же нет. Малфой был мальчиком умным и любил посидеть на мягком диване с книгой, хоть об этом никто, кроме Авроры с Орионом, и не знал. И сейчас Драко, полный светлых надежд на уютный и спокойный вечер, шел в гостиную Слизерина отнести свое добытое в клетке Горгоны, иже библиотекарши, в комнату, подальше от глаз вездесущего Блэйза, которому очень нравилось изображать наглого кота, а кот должен исполнять свой долг — пакостить в тапки. Что Забини и делает с завидным постоянством. В данном случае портит наследнику белобрысой аристократии настроение. Придя в спальню, Малфой спрятал книгу в подушку и мельком взглянул на себя в зеркало. По правде говоря, этот взгляд немного затянулся, и в итоге юный наследник Малфоев провертелся у зеркала минут десять. За этот небольшой, на первый взгляд, промежуток времени Драко успел заметить, что он немного похудел, под глазами образовались зачатки темных мешков, но от чего, мальчик так до конца и не понял. То ли из-за мифического недосыпа, которого у слизеринца не может быть по определению, так как Малфой ложился и вставал точно по отрегулированному графику, то ли от ответа отца, где тоже волноваться особо не о чем было, то ли от запятнанной гордости, о которой и правда стоило побеспокоиться. Мальчик как раз подсчитал, что за всю историю своего рода он первый смог накосячить столько раз за такой мизерный, казалось бы, промежуток времени. Это ж надо так взять да и обскакать деда Абраксаса! Драко всегда думал, что никогда не совершит ошибок такого уровня, как его дед, и, видимо, выполняет это данное себе обещание исправно по сей день, ведь все, что выкидывал на публике Малфой-младший, в сравнение не идет с ранними поколениями. Он смог показать себя выше уровней на десять, нежели его дедуля. Как только Драко представлял лицо отца, когда тот обо всем узнает, то тихо мёр от ужаса. Руки начинало трясти, глаза лихорадочно бегали, раз за разом пытаясь закатиться, голова жутко болела, будто в ней поселилась настойчивая макака, долбящая дубиной по стенкам черепа, разрывая мозг или нечто вроде него, находящееся у слизеринца в голове, на мелкие кусочки.***
За окном солнце готовилось снова отправиться в свое ежедневное путешествие за горизонт. Небосклон впитывал в себя красные оттенки, будто срывая с полей алые розы, растворяя в себе миллиарды лепестков. Шуршали выцветшие травы, готовясь к тому, что скоро их укроет легким белоснежным одеялом первый снег. Они были похожи на стариков, тихонько напевающих что-то своим слабым, скрипящим голоском. Летели птицы, прощаясь с солнцем своим громким криком. Гарри Поттер медленно плелся к гостиной Гриффиндора, взгляд его был рассеян, а веки порой поддавались соблазну упасть и не подниматься обратно. Создавалось ощущение, что Поттер разделил свое тело с сознанием, причем так, что первое осталось бродить по бренной Магической Земле, а второе плавало по волнам раздумий в смеси с безмятежностью. О чем же думал Гарри? Честно, он сам четко не смог бы ответить на этот вопрос. Возвращаясь же к земному бытию, надо сказать, что лжегриффиндорец плелся в гостиную не мышей гонять от нечего делать, а прилечь на минутку вздремнуть, ведь позже ему надо будет идти на встречу со слизеринцами, где Драко скажет нечто важное, если оно, конечно, было таковым. Кажется, Малфой задумал какую-то пакость, если судить по взглядам, кидаемым им на Поттера.***
В шесть вечера три ученика змеиного факультета покидали гостиную под подозрительными взглядами сокурсников. Однако слизеринцы, в большинстве своем, не были излишне любопытными, если это не приносило им выгоды. Блэйз — кадр отдельный, особенный, про него говорить не приходилось. Выйдя из подземелий, слизеринцы вздохнули спокойно и отправились дальше по коридорам замка, скрываясь от Пивза. За пределами замка в свои владения вступала ночь. Одиноко скрипела старыми ветвями ива, да появлялась редкая рябь на водах озера, что разливалось подле Хогвартса. Воздух был свеж и прохладен, не часто принося к древнему замку порывы ветра, кружащие над всем пространством Магической Британии. Пошел снег. Первый снег, необычный для ноября. Это был мягкий и легкий снежный пушок. Он парил над землей, кружа в неведомом танце, давая отраду для глаз незамеченного зрителя, который казался темным силуэтом на фоне гаснувших свечей. Шумел Запретный лес, пугая невольного слушателя этими адскими, для человека, трелями. К счастью, все, кто находился за мощными стенами Хогвартса, не могли вслушаться в эти загадочные мелодии, переплетающие в себе звон пропитанного магией снега, вокализы изредка пролетающих ветров и нескладные стоны деревьев из вечно темного и хмурого леса. Дойдя до места встречи, а в этот раз это была та же пустая аудитория, слизеринцы постучали в дверь и, получив ответ от Ориона, вошли внутрь. Все сели в круг и посмотрели друг на друга. Повисло неловкое молчание. Первым взорвался Драко, выполнив данное себе утром обещание. Потянувшись через импровизированный круглый «стол», он взял Поттера за плечи и резко рванул на себя. Гарри даже не успел понять, что случилось, как Малфой подмял его под себя, оседлав. Руки слизеринца зловеще нависали над бедным мальчиком, грозясь скорой праведной расправой за все совершенные и несовершенные грехи. Да опустились эти руки возмездия с размаху на голову Поттера. Герой Магической Британии сначала замер, оцепенев и опять не сообразив, что произошло, потом возвел очи ясные к макушке своей, удрученной внезапным рукоприкладством, и понял, наконец, что произошло, но вообще не понял за что. — Драко?.. — решил-таки подать голос Гарри. — Поттер-Шмоттер-Обормоттер! Что это сегодня было?! — сказав это, Малфой еще раз несильно приложил зеленоглазую головушку сцепленными в замок руками. — А что сегодня было? — искренне недоумевал мальчик, совсем не зная о том, что его драгоценнейшая память его подвела. — Я на зельеварении тебе чуть ритуальный танец древних индейцев не сплясал, а ты взял и задрых, не потрудившись обратить на меня хоть долю своего королевского внимания! — Р-ритуальный танец? О чем ты? Единственное, что я помню с зельеварения, так это то, что очень хотел спать… Так как ночью мне мешала это сделать половина факультета. И ты, кажется, на меня поглядывал… — Поттер задумчиво нахмурился. — Что ж у вас там такое было… — едко начал Забини, но Нотт оборвал все его пошлые потуги точным ударом по затылку. — Кха!.. Нотт, зараза! Больно же! У тебя из чего руки сделаны?.. Ты что, железо ешь на завтрак, обед и ужин?.. У-хухухуху… Голова-головушка… Злой ты… — А ты извращенец. Даже слишком для своих-то юных лет. — Я просто любвеобильный! — Заткнулись оба! — рыкнул Малфой. От неожиданности все мгновенно затихли. — Расшумелись… — А сам-то, — буркнул Блэйз, обидевшись на товарища. — А мне можно, я негодую… и я отвлекся! Поттер! — только Гарри под шумок решил вылезти из-под импровизированной живой гильотины, как его белобрысое высочество снова обратил на него свое внимание. — Ч-что? — Я остановился на том, что чуть ли не плясал на уроке непонятную тумбу-юмбу… Так вот! Ты, Гриффиндорский мальчик, не обратил на меня своего великого внимания! — Ты меня пугаешь, Драко… Знаешь, знал я одну девочку… вела себя она так же, как и ты сейчас… — подозрительно покосился на друга Гарри. — Чего? — недопонял Малфой. — Кажется, Гарольд тебе непрозрачно намекает, что ты баба… — меланхолично пояснил Забини, смотря вдаль равнодушным взглядом и почесывая ухо. — А ты бы помолчал. Поттер? — Я, конечно, не так выразился бы, но… чего таить, он попал в самую суть, — мальчик выделил голосом кусок фразы, давая понять слизеринцу, что хочет надрать ему одно приключенческое место, но делать этого не будет из-за врожденной скромности. Глаза лжегриффиндорца будто бы пропускали высоковольтный ток, опасно рябивший из-под стекол круглых очков в сторону Блэйза. — Отлично! Меня еще и как женщину воспринимают! — Эм… мальчики, я конечно же понимаю, все это крайне интересно, но… Разве ради этого мы сюда пришли?.. — решила побыть голосом разума Гермиона. — А?.. Ах, точно… Письмо… Чем мы занимаемся?.. — начал вспоминать о своей первоначальной цели Драко. — Да снизошло озарение на сие дитя! — начал язвить уже Орион, до этого молчавший и не решающийся вступать в дебаты во избежание получения «лестных комплиментов» в свою сторону. У Блэка хоть и был ядовитый язык, но до Блэйза ему еще далеко. — Ори, не лезь на рожон! — поучительно начала Аврора, — А то надежда на плодотворный вечер окончательно сгорит и развеется над морем, — закончила она фразу так, что Орион поперхнулся. Он-то думал, что всегда правильная сестренка будет его жестоко карать домашними заданиями бонусом к поучительным лекциям на тему «Нехорошо издеваться над товарищами, будь хорошим мальчиком, мой неразумный братец, а то досталась тебе сила, а мозгами чуток обделили, зато я их тебе, как чуткая сестра-проводница по тернистой дороге жизни, заменю», но нет, Аврора его поддержала, что было весьма неожиданно. Рон же в это время сидел и молча пялился, как Малфой восседает на его лучшем друге, а тот хочет просверлить в своем «наезднике» дыру взглядом. Немного помявшись, он все-таки решился подать голос: — Эй, парни… Я все слышу и понимаю, но почему Драко до сих пор сидит на Гарри? — А мне тут удобно, — сразу ответил наследник рода Малфой. — И мне дискомфорта не доставляет… Он легкий и теплый… а здесь холодно… Ноябрь как-никак… — Это любовь! — завел свою любимую шарманку Забини. — О чем ты говоришь, извращенец? — синхронно ответили на высказывание мальчики. Блэйз даже оторопел. — Вау… вот это синхронность… Точно любовь! Вы читаете мысли друг друга! — Заткнись, Блэйз! — опять хором. — Удивительно, — восхитилась Аврора. — Да что ж такое?! — возмутились двое, но опять одновременно. — Это даже настораживает… даже интонации одинаковы… — боязненно осмотрелся кругом обычно непробиваемый Нотт. — Это и правда странно было, — ответил Гарри, правда уже один. — Ага, — поддакнул своему креслу Малфой. — Драко… эм-м, может, ты и правда с меня слезешь? — как бы тепло и уютно ни было Поттеру, но обреченный взгляд Рона в их сторону его настораживал. — Слезу? Зачем? Это твое наказание за то, что не потрудился обратить свое шрамоголовое внимание на меня. Буду на тебе все собрание сидеть! — Это слишком по-детски! — вспылил Гарри. — Кто на такое обижается? Если уж дело в моем внимании, то карай весь Гриффиндор! Из-за них же я уснул только в пять… — под конец речи Поттер обиженно засопел. — Никакой у тебя силы воли, Поттер! Не смог противостоять факультету неудачников! — Эй-эй, не наезжай на Гриффиндор! — пропыхтел Рон. — А тебе чего? Ты же тоже на Слизерине быть должен, м? — вопросительно поднял брови Драко. — На этом факультете наши друзья и мои братья! Да, с поведением там не ахти, но все всегда дружны и веселы. — Поддерживаю! — в разнобой сказали Орион, Аврора и Гермиона. Гарри же прохрипел нечто «Похеххывахю кхе!», так как Малфой, сам того не заметив, передавил руками горло мальчику. — Поттер? Ох, Поттер! — Драко… убехти хухи… мнхе тышать нещем! — пропыхтел Гарри, яро пытаясь вернуть под свой контроль руки, которые находились под слизеринцем, севшим на них, во избежание сопротивления со стороны зеленоглазого волшебника. Стоило Драко перевести взгляд на лжегриффиндорца, и он, как ошпаренный, отдернул руки от шеи своей незадачливой мебели. — Ну вот… опять все внимание направлено на вас… — вяло проворчал Блэйз. — Завидуй молча, Забини, — тут же резко, но невнятно промямлил Малфой, приходя в себя. — Но-но! Барсик, я по девочкам! — Чего?.. Ты о чем, Забини? И откуда ты вообще этого «Барсика» взял?! — растерянно спросил Слизеринский Принц. Поттер тоже лежал в полнейшем непонимании и выпучил глаза на Блэйза, пытаясь понять, что он имел в виду под своим «я по девочкам». В силу своей невинности, об этом вопросе юный Гарри Поттер даже не задумывался, как, впрочем, и Драко Малфой… И если уж быть до конца честными — почти все в этой разношерстной компании, кроме, разумеется, Блэйза Забини, вкусившего грехи жизни вместе с молоком матери. — Не обращайте внимания, мои светло-синие друзья, — мгновенно попытался увести разговор в другую степь слизеринец. — Ой, да ну тебя, Забини, — скорчил кислющую моську Малфой. — Д-драко, — подал признаки своего существования Поттер. — М? Чего тебе, Поттер? — Может, ты все-таки слезешь с меня? Ну, подумай хорошо, я тебя не тороплю, — в который раз безутешно попробовал согнать с себя сидящий на нем груз Гарри. — Дык, Нет… Лежи, Гарри. Терпи. Могу тебя подбодрить — ты отличное кресло! «Хорошо подбодрил, нечего сказать! А то, что у меня комплексы дальше по жизни пойдут — это ничего, да? Рон смотрит на меня так, будто уже разочаровался во мне, в жизни и вообще всей сущности бытия! О чем же он сейчас думает? Как мне потом ИМ ВСЕМ в глаза смотреть?» — думал тем временем сам Поттер, но вслух произнес: — Драко, мы отвлеклись, но ты же хотел нам что-то сказать? Про письмо какое-то? — Хм, ладно. Да, письмо. Отец прислал ответ. Вот, что он пишет, — Драко достал откуда-то из глубин мантии пергамент и расправил. — «Дорогой Драко. Я очень удивлен, что ты смог найти что-то общее с Роном Уизли, — здесь рыжик возмущенно крякнул, — но рад, что ты подружился с магглорожденной, — глаза Гермионы увеличились до размеров двух спелых апельсинов. — Новость, что Гарри Поттер жив, принесла мне небывалое облегчение. Обязательно напиши в ответе про него или дай Гарри самому мне написать, — Тут уже Поттер лежал с квадратными глазами, смотря на письмо, будто оно начало квакать. — Я не буду спрашивать, зачем вам информация о Дамблдоре, но чувствую — вы ввязываетесь во что-то опасное. Будьте осторожней. Как ты знаешь, Драко, Дамблдор — директор школы Хогвартс, создатель Ордена Феникса. Я тебе рассказывал, что участия в операциях он не принимал. Ему представлялась возможность стать Министром, но Дамблдор предпочел остаться в школе. Также известно, что он работал вместе с Николасом Фламелем над созданием философского камня… » — Точно! — прервала Малфоя Грэйнджер. — Я как раз хотела рассказать это вам, но, видимо, отец Драко меня опередил. — Ясно, — Драко посмотрел на Гермиону, которая села ссутулившись и уныло свесив кудрявую голову. — Не переживай, тебе еще предоставится случай показать себя… — Умеешь утешать, — язвительно шепнул Поттер и тут же получил теплой белобрысой тушкой в живот. —Угх… неприятно, однако. В ответ Малфой лишь ухмыльнулся, мол, «А ты думал! На то и рассчитывалось!». — Продолжаем. «…Почти никто не знает, но во время суда над Сириусом Блэком Дамблдор запретил использовать сыворотку правды…» — Запретил?.. — голос Авроры напряженно зазвенел. — Как так? Папа не говорил, что Дамблдор запрещал. Папа сказал нам, что он ничего не сделал, чтобы помешать несправедливому суду. Сказал, что он бездействовал, а не запрещал, — Блэк понимала, что смысл особо не менялся: именно из-за директора один ее отец сидит в Азкабане, а второй горюет темными вечерами у камина, разглядывая фотографии и увядая на глазах. Но тот факт, что Альбус Дамблдор изначально отрезал все возможные пути к их победе на суде, ненадолго поставил девочку в тупик. Орион приобнял сестру, прижав ее к себе и похлопывая по плечу. Все молчали. — Кхм… Как бы это ни было прискорбно, но надо продолжать, — неловко сказал Драко, чувствуя угнетающую атмосферу, давящую на всех присутствующих. А утешать он, как уже выяснилось, не умел. — «…Может, ты не знаешь, Драко, но Альбус Дамблдор был преподавателем трансфигурации до 1955 года. (Правда не думаю, что тебе поможет эта информация). Также Дамблдор победил на дуэли Грин-де-Вальда, упрятав в им же, Грин-де-Вальдом, построенную тюрьму — Нурменгард.» — Ничего себе! — удивленно воскликнул Уизли, совсем запамятовавший об этом пункте в биографии директора. — А что такое?.. — не понял эмоций друга Гарри, живший в мире магглов. — Ах, да… ты же не знаешь. Грин-де-Вальда можно назвать Темным Лордом, предшественником Того-Кого-Нельзя-Называть. — Волдеморта? — чисто риторически переспросил Драко, скользя глазами по тексту письма. Все шарахнулись от него, как от бомбы. Ну, все, кто мог — как известно, у дивана ног нет, он может только оставаться на месте и тихо офигевать. Но шрамоголовый диван был в шоке не от задорного уточнения, а от реакции окружающих, так как он страха перед именем Волдеморта не имел. Самого Драко приучили не бояться этого имени родители, и на то были причины. — Волд… волд…? Ну ты, Барсик, даешь, ты это сказал, — даже у Блэйза глаза вылезли из орбит настолько, что казалось, сейчас отделятся от тела и бросятся избивать Драко с особой милотой. Потому как если представить это невероятное зрелище, что и сделал Поттер, посмотревший на Забини, то можно увидеть, как две глазёнки где-то в дюйм пытаются пробить Малфою черепную коробку через правый висок, а он в ответ только щурит глаз с этой стороны и уныло кряхтит. Гарри хихикнул. — Над чем это ты смеешься, а, Поттер? — подозрительно зыркнул на него белобрысый аристократ, вцепившись ему пальцами в бока. — Н-ничего я не-е с-сме-ею-усь… — А почему тогда ты весь дрожишь?! Даже голос! И ты краснеешь! — Драко сам от злости начал покрываться ярким румянцем. — Д-да не смею-у-усь й-йа!.. — Гарри уже откровенно ржал, но старался скрыть это всеми силами и унять внезапно разбушевавшуюся фантазию. Также и пальцы Малфоя щекотно впились ему в бока, добавляя вторую причину для неадекватного поведения. В конце концов, его потуги не увенчались успехом, и сущность припадочной гиены вырвалась наружу, начиная безудержно ухахатываться. — Ахахахаха! Ч-что ж я-а делаю-у!.. — никто ничего не понимал. Вообще ничего. Даже сам Поттер. Гарри в это время продолжал чуть ли не кататься по полу, и он определенно сделал бы это, если бы не восседающий на нем Драко. — Дрэйк, держи его! — крикнул Орион, бросаясь на помощь другу. Не успел Малфой среагировать, как его подкинуло, и, потеряв равновесие, что было удивительным при сидячей позе, он упал на зеленоглазого плашмя, прижимаясь своими губами к его. Гарри мгновенно успокоился и начал осознавать, что тут происходит. Все остальные просто замерли и молчали. Даже Ори, еще секунду назад спешивший на помощь, остановился на низком старте пятой точкой кверху. Про Рона можно вообще не говорить: еще когда Драко решил использовать Поттера вместо матраца, негодование и непонимание Уизли можно было у него на лице прочитать. Чего уже заикаться про поцелуй. Глаза рыжика округлились до состояния галлеонов и желали вернуться обратно в Гринготтс, но увы: что увидено, того уже не развидеть. Аврора же была в восторге. Она сама не понимала почему, но эта «неожиданность» доставляла ей неведомую радость, от которой хотелось визжать и прыгать. Гермиона, наоборот, сидела, как будто набрав в рот воды, и пялилась широко раскрытыми глазами на происходящее. Девочка иногда слышала в маггловском мире, что отношения между мужчинами не принимаются большинством в обществе, и сейчас она видела случайное проявление этих «отношений». Блэйз тоже замер. Он даже не знал, как тут можно пошутить. До этого он и правда язвил на тему голубых амуров, парящих вокруг этой парочки, но всерьез, конечно, не думал, что такое может случиться на самом деле. Теодор молчал. Просто молчал и смотрел в стену. Стену, которая на самом деле потолок, который на самом деле пол, который все же стена; а проще говоря — взгляд несчастного слизеринца метался по всему помещению, старательно обходя белобрысую макушку, которая после тридцати секунд раздумий все-таки присосалась к шрамоголовому лжегриффиндорцу.***
Чего? Поттер, чтоб тебя! Да хватит ржать и изгибаться! Чего начал-то вообще?! Я ж сейчас упаду — тебе хуже будет! Ой! — Дрэйк, держи его! — крикнул мне Ори. Так… держать? Кого держать? Гарри, что ли? Как бы за него взяться-то? Крутится, как змея! А? Что? Где я? Почему все замолчали? Почему я животом чувствую что-то теплое? И не только животом… и руками, и лицом… ЧТО?! Лицом? И не просто лицом! Губы! Я чувствую, что нечто прижимается к моим губам! И оно мягкое, похоже на… губы? Чьи? Стоп! Где я был до этого? Я был в комнате с ребятами, сидел на Поттере… Поттер… ПОТТЕР! Очнись, Драко! Подо мной должен быть Поттер! Выходит… это губы Гарри?! Я поцеловал Гарри?! А это даже приятно… Стоп, стоп, стоп! О чем я думаю? И… почему я думаю? У меня же глаза открыты… но почему сознание от зрения отделилось? И что делать? Зрение, возвращайся, я схожу с ума…***
Через несколько секунд Малфой снова соединил мозг со зрительными нервами. Тьма из глаз ушла, разбежавшись роем черных пятен, и мальчик оторопел. Под ним лежал Поттер с широко открытыми зелеными глазами, смотря на него то ли как на Снейпа в кружевной ночнушке, то ли как на вкусный торт; потому Драко так и не определился в эмоциях и ощущениях лжегриффиндорца. У аристократа где-то на задворках сознания пробежала левая мысль о том, что, в общем-то, в комнате они не одни, да и не должно быть так тихо. И только эта мысль появилась, как моментально скрылась в тумане, возвращая Драко к реальности. Он не отстранился, хотя мозг настойчиво твердил, что это было бы правильным решением. Мальчик осторожно лизнул верхнюю губу Гарри, вздрогнувшего от этого действия. Глаза Поттера постепенно становились более спокойными, но во взгляде никак не пропадала неуверенность. Драко тем временем, ведомый какими-то внутренними инстинктами, проскользнул своим языком в рот лжегриффиндорца и провел им по небу, чем заставил Поттера резко вздрогнуть от неожиданности. Немного погодя и сам Гарри стал отвечать на этот неумелый поцелуй, уже совсем не понимая, что творится, зачем это творится и где. Мальчиков окатило уже знакомой горячей волной, покалывающей и щекочущей что-то изнутри. Оба увидели странную, почти незаметную вспышку магии, пролетевшую между их глазами. Но тут их идиллию прервали. Блэйз, очнувшийся от долгосрочного ступора, словно ураган помчался на сладкую парочку и отодрал сбившегося с гетеросексуального пути друга от оторопевшего Поттера. — ВСЕ! Хватит! Не вносите такую изюминку в нашу компанию! Нам и так неплохо! — заорал Забини. — Чего?.. — Драко, казалось, еще не отошел от минутного наваждения, как, признаться честно, и Поттер. — Забини?.. Забини, ты что делаешь, книззл доморощенный?! — Возращайся на путь истинный, Малфой! Ты что делаешь? Сам понял? — А что я, по твоему великому мнению, делаю? — с вызовом во взгляде и голосе переспросил наследник семьи Малфой, хотя сам он не осознавал, что делал. — Ты целовался с Поттером! — Что-то имеешь против Поттера? — Нет! Перефразирую: ты целовался с парнем-Поттером. — А если бы Поттер не был Поттером, то все нормально? — Нет! Если бы Поттер был девчонкой, все было бы нормально! — Но он не девочка. — Ясен пень! — Тогда я могу пользоваться тем, что дают. — Нет! Ладно. Подойдем с другой стороны. Что, ты думаешь, скажут тебе родители? — А что они должны мне говорить? — Драко сейчас был воплощением пофигистичности. — И как они должны об этом узнать? — Что говорить? Ну, например: «Драко Малфой! Ты позоришь наш род!» или «Драко! Найди себе девушку года через два, потом женись на ней, и пусть она нарожает тебе детей, нам нужны твои наследники!». Примерно так, думаю. А как узнают? Способов много. Может, вы вздумаете так еще раз проявить свои чувства цвета неба. — Забини, бред несешь. О чем ты? Какие «позоришь род» и «найди девушку»? И что за «чувства цвета неба»? Во-первых, никакого позора для рода это не несет… хотя «это» — это что? Ну, чмокнулись разок… — щеки Драко предательски покрылись нежным румянцем, как-никак только что произошел первый - по его, какой-никакой, но личной инициативе - поцелуй в его недолгой одиннадцатилетней жизни. — И все! А ты истерику развел на ровном месте… — Угу… «чмокнулись»… с таким упоением вы «чмокались», что аж завидно стало. Мне казалось, что ты мог Поттера сожрать в любой момент! Ты так присосался, будто жизненные соки из него выкачивал… — Забини дал себе мысленный подзатыльник, поняв, что он ляпнул. — Может быть и так… а вдруг я дементор? — делая притворно задумчивый вид, сказал Слизеринский принц. — Эм… А кто такой дементор? — влез в диалог немного очухавшийся Гарри. — Дементоры — это страшные существа в черных плащах, — начала Аврора. — Они высасывают из человека все радостные эмоции. — Какие жуткие создания… — Да. Также они являются охранниками Азкабана — тюрьмы для волшебников. — Азкабан?.. Ты уже говорила что-то про это… — Говорила. Мой отец находится в Азкабане уже десятый год. Мне от этого становится страшно… Как он там? Жив ли еще? Не сошел ли с ума? Как же я хочу его увидеть… Его заточили туда, когда нам с Ори было примерно по году, поэтому мы не помним отца… его внешность нам известна лишь по колдографиям, характер… — Блэк удрученно покачала головой. — Единственное, что мне вспоминается, это его голос… Да и то мне кажется, что это просто воображение. Все, что мы знаем о Сириусе Блэке, нам рассказал папа. — Надеюсь, мы сможем его оттуда вытащить… — дополнил монолог сестры Орион. — Как жестоко, — с грустью в голосе сказал Поттер. — Напомните, за что его осудили? — За убийство Джеймса и Лили Поттеров, — мертвым голосом ответил Блэк. — Это точно бред какой-то! Мы все знаем это! — воскликнул Гарри. — Мы точно вытащим вашего отца из этой тюрьмы! — «Мы»? Вы… поможете нам? — переспросил Орион, не веря своим ушам — Конечно! — улыбнулся Мальчик-Который-Выжил. — Вы же наши друзья! — ответил Блэку Уизли. Остальные ребята согласно закивали. — Эх, все же как было бы хорошо, если он мог бы сбежать из Азкабана… — мечтательно произнесла Аврора. — Угу, — поддакнул ей брат. — Только за столько лет его существования никто оттуда не сбегал. Гарри по умолчанию уже простили его маленькую оплошность на зельеварении. Также из-за того, что Малфой сам еще толком не разобрался, что на него сейчас нашло и что это были за чувства, он решил не вести разговоров на эту тему во избежание путаницы как для себя, так и для окружающих. Мальчик невзначай глянул на свои часы с цепочкой да призадумался. Сердце нехорошо кольнуло, и аристократ открыл механизм. Восемь вечера. Драко охнул. Он даже не заметил, как за их копошением прошло два часа. — Господа, спокойной ночи, нам пора. Уже восемь, — лаконично решил попрощаться наследник белобрысой аристократической семьи Малфой. — Что? Как так?! Уже целых два часа прошло? Когда успели? — посыпались возмущенные возгласы со всех сторон. — Как бы ни было печально, но так уж получилось. Нам пора. Чего расселись? Нотт, Забини, забыли, какой декан в гневе? Хотите еще ночь на диване в гостиной провести? А у вас, ребят, МакГонагалл тоже не сахар. Попадетесь, и трындец придет за вами в виде надраивания кубков в Зале наград под надзором Филча, — занервничал Драко, не желавший попадаться на глаза своему крестному в такой час. — Ты прав. Пора расходиться, — согласилась с сокурсником Гермиона, поднимаясь на ноги с серьезным выражением лица. — Ну, поползли, мальчики… — поддержала подругу Аври, так же поднимаясь на ноги, но с тихим кряхтением. — Ори, пошли. В спальне еще насидишься. — Злая ты, сестренка… Я инвалид, ножка болит… — Поднимайся, враль синеглазая! Я же серьезно… Гарри… помоги его поднять, — немного прихныкивая, попросила Аврора. — А-ага, — Поттер подошел к причине всех невзгод Авроры Блэк и, обхватив со спины руками, потянул Ориона вверх. Получилось только на четвертый раз, да и только после того как Гарри дал другу коленом по заднице, от чего впоследствии Блэк подпрыгнул, словно ужаленный. — Эй, так нечестно! — возмутился наследник рода Блэк, потирая ушибленное место. — А нечего было комедию ломать, — между тем заметила Грэйнджер, разминая руки. — Ла-а-адно… Вредные вы все. Вредные и злые. Уйду я от вас. — Иди. На все четыре стороны, — загробным голосом заметил Малфой, неловко топтавшийся в ожидании у двери. — Правда тебе советую идти влево и вверх по лестницам. Как раз до Гриффиндора доберешься. Хватит дурака валять. — Драко устало выдохнул, прикрыл глаза, из-под ресниц взглянул на Гарри и, попрощавшись со всеми, выскользнул за дверь. Скоро разошлись и все остальные. Им чудом удалось остаться незамеченными деканами факультетов, чему они были невероятно счастливы.***
Драко вертелся в постели, безнадежно пытаясь заснуть. Мысли терзали его голову, не давая телу покоя. Он крутился, переворачивался с боку на бок, но то пижама казалась ему слишком тесной, то одеяло слишком жарким. Он до сих пор думал об этом недопоцелуе с Гарри, пытаясь понять, как это произошло, что за странное чувство он тогда испытал, и чувствовал он себя сопливой девчонкой, так как никогда раньше и не мучался размышлениями о таких делах. Что это было за помутнение рассудка? Почему именно тогда? Почему с ним? И почему тем, кто украл его первый — и уже второй — поцелуй был парень? Хотя, в этот раз именно Драко был инициатором, так что его самого можно считать тем самым вором. Кроме этих невеселых размышлений, Малфой самобичевался из-за наличия в своей голове недостойных великого аристократа мыслей. Мальчик считал такое свое поведение настолько жалким, что хотел самоуничтожиться на месте, да так, чтоб его хладный и преисполненный смятения труп никто не нашел. Малфой проворочался почти всю ночь, ровно как и Поттер. Лжегриффиндорец так же мучился и страдал бессонницей, коря себя за разного рода мысли. Как же он любит влипать в истории! И в конце концов Гарри опять не выспался. Второй раз подряд.